-- Ваше величество! Я единственный среди этих безумцев знаю, кто вы такой! Вы -- единственный! Такого короля больше нет на всей нашей планете. Да, мракобесы смеются над вами. Вы явились им в личине шута, ибо они недостойны, чтобы вы показали им свое истинное лицо. Им просто не дано этого понять!
Тень Робина, очерченная на стене матовым светом, скрывала как прелести его фигуры, так и недостатки его лица. Тень была беспола, бесстрастна и бесцветна. Лишь жестикуляция ее длинных черных рук выражала кое-какие эманации невидимой души. Король снял свой парик и одел его на сувенир в виде человеческого черепа. Череп в его личном парике выглядел одновременно комично и философски-назидательно. Король любовался им, смотря как на свое отражение в толще времени.
-- Король Франции сильно оскорбил меня. Мало того, что он убил мою дочь Фиассу, он еще и решил поиздеваться надо мной. Да, я совершил ошибку, что сел играть в кости с Кульвером. Я вообще много совершил ошибок, но если я тебя попрошу...
-- Просите о чем угодно, ваше величество!
-- Убей его, Робин! Не знаю, каким способом, но убей! Давай нанесем удар в самое сердце этого пагубного мира! В центральную резиденцию этих слепцов, утверждающих, что они пасынки темноты: столь же слепой, как и они сами!
Робин даже не пошевелил мыслью, чтобы усомниться в своем ответе.
-- Мой король, я немедленно отправляюсь во Франзарию!
Эдуант повернул к нему голову и впервые улыбнулся именно той улыбкой, которая была ему присуща от рождения:
-- Куда-куда?
-- Извините, ваше величество. Во Францию! Разумеется, во Францию!
Они подошли друг к другу, обнялись, потом король мягко произнес:
-- Я верю в тебя, Робин. И приказываю вернуться живым! Понял? -- После этих слов он задумался, стал слегка угрюм и уже совсем другим тоном спросил: -- Кстати, что ты думаешь о Циклонах Безумия? Совсем недавно еще один прошелся сразу по нескольким странам...
Робин почему-то улыбнулся.
-- Ваше величество, плюньте на них. Сами мракобесы не в состоянии это объяснить...
* * *
Герцог Оранский спешно шел по коридорам Анвендуса, не видя ничего, кроме раздражающего мерцания факелов да траурных красок альсекко, настенной росписи. Его плащ развивался вслед за ним, а стальные подковы на сапогах порождали в воздухе отдаленное цокающее эхо. Когда ему навстречу попался Фиоклитиан Первый и Последний и хотел что-то сказать, он гневно оттолкнул уродца в сторону, да так сильно, что его шутовской колпак и сучковатая палка полетели в разных направлениях, а сам шут кубарем покатился по полу.
Фиоклит неспеша поднялся, вытер кровь на губе, поднял свою палку и, грозно стукнув ею о пол, крикнул вдогонку:
-- Недостойный! Если бы ты поднял руку на короля, тебе бы это простилось. Но ты смел обидеть королевского шута! Имеет ли прощение такое варварство?!
Лицо уродца приняло крайне обиженный вид и от этого стало еще безобразнее. Широко посаженные, словно у зверька, глаза прослезились. Но это не вызывало чувство жалости -- лишь холодное презрение. А герцог тем временем уже сидел в будуаре: том самом, где совсем недавно сидел Кей Ламинье. Более того, он разговаривал с тем же самым человеком, сующим свой нос во всякие дворцовые интриги, то есть с советником Альтинором.
-- Советник, вы меня звали? Ваш посланник передал мне, что вы хотите сказать что-то очень важное. -- Герцог часто дышал, еще не пришедший в себя после спешной ходьбы.
Альтинор долго и молчаливо осматривал его жалкое состояние, потом вытянул указательный палец и очень медленно, с мимикой крайней задумчивости провел им себе по лицу, начиная от вершины лба, кончая подбородком. Что означал этот жест неизвестно, скорее всего -- простая игра на нервах.
