Санька
Что у нас сегодня? Развод у нас сегодня! Всех собрать, построить и на работы отослать. Как это зачем? Потому что сами не разберутся. Им только дай волю, все в питомнике будут торчать. А кто навоз убирать пойдет? Санька? Оно мне надо? Правильно, не надо! Я девушка нежная и к навозу непривычная. Так что не чаще остальных! А потому - я командую, все подчиняются. Кому не нравится - в момент зубы пересчитаю. Гарантирую, штук трех-четырех хватать не будет! Кроме тех, которых раньше не хватало. Половина народа старше? И что, это мешает считать зубы? Лично мне - ни капельки.
Ладно, начнем с маленьких.
- Джамиля! Берешь шестилеток и к бабе Ире. У них учет на складе. Заодно поупражняются в математике.
- Сань, туда бы постарше, грузить же!
- Справитесь! Не забудь до работы сбегать с ними до Пиалы, а к шести привести на рукопашку.
Джамиля хмурится. Не была еще старшей. Ни фига не повод, девять лет девчонке, пора уже… Тем более, на складе самая простая работа. И мама с бабушкой присмотрят.
- Беги, Джам, беги.
Ладно, следующий.
- Рахман! Вы что там вчера устроили с отарой?
- Да мы это… Всё нормально…
- Что нормально? Что десять человек, бросив все дела, четыре часа искали овцу, которую вы проспали? Навоз сегодня ваш!
- Весь?
- Нет, только коровий! Собственный можете не убирать!
- Ну, Сань, ну нельзя же так… Его там много…
- Как раз двоим на день. Можете без разминки, в хлеву разомнетесь. А если тебя что-то не устраивает, побежишь тренировку со мной. И только попробуй отстать!
Ванька замолкает. Рахман и не пытался возражать. Знает, что бесполезно, я злобная и беспощадная! И раздолбаев на завтрак хаваю. Пачками! А не хрена овец по ущельям терять! За такие вещи надо к хлеву цепями приковывать, чтобы всю жизнь в навозе ковырялись. Так что, вообще-то, я добрая и ласковая. То есть белая и пушистая…
- Вы еще здесь?
- Уже нет.
- Поздно. Как закончите с навозом, вымоете Пушистика. И чтобы дядя Леша был доволен!
Вот теперь стонет и Рахман. Мыть бульдозер - работа не трудная. Но дядя Леша ею доволен не бывает в принципе, хоть каждый миллиметр зубными щетками до блеска отдрай!
Теперь приятное…
- Старшие сегодня усиливают патрули.
Ишь, обрадовались! Конечно, на патрулирование нас не берут. Но сегодня старшие затеяли какое-то большое дело, и забирают на него даже "ребенков" недавних выпусков. А нас пускают с оставшимися. Красотища! Я тоже, между прочим, не отказалась бы. Но сказали с четырнадцати… Ничего, счастливчики, я вам подпорчу праздник.
- Заодно поправите коши. Асад, вы с Петькой идете с Акрамом через Мутные, к вам это в первую очередь относится, там уже камни из стен вываливаются.
Дружный вздох. Молча встают, молча уходят. Нравится - не нравится, хочется - не хочется… виноваты - не виноваты… Есть такое слово: "надо". Кто ж, как не старшие… И ничего страшного, зато в патруле!
- Витек, с восьмилетками на огороды. И забери с собой младшенького.
- Он же маленький!
- С огородами справится.
- Как скажешь. У них занятия какие?
- На сегодня снимут, сорняка много. Но всё равно погоняй по математике в уме. Без отрыва.
- Ладно.
Братец у меня всегда и на всё согласный. Золотой парень. И мелкие его любят…
- Как закончите - в питомник. Пусть детки порадуются.
Ага, расцвел! Питомник все любят. Со щенками возиться - не работа, а удовольствие. Я тоже хочу…
- Десятая группа! "Двойками" к чабанам, на усиление. Арбалеты с собой, на месте в стрельбе потренируетесь. Только чур, в овец не стрелять!
Уносятся страшно довольные жизнью. Еще бы! За овечками в компании побегать! Да еще когда за всё взрослый отвечает! А если повезет, могут и шака пристрелить! Я своего первого четыре года назад так и добыла. Пасу себе барашков, а он как выскочит, как выпрыгнет, как получит от меня два болта в бочину!..
