Брат расслабился и начал вести себя как хозяин положения. Странным образом парень поддержал эту игру. А может, в самом деле увидел в Борисе лидера?
- Идем.
Мы пошли. Друг за другом, след в след. Первым затопал парень в форме охранника. За ним Борис пропустил меня, а сам пошел замыкающим.
Дороги не было, но и густых зарослей, как возле бензоколонки, не встретилось.
- А этот Алексей Иваныч, он кто? - спросил я.
Павел оглянулся, но на брата, хотя спрашивал не он. Борис не сказал ни слова, но схожий вопрос был написан у него на лице.
- Алексей Иваныч, он… - парень замялся.
- Директор гипермаркета, что ли?
- Не, директора на месте не было, когда… ну, когда все уснули. А Алексей Иваныч, он…
Сформулировать парень так и не смог, но и без того уже все было ясно. Загадочный Алексей Иванович, принимающий решения, то ли проснулся первым, то ли быстрее других сориентировался в ситуации и взял на себя руководство.
- Он главный, - выжал из себя Павел, подтверждая мои догадки.
Борис хмыкнул.
Мы шли. Надо было остановиться, подумать. Все взвесить.
Слишком много произошло, слишком быстро все это происходило. Для осознания происходящего мне не хватало покоя и одиночества. Нужно было остановиться. А мы снова куда-то шли…
- И много вас там? - продолжил расспросы Борис.
- Человек пятьдесят.
- Еда, одежда есть?
- Кое-что сохранилось.
- Так чего ж ты по кустам шаришь?
- Патруль, - туманно объяснил парень и добавил: - Алексей Иваныч сказал, что надо патрулировать. А то тут всякие ходят, а у нас там женщины и дети.
Мы болтались по кустам какими-то заячьими петлями. Куб гипермаркета показывался то правее, то левее. В конечном итоге мутно-синяя, поблекшая от солнца, влаги и ветра стена вывалилась из-за деревьев с неожиданной стороны.
Вдалеке посверкивал стеклом вход. Фотоэлементы, как и в магазине при заправке, сдохли, электричества не было - стеклянные ворота застыли навсегда.
От слова "навсегда" покоробило. Неужели я уже свыкся с мыслью, что все случившееся безвозвратно? Но ведь порядок можно восстановить. Наверное…
Еще дальше, у противоположного конца здания, из-за кустов показалась невысокая фигурка. Некоторое время человек приглядывался, затем помахал нам. Павел вскинул руку в ответ.
К входу наш провожатый не пошел. Завернул за угол и нырнул в комнату для персонала. Мы с Борисом двинулись следом.
Как только дверь за нашими спинами захлопнулась, все утонуло во мраке. Не удивительно, это в зале гипермаркета есть какой-то свет от входа, а здесь в технических помещениях - ничего. Мрак.
Зажужжало. Странно, рывками, выхватывая какие-то смутные воспоминания из детства…
Темноту прорезал луч света. Охранник стоял перед нами и сжимал в руке фонарик-жучок, нагнетая энергию движением руки. Вот оно что! Я уж и забыл, что такие в природе существуют.
- Откуда? - спросил Борис.
- Алексей Иваныч подарил, - гордо поведал Павел. - Там в зале еще есть. Много. Но те современные, китайские. Работают кое-как. А этот старый, советский.
"Старый советский" работал в самом деле исправно несмотря на то, что лет ему выходило за полста. Да и "современным китайским" годиков тридцать исполнилось, так что можно было назвать их нетронутыми, новыми, но никак не современными.
Я петлял по темному лабиринту техпомещений следом за Павлом, прикидывая, кем мог быть Алексей Иванович, и откуда он выкопал фонарь советского производства. Уж во всяком случае, не из торгового зала. Здесь все-таки гипермаркет постройки начала века, а не блошиный рынок.
Впереди забрезжил естественный свет. Охранник перестал жужжать фонариком, и мы пошли на яркое пятно. Уперлись в небольшую комнату с высоким мутным окном. В углу, на грязном ящике, спал человек в камуфляжных штанах и куртке.
