Поиски путей - Максим Далин 5 стр.


Анну усмехнулся и присел на корточки рядом. Он не слишком хорошо разбирался в статусных знаках северян, но не настолько плохо, чтобы не отличить девственника от мужчины - рисовальщик был девственник. Анну окинул его взглядом, оценив тонкое бледное лицо, косу цвета сожжённого солнцем ковыля в степи и узкие ладони; северянин смотрел слишком прямо, не отводя и не опуская глаз. От одежды северянина и его волос шёл сладковатый свежий запах, похожий на запах скошенной травы. Всё это вместе показалось вызывающе непристойным. Чистенькое создание, слишком смазливое для того, чтобы выглядеть сильным, хрупкое и беззащитное на вид. Потенциальный трофей. Анну некоторым усилием воли остановил порыв влепить северному паршивцу затрещину, чтобы заставить не смотреть в лицо, а потому намотать на руку его косу и рвануть к себе - коса существовала просто-таки специально для этого. Я тут гость, напомнил себе Анну, а этот - он имеет какое-то отношение к Снежному Барсу, иначе не сидел бы здесь, как у себя дома. Не стоит. Я возьму его потом… когда буду уверен, что это не помешает миссии… если не забуду и всё ещё буду хотеть.

- Это неправда, то, что ты рисуешь, - сказал Анну, пытаясь быть любезным. - На самом деле нет там никаких цветов.

Рисовальщик кивнул.

- Мне хочется, чтобы акация расцвела, - сказал он. - Но поскольку это невозможно - я размышляю, вспоминаю и переношу воспоминания на бумагу. Уже слишком темно, увы - а потому рисунок недостаточно хорош, но даже такой неудачный набросок помогает мне думать.

Анну с полминуты пытался уловить смысл длинной и витиеватой речи северянина. Этот мальчишка украшал себя словами так же, как и множеством побрякушек на шее, в ушах и на запястьях. Лукавый язычник - ни слова попросту!

- Придумываешь, что ли? - спросил Анну наконец.

- Оэ… да, пожалуй. Мыслям под силу заставить расцвести старые сухие ветки - хотя бы на бумаге. Верно?

- Зачем?

- Чтобы оживить в памяти весну, - северянин улыбнулся откровеннее. - Ты любишь весну?

- Я люблю, когда тепло. У нас цветут не такие. У нас цветёт миндаль. Он хорошо пахнет… так… немного горько.

Северянин снял со столика лист с розовыми цветами и положил другой, чистый. Протянул Анну кисть:

- Покажи, каково это?

Анну фыркнул.

- Ты что… чтоб я тебе нарисовал? Я не умею. Ты смеёшься надо мной?

- Нет, - северянин мотнул головой, качнулись длинные серьги и бусины, вплетённые в волосы. - Тебе нравится смотреть… я решил, что тебе нравится и рисовать тоже.

- Воины не рисуют, - сказал Анну с некоторым сожалением. - Ерундовое какое-то занятие.

- Ошибаешься, - возразил северянин так спокойно и легко, как никогда не смел никто из жителей Лянчина - не братьев. - Рисунок помогает собраться с мыслями, учит замечать характерное, видеть скрытые мелочи, выделять главное…

- Черкание по бумаге? Послушай, это смешно.

Северянин смотрел смеющимися лукавыми глазами, но его лицо было серьёзно:

- Тебе случалось видеть сверчков, воин?

- Надо говорить - Львёнок.

- Итак, ты их видел, Львёнок?

- Конечно.

- Часто?

- Каждое лето, каждый день. Что за ерунда?

- Расскажи мне, каковы они.

Анну даже слегка растерялся. Рассказывать кому бы то ни было о сверчках ему никогда не приходило в голову - но и спрашивать нормальный человек не стал бы.

- Ну… маленькие.

- Похожи на горошину?

- Ты знаешь, что это не так! Нет… маленькие… и серые… нет, серовато-зелёные… немного ещё длинные… Прыгают… Что за вздор! Простые сверчки, их везде полно! В травник попадают, в вино - если пьёшь в походе.