-- Герцог, вам известно, что я курю очень редко, в отличии от вас. И, если уж попускаю себе эту пагубную страсть, то в исключительных случаях?
-- Да, мне известно.
Альтинор демонстративно вытащил из внутреннего кармана на белый свет дорогую сигару, откусил пломбу и смачно затянулся от огонька свечи.
-- Угостить?
-- Спасибо, советник, но сигары слишком... тяжелы для меня. Я курю...
-- Не важно что вы курите, сейчас речь идет о вашей жизни и смерти. Прошу вас выслушать меня внимательно и сделать правильные выводы...
Оранский почувствовал, как его одежда прилипла к телу от обильного пота. Дрожащие пальцы сжимали и разжимали подлокотники кресла, отяжелевшие веки накатились на глаза. Старший советник, обладая тонким психологическим чутьем, выждал паузу, проанализировал его состояние и продолжал пока что говорить чистую правду:
-- Совсем недавно со мной беседовал коадьютор Ламинье. Он мне рассказал про вас и королеву Жоанну такое... -- Про себя Альтинор подумал: "вот, сейчас он содрогнется и посмотрит на меня совершенно стеклянными глазами".
Прогноз оказался безошибочным. Оранского будто передернуло незримой молнией. Его пустые, почти мертвые глазницы с нарисованными зрачками устремились на советника.
-- Уже все знают... -- механически шептали его губы, -- я погиб... погиб...
-- К счастью, не все. -- Альтинор втянул в себя побольше дыма и попытался пустить кольца, но получались лишь кривые аморфные облачка. -- Только мы двое... Да, коадьютор порывался тут же рассказать обо всем королю, и я приложил немало сил, чтобы его удержать. Он согласился немного повременить с вашим разоблачением, но рано или поздно это все равно случиться. Он человек себе на уме, сгорает от зависти к вашему могуществу, и я бессилен сделать для вас большее...
Оранский сидел в онемевшем кресле, не чувствуя его под собой, и вытирал с побелевшей кожи липкие капли естественных выделений.
-- Я погиб... погиб... -- Если бы ему сейчас дали в руки четки, он бы сорок раз подряд произнес, словно молитву, это слово: "погиб". Губы, посиневшие от шока, были единственной движущейся частью его тела.
Альтинор понял, что сейчас самое время сменить равнодушный тон и проявить максимум участия. Он уже досконально изучил механику душевных состояний и хорошо знал, в какой именно момент на какой именно нерв следует надавить, чтобы подчинить человека своей воле. Теплая рука старшего советника легла герцогу Оранскому на плечо.
-- Сьир, поверьте, мне лично нет никакого дела до ваших отношений с Жоанной. Мои знания: могила для окружающих. Но вот Ламинье... Может, все-таки закурите?
-- Да, конечно. Но у меня есть свои. -- Суматошными движениями Оранский достал сигарету с фильтром и жадно принялся дышать дымом вместо воздуха. -- Что вы предлагаете?
Альтинор приблизился и посмотрел ему прямо в глаза.
-- Убить его! В противном случае, он погубит вас!
Вот тут советник просчитался с прогнозом. Он думал, что Оранский сейчас испуганно откинется на спинку кресла и воскликнет нечто вроде: "Да как вы смеете?! Вы понимаете, что предлагаете мне подлость?!". Или что-нибудь подобное. Но герцог лукаво сощурил глаза и неожиданно спросил:
-- А вам какая в этом выгода?
-- Вот это деловой разговор! Он является и моим врагом тоже. Есть у нас с ним старые обиды, о которых нет смысла говорить, вы все равно не в курсе дела.
-- Иными словами, сводя с Ламинье личные счеты, вы хотите убить его моими руками. Так?
Альтинор понял, что наступил момент сказать самую искреннюю правду:
-- Да, именно так! Имейте в виду, герцог, что, хотя Ламинье и есть наш общий враг, но только для вас его смерть является жизненной необходимостью.