Павел осторожно кашлянул. Спящий вскинулся, сел и осоловело посмотрел по сторонам. Впрочем, взгляд его прояснился в считанные секунды. Мужик промычал что-то неразборчивое, провел ладонью по лицу. И глянул уже совсем иначе: будто оценивал.
- Чего, Паш? - спросил он грубым прокуренным голосом.
- Алексей Иваныч, новых нашел у шоссе. Нормальные ребята. Это Борис. А это… - он запнулся, но выкрутился: - Его брат.
- Глеб, - представился я.
- Они с вами поговорить хотели.
- Хорошо. - Алексей Иванович встал.
Был он невысок, но коренаст и крепок. На круглом лице с бульдожьими щеками красовались мохнатые, как мочалка, усы и такие же лохматые брови.
Пока я глядел на главного в гипермаркете человека, Борис с интересом рассматривал комнату.
- Иди, Паш, - сказал Алексей Иванович. - Я разберусь.
Охранник кивнул и скрылся в темноте дверного проема. Оттуда знакомо зажужжало.
Усатый подождал, пока звук удалится, и снова посмотрел на нас. На меня, на брата, снова на меня. В отличие от Павла, на местного начальника я, видимо, произвел большее впечатление, чем Борис.
- Ну, рассказывайте, - хрипло предложил Алексей Иванович.
- А чего рассказывать? - не понял я.
- Как заснули, как проснулись, - он зевнул и добавил: - Извините, сутки на ногах. Спал меньше получаса.
- Ничего, - в тон ему ответил Борис. - Заснули, как все. Проснулись вчера в машине, на съезде от Внуково.
Алексей Иванович поглядел на брата с неприязнью. Я не сразу понял, откуда она взялась. Когда сообразил, поспешил с объяснением:
- Он не дразнится, у него в самом деле голос такой.
Главный кивнул, смягчаясь. Но было заметно, что Борис ему все равно не нравится. Непонятно почему. Обычно брат производил на людей благоприятное впечатление.
- А откуда вы знаете, сколько времени спали? У вас часы есть?
- Часы есть, только они не работают, - отозвался Алексей Иванович. - Да они мне и не нужны. По солнцу же видно.
- А что еще есть? - вроде как между делом ввернул Борис.
Алексей Иванович нахмурился, неприязни во взгляде снова стало больше.
- Люди есть, которым надо как-то жить дальше. И всякое полезное для выживания есть. Не так много, как хотелось бы, но магазин большой - кое-что сохранилось. Вас ведь это интересует?
Я хотел ответить подипломатичнее, но, пока подбирал слова, голос подал Борис.
- Да, - без обиняков сказал он.
- И чего вы хотите?
- Минимум - одежда, - отозвался брат. - Максимум - одежда, еда и снаряжение.
- Хорошо, - кивнул Алексей Иванович. - Оставайтесь, получите всё, что вам будет необходимо.
- В смысле?
- В прямом. Выживать проще вместе, чем поодиночке. Нужно закрепляться. Пускать корни.
- Здесь? - на этот раз не сдержался я.
Алексей Иванович пожевал губу, отчего усы его смешно зашевелились.
- А чем это место хуже любого другого? Есть стены, крыша над головой, некоторые запасы. Плюс котельная, довольно мощная: один и шесть десятых мегаватта. На природном газе.
- Про котельную откуда знаете? - удивился я.
- Знаю, - пожал плечами Алексей Иванович. - Я здесь работал. И котельную среди прочего обслуживал.
- Надеетесь ее раскочегарить? - фыркнул брат.
- Я не исключаю такой возможности. До зимы время есть.
- А ты тут до зимы сидеть собрался? - оскалился Борис, переходя на "ты".
- Боря, - одернул я.
Тот только отмахнулся. Алексей Иванович же, вопреки моим опасениям, остался абсолютно спокоен.
- А у вас есть другие предложения?
- Я бы для начала разобрался, что произошло. Посмотрел, что в других местах.
- Нечего тут разбираться, - спокойно, но уверенно отрубил Алексей Иванович. - Люди уходят, люди приходят, рассказывают. Везде одно и то же.
- Всего сутки прошли.
- Не всего, а уже, - покачал головой Алексей Иванович. - Если б где-то было иначе, уже начались бы спасательные миссии.