- Остальные - пилы в руки и в Имат бегом марш! Дрова заготавливать. Еды возьмите на неделю. Какая машина? Я же сказала: "Бегом". Жалкие двадцать километров вниз по ущелью - вместо разминки сойдет. Через два с половиной часа должны быть там. Мурад за старшего.
Вроде, всех разогнала. Й-е-ху! Можно и полезным чем заняться. Например, свой арбалет закончить. Только сначала малый хлев приберу. Овцы, они тоже гадят, сволочи, не только коровы. Тоже убирать надо… А если быстро закончу… Ну и что, что с четырнадцати… Один год всего, совершенно непринципиально. И подготовка у меня по пятнадцатой… Всё равно, у Вальки одного человека не хватает…
Самара, ул. Осипенко
Дом выглядел абсолютно целым. Сохранились даже лавочки у подъезда. Вряд ли их восстанавливали позднее. Сомнительно, что хоть кому-то это надо в лишенной центральной власти Самаре.
Подъездная дверь та же самая - выкрашенная серой краской жестянка, претендующая на гордое звание бронированной. Естественно, не работал домофон. Так он и в прошлые годы работал через раз. Но замок остался на месте. И деревянная обшивка двери со стороны подъезда уцелела. То ли некому срывать было, то ли не показалась она достойной каких-либо усилий…
Внутри подъезд был обшарпан ненамного сильнее, чем раньше. В основном, за счет сильно облупленной краски, да облезшей побелки. К лифту даже и подходить не стали.
Прошли первые два пролета, сторожко ощетинившись стволами. Звуков никаких. Даже на улице как-то тише стало… Дальше пошли быстрее. Не заглядывая за каждый угол и поворот.
После третьего этажа внешний вид стен и потолка заметно изменился. Наводнение наводнением, но сюда вода, похоже, не дошла… Четвертый этаж.
- Дверь направо. - Чуть слышно просипел Боря.
Урусов кивнул понимающе. С пятки на носок перетек вплотную к общей на две квартиры двери. В руках у капитана снова оказался "Стечкин", до того вроде бы спокойно спящий в "оперативке".
Юринова начало понемногу колотить от волнения. Слишком сильным было ощущение, что случится чудо. Вот возьмет, и откроет бабушка, живая и совершенно не изменившаяся, обнимет его и скажет: "Ну, наконец-то, Боренька, я так долго ждала…"
Чуда не произошло. В ответ на настойчивый стук из глубин квартиры раздался хриплый полупьяный голос:
- Кого еще черти принесли ни свет ни заря?
- Хороший у мужика режим, - тихо усмехнулся Урусов, и перевел предохранитель на автоматический режим. - пол-пятнадцатого утра за бортом.
- Извините, пожалуйста, - прокричал в ответ Борис, - у нас нет к Вам никаких претензий! Интересует судьба старых владельцев. Может, Вы что-то знаете?
- А раз нет претензий, то и вали на фуй! - донеслось из-за двери. - Ходят тут всякие…
- Послушайте, мы хотим только поговорить!
Юринов и сам понимал, что для пьянчуги, с утра уже залившего глаза, любые аргументы выглядят неубедительно, но с подобными персонажами общаться у него никогда не получалось. Зато, как оказалось, это отлично умел Урусов.
- Слышь, бобрятина охеревшая! Выбирай: опохмел халявный или граната под дверь?
С той стороны замолчали, лишь громкое сосредоточенное сопение выдавало бурную работу мысли.
- Что, правда, похмелиться дашь? - прозвучало с неясной надеждой.
- Налью сто грамм. Если прямо сейчас дверь откроешь! А если нет - то за упокой лично усугублю.
Желание выпить, наконец, победило осторожность, и дверь, проскрипев несмазанными петлями, распахнулась. Помятого вида мужик в тренировочных штанах и грязной майке, выглянул наружу и уставился на Урусова.
- Тебя часом не Юрой зовут? - осведомился Урусов, и спрятал пистолет: слишком уж безобидным выглядел алконавт.