Старший советник даже не предполагал, что уговорить брата короля на пролитие невинной крови окажется легче, чем выпить стакан воды. Он уже приготовил массу внушительных речей для сего святого дела, но ни одна из них не понадобилась. В зрачках герцога Оранского вновь засветилась жизнь, но то была жизнь наполненная блеском стали и холодом бесстрастия.
-- Как вы себе это представляете, советник?
Альтинор аж завертелся юлой вокруг его кресла. Производя самые нелепые жесты руками, он скороговоркой выпалил:
-- У меня есть беспроигрышный план. Я все продумал до мелочей. Вы ведь знаете, что очень скоро во дворце будет праздничный бал-маскарад?
Оранский кивнул и до конца беседы превратился лишь в покорного слушателя...
Через пару эллюсий Альтинор, воодушевленный тем, что все события в мире протекают по его личному плану, сидел в кабриолете, слушая стук лошадиных копыт и приятное биение собственного сердца. За окном кареты мелькали обрывки факельного света и длинные шлейфы темноты. Кабриолет резко затормозил, и кучер громогласно изверг зазубренную фразу:
-- Приехали, сьир герцог!
Хижина старой колдуньи Ниды, казалось, каждый раз все более проседала в землю. Крыша прогнулась уже настолько, что Альтинор, подходя к жилищу, боялся даже чихнуть. Чего доброго, эта крыша рухнет и придавит его "любовницу". Неприятный смрадный запах защекотал ноздри, но старший советник уже привык к этой пытке и несколько раз постучал в дверь. Медленные шаркающие шаги приблизились и замерли. Старуха, выставив костлявую задницу, наверняка зорко смотрела в дырочку на двери: не идут ли какие грабители? Любому грабителю, впрочем, достаточно было вполсилы пнуть эту прогнившую дверь, и она бы распахнулась шарнирами наружу. Альтинор не удержался от искушения показать в эту дырочку свою огромную фигу.
-- А, это вы, сьир герцог... -- хриплый голос, лишь отдаленно похожий на человеческий, проскрипел где-то недалеко от уха.
Старший советник вновь оказался внутри царства кипящих котлов, невыносимой грязи дикой вони. Придворными в этом царстве являлись огромные черные тараканы: жирные как поросята и наглые как черти.
-- Заходите, заходите... Ваша любовница давно вас не видела. -- Колдунья взяла расческу с тремя уцелевшими зубьями пыталась причесать ей сено на своей голове. Ее страшное лицо, покрытое коростой и бородавками, не могло достойно отразить ни одно зеркало. Так как большего уродства в мире просто не могло существовать.
-- Старая дура, не уделишь ли мне несколько циклов своего драгоценного времени? -- Альтинор брезгливо пнул охамевшего таракана, бегущего прямо к его сапогу, и поежился от отвращения.
-- Для вас, сьир герцог, всегда пожалуйста!
-- Мне нужно зелье, вызывающее любовную страсть. То самое, которое ты мне давала четверть эпохи назад. Только не говори, что у тебя его нет, иначе я тебя придушу!
Нида почесала затылок, от чего копна сена на ее голове поерзала взад-вперед. Один глаз ведьмы сильно косил, и казалось, она им постоянно смотрит на свой сморщенный нос.
-- Имеется такое. Но чтобы привести любовное зелье в действо, необходимо... строго научным методом прочитать заклятие. Кроме того, мне нужно знать имена тех, против которых будет использовано зелье.
Альтинор нахмурил брови и резко топнул ногой. Несколько тараканов в панике побежали от его неприкосновенной персоны.
-- Вонючая чума! Ты хочешь, чтобы я открыл тебе государственную тайну?!
Ведьма равнодушно пожала плечами. На ее плечо вскарабкался большой таракан и стал шевелить своими усами, мол: "колись, советник, куда тебе деваться?". Альтинор и сам понимал, что спорить с дурой бессмысленно. Ее "научные методы" не понимал никто, кроме нее самой.
-- Хорошо, возлюбленная моя, но если ты проболтаешься хоть одной твари поднебесной, я отрежу тебе язык и засуну догадываешься куда?
Нида ехидно прищурила свой правильный глаз.
-- В лоно любви?
-- В твою ароматную задницу, из которой постоянно бьет гром, но не сверкают молнии! А теперь заткнись и слушай. Это герцог Оранский, брат короля. И королева Жоанна. Эти имена должны сделать тебя немой и глухой. Поняла?
Старуха кивнула и залезла своим сморщенным щупальцем под лавку, достала оттуда какой-то пузырек и долго над ним бормотала. Альтинор с опаской посмотрел на прогнутый, потрескавшийся потолок: как бы он не рухнул ему на голову, пока старая идиотка будет шептать свое заклятие. Как вообще, удивлялся он, можно жить в такой халупе. Ей ведь люди несут неплохие деньги...
-- Готово, сьир герцог. Теперь достаточно подлить по чайной ложечки этого зелья в бокалы вина названных вами персон, и они не смогут долго удерживаться друг от друга. Страсть возьмет верх над рассудком.
-- Наконец-то. -- Старший советник уже ждал, когда ведьма заикнется о вознаграждении, но та лишь печально вздохнула.
Он не обратил на этот вздох ни толики внимания, и лишь позже понял, что именно он перевернул судьбу всей Франзарии.
-- Скорбь на сердце у меня, -- прохрипела Нида.
-- Что, Кощей Бессмертный плохо прожаривает тебя в постели? Иль вообще к другой ушел? -- Богатая фантазия Альтинора вдруг представила его самого совокупляющимся вместе этим страшилищем. Мерзкое, сморщенное и покрытое коростой тело ведьмы с раскинутыми ногами. Ее страшные бородавки, которые ласкает его язык. Он рывками входит в эту вонючую помойную яму, обнимая ее холодную, омертвелую кожу.
Он содрогнулся. Наверное, Жерас, лежа в гробу, и то не видал таких ужасов.
-- Беда грозит нашему королю Эдвуру. Мое Правдивое Зеркало недавно сказало мне об этом.
Альтинор чуть не выронил бутылек из рук.
-- Говори немедленно, что ты знаешь?!
-- Из Англии прибыл человек, который хочет убить его.
Старший советник заметался по хижине.
-- Где его найти? Кто он?!
Нида подошла к полке, взяла оттуда замотанный в тряпочку осколок зеркала, на первый взгляд -- самого обыкновенного, поднесла к герцогу и сказала:
-- Запоминайте!
Альтинор боязливо глянул в осколок и... вместо собственного отражения увидел совершенно чужое лицо. Он жадно выпил этот образ до дна: запомнил даже каждую морщинку. Пытался с ним заговорить, но незнакомец развернулся и куда-то исчез.
-- Правдивое Зеркало никогда не лжет, -- бесстрастно сообщила Нида. -- А вот где он сейчас находится, не могу сказать. Ищите сами, сьир герцог. Нант хоть и большой город, но это не вселенная.
Старший советник, не говоря ни слова, резко повернулся и направился к выходу.
-- Сьир!
-- Чего тебе, ведьма?
-- А как же награда?
-- Не пойму, зачем тебе деньги, старая дура? Даже крышу себе не починишь. Куда ты их деваешь? -- Альтинор отсчитал двадцать евралей и небрежно кинул их на стол. На блестящие монеты тут же сбежались тараканы, понюхали их, погрызли своими клыками и разочарованные разбрелись по сторонам.
Лицо колдуньи тоже выразило крайнее разочарование.
-- Сьир! Всего двадцать евралей?! За такое чудодейственное зелье? За такую шокирующую весть?
Альтинор от природы не был скупым человеком, но нытье старухи его уже достало.
-- Послушай, вонючая тварь! Ты должна благодарить меня за то, что я не предал тебя королю за все твои волхования! Давно бы уже сгорела на костре! Так что не я тебе, а ты мне обязана! Причем -- пожизненно.