Я больше не встревал. В очередной раз незаметно для себя выудил очки из футляра и полировал стекла, наблюдая за диалогом.
Морщина на лбу Бориса заострилась. Взгляд стал колючим.
- А ты кто такой? - спросил он вдруг с несвойственной ему приблатненностью.
Алексей Иванович приподнял бровь.
- Для слесаря слишком умный, - пояснил Борис. - А для начальника - дурак-дураком.
- А тебе важно, кем я был раньше? - Голос Алексея Ивановича прозвучал, как прежде, спокойно, но переход на "ты" с его стороны резанул ухо сильнее, чем тыканье брата. От этого перехода потянуло угрозой. - Забудь, кто кем был. Выброси это из головы.
- Хорошо, - кивнул Борис. - Забыли, если ты этого стесняешься. Я сказал, что нам нужно.
- Ты слышал мои условия.
- Мы не останемся.
- Тогда предложите мне что-то взамен.
- Могу предложить топором по кумполу, - выдал брат таким тоном, что даже я не понял, шутит он или говорит серьезно. - Не боишься, что я тебе сейчас башку снесу, а потом возьму, что надо, и уйду.
Усатый покачал головой.
- Не боюсь. Думаешь, желающих занять мое место здесь не найдется? Никто не разбежится, и тебя не отпустят.
- Боря, можно было просто попросить, - вклинился я, понимая, что положение уже не исправить.
- Нельзя, - сердито отмахнулся тот. - Этот хрен все равно просто так ничего не даст. Он тут решил империю построить.
Я посмотрел на Алексея Ивановича, тот улыбнулся в усы.
- Ваш брат прав: этот хрен просто так ничего не даст. Мне надо думать о людях.
- А мы не люди? - попытался я.
- Вы идете мимо. Таких здесь уже много прошло. Мне надо думать о тех, кто доверился и решил остаться.
- Мы не можем остаться, мне надо найти близкого человека.
Теперь уже Борис молча следил за нашей перепалкой. Только, если я переживал, то брат откровенно забавлялся.
- Это ведь не ваш магазин. Вы на него имеете не больше прав.
- Ошибаетесь. Мы здесь проснулись.
- Вам повезло.
- А вам нет.
Алексей Иванович вновь улыбнулся.
- Не стоит взывать к совести, Глеб. Совесть как инструмент управления умерла вместе с прошлым миром. Запомните это, если хотите выжить. Мир, который выживает, существует по другим законам, чем мир, который живет. Моя совесть болит за всех. И за своих и за чужих. Но спасти всех нельзя. Поэтому я буду помогать тем, кто в этом нуждается и готов помочь в ответ. Идемте.
- Куда? - не понял я.
- Я дам вам куртки, - ответил усатый. - Ночами холодно. Но больше вы не получите ничего. И после этого вы уйдете. Когда найдете своего близкого человека, можете вернуться и остаться.
Он мотнул головой, приглашая на выход, и сам первым шагнул в дверной проем.
Я поплелся за ним, сзади, чуть не наступая на пятки, зашагал Борис.
Вход в торговый зал казался свободным лишь со стороны. Стоило только попасть внутрь, как дорогу преградили четверо мужиков, вооруженных кто чем. Впрочем, присутствие Алексея Ивановича их успокоило.
- Караулят, - заметил Борис, когда мы отошли в сторону.
- Люди должны заниматься делом, - отозвался Алексей Иванович. - От безделья в голову лезет чего не надо.
- Значит, всех припахал? - ядовито поинтересовался Борис. - И где они? Охраняют границы твоего княжества?
- Кто-то охраняет. Кто-то копает.
- Траншеи?
- Могилы. У нас тут трупов хватает. А людей надо занять.
Внутри здания усатый ориентировался, как в своем кармане. Выбрал направление и потопал вглубь зала между стеллажами. Если у входа от окон шел хоть какой-то свет, то в глубине был полный мрак.
Алексей Иванович достал "современный китайский" фонарик и подсвечивал им. Но, скорее, для нас с Борисом, чем для себя. Во всяком случае, мне так показалось.
Шел Алексей Иванович уверенно, остановился совершенно неожиданно. Отступил на шаг.
- Берите, - велел коротко.