Боря, несмотря на съедающее его нетерпение, фыркнул: тоже заметил, насколько хозяин похож на Балбеса из "Самогонщиков" в исполнении Никулина.
- Юрой… Ты откуда знаешь? - протянул "Балбес", и тут же спохватился - Командир, ты налить обещал!
И тут его взгляд упал на Борю. Алкаш резко передернулся всем телом и уставился на Юринова, как на приведение. Он даже внешне переменился: как-то подтянулся, выпрямился, с лица немного сползла помятость.
- Не может быть! - сипло прошептал он. - Шахматист!!! - И тут же засуетился, широко распахнул дверь и прижался к косяку, освобождая дорогу, - проходите, пожалуйста, что мы в дверях, ей-богу!
- Смотри-ка, говорить можешь интеллигентно, не из филологов часом? - заметил Урусов, но хозяин не обращал на него внимания.
- Вы не подумайте, господин хороший, я всё сохранил, всё! Даже ложки малейшей не пропил! И бабушку Вашу не в общую яму стащил, похоронил по-человечески, на кладбище, и табличку поставил, я и могилку покажу… Там еще фотографию целлофаном закатал, чтобы дождем не размыло!
У Бори внутри всё оборвалось. Нет, конечно, он ни на минуту не надеялся застать бабушку живой, но одно дело не надеяться, и совсем другое - узнать… Стараясь держать себя в руках, обвел взглядом квартиру.
В квартире ничего не изменилось. Те же панели под дерево на стенах, шкафы под темный орех, огромный экран домашнего кинотеатра, купленного Борей со своего первого приза… Разве что, цветы на окнах давно засохли и осыпались, и кондиционер не работал. Фотографии на полочках шкафа. Дед. Молодой, еще и шестидесяти нет, любимая бабушкина фотография. Мама с папой с медалями на шее: какое-то награждение по ориентированию. Олег с винтовкой на стойке. Олег с Надей. Надя с Санечкой. Санечка отдельно. Боря за доской. Первая партия с гроссмейстером. Очень тяжелая партия и заслуженная ничья…
- Поехали, - глухо выдавил Боря.
И, видя, что никто не реагирует, заорал:
- Поехали, я сказал! На могилу!!!
Таджикистан, Фанские горы, ущелье Ишем
Человек выскользнул из-за камня. Тенью скользнул по осыпи… На мгновение проявился пересекая снежный склон. Растворился в нагромождении камней… Три часа осторожного бега между моренных гряд, и вот он уже перепрыгивает по камням бурный желтый поток и скрывается в маленькой рощице, самой высокой в ущелье. Остановился на миг, посмотрел назад, усмехнулся…
Старик сидел у большого камня под старой арчой. Обычный старик, каких много в горах. То ли узбек, то ли таджик. А может, и урус? Все может быть… Возраст и горы стирают признаки народа, к которому принадлежал…
Старик расположился с удобством, на расстеленной кошме. Рядом, на вытертой ткани - две пиалы, маленький чайник, тарелочка с сахаром. Неподалеку, в каменной "печке", потрескивали горящие сучья. Для полноты образа не хватало только пасущегося поблизости ишака. Но возраст уже не тот, таскать ишаков по скальным стенкам… Семьдесят скоро.
Человек неслышно вынырнул из леса. Присел с другой стороны кошмы:
- Алейкум ассалам, ата!
- И тебе не кашлять, Дамир! Как на этот раз? Обошел патрули?
- Почти. От перевала вели. Потом потеряли, но ненадолго. Собачки знают своё дело…
- Ты молодец, Дамир. Как сходил, чем живет мир?
- За весь мир не скажу, он слишком велик, чтобы я мог охватить целиком, но в Зеравшане опять шумно.
- Почему? Много желающих стать Великим Шахом?
- Много. Только нет тех, кто мог бы им стать. Пенджикент договорился с узбеками. Но полного доверия нет. Сарыбек Хорезмский взял Самарканд. Сегодня он клянется Аллахом, что не будет переходить старые границы Узбекистана. Но это только слова. А завтра Аллах может и закрыть глаза, если Великий Шах слегка нарушит клятву, данную пред именем Его… Правда, шах принес клятву перед Ирбисом, а тот не менее опасен, чем Аллах, зато куда принципиальнее…
- Сарыбек может пойти на Ташкент и Фергану, это намного слаще. Тогда беку нужен крепкий тыл. А вовсе не опасный сосед.
