– А за кого ж еще? – фыркнул тот, со звоном сдвигая посуду. – Похмелиться – это наше все…
Поставив на стол опустевшую тару, Харченко неожиданно глубоко вздохнул, будто на что-то решившись, и взглянул в глаза товарищу:
– Виталь, понимаю, что сейчас не лучшее время, но потом его и вовсе может не быть. Тут такое дело… – он замялся.
– Что еще, Сережа?
– Да потомок твой…
– Что?! – мгновенно трезвея, подался вперед комбат. – Что с ним?
– Да с ним-то ничего, просто он заявление о вступление в Корпус подал. На твое имя. Я его, заявление в смысле, притормозил, конечно, но…
– Нет. Пусть на Земле сидит. Навоевался уже в своем ополчении на этом, как его, Гроте.
– Стоп, Виталь, стоп. Нельзя так. Мужик, может, самый правильный поступок в своей жизни совершил , решился,а ты? Да и врачи нам нужны, а он хирург. Я все понимаю, но так будет неправильно. Вспомни тувойну, нашу. У товарища Сталина разве дети не воевали?
Крупенников промолчал. Голова кружилась, и явно не от выпитого. Совладав с собой, он взглянул в лицо товарища:
– Хорошо, Серега, ты прав. Смалодушничал я, прости. Оформляй его в состав медслужбы корпуса, врачи нам и вправду нужны, с медиками у нас вообще слабо, одни кибердоки. Но, что бы не случилось, он останется на Земле. И это, извини, приказ.
– Хорошо, – покладисто согласился особист. – Здесь нам тоже хирурги понадобятся. Главное, Виталь, что ты меня понял…
* * *
Основная часть совещания штаба прошла в штатном режиме. Командиры рот, в том числе добровольческих, доложили о готовности. Затем детально обсудили план операции, разработанный Лаптевым и его штабистами, и раздали электронные копии офицерам для самостоятельного изучения и "доведения до личного состава". Финкельштейн сообщил, что настроения боевые, хотя добровольцы заметно нервничают, что вполне понятно. Поскольку полной ясности о том, как они поведут себя в настоящем бою, не было, после недолгих колебаний решили, что Добровольческий корпус в первой фазе операции участвовать не будет. Пойдет вторым эшелоном, когда главное сопротивление противника будет подавлено. А до того пусть болтается на орбите, благо возможности корабля вполне позволяли разместить на борту такую прорву людей. Высадить их на планету, когда появится такая необходимость, можно будет в считаные часы, челноков хватит.
Сам Крупенников слегка волновался – все-таки первый раз проводит десантную операцию в масштабах аж целой планеты. Нет, ну не всей, конечно, планеты, это вовсе нереально, но все же… План "Возмездие" – именно так решено было назвать предстоящую операцию – включал молниеносный удар по "нервным узлам", как обозвал лагеря ящеров и научные центры их хозяев поэт-замполит. После уничтожения баз планировалось спустить с орбиты весь корпус и начать окончательную зачистку Агрона, благо населенных пунктов на единственном материке было мало, а в том, что уцелевшие враги станут прятаться в редких местных лесах, офицеры сильно сомневались. Не то время, и не тот менталитет, знаете ли…
Затем младших командиров отпустили, и Крупенников взял в руки дистанционный пульт, обернувшись к огромному, почти во всю стену, демонстрационному голоэкрану, и взглянул на оставшихся в зале офицеров – Харченко, Лаптева, Финкельштейна и, как ни странно, отца Евгения, которого зачем-то привел с собой особист:
– А вот теперь слушайте внимательно, товарищи…
Весь его короткий доклад занял меньше десяти минут.