Я подцепил жесткую куртку, разукрашенную под камуфляж, прикинул размер, не надевая. Не знаю из чего их делают, но на ощупь материал не из приятных. Да и на вид - не пик моды.
Раньше я бы такую надел разве что в лес, да и то вряд ли. Борис не надел бы вовсе. Теперь привередничать никто не собирался.
- Всё, что ли? - осведомился Алексей Иванович.
- Спасибо за пацанский подгон, - отозвался Борис. - Если еще штаны подаришь и флакон водки, чтоб обмыть, цены тебе не будет.
Кажется, на эту наглость не хватило даже железного спокойствия главного. Во всяком случае, фонарик резко погас, а в темноте что-то неразборчиво крякнуло. Усатый, должно быть, собирался что-то ответить, наверное, и слова правильные подобрал, трехэтажные как стеллаж в гипермаркете, но не успел.
- Алексей Иваныч! - проорали из темноты, и в проходе заметался луч.
Рядом снова зажужжало, помещение осветилось.
- Идем, - бросил Алексей Иванович уже на ходу.
Мы с Борисом двинулись следом за ним.
- Ты чего его злишь? - прошептал я в самое ухо брату. - Нельзя просто "спасибо" сказать и уйти?
- Нельзя, - так же тихо отозвался Борис. - Или ты поверил в его бескорыстность?
Я покачал головой. Вот у брата совести точно нет и болеть нечему. Человек помогает, а он…
- По себе людей не судят, - процедил я сквозь зубы.
- Я не по себе, брат. Этот не из тех, кто что-то просто так делает. Он в лицо улыбается, благодетеля строит. Ты веришь, а он тебя потом имеет. Знаешь, сколько я таких видал.
Из-за стеллажа выскочил один из мужиков, что охраняли вход. Алексей Иванович резко остановился. Борис тоже среагировал мгновенно. А я пролетел по инерции еще несколько шагов и едва не вписался лбом в угловую вертикальную стойку.
- Чего орешь? - спросил Алексей Иванович. - Случилось что?
Глаза мужика сияли не хуже фонарика.
- Там Мишка одного дядьку притащил, который точно знает, что произошло.
Фраза стеганула, будто хлыстом. Не сговариваясь, мы бросились к выходу. Весь дележ, разногласия и дипломатия на останках былого мира показались вдруг совершенной ерундой. Знание было во сто крат важнее штанов и водки. И порыв, который охватил меня, в равной степени захлестнул и Бориса, и Алексея Ивановича.
Солнце шарахнуло по глазам, заставив остановиться. Мы притормозили у дверей, щурясь и чертыхаясь. Дальше пошли медленнее, едва ли не на ощупь. К свету, туда, где толпился народ. Люди стояли плечом к плечу и слушали, боясь пропустить хоть слово.
Алексей Иванович вышел вперед, перед ним почтительно расступились, пропуская в круг. Мы с Борисом протиснулись следом.
В центре внимания, на стволе упавшего дерева, сидел сухонький мужичок лет шестидесяти и лопотал.
- …я как увидел, испугался. Жуть! Побежал, побежал. Меня светом как ударило! Тут я совсем растерялся. Как же это так, чтоб светом било. Бегу, ничего не соображаю. Так с разбегу в столб вмазался и брякнулся без сознания. Очнулся, в голове гудит…
- А искорки на коже были? - спросил кто-то из толпы.
- Какие искорки? У меня они из глаз сыпались, - сухощавый истерично хихикнул.
Стоявший рядом мужик успокаивающе похлопал его по плечу. Наверное, это и был тот самый Мишка. А сухарь на бревне, по всей видимости, знал, что произошло. Впрочем, сморщенный мужичок выглядел скорее помешанным. А Мишка больше всего походил на человека, незаслуженно обделенного властью.
Он был высок, крепок и светловолос. Моего примерно возраста, но выше, шире в плечах. И лицо у него было нехорошее. Лицо человека сильного физически, но слабого внутри, и оттого пользующегося своей силой не по делу.
На Алексея Ивановича Мишка посмотрел так, словно тот был недоразумением, вставшим у него на дороге.
- Стой, Семеныч, - притормозил он сухощавого. - Расскажи-ка еще раз, с самого начала.