Северянин улыбнулся чуть покровительственно, как старший - Анну еле удержал руку, но на сей раз сдержанность немало стоила: этот бесстыжий тип сказал любопытную вещь.

- Вот, видишь ли… Существует предмет, который ты видел сотни раз, каждое лето, каждый день - и не можешь рассказать, каков он!

- Что ещё рассказывать! Расскажи ты.

Северянин облизнул кончик кисти и окунул ее в тёмное в баночке.

- Взгляни. У сверчка - маленькая головка, на ней усы, подобные прядям волос у знатной дамы… Большие блестящие глаза. Длинное тельце… Крылышки похожи на семена ясеня. Передние ножки короткие, а задние длинные, колени вывернуты и задраны, каждая ножка свёрнута, словно деревянная линейка на шарнире… Вот так он сидит на травинке… А вот так - прыгает: распрямил ножки, расправил крылья.

Северянин говорил, и из кисти и краски под его рукой возникал сверчок. Побольше настоящего, но очень похожий - со всеми этими усиками, тонкими, как волоски, с крылышками, блестящими, будто слюдяные, с цепкими ножками. Один сверчок, другой сверчок… травинки с колосками…

- Это здорово, - сказал Анну с невольной улыбкой. - Да, они такие - сверчки такие.

- На свете наверняка есть множество вещей, на которых ты не останавливал взгляд. Это нехорошо. Если хочешь побеждать - надлежит развивать в себе наблюдательность. Когда-нибудь крохотная частность может спасти бойца от смерти - не правда ли?

Анну кивнул.

- Рисование учит замечать частности. Хочешь попробовать? Это поможет тебе собрать воспоминания в цельный и яркий образ.

- Букашка у меня не выйдет, - Анну ухмыльнулся несколько даже смущённо, принимая у северянина кисть. - Я не смогу так тоненько.

- Как буквы.

- Я не умею писать. Это - дело писцов.

- Тогда мы пока не станем рисовать тонкие линии. Хочешь - попробуем нарисовать плод т-чень? Это не трудно.

- Круглый, красный, с веточкой?

Северянин серьёзно согласился:

- Почти так. Ты упустил лишь два нюанса - внизу впадинка, а от веточки до этой нижней впадинки идёт узкий желобок. Верно?

Анну снова покивал, окунул кисть в краску и принялся вспоминать, как именно выглядит веточка плода т-чень. Это детское занятие неожиданно сильно его увлекло.

Анну вернулся в апартаменты, когда за окнами стояла густая темень. В сумрачном углу комнаты, позванивая бубенчиком, тенью маячил Наставник; Эткуру не спал, а при свете фонаря ходил туда-сюда по залу; увидев Анну, он остановился, зацепив пальцы за ремень.

- Где ты бродил, брат? Я решил, что тебя убили, и хотел поднимать охрану!

Анну положил на поставец влажный лист бумаги - и нелепая гордость тут же сменилась острым приступом стыда: зачем вообще было тащить к себе эту ерунду?!

- Что это? Письмо?

- Да нет, - замялся Анну, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и радуясь полумраку. - Это… как бы… плод т-чень я нарисовал. Краской.

Эткуру уставился на него, приоткрыв рот:

- С ума ты сходишь, брат?

- Да нет… с северянином разговаривал. Родич Снежного Барса, ну, как бы… Барсёнок Барсёнка. Ар-Нель из рода Ча… девственник. Мне стало интересно, о чём они думают, эти язычники… ну и вот.

- О плодах т-чень? - спросил Эткуру саркастически.

Анну вздохнул.

- И о них тоже.

- Не опрометчиво ли Львёнку заниматься с язычником языческими глупостями? - вставил Наставник из угла. - Не должно ли Львёнку подумать, что в этой холодной стране он ходит, окруженный врагами, а демоны глядят на него изо всех щелей?

- Тебе пора спать, мудрейший, - сказал Анну. - Всем пора спать, я сильно задержался.