– Вот, примерно так. Вы всё сами видели. Это видеоинформация, обнаруженная нашими спецами в бортовом компьютере уничтоженного корабля. Планета как планета, земного типа, материк один. Основное и чуть ли не единственное занятие местного населения – агрономия; промышленность практически не развита, сельхозмашины, любая более-менее сложная техника и электроника – импортируемые. Население до начала вторжения – порядка двух с небольшим миллиардов человек. В общем, эдакий деревенско-пасторальный мирок. Отчего противник выбрал Агрон своей базой, честно говоря, понятия не имею.
– Да потому и выбрал, – подал голос Лаптев. – Где проще спрятать секретную базу, в малонаселенном мирке с пятью спутниками связи на орбите или на урбанизированной планете с десятью миллиардами населения и развитой системой глобального слежения?
– Может, и так, – согласился не склонный спорить Крупенников. – Продолжу. Итак, по нашим данным, на планете размещены несколько засекреченных центров, где, с одной стороны, методом клонирования и генетического моделирования воспроизводятся и проходят курс обучения эти самые солдаты-крокодилы, с другой – осуществляются некие эксперименты над людьми. Да, товарищи офицеры, именно так, над людьми! Но об этом позже. Там же, на Агроне, но эти данные пока сомнительны и требуют дополнительной проверки, обучаются пилоты атмосферных истребителей. Да, кто еще не понял, мужики, – и вражеские пилоты, и их руководители никакого генмодифицирования не проходили. Их геном такой же, как у нас с вами. Подробнее доложит майор Харченко. Кроме того, на орбите планеты размещены судоремонтные заводы и верфи, занимающиеся текущим обслуживанием их транспортных кораблей, и стоянки этих самых судов. Данных относительно того, имеется ли у Агрона орбитальная оборона, и, если имеется, то насколько она глубоко эшелонирована и какими силами и средствами обладает, у нас нет. В смысле, этих сведений не обнаружено в компьютере взорванного транспорта. Возможно, товарищ майор что-то знает? – Виталий кивнул особисту. – У меня просто не было времени изучить показания допрошенных пленных.
– Возможно, – усмехнулся Харченко, закуривая. – Ладно, не буду ходить вокруг да около, времени мало. Нет там никакой обороны, никто не предполагал, что им придется отбивать атаку из космоса. Да и о какой атаке речь? Максимум, что мы можем – обстрелять их из бортовых электромагнитных пукалок или нагрузить ПМА-зарядами пару скоростных челноков и направить в их сторону. Кажется, в древности так и делали эти, как их там называли, брундеры, что ли?
– Брандеры, тащ майор, – подняв голову, поправил особиста начитанный замполит. – Означает судно, нагруженное взрывчаткой и горючими веществами для уничтожения вражеских кораблей или портовых укреплений.
– Во, я так и говорю. Летающий брандер, понимаешь. Короче, ничем крупнее истребителя-перехватчика они нам не угрожают. Да и вообще, есть у меня пара интересных задумок на этот счет. Но сейчас хочу поговорить не о том, а об этих самых, с нормальным геномом которые… Слушайте, товарищи офицеры. Только предупреждаю, сведения эти на данный момент секретные, в батальоне о них пока знать не должны, в корпусе – тем более. Вопрос очень, очень серьезный! Итак, прошу внимания, повторять не буду, но по окончании заседания вы все получите временный доступ к информации по внутренней сети и сможете сами изучить файлы…
…Как это, хоть и не часто, но бывает в жизни, майор Харченко, начальник особого отдела батальона, и иерей отец Евгений, в миру – Смирнов, неожиданно нашли общий язык Оказалось, профессии их чем-то даже и схожи, да и цели одинаковые – из преступника человека сделать. Когда Харченко попал сюда, в будущее, он немало подивился измышлениям некоторых историков, приписывавших людям его профессии все мыслимые и немыслимые зверства. Ну, скажите, зачем человеку сразу иголки под ногти загонять, когда порой одно только удостоверение с пятью буквами на обложке "СМЕРШ" с людьми чудеса делает? Все как на духу рассказывают. Иногда, впрочем, попадались упертые враги, в основном польские да украинские националисты или фанатики из СС. Да и к тем можно подход найти, и находили, кстати. Одного поляка Харченко, например, заставил поклясться на распятии, что тот не врет. Пленный долго мычал, краснел, мялся. И после фразы Харченко: "а ведь Он свидетельствовать за тебя будет. Так что, не меня обманываешь, Его обманываешь…", поляк залился слезами и раскололся.