Мишка обращался вроде бы к мужичку на бревне, но смотрел при этом на Алексея Ивановича и говорил скорее для него. Семеныч крякнул и завелся по новой. Видимо, такое внимание ему льстило.
- Я на станции "Солнечная" стоял. Хотел в город ехать. Стою, стало быть, на платформе, тут меня и срубило. Просыпаюсь - кругом никого. Только пара человек. Лежат. Прямо на платформе. Ну, я поднялся кое-как… А они лежат. Думал, мертвые, посмотрел. Вроде мертвые, а вроде нет. Не разберешь. И вокруг ни души. Спросить некого, на помощь не позовешь. И тишина. Я подумал: электричка-то, поди, не придет теперь. И пошел.
Мужичок судорожно сглотнул. Огляделся. Люди слушали молча, хоть и по второму разу.
- Глаза поднимаю, - выдержав драматическую паузу, продолжил Семеныч, - а там птица. Летит. Задом наперед летит.
- Ты сколько выпил-то перед этим, друг? - мрачно полюбопытствовал Алексей Иванович.
Белобрысый Мишка самодовольно ухмыльнулся. Видимо вопроса ждал и ответ на него знал.
- Ни граммулечки, вот те крест, - перекрестился мужичок на бревне. - В завязке я. Нельзя мне, врач запретил. Зуб дам.
- Ты дальше, дальше говори, Семеныч, - подбодрил Мишка, глядя на Алексея Ивановича.
- Летит, - повторил мужичок. - Задом наперед. Я как увидел, тут у меня все похолодело. С платформы прыгнул и бежать. Бегу, дороги не разбираю. А там свет. Как стена стоит. И как ударит меня! Тут я совсем… Ну, как же это, чтобы светом било? В голове помешалось. Бегу и с разгону в столб. Бах. И без сознания брякнулся. Пришел в себя, голова гудит. Смотрю, кругом все странно. Под столбом череп лежит человеческий. Тут меня совсем пробрало. А сзади свет стеной, и за ним платформа.
- Что ж ты назад не вернулся?
Семеныч поглядел на Алексея Ивановича. В глазах мелькнул страх, готовый обернуться безумием.
- Страшно там, - жутким голосом проговорил он. - Птицы задом наперед летают.
Воцарилась тишина. Люди молчали. Молчал Борис, Алексей Иванович и даже белобрысый Мишка. Только птицы щебетали да потрескивали в траве кузнечики.
- Я и пошел, куда ноги шли, - снова забормотал Семеныч. - Кругом все мертвое. Люди, машины, дома. Думал, совсем один остался. Потом вот его нашел.
Мужичок указал на Мишку.
- Хорошо, - спокойно кивнул Алексей Иванович. - Идите, вас накормят. Потом еще поговорим. Помогите ему.
Алексей Иванович вроде бы не обращался ни к кому конкретно, но толпа начала рассасываться. Поредела. Семеныча повели к блекло-синему кубу гипермаркета.
Алексей Иванович сердито посмотрел на Мишку.
- Миша, - проговорил он, не обращая внимания на не успевших уйти людей, - ты зачем народ переполошил?
- Ты чего, Иваныч, не вкурил? - вопросом ответил белобрысый. Безо всякого почтения к усатому. Поглядывая на оставшихся зрителей.
Мне показалось, что и говорит он теперь не для Алексея Ивановича, а для остальных.
- Это же рядом со Сколково.
- Что рядом со Сколково?
- Станция "Солнечная". И стена света, где птицы задом наперед. Не понял еще?
Мишка состроил рожу, будто хотел добавить: "ну и тупой же ты, Иваныч". Но вслух этого не сказал, ограничившись мимикой.
- Там Сколково. Ученые там. Заварили кашу, нас всех и вырубило. Вкурил? Теперь у нас тут сам знаешь что, а у них там все по-другому. И они должны знать, что стряслось, и что с этим дальше делать.
- Миша, - холодно повторил Алексей Иванович, - зачем ты переполошил людей?
- Люди должны знать правду. Ты от них все скрываешь.
- Я не скрываю. Я не знаю ничего, Миша. И ты не знаешь. Все, что нам известно, это то, что везде одно и то же.