Было совершенно невозможно объяснить Наставнику или Эткуру, как это было захватывающе и забавно - обсуждать с маленьким северянином особенности плода т-чень и смотреть, как на бумаге под его тонкими пальцами сами собой появляются живые формы, а плоские пятна приобретают призрачный объем, становясь похожими на настоящие осязаемые предметы… В этом было что-то от языческого колдовства - но без грязной тайны.

Разумеется, рисовальщик - всего лишь ремесленник, презренный работяга. Всё это изготовление вещей - удел рабов, в сущности, и северный аристократик роняет, опускает себя мараньем по бумаге. Достойное Львёнка дело - война. Власть. Эткуру совершенно прав, издеваясь над таким нелепым занятием, как мазня красками.

Но Анну почему-то думал об Ар-Неле. Он даже договорился, уходя, встретиться с ним на следующий день, чтобы выпить травника и ещё что-нибудь нарисовать при ярком солнечном свете.

Анну необычно хорошо чувствовал себя в обществе Ар-Неля. В конце концов, снисходительные смешки северянина - это всего лишь обычные повадки Барсёнка, это ничего не значит, их можно простить… за то, что интересно и приятно разговаривать и что-нибудь делать вместе.

Анну не помнил, чтобы с кем-нибудь из братьев было по-настоящему интересно делать вместе какой-нибудь пустяк - без скуки, злости, азарта или соперничества, просто так. Ар-Нель - он был очень необычный.

Но Эткуру не следовало об этом знать, а бесплотным - и подавно.

* * *

Запись N134-09; Нги-Унг-Лян, Кши-На, Тай-Е, Дворец Государев.

Как у Чехова - тут пьют чай, а где-то там…

Я пил чай, вернее, чок с Господином Главным Гадальщиком.

Всё-таки, я это слово неправильно перевёл. Он не Астролог, а именно Гадальщик. Предсказатель. На земную астрологию эта система не особенно похожа, как и вера в Кши-На - на земное язычество. Так, кое-какими частностями. Ну, во-первых, влияние светил и планет тут не при чём. Когда они говорят "Небеса", имеют в виду некие "Силы Небесные", божественную сущность, на небесах обитающую, а конкретно - богов-демиургов, День и Ночь. Поэтому те расчёты, которые делает Гадальщик - вовсе не по звёздам, они на другое опираются.

Во-вторых, аналог Гадальщика - не придворный мудрец, а королевский духовник. Храмовые жрецы аналогичны, скорее, земным монахам - вечные юноши, отказавшиеся от всяческих плотских страстей ради служения божествам и людям одновременно… больше людям, чем божествам - ну и деньги таким образом зарабатывают. Всё-таки жители Кши-На не мистичны до смешного, скептики и практики: несмотря на все объяснения, Ар-Нель в упор не понимает, зачем гнать торговцев из храма, если торговля - дело тоже в своём роде святое, дело для людей, такое же нужное и полезное, как и храм. У его соотечественников нет представления о святости выше земных дрязг. Своих богов они просят не о духовных абстракциях, а о вполне конкретных вещах: о правильной хорошей погоде - для урожая, о росе, полезной для шелкопрядов, о приплоде скота, о чистом цвете краски… о здоровье своих близких или их загробном покое. О простых, бытовых или денежных делах. Женщины молятся о любви, лёгких родах и здоровых детях - богине Ночи, Княгине Тьмы, Матери Жизни, Смерти и Сна - покровительнице и заступнице трофеев, Госпоже Любви; ей иногда приносят в жертву отрезанный локон - определённо символизирующий, нетрудно догадаться, что. И торговцев в храмах традиционно полно - продают бумажные цветы, которые сжигают для умерших предков, благовония, освящённые чёрно-белые пирожные, помогающие в любви, благословенные Князем Света крохотные ножики в расписных ножнах, которые от сглаза и на счастье вешают на шею детям на красном шнурке… А жрецы веруют истово и тоже не слишком высоко: жрец может искренне возмутиться неверием паствы, пришедшей просить дождя без зонтов, но наставлять на путь - не его дело.