- Это так. Поэтому, он предложил Амонатовым не только мир, но и поддержку в случае нападения Бодхани. Ахмадову хватило, чтобы присмиреть. Одно дело пытаться наезжать на Пенджикент, другое - тявкать на Сарыбека. Тем более, он опять идет на Матчу, и на этот раз взялся за дело всерьез. Сержант, конечно, не мальчик, но ему придется туго…
- А что думают братья?
- Как обычно. Шамсиджан готовится к обороне, Фатхулла ноет о сдаче. Хотя есть подозрение, что всё это игра, а на самом деле, младший полностью под влиянием брата.
- А что думает старший о безнадежности обороны?
- Он об этом не думает. Вслух говорит, что всё в руках Аллаха. И строит тактические схемы. Сержант - практик, а не философ.
- А что русские?
- Та же картина: осваивают земли кулябцев и памирцев, вместе с ними лупят афганцев. В последнее время всё чаще и успешней. Если Матча отобьется, ситуация в ущелье стабилизируется окончательно. Для серьезных изменений нужен внешний толчок.
- Кто может дать?
- Узбеки, афганцы, поражение Матчи.
- Нам это надо?
- Думаю, нет. Бодхани наберет слишком большую силу. Думаю, стоит вмешаться. Хотя бы на подстраховке.
- Что слышно о Проклятых Ущельях?
- Ничего. Туда не любят ходить. Говорят, злые духи убьют каждого, кто полезет к ним в логово. Такие подробности рассказывают, что мне иногда страшно.
- Спасибо, Дамир. Заночуешь?
- Нет. Пойду назад, - гость, в притворном испуге округлил глаза, - нельзя ночевать в долине злых духов…
Собеседники рассмеялись. Младший растаял в лесу.
Старик не торопясь собрал вещи в небольшой рюкзак и двинулся в противоположную сторону…
Самара, городское кладбище
Всю дорогу до кладбища Боря молчал. Бухтел так и не опохмелившийся, но абсолютно протрезвевший Юра, рассказывая, как попал в эту квартиру, задавал наводящие вопросы Урусов, направляя это бухтение по нужному пути выяснения окружающей обстановки, матерился Герман, когда "Тигр" подпрыгивал на очередном ухабе… Всё это шло мимо. Единственное, заметил странную фразу алкаша: "Она счастливая ушла, лежала и улыбалась…". Но и это было не так важно. Ушла. Умерла. А его, Бори, не было рядом…
Кладбище, как ни странно, охранялось. На входе два здоровенных мордоворота стояли под стендом с развернутым "прейскурантом". "Билеты" на вход стоили от патрона или ста грамм крупы. Интересный бизнес у ребяток. Своих мертвых ни один нормальный человек не оставит гнить на дороге. Если, конечно, есть хоть малейшая возможность по-человечески похоронить… А эти - пользуются, сцуки…
Охрану Борис прошел, словно не заметив. Один бугай дернулся, было, к нему, но второй, посмотрев в мертвенно-бледное лицо парня, удержал товарища за рукав и сказал Урусову, шедшему за Юриновым:
- Проходи, капитан, военным сегодня бесплатно!
- Спасибо, - бросил ему Урусов. - За машиной присмотри.
- Без вопросов, - ответил охранник.
- Ты чего? - уставился на него напарник, проводив процессию взглядом. - Это же залетные, по мордам видно!
- Ничего, - буркнул тот, - жить хочу!
Боря тем временем уже стоял у могилы. Куски металлической решетки, использованные в роли оградки. Крест из двух металлических полос и даже табличка с фамилией и датами жизни. Все же копался Юра по вещам, раз нашел документы… Ну, да ладно…
- Надо же, - тихонько сказал Герман Урусову, - алкаш-то алкаш, а всё по уму сделал. Насколько смог…
Юринов стоял у могилы, глядя на незамысловатое убранство, и явственно слышал знакомый ласковый голос: "Спасибо, что пришел, Боренька, спасибо. Не останавливайся, найди их. Дойди, Боренька…"
- Я дойду, бабушка, - прошептал Боря, - я обязательно дойду…
На обратном пути Урусов вдруг сбился с шага и остановился возле давешнего чуткого охранника, пристально посмотрел в глаза и произнес:
- Могилу заметил? Пятая линия, на углу? Две пихты рядышком?