Выходя, Альтинор так хлопнул дверью, что та едва не слетела со своих петель. Несколько тараканов не удержались на потолке и попадали на пол. Нида сморщила свое страшное лицо, в ее глазах блеснул огонек затаенной обиды. Чуть слышно для самой себя она прошептала:
-- Нельзя так поступать со старой Нидой... я ведь тоже когда-то была молода и красива... за мной ухаживали принцы... посмотрю, как ты будешь выглядеть, если вообще доживешь до моих эпох... вряд ли кто знает, что старой Ниде уже исполнилось десять эпох!.. А в молодости я была прекрасна... Я отмщу... презренный Альтинор, я отмщу тебе!
Все эти причитания старшему советнику были до одного редко упоминаемого места. Он не ел и не спал четыре декады напролет: мотался по всему Нанту, заходил во все трактиры и пивнушки, перевернул вверх дном все постоялые дворы, бродил по улицам, вглядываясь в лица прохожих. Он искал того, в чьих руках была сейчас судьба всей Франзарии. Отчаявшись, Альтинор стал шарить по притонам бомжей и бедняков, распугивая их одним своим видом.
В углу одного из подземелий, укутавшись с головой в грязное смрадное покрывало, сидел некий субъект. Была видна лишь только его шляпа да кисти рук. Он то ли дремал, то ли решил присесть немного помереть. Почти не двигался. Чуткая интуиция старшего советника воскликнула на все сознание: "это он! Он!". Альтинор сорвался с места, не чувствуя ни ног, ни земли под ними, пулей пронесся по подземелью, шугая во все стороны полуголодную чернь, и, оказавшись около подозреваемого, сдернул с него покрывало.
Внутреннее чутье не подвело. Это было то самое лицо, которое совсем недавно смотрело на него из Правдивого Зеркала. Оно не выглядело ни испуганным, ни шокированным, ни злобным, ни равнодушным -- вообще никаким. Бесцветные, лишь со слабыми оттенками жизни, глаза смотрели прямо на Альтинора. Они даже не вздрогнули. Старший советник сразу понял, что имеет дело с очень волевым человеком. Его кинжал слегка сдавил горло незнакомца.
-- Я знаю, ты пришел в наш мираж, чтобы убить короля Эдвура. Если скажешь "нет", я перережу тебе глотку и даже не всплакну над твоим мертвым телом.
Англичанин слегка скосил взгляд на сверкающее лезвие, улыбнулся, потом для чего-то пожевал слюну. Альтинор понял это поздно. Внушительный плевок угодил ему прямо в глаз, и половина мира сразу помутнела. Голос незнакомца показался даже ласковым:
-- Мракобес! Я могу произнести твое "нет" хоть тысячу раз. А для чего я прибыл в ваш смрадный мираж тебе не суждено узнать, так как тебе уже вообще больше ничего не суждено узнать.
Альтинора всегда спасало то, что он очень быстро соображал и принимал решения. Как только он почувствовал острие, уткнувшееся в его живот, то вдруг вспомнил, что сказал незнакомцу совсем не то, что хотел. Усилием натренированной воли он легко подавил вспышку гнева, спрятал свой кинжал и совершенно иным тоном произнес:
-- Почтенный господин, я не хотел вас обидеть, простите. Меня зовут Даур Альтинор.
-- Меня Робин.
-- Я просто хотел, -- старший советник перешел на шепот, -- посоветовать вам, как совершить задуманное по беспроигрышному варианту. Боюсь, вы не знаете толком ни Анвендуса, ни подступов к королю. А я там почти бог. В своем благородном порыве вы можете совершить много просчетов. А я подскажу вам, как их избежать. -- Герцог протянул англичанину свою слегка вспотевшую ладонь.
Тот осторожно ее пожал, поправил свою шляпу и вдруг задал совершенно неожиданный вопрос:
-- Даур Альтинор, а вы верите в то, что на небе когда-то снова будет светить солнце?
-- Ради союза с вами, Робин, я готов поверить во что угодно. Будет, будет оно светить! -- спешно произнес герцог, а про себя подумал: "черт с ним. Мне-то какое дело до этого солнца?".
-- Тогда я принимаю ваш союз.