Дело Гадальщика.

Гадальщиков сравнительно немного. Они живут при храмах и, как правило, женаты. Вообще, Гадальщик - это жрец, на которого сошла благодать в виде неожиданной и сильной земной любви, равно как и понимания сути вещей. Простой жрец сути вещей может и не понимать: его дело - ритуалы, а вот Гадальщика боги наделяют способностью видеть возможные пути развития отношений между людьми. Хороший Гадальщик сватает, консультирует торговые сделки и отлично разбирается в политике, он - тонкий интуитивный психолог, а отчасти и психотерапевт. Очень серьёзные подарки, которые делает Гадальщику паства - основа храмового имущества, больший доход, чем пожертвования просящих о солнце или дожде прихожан - а храм платит какие-то проценты в государственную казну, как любая коммерческая структура. И никакой тебе сакральности.

В деревнях дело Гадальщиков ограничивается хозяйственными советами и сватовством.

Сватовство - очень непростое дело. Во-первых, официальные партнёры не должны быть родственниками. Во-вторых, они должны быть ровесниками с приблизительно равными физическими данными - чтобы уравнять возможности. В-третьих, учитываются тонкости общественного положения, равно как силы Земли в виде духов стихий, присутствовавших при рождении младенца, и силы Неба в виде духовных покровителей уже юноши… Короче говоря, удачно слаженный брак - счастье для родни молодых и основательная выгода для Гадальщика, а удачных пар у хорошего Гадальщика бывает множество.

Правда, некоторые особенно темпераментные молодые люди могут попытаться изменить собственную Судьбу, как Н-До, убивший двоих аристократов прежде, чем нежно сойтись с маленькой бесприданницей из нищего рода - но такие вещи только подчёркивают здешнюю духовную свободу. Ар-Нель рассказывал мне старинную легенду о Юноше, вырвавшем страницу из Книги Судеб, чтобы спасти своего, против всех обстоятельств мира, возлюбленного. "Вырвать страницу из Судьбы" - означает "сделать наперекор всем общественным установкам, законам и морали"; тот, кто так себя ведёт, попадает в безумцы или герои.

Господин Гадальщик Дома Государева, Уважаемый Господин Ун-Ли из Семьи Ро-Лн, относится ко мне именно как к "вырвавшему страницу". Он знает, что я рассказал Ра о его ночном разговоре с Господами Л-Та - но и не думает поучать или порицать. Этот маленький толстенький хомячок нюхом чует, откуда дует любой ветер; у него трое детей - женатых, а сам он в юности считался орлом на мечах, несмотря на совершенно не боевой вид. Подозреваю, что Ун-Ли, как Ар-Нель, предпочитает втягивать все свои опасные коготки, чтобы не показать их раньше времени.

Я его страшно интересую. Он с удовольствием беседует со мной о вере, но, кажется, своей профессиональной интуицией, ещё лучше, чем Ар-Нель, чует, что я чужой его миру. Время от времени мордочка у него почти сочувственная - брови поднимаются домиком, а уголки губ опускаются, как у печального мопсика. Он задаёт мне опасные вопросы.

А что сталось с моей женой? Ах, она умерла во время эпидемии… какое тяжёлое горе… Вместе с детьми? Он скорбит вместе со мной. А сколько нам с женой было лет, когда мы скрестили клинки? Ах, по двадцать пять… серьёзные лета. Нет-нет, женщина может красиво пройти метаморфозу и в тридцать, но вот здоровье… роды… Лично он бы не посоветовал так долго ждать судьбы. У совсем юных тело упруго и текуче, как вода - вот, взгляните на Государыню! Ещё не прошло и месяца с поединка, а она уже готова бегать, скакать верхом и играть в спарринг с подругами и августейшим супругом… молодость - великое дело… Вот увидите, не пройдёт и пары лет, как она подарит Государю здорового наследника!