- Заметил, - ответил тот, - Не волнуйся, капитан, пригляжу.
- От и добже! - хлопнул Урусов его по плечу. - Спасибо, брат.
- Не за что.
- Тоже жить хочешь? - спросил напарник, когда "Тигр" отъехал от ворот.
- Человеком хочу остаться. - спокойно ответил тот. - Даже здесь…
Таджикистан, ущелье Зеравшана, укрепления кишлака Сангистан
Баши Бодхани Ахмадов, повелитель Зеравшана, был настроен очень решительно. Хватит! Независимая Матча прекращает своё существование. Время политических игр с братьями Рахмановыми прошло. Каким бы командиром ни был старший из братьев, но такую силу ему не отбить. Баши подтянул все резервы. Практически оголил тылы. Остались небольшие заслоны со стороны Пенджикента, да отряды на перевалах. И то, с Шахристана отведена полусотня на броне, а с Анзоба снята половина артиллерии, которая ставит сейчас точку в затянувшейся матчинской проблеме, разнося укрепления Сангистана.
Рахмановы построили здесь настоящую крепость, но это им не поможет. Мало того, что братья занимают не самые бедные земли в верховьях Зеравшана, так еще угрожают в любой момент перерезать трассу, а то и захватить Айни! Слишком близко расположен город. Невозможно жить в постоянном ожидании укуса матчинской змеи.
Жаль, конечно, что в двенадцатом году не приняли братьев всерьез. Тогда с ними справиться было несложно. Не было ни сангистанских укреплений, ни отрядов самообороны. Только мирные, беззащитные дехкане. Жирные беспомощные овцы, безропотно ждущие заклания. Удивительно, как вообще Рахмановым удалось их организовать, да еще и обучить воевать. А единственным серьезным человеком в Матче казался Рафаэль Мирзоев, старый друг и подельник. Уж с ним бы договорились.
Тогда хватало других, более важных забот. Надо было идти вниз по Зеравшану, а не вверх. Закрыть перевалы. Еще это странное исчезновение Ахмета… Почти неделю из-за него потеряли. Всё полетело кувырком. А неудачная попытка захвата золотого рудника, которая стоила Бодхани руки. Культя заживала тяжело, периодически выбрасывая хозяина из реальности в горячечный бред. И пока он восстанавливал силы, произошло немало событий. Пенджикент сумел набрать силу и встретил джигитов, ощетинившись стволами. Согдийцы немалой армией попытались прорваться через Шахристан. Дивизия урусов, попавшая под удар Большой Бомбы, тем не менее, сохранила свой костяк, да еще наела пушечного мяса, объединив вокруг себя население центральных областей страны. На юге разбирались между собой и с пуштунами памирцы и кулябцы, а в Матче… Рафика Мирзу убил какой-то отмороженный дальнобойщик, как оказалось, старший брат Фатхуллы Рахманова. С Фатхуллой можно было бы и договориться, всё-таки знакомы, да и общие дела имелись. Но мальчишка слушался брата беспрекословно. А тот ненавидел Бодхани лютой ненавистью. Почему? За что? Совершенно непонятно… Да и Иблис с ним, решил тогда великий баши и отправил сотню джигитов расплатиться за Рафа. И расплатился: из сотни уцелело семнадцать человек. А за год у Сангистана выросли стены, о которые разбились последующие попытки подчинения Матчи.
Ничего. Пришла пора показать, кто истинный хозяин Зеравшана! Сначала раздавить Рахмановых. Потом расправиться с Пенджикентом. А там можно и вернуться к вопросу Пасруда и Чоре. Или там думают, что баши забыл, где потерял руку, и где исчез старший брат. "Злые духи"… "кутрубы, дэвы и гуль-евоны"… Посмотрим, что смогут сделать дэвы против брони и артиллерии… Только действовать надо быстро, пока урусы, захватившие Душанбе, сражаются с афганцами, а Сарыбек Хорезмский увяз в Фергане и Шымкенте.