* * *
Федор наблюдал с утеса над пристанью, как местные и пришлые дроу управляются с починкой килботов. Торчать в лагере он считал излишним, чтобы не мозолить глаза маджаи, не мешать заготовке фуража и починке обмундирования. В поселке тоже старался появляться как можно реже. Он прогуливался по окрестностям или же любовался морем. Увы, с каждым часом оно пусть незаметно, но отступало все дальше.
Вот-вот, едва законопатят последнюю щель, должна была начаться погрузка армейского скарба и запасов продовольствия. Команды были укомплектованы местными моряками, суда сданы в аренду ополчению. Знатное приношение шиндилринцев богу слизи Гаунадару порадовало главного адепта секты, помогло скорейшим образом уладить все формальности и даже скостить оплату.
Отож загнал черепах в прибой и грубой щеткой драил им панцири.
То и дело взгляд комиссара натыкался на нервного Борьку, который со вчерашнего дня не мог вести себя спокойно и почти не отходил от берега Донигартена. По большей части бегемот валялся под пристанью, на мелководье, иногда бегал к Яме Кровавой слизи и окунал в нее нос. Свой шестиколесный бассейн он полностью забросил.
– Его время пришло, – пропел над ухом комиссара ветер.
Дул он здесь исключительно с моря, и плавание наперекор стихии предстояло нелегкое. Но такое уж было свойство местного климата, неизменное от века. В результате воздушные потоки сталкивались над Гауной. Раз в несколько лет это приводило к ливням и даже грозам. Особенно во времена разлива магмы.
Федор покрутил головой. Старый прорицатель на пару с Минджуку обнаружились поблизости – они неторопливо шли к пристани. Волосебугу словно услышал мысли Стволова и ответил на них, призывно помахав комиссару рукой.
Тот спустился с утеса и проследовал за подозрительной парочкой. После достопамятной истории с веревкой и туфовым "ковчегом", отшельник и особенно его помощник внушали комиссару некоторое подозрение. А пакостная попытка Минджуку продать военачальников коровичам так и вовсе тянула на грубую провинность. Недаром Боксугр профилактически штрафовал этого ушлого гоблина.
– Чье время пришло? – спросил Федор.
– "Личинки" речного монстра. Мы должны отпустить Бориса, – пояснил Минджуку. – Сир Прорицатель уже все захватил для обряда.
– Что значит отпустить?
Гоблин с готовностью раскрыл горловину мешка. Показалась связка перьев.
– Борька вернулся домой, – простучали ритуальные кости. – Море Донигартен – родина его предков. Если мы не отпустим его сейчас, он будет нам жестоко мстить.
– Ну так пусть плывет, – проворчал Федор. – Дезертир толстокожий!
– Он не может без вашего одобрения, сир. Вас связывают слишком прочные ментальные узы.
Словно подтверждая "слова" камней под ногами, бегемот выскочил из-под пристани, метнулся к Стволову и прижался мордой к ноге. Все его движения были чрезвычайно дергаными, пасть то и дело открывалась, из нее обильно сочилась слюна. Штанина моментально намокла.
– Ладно, Наср с тобой, приятель, – Федор вздохнул и потрепал боевого товарища за ухом. – Плыви, камрад! Еще что сделать? – спросил комиссар у отшельника. – Надеюсь, целовать его не придется?
– Не сегодня! – "хрюкнул" бегемот.
– Давайте удалимся отсюда. Как бы чего не случилось, – сказал Минджуку.
Дроу, латавшие посудины, с любопытством посматривали на пришельцев. Чтоб избегнуть их праздного внимания, экспедиционеры отошли от верфи на сотню-другую шагов, и Волосебугу приступил к ритуалу. Для начала он пощекотал перьями нос Федора, потом ими же – морду Борьки. Потом ненадолго примерил Стволову мерзкую маску, погремел у него над ухом глиняной фигуркой… Борьке заметно полегчало, он развалился в прибое и заревел от счастья. Однако уплывать не торопился и как будто чего-то требовал от колдуна.
– Так я и думал, – прошумела волна. – Отойдите, друзья. Если я правильно помню…
Волосебугу достал из мешка погремушку и отослал помощника с Федором подальше.
Через пару минут его мерного танца с Борькой начала происходить удивительная метаморфоза. Морда отяжелела, вытянулась, тело стало быстро увеличиваться в размерах, лапы превратились в массивные ласты. Из задранной к небесам глотки зверя вырвался восторженный рев. Как будто в ответ на этот вопль, сверху громыхнуло, сверкнула молния. Порыв ветра бросил в физиономии Федора и Минджуку пригоршню небесной влаги. Заморосило.
– Ну дает, Борис! – восхищенно протянул комиссар. – Сейчас же проглотит нашего прорицателя!
Однако бывшая "личинка", достигнув размеров в половину дракона-зомби, мотнула огромной башкой и кувырком через спину упала в море. Поднялась колоссальная волна. Над водой взметнулся остроконечный хвост наподобие драконьего, со свистом рассек воздух и пропал в волнах вслед за Борькиной тушей.
– Плыви, друг бегемот! – напутствовал боевого товарища Стволов.
Волна вынесла на берег мокрого, отплевывающегося Волосебугу с прилипшими к черепу седыми космами. Федору с Минджуку пришлось волочь утомившегося колдуна в поселок. Идти самостоятельно он практически не мог.
* * *
Поначалу рапторы, несмотря на завязанные глаза, ревели на каждой волне. Их разместили на одном килботе, заперев в отдельных клетках. По счастью, в экспедиции их было всего трое.
Черепахи с хорхоями расположились на другом плоскодонном судне. Солдат распределили так, чтобы килботы и шмаки не затонули от перегруза. Всего из Гауны отчалило пять судов. Помимо армии Шиндилрина, они несли в трюмах скопившиеся в поселке товары – изделия из кожи хорхоев, костную муку, мешки с горохом, соусы из плесени, лишайников и дождевых червей, бидоны с пиявками… Засуха не должна была помешать торговле.
Торжественное отплытие армии из Гауны было грубо сорвано появлением морского монстра – вчерашнего Борьки. Пресноводный гигант с шумом возник из волн и всем видом показал, что готов передвигать корабли своей мускульной силой. Даже хвостом поработал, подталкивая килбот с командным составом.
Поколебавшись, Фундис позволила Заковым подчиненным связать корабли в цепочку с помощью крепких ремней. К носу ведущего килбота приладили плавучий "аркан". В него-то и продел Борька скрученый в кольцо хвост. Затем поднатужился и поплыл в открытое море с приличной скоростью. Прямоугольные паруса пришлось спустить, чтобы не тормозили ход.
– Не зря тащили бегемота через все Подтеменье, – похвалился Стволов, пристроившись рядом с маджаи. – Не такой уж он был и засранец!
Фундис с гордым видом стояла на носу корабля в компании капитана Куузатта Морехода, и встречный ветер трепал ее белые волосы. Искоса глянув на комиссара, она поморщилась, демонстративно отвернулась и задала капитану незначительный вопрос об особенностях судовождения в водах Донигартена. Куузатт с готовностью пустился в пространные объяснения, стараясь увлечь собеседницу мимикой и жестами. Девушка закивала с предельно заинтересованным видом.
Мешать сладкой парочке Стволов, конечно, не стал – скрипнул зубами и удалился на корму, полюбоваться пенным валом и кавалькадой судов. Там гоблинская "сотня" во главе с комдивом Маггутом шумно играла в кости. Выигрывали Минджуку и Боксугр. Нуггар раз за разом выбрасывал единички, но не горевал и расставался с призовыми флоринами легко. Только поставить на кон амулет бога грязи Гаунадара отказывался наотрез, хотя Боксугр его и подзуживал.
– Идите к нам, сир комиссар! – принялись зазывать Стволова солдаты. – Сделайте ставочку!
– У меня и денег-то почти нету, – стал отнекиваться тот.
– А чеки Эльфобанка?
– Это наш золотой запас! – осадил ушлых гоблинов Зак. – Даже не мечтайте разорить экспедицию.
Солдаты не растерялись и быстро пустили в дело суточные – уже заработанные и будущие. Как уж они разбирались, где чьи деньги, увидят ли их наличностью и вернутся ли вообще в родные края, Федор вникать не стал. Интерес важнее всего, а деньги – приятный бонус.
– Эх, ладно. Отчего ж не сыграть! – воскликнул комиссар и присоединился к азартным братьям по оружию.
Он решил поскорее расстаться с остатками флоринов, полученных за участие в финале. Надеялся, что игра поможет "забыть" о своенравной девчонке.
* * *
Кавалькада судов приближалась к самому узкому месту моря Донигартен – местным Сцилле и Харибде. Дроу из судовой команды все как один пребывали в немалой тревоге. Им еще не приходилось преодолевать "горло" при такой низкой воде. Все опасались подводных скал и неодолимых течений. Ведь именно в этом месте природа учинила сливную дыру в Ядро. Если в обычных условиях она располагалась на приличной глубине и не мешала мореплавателям, то сейчас грозила затянуть их в водоворот.
Во время разливов магмы, когда вода многих водопадов улетучивалась паром, Донигартен мелел – вода постепенно утекала в Ядро, но потом уровень моря восстанавливался.
Борька только что вернулся с удачной охоты, порезвившись в косяке прозрачных светящихся рыбин размером с взрослого эльфа, и тянул армию прямо в темный разрыв между скал, где вздымались пенные валы. Дул сильный встречный ветер, моросило. Высоко в небе мелькали всполохи молний – наверное, сталкивались магии трех миров – Срединного, Нижнего и Ядра.
– В этом проливе всегда так неспокойно? – перекрикивая свист ветра в снастях, спросил Федор у Куузатта.
– При высокой воде намного тише, – с тревогой ответил Мореход.
Кавалькаду судов болтало, словно детские игрушки на привязи. Особенно трудно приходилось экипажу замыкающего килбота, где пристроили рапторов. Как ни помогали моряки себе веслами, пытаясь удержать судно на курсе, все было бесполезно – несчастные твари катались по клеткам, били лапами и ревели как оглашенные на все Подтеменье.
На командном килботе тоже воцарилась неразбериха. Даже невозмутимые обычно черепахи, когда их начало возить по палубе от борта к борту, не стерпели и подали блеющие голоса.
Между черепахами ездили бухты троса, болтался свернутый парус, перекатывались тяжелые бочки. Никто не ждал такого разгула стихии. Ветер крепчал с каждым мгновением, вскоре превратившись в ураган. К брызгам от водяных валов добавились потоки, льющиеся с неба – высоко над головами ополченцев низвергался очередной водопад. Немногие оставшиеся на палубе воины – Федор с Заком, Фундис, Куузатт и боцман с рулевым, что вцепились в четыре руки в скользкий штурвал, мгновенно промокли насквозь.
Федор изо всех сил старался удержать штабную черепаху. Он уперся обеими ногами в мачту, а спиной в край панциря. Зак судорожно привязывал лапы второй к поручням на корме, сам едва держась на ногах. Третью догадались принайтовить заранее.
И тут совершенно некстати на палубу выполз прорицатель Волосебугу. Как ни цеплял его Минджуку за штанину, старый гоблин отпихнул помощника и метнулся к борту – бедного колдуна выворачивало наизнанку.
– Назад, сир! – крикнул Стволов.
Волосебугу выбрал крайне неудачное место – в любой момент крепление на мачте могло разболтаться еще больше, и нижняя рея, которую мотало из стороны в сторону, зацепила бы чревовещателя. Да и слетевшие с креплений бочки добавляли беспокойства.
Бросив животное, Федор вскочил на ноги, смахнул с глаз воду и помчался к старику.
– Вернитесь, сир! – вопил из трюма Минджуку.
Стволов едва не подлетел вместе с кораблем на волне, но удержал равновесие и дернул Волосебугу за рукав, увлекая к трюму. В ту же секунду две бочки разом ударили его под колени, а рея – в плечо. Неожиданное "нападение" сбило Федора с толку, еще и ветер бросил в лицо пригоршню влаги. Комиссара швырнуло на борт, и тут же судно "провалилось" в яму между волнами.
Федор словно повис в пустоте. Ничего не видя, он махнул руками в попытке уцепиться за борт – но спустя мгновение ушел с головой под воду. Стало тихо, в ушах забил глухой колокол. Прозрачная толща воды окружала Стволова, сбоку мощно и быстро двигалась громада килбота. Федор даже разглядел прилипших к обшивке ракушек.
Легкие заныли от недостатка воздуха. Судорожно загребая, сквозь сопротивление воды, настойчиво тянувшей его в глубину, он выскочил на поверхность и вдохнул водяную морось. Налетевшая волна вновь ударила его в попытке увлечь на дно. Однако Федор уже подстроился и взлетел на гребне ввысь.
Он поймал взглядом свой килбот. Тот уже находился в десятке локтей и удалялся. Следом быстро двигался шмак. Никого из ополченцев и матросов у борта видно не было, любые крики о помощи утонули бы в реве ветра и треске небесных разрядов. Кавалькада грозила исчезнуть в буре, бросив человека погибать среди бушующей стихии. Забраться на отвесную черную скалу, что соединяла дно моря и небо в сотне локтей справа, вряд ли удастся… И доплывешь ли до нее, когда глубина словно притягивает к себе?
Внезапно между пенными валами Федор заметил, как от кормы головного судна отделилась тонкая черная фигура, ласточкой пролетела с десяток локтей и упала в море. Он разглядел в прозрачной воде белые развевающиеся волосы Фундис. Преодолев подводное течение, девушка выплыла рядом с комиссаром и вцепилась ему в плечо.
– Трос! – воскликнула она и махнула рукой на связку между кораблями.
Стволов мысленно хлопнул выругался. Как он не догадался! Корабли связаны прочными ремнями. Если уцепиться за один из них, можно забраться на палубу!