Это он к тому, что мне не годится жить в одиночества, а выбирать следует юных, хе. Он готов найти мне подходящую рабыню - я отказываюсь. Рассказываю о Ри-Ё, объясняю, что не могу резать человека без поединка, а поединок "палка против меча" вызывает у меня омерзение самой идеей. В масленых круглых глазках Ун-Ли появляется намёк на искреннее уважение - и он заговаривает о благородных вдовах. Я обещаю подумать.

А Ун-Ли доверительно сообщает, что по просьбе самого Государя собирается устраивать судьбы братишек Ра. Господа Л-Та, которым вернули многие древние привилегии Семьи, купили дом в Столице, часто бывают при дворе… у них был там какой-то… в деревне… который никак не мог устроить судьбу Великолепного Господина Н-До - так вот, грустную участь Старшего Брата не годится разделять младшим детям из такой важной Семьи, близкой к Вершине Горы. Нехорошо, когда у Князей Крови нет судьбы. Ун-Ли рассматривает родословные и знаки Земли и Неба у самых интересных молодых людей Столицы…

Ага. Юу, скорее всего, отбегался на свободе. Каково-то ему будет меряться силами с бойцом из Столицы? Но, как бы с Юу не вышло - Ма-И ещё сложнее. Этот парнишка, худенький, бледный, болезненный, мучительно застенчивый и нелюдимый, не рискующий заходить к собственной августейшей сестрёнке, когда она не одна - не идеал он по здешним меркам. Совсем не идеал, к тому же - боец очень посредственный. Династический союз… и убьют его в поединке, как пить дать.

Смерть Официального Партнёра - самый лёгкий способ отделаться от небесных знамений и родительской воли. Я его не люблю - Небеса против - Небеса направили мою руку - я убил - найду другого. Убийство на поединке убийством не считается - это перст Судьбы. Если парень - не Всегда-Господин, он инстинктивно стремится скрестить клинки с достойным соперником, даже если "звёзды против"; обычно это удаётся. Я увеличил жизнь Ма-И всего на полгода. Грустно. Я думал, после такого везения он хоть немного поживёт…

Я пытаюсь плавно перевести разговор на южан - но тут нас с Гадальщиком отвлекают вопли и свист из дворцового сада. Такие звуки - не для здешних мест: мы оба вскакиваем, чтобы подбежать к окну. Окно в апартаментах Гадальщика рядом с дворцовой часовней - прозрачное, из стеклянных шестиугольников в тонкой свинцовой оплётке.

Через эти стеклянные соты я вижу невероятную картину.

На широкой площади напротив Золотых Ворот - неожиданная толпа! Вперемежку: высшая знать Кши-На, преклонного возраста Господа Смотрители, улюлюкающие, как мальчишки, визжащие от восторга придворные дамы в мехах и золотом шитье, свистящие и размахивающие руками угрюмые воины-волчата с юга, королевские гвардейцы в светлых полушубках, по-гусарски скинутых с одного плеча… А в центре широкого круга - бойцы. С тростником.

В одном из них узнаю посла постарше. Ему года двадцать четыре, я думаю, или двадцать пять, он плотный хмурый парень, жёсткий, с тёмной, как у земных арабов, физиономией, длинными и узкими кофейного цвета глазами, сломанным носом, выступающими скулами и подбородком с ямкой - но сейчас от его хмурости и следа не осталось, выражение лица - воплощение азарта. А второй - милый-дорогой Ча. Собственной персоной.

Псих. Ар-Нель - просто псих.

Мы с Гадальщиком переглядываемся, хватаем плащи - и выскакиваем на двор. Я перепрыгиваю на лестнице через три ступеньки и думаю, что Ча дурит, что уже по той малости, которую я успел узнать о южанах, такие весёлые игры в Лянчине не в чести. Что может вступить в башку чужака? Оскорбится - ещё не худший случай. При дворе поговаривают о том, что рабам на лице выжигают клеймо с эмблемой владельца - а потенциальным рабом эти гады считают любого северянина! Куда, куда суётся…

Назад Дальше