Впрочем, это все лирика. А суровая реальность совершенно в ином…
Когда особист вычислил среди добровольцев шестерку "шпионов" и поступили первые пленные, сначала захваченные на Гроте и Мелиссе, затем доставленные с борта взорванного транспорта, он долго сомневался, как именно с ними работать. К слову, "шпионы" он произносил для себя именно так, в кавычках, поскольку так и не сумел определиться, являются ли они разведчиками в том смысле, к какому привык в своем времени, или просто введены в состав корпуса в качестве ненавязчивых наблюдателейза гостями из прошлого.
С пленными, впрочем, особых проблем не возникло. Обойти ментальный блок, заставлявший их совершать самоубийство или без видимой причины погибать, оказалось не столь и сложно, хотя поначалу это и стоило нескольких трупов. Но фармакология и гипнотехнологии в мирной и неагрессивной Эйкумене были на высоте, и скоро Харченко знал все, что знали они. Сложив всю полученную информацию вместе, Сергей оказался настолько шокирован, что даже отказался от мысли поговорить с Крупенниковым.
А вот с отцом Евгением ситуацию обсудил, разбудив того среди ночи.
Утром начались беседы с подозреваемыми в "шпионаже" добровольцами. Особист по-очереди вызывал их к себе, каждый раз выдумывая новый повод. Чтобы "серые"ничего не заподозрили, приглашал он и заведомо ни в чем не виновных бойцов.
После разговора "шпионы" тщательно изолировались, причем тоже так, чтобы исключить у остальных подозрения. Впрочем, Харченко был почти убежден, что они не знают друг друга, – сам бы он в подобной ситуации именно так и поступил. А иначе какая ж это разведсеть?! Смех, да и только…
Один из них неожиданно оказался верующим, правда, еретиком – экуменистом, как, перекрестившись, пояснил с тяжелым вздохом отец Евгений, которого Харченко пригласил принять участие в допросе. Кто это такие, Сергей понятия не имел. Пришлось выслушать небольшую лекцию от священника.
Экуменическая церковь в нынешнем ее виде возникла вскоре после Объединения, хотя само еретическое лжеучение возникло еще в начала XX века. Поначалу сие "учение" подразумевало некое "единство" всех вероисповеданий. Но к нынешним временам, стараниями политтехнологов и психологов Эйкумены, несколько изменило свою направленность. Ныне в нее приходили все, кто чувствовал потребность пообщаться с так называемыми "высшими силами" или "вселенским разумом". Поклоняться можно было кому угодно, хоть всем богам сразу, или вовсе никому. Молиться нужды не было; изучать Библию, Коран, Тору или прочие богословские труды – тем более. Это, мягко говоря, не приветствовалось,а иногда и более того….
Приверженцев подобного подхода отец Евгений, поморщившись и вновь тяжко вздохнув, обозвал "теплыми". Мол, настоящий Бог их извергнет и скажет им: лучше бы вы были горячими или холодными, нежели теплыми. Вот с этим экуменистом и начал работать отец Евгений. Даже рясу специально надел:
– Скажи мне, сын мой, является ли Эйкумена раем земным для человеков?
– Да, конечно, – согласился улыбчивый "шпион".
– А согласен ли, что нет грешникам места в раю? И Кришна так говорил, и Магомет, и Христос. И даже Будда.
– Ну… как бы, да. Наверное. А к чему вы это? – не понял допрашиваемый.
– Лжесвидетельство есть грех для всех богов. Согласен ли?
– Ну… Наверное…
– А, значит, ежели солжешь, не будет тебе места в раю земном.
– Э?
– Не экай, – оборвал его Харченко, с интересом прислушивающийся к разговору. – Ящерам отдам… Слушай, вон, батюшку, да на вопросы отвечай.
– Ибо не место лжецам в раю! – наставительно поднял палец священник.
Допрашиваемый побледнел и открыл рот, словно снулая рыба. Позевал, позевал и неуверенно выдавил:
– Ну… меня хоть кто-нибудь из богов простит…
– Сыне, так ведь и я прощу! – улыбнулся отец Евгений. – Но вот товарищ майор, например, атеист. И в идолов твоих он не верит! А значит…
– А, значит, ты, дружок, уже врать собрался, раз заранее решил, что тебя простить должны, – подключился к разговору Харченко, уже смекнувший, что тот сам себя загнал в ловушку. Не привык он к подобным играм, не привык, а, значит, ни разу не профессионал. Дилетант тот еще. Нужно додавить, а это ему – раз плюнуть.
– Вот смотри, здесь… – особист ласково похлопал по боку компьютерного терминала… – показания твоих коллег. Так что установить, врешь ты мне или нет, дело техники. Понял меня? По глазам вижу, понял…
– Сын мой, товарищ майор, грех мысленный можно исправить покаянием действенным. Дай мужу сему возможность покаяния, ибо милостив Бог, будем же и мы…
Не ожидавший этого Харченко удивленно повернулся к отцу Евгению. Священник был абсолютно серьезен. Когда же особист снова взглянул на "шпиона", то понял, что, собственно говоря, все и закончено. Клиент поплыл. Так поплыл, что рассказал все, включая, как говорится, и то, что забыл или не знал…
Картина вырисовалась весьма грустная. Более чем грустная…
…Когда началась процедура блокады агрессивного гена, исследования показали, что вмешательство в геном не стало наследственным, и у модифицированных родителей рождались нормальные дети. Приходилось проводить модифицирование еще на пренатальном уровне или после рождения. В старшем возрасте процедура также давала положительный эффект, однако в несколько менее выраженной форме.
Проявился и еще один интересный эффект. Большая часть людей после изменения генотипа отчего-то потеряла способность к оплодотворению, причем, большая – это девяносто процентов. Сперматозоиды не стремились проникнуть в яйцеклетку, что позволило человечеству эффективно контролировать рост рождаемости. Какое-то время это было замечательно: искусственное оплодотворение и вынашивание в репродуктивных центрах освободило женщин от мук беременности и родов. Достаточно было родительской паре прийти в Центр, сдать свои половые клетки – и через девять месяцев прийти за младенцем. Все прекрасно, и никаких забот!
Проблемы возникли тогда, когда человечество вышло в дальний Космос и достигло звезд.
Смертность начала резко превышать рождаемость. Люди с удовольствием занимались безопасным сексом, но неохотно размножались. Ведь к чему все эти хлопоты с детьми, грязные подгузники, бесконечный крик и бессонные ночи, когда можно просто жить в свое удовольствие?
А Космос требовал людей. С огромным трудом была колонизирована одна планета, затем другая и третья.
Правительство назначало огромные премии семьям, имеющим больше двух детей. Стимулировало рождаемость через рекламу, фильмы, голокниги.
Увы.
Гедонизм стал смертельной болезнью человечества. Над рекламой смеялись, семейные комедии умиляли, книги вызывали раздражение и скуку.
Зачем?
Главный вопрос повис дамокловым мечом над шеей человечества. Первыми озаботились этой проблемой даже не власти, а именно те, кому некогда и было поручено спасти человечество, лишив его агрессии, – психологи, генетики, биологи…
Замкнутая каста ученых, проводящая нигде не афишируемые эксперименты над другими людьми. Себя они называли гордо: "Ученый Совет", реже – "контрольная группа". Объектом изучения, "подконтрольными", являлись, понятно, все остальные люди. Эдакий оселок, на котором правят свернувшее "не туда, куда нужно" человечество. Но однажды эта каста вдруг с удивлением поняла, что человечество никуда больше не идет. Вообще никуда. Даже стремясь к дальним звездам, оно все равно лежит на диване, попивает пивко и смотрит головидение.
А зачем шевелиться, когда все есть?
Люди переставали работать.
А зачем?
Люди переставали учиться.
Зачем?
Люди переставали мечтать.
Зачем?
Жизнь начала постепенно угасать…
С другой стороны, это на Земле бесплатные флаеры, доступная из любой точки планеты Сеть и прочая халявная инфраструктура. И совсем иное дело – терраформированные планеты-колонии, особенно, новые. Вот на них и решено было направить свой взгляд…
Каста впервые в истории встала перед выбором. Плюнуть на все человечество и покинуть Эйкумену, становясь избранными, прародителями новой цивилизации? Или все-таки попытаться спасти обреченное человечество?
Пока что выбрали второй вариант. Хотя были и голосовавшие за первый…
Автарка и его Сенат в известность не поставили. В конце концов, чиновники такие же люди, как и все остальные. В отличие от замкнутой касты ценителей Истинного Чистого Знания, разумеется.
Десяти лет генетикам и зоопсихологам хватило, чтобы на основе ископаемых ДНК вырастить новых домашних животных.На примитивном, но вполне достаточном для достижения заданной цели, уровне их научили владеть оружием и наладили его производство. Собрали небольшой флот из старых колониальных транспортов. И когда популяция выросла до необходимого уровня, отправили ящеров на терраформированные планеты.
Кстати, вы не знаете, как проводится тотальное терраформирование? Пригодную по атмосфере планету окружают сетью орбитальных гравиконденсаторов. В течение нескольких лет проводится сглаживание рельефа, упорядочивание грунта, выравнивание береговых линий, уничтожение местной фауны и флоры. Оператор конденсатора, разумеется, не знает, что внизу живые существа. Зачем это ему? Его задача – просто следить за выполнением заложенной в компьютер программы. А в некоторых случаях можно и вовсе обойтись без человека-оператора, полностью доверившись искусственному интеллекту с тремя уровнями контроля. Ей и вовсе будет наплевать на живых существ. Ведь главное – практическая польза для человечества. Стоит ли жалеть каких-то двоякодышащих рыбоптиц с Аграна, если эта планета – богатейшее месторождение тяжелых элементов?
Главное – прибыль. Меркантилизм. Вот что помогло выжить человечеству, а вовсе не какие-то там пространные рассуждения о Добре и Зле…
А как же первооткрыватели? Да нет никаких романтиков-первооткрывателей, нет никаких легендарных бродяг-разведчиков, уже лет сто, как нет! Перевелись. Лежат с пивком на диване и смотрят голофильмы о бесстрашных романтиках Дальнего Космоса. Зато есть управляемые интеллектуальными программами автоматические зонды, анализирующие геологические элементы и состав атмосферы.
Психологи и аналитики рассчитывали, что внезапная угроза пробудит здоровую агрессию. Пусть не у всех, но пробудит. Увы. Люди гибли, становились пищей для рептилий, но сопротивляться не могли. За очень редким исключением.
Вот это исключение и заинтересовало ученых.
Но пока отряды сопротивленцев еще не попали в лаборатории, было трудно выдвигать гипотезы, почему кто-то смог противостоять угрозе, а подавляющее большинство – нет. Примерно в этот момент Автарк со своим Сенатом и принял неожиданное решение, обратившись к хронофизикам, результаты полузапрещенных исследований которых были настолько ничтожны, что даже не интересовали Касту… Но тем удалось невероятное, и они, использовав просто чудовищное количество энергии, сумели открыть устойчивый канал в прошлое и вытащить оттуда целый батальон озверелых, опытных бойцов самой страшной войны за всю историю человечества.