Помогая друг другу, Федор и Фундис ринулись наперерез армаде. Они едва успели вклиниться между шмаком и последним килботом. Туго натянутые ремни мотались влево и вправо на высоте нескольких локтей от воды. Подгадав момент, когда волна поднимет их повыше, Федор мощно толкнул маджаи вверх. Модные сандалии, конечно при этом канули в воды Донигартена, но это была лишь досадная мелочь.
– Держись! – заорал он.
Фундис успела ухватиться за ремень. На следующей волне Федор рванулся сам, уцепился рядом с девушкой.
А дальше для победителей Ямы Кровавой слизи оказалось все сравнительно просто. Фундис обвила комиссара ногами, словно сборщик спор ножку гриба, злобно сказала "Идиот проклятый, чтоб ты утонул!", страстно поцеловала – и они, дружно перебирая руками, полезли на последний килбот.
Глава 10
Главной достопримечательностью Северного порта Мензоберранзана являлась статуя писающей девочки. Несмотря на довольно скромные размеры – всего каких-то десять локтей высоты – ее было видно издалека. В первую очередь из-за сверкающих как зеркало ягодиц, прикосновение к которым сулило удачу в делах и магии, богатство и покровительство Паучьей Королевы. Разумеется, все, кто прибывал морем в этот наиболее могущественный и известный город Подтеменья, с энтузиазмом терли чудодейственную попу медной "крохи". В том числе носами и щеками, так как именно такой способ считался наиболее действенным.
Борька оставил армаду за дюжину миль до берега. На прощанье он отрывисто рявкнул, после чего, подняв хвостом гигантский веер брызг, скрылся в пучине. Видимо, опасался заплывать в прибрежные воды. Его напитанный магией организм наверняка заинтересовал бы мензян, прославленных чародеев, особо изощренных в кровавых обрядах. И хотя китобойного флота у Мензоберранзана не было, но ради драгоценной добычи Великие Дома вполне могли отправить на охоту боевые галеры.
Будто нарочно, в момент расставания установился полный штиль. До порта ополченцы были вынуждены идти на веслах, однако испытания не закончились и на этом. Кюбернет через своего посыльного затребовал чересчур большую сумму за места в центральном доке, поэтому Куузатт решил пришвартоваться у самой оконечности причала. Аренда места там стоила гроши, но полностью отсутствовали грузоподъемные механизмы. Разгружать корабли пришлось вручную.
Зак и Федор, как прославленные силачи, взяли на себя самую трудную работу – подъем мешков и корзин из трюмов. Наверху тяжести принимали Нуггар и Боксугр, остальные перетаскивали грузы в помещения складов. Фундис, Хино и Куузатт отправились выправлять бумаги и искать место для лагеря. Командовать осталась одна из послушниц Ллот – девица вздорная и голосистая. Над причалом то и дело звучало хлопанье ее бича, звенели пронзительные крики:
– Эй, носатый, раптор тебя раздери! Держи ровнее, рассыплешь! Вы там, в трюме! Заснули, что ли? Пошевеливайтесь!
Разгрузка затянулась до вечера, в основном из-за полусонных черепах. Если бы не помощь могучего Ил-Лаарта, с громоздкими тихоходами вообще могли бы провозиться до утра.
Все смертельно вымотались, даже послушница охрипла. Единственной отрадой уставших ополченцев стало то, что после трудов их встретил оборудованный лагерь и горячая пища. Маджаи удалось занять под базу пустующее помещение мануфактурного склада. Туда не задували пронизывающие морские ветры и не могла проникнуть вороватая портовая шваль.
После ужина комдив провел инспекцию имущества и перекличку личного состава своей "сотни". Тут же выяснился прискорбный факт – во время шторма сгинул один из золотоискателей. Никто не заметил, когда его смыла злая волна, никто не кинулся в бушующее море, чтоб спасти беднягу. Потянуло какой-то запредельной жутью: погибший был предпоследним гоблином, выступившим в поход из Ксакбурра. От всего первоначального состава экспедиции остались лишь комдив с комиссаром, Отож да Нуггар, не считая примазавшихся в Новом Шагоране маркитанток, Клюш и Пунай.
Скорбящие гоблины помянули героя стаканчиком-другим перцовой настойки и спели полюбившуюся ему балладу о девушке-дроу, что из-за предательства светлого эльфа бросилась в озеро и превратилась после утопления в ядовитую змею.
Влага наворачивалась на глаза даже суровым эльфийским воительницам, когда солист Цаво выводил жалобно тоненьким голосом:
– А вот на дне она очну-улась, глядь – нету ручек, не-ету ног! А есть лишь хво-остик полосатый. И острый, будто бы клино-ок…
Однако финал баллады осушил слушателям слезы и вернул веру в справедливость. Гоблинский хор грозно и недвусмысленно подвел черту под страданиями девушки: