Во дворе были зомби. Много зомби. Никогда прежде Монах не видел такого скопления мутантов. Около десятка неподвижных тел лежали на земле, а ещё не меньше пятидесяти зомбированных медленно шли от арки в сторону детской площадки. Их было так много, что Монах не сразу разглядел, кого они преследуют. Он заметил человека в военной форме, только когда тот сменил рожок и снова открыл огонь. У зомби тоже были автоматы, но они почему-то не стреляли. Пули выкашивали их, как траву, но мутанты упорно шли вперёд, непонятно на что надеясь. Эта готовность к самопожертвованию пробудила в душе Монаха смутное чувство, распознать которое сразу ему не удалось, однако он запомнил ощущение, чтобы поразмыслить о нём, когда будет время.
Расстреляв три рожка, военный одну за другой бросил в толпу преследователей две гранаты и достал из кобуры пистолет. Он сделал четырнадцать выстрелов, уничтожив ещё несколько зомби, но два десятка мутантов, которые ещё держались на ногах, оттеснили его к детской площадке. Прижавшись спиной к металлической горке, военный выпустил последнюю пулю себе в висок.
Зомби моментально потеряли интерес к покойнику и начали расходиться кто куда.
Не прошло и минуты, когда от торца дальней пятиэтажки послышался крик: "А-а-а суки!" и застучали автоматные выстрелы. Монах посмотрел в ту сторону и увидел группу из пятерых человек. Они были вооружены, в основном автоматами, но у одного за спиной висел снаряжённый гранатомёт. Люди больше не стреляли, они разговаривали о чём-то, но слов Монах не слышал.
Один из пятёрки, довольно молодой парень, скинул на землю рюкзак, достал из него какой-то предмет и надел на голову. Прищурившись, Монах разглядел что-то вроде тёмного металлического обруча. Это не было головным убором. Бандану из полоски чёрной материи или кожи паренёк надел уже поверх обруча. В какой-то момент человек в бандане повернулся так, что стало хорошо видно его лицо. Его черты Монах тоже запечатлел в памяти, сам не зная зачем.
Паренёк замер на месте, кажется, даже закрыл глаза. Так продолжалось минуту, другую, а потом случилось странное и страшное. Все зомби, которые ещё не успели разбрестись со двора, одновременно вскинули стволы автоматов к подбородкам, и дали залп, похожий на прощальный салют. Вскоре после этого паренёк снял обруч с головы и бережно завернул его в чёрную полоску, недавно бывшую банданой.
Во дворе остались только трупы мутантов и пятёрка людей, которые оживленно что-то обсуждали. Один из них был настолько возбуждён случившимся, что его слова достигли слуха Монаха.
- Коршун, ты понял? У них "венец"! Коршун, у них "венец", настоящий!
Ответную реплику Монах не услышал, да это уже и не имело значения. Всё, что хотел, он уже узнал. Вернее, он наконец-то понял, чего хочет.
Ему нужен был "венец". Эта штука в форме обруча, с помощью которой обычный с виду паренёк отправил на смерть двадцать созданий. Разве он Господь Бог? Нет! Разве имеет он право решать, кому жить, а кому умирать? Не имеет! Такие предметы, как "венец", не должны принадлежать первому встречному. Могущество может вскружить им голову. Нет, "венец" можно доверить только проверенным людям. Таким, например, как Монах. В эту минуту, стоя на коленях на груде битого стекла, он поклялся, что добудет себе "венец", чего бы ему это ни стоило и сколько бы времени ни ушло на поиски.
Понял Монах и ещё одно обстоятельство. Он напрасно искал свою паству среди себе подобных. Люди прогнили насквозь, продали души за хабар, их уже не спасти. Другое дело - эти несчастные твари, не живые, но и не мёртвые, которых равно не принимают ни небеса, ни земля и которые мечутся в поисках выхода из чистилища, именуемого Зоной. Возможно, они ещё не безнадежны? Возможно, они ждут своего спасителя, который укажет им путь? Почему бы нет?…
- Почему бы нет? - повторил Олег и чихнул.
Он лежал на полу, накрытый какой-то тряпкой, чёрной и пыльной, как занавес разорившегося театра. "Штора, - подумал Гарин. - Это она отделяла приёмный покой от комнаты ожидания". Он откинул край шторы с лица и увидел Столярова. Тот сидел, прислонившись спиной к стене между двумя окнами, и держал в каждой руке по автомату. Его левая щека была рассечена, и эта царапина придавала Михаилу сходство с каким-то киноактером, вот только Олег никак не мог вспомнить, с каким. Пол у ног Столярова был усыпан гильзами.
- Это ты меня накрыл? - спросил Гарин.
- Я, - ответил Михаил.
- Зачем?
- Чтобы тебя пулями не засыпало.
- Долго меня не было?
- Недолго. Минут пятнадцать.
Олег сел. Со шторы на пол посыпались сплющенные кусочки свинца - должно быть, последствия рикошета от потолка и стен. Гарин огляделся. Пол и противоположная стена комнаты были иссечены выстрелами. В раме правого окна не хватало центрального элемента. Свеча на столе, как ни странно, ещё горела, и это было весьма кстати, потому что небо за окном заметно потемнело. Стальная дверь, ведущая в коридор, была пробита в нескольких местах, но, судя по характеру вмятин, стреляли с этой стороны.
- Оттуда давно никто не лез, - сказал Михаил, проследив за взглядом Олега.
- Почему перестали стрелять?
- Без понятия. Может, патроны кончились, а может, задумали чего. В последний раз, когда я выглядывал в окно, твари волокли откуда-то шестиствольный станковый пулемёт. У них там где-то целый арсенал.
- В подвале, - кивнул Гарин. - Якут заставил зомби сдать оружие. Ибо сказано им было: плодитесь и размножайтесь, возделывайте нивы и возводите дома, но не убивайте подобных себе, если только я не прикажу вам сделать это.
- Ты рехнулся? - определил Столяров.
- Не я. Это всё Якут. Кажется, это ты говорил, что Зона у многих пробуждает комплекс бога?
- Не помню. Может, и говорил. А что?
- Вот Якут и решил стать богом. Только не богом человеков, а повелителем зомби. Он видел, как я заставил двадцать зомби застрелиться. Помнишь, на детской площадке, где перед этим застрелился Доктор Геббельс?
- Помню, конечно. Это было сразу после того, как мы познакомились с Коршуном и его командой.
- Вот-вот. Якут увидел "венец" в действии и не успокоился, пока не достал себе такой же.
- Где достал?
- Пока не знаю. Может, потом вспомню. Тут как с Дизелем: чужая память поступает порциями.
- Так что Якут? - спросил Михаил. Видно было, что вспоминать о Дизеле подполковнику не хочется.
- Якут добыл где-то "венец" и возомнил, что может управлять зомби.
- Только возомнил?
- Ну да. На самом деле это они им управляли. У меня так было в самый первый раз. Помнишь зомби в старом "запорожце"?
- А, этого… - Столяров закатил глаза и прошипел: - С-што за с-шутки?
- Не делай так больше! - попросил Олег. - Да, того самого. В тот раз я смог нащупать информационный канал, но передача ушла не в ту сторону. - Он замолчал. - Ты вообще понимаешь, о чём я?
- Главное, чтобы ты понимал, - флегматично заметил Михаил.
- Помнишь, Шустр говорил, что Якут перед уходом начал вести себя странно? Разговаривать по ночам, плакать?
- Чудить.
- Ага, чудить. Это зомби лезли к нему в сознание. Я думаю, это не Якут позвал их на цементный завод, а они сами собрались вокруг Якута.
- За каким лешим?
- За… - Гарин задумался. - За пониманием. Быть зомби, скажу тебе по секрету, очень тяжело.
- О-ошень чижило, - простонал Столяров, и Олег невольно покосился на труп зомбированного старика.
- Я же просил…
- Извини. Быть мною тоже не сахар, но это ещё не повод есть чужие мозги.
- Да они не едят…
- Я сказал, лезть в чужие мозги. Или тебя опять контузило?
Гарин прикусил язык. Потолок над его головой прошила короткая очередь. Ещё одна прогремела по жестяному карнизу за окном. Стреляли двое, с улицы.
- Я не понял, - как ни в чём не бывало признался Михаил. - Если Якут не управлял зомби, почему они горбатились на него?
- Я не знаю. Может, в благодарность за то, что позволяет им иногда хоть на минуту почувствовать себя людьми. Ты же видел, какая к нему стояла очередь. А может, Якут проводил сеансы только с теми, кто хорошо работал.
- Извини!
Столяров на секунду привстал, высунулся в окно и тут же вернулся на своё место у стены. За окном громыхнуло. Один из автоматов замолчал.
- Всё, это последняя. - Михаил покрутил на пальце кольцо от гранаты и бросил его на пол. - Остались только две обоймы к "Макарову" и полтора рожка.
- У меня были запасные.
- Их-то я и посчитал. Так что кончай болтать, Олежка, и принимайся за дело.
- Ты имеешь в виду… - Олег коснулся лба, чтобы убедиться, что "венец" всё ещё на нём. Тонкий обруч был на месте, но сидел настолько удобно, что почти не чувствовался.
- Именно! Поправь корону, зажмурься хорошенько и прикажи этим уродам, чтобы спрыгнули с крыши.
Гарин послушно закрыл глаза и с наслаждением нырнул в темноту, в которой не было ничего, кроме чужих сознаний. Они были совсем не похожи на однообразные отметки на экране КПК. У каждого был свой собственный цвет, форма и свечение. Каждое было особенным.
- Их много, - пожаловался Олег. - А я два года не практиковался. Не уверен, что смогу контролировать сразу всех.
- Ну так прикажи тем, кого ты контролируешь, стрелять в тех, кого ты не контролируешь! - В голосе Столярова прорезалось нетерпение.
- Сейчас…
Гарин ещё немного потянул время. Правда, которую не стоило знать Михаилу, заключалась в том, что Олегу совсем не хотелось убивать зомби. Более того, он откровенно жалел этих прошедших через мясорубку Зоны недолюдей. Зомбированных и так уже полегло достаточно. Их наспех сколоченное общество лишилось духовного лидера, и несчастные, которые почти сумели вернуться к человеческой жизни или хотя бы к её имитации, снова скатились во мрак невежества и агрессии. Нет, новых жертв Гарин не хотел.
Возможно, внезапная жалость к зомби родилась не в сердце Олега, а в сознании Якута, слепок которого в момент его гибели запечатлелся в "венце", но если долго размышлять об этом, то можно стать шизофреником. Поэтому Гарин не размышлял. Он открыл глаза.
- Есть другой выход.
- Отсюда? - оживился Столяров. - Какой?
- Посмотри в шкафу.
- В этом? - Михаил подошёл к несгораемому шкафу. - Да я уже пробовал. Там кодовый замок, пять цифр. Всех комбинаций за сутки не перебрать. Рвануть бы его чем-нибудь, да ничего не осталось.
- Всё бы тебе рвануть, - усмехнулся Олег. - А стучать не пробовал?
- А?
Гарин с выражением произнёс:
- И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
- Ты точно не рехнулся? - с подозрением спросил Михаил.
- Точно.
- Это опять Якут?
- Нет, это Лука, поучение о молитве. Глава одиннадцатая, стихи девятый и десятый.
- Чего?
- Ничего. - Гарин безнадёжно махнул рукой. - Тёмный ты, Миша. Религиозно не подкованный. Просто набери "одиннадцать, девять и десять".
- Иногда ты меня пугаешь, - признался Столяров, поворачивая ручки кодового замка. - Там оружие?
- Там спасение.
Замок щёлкнул, и дверца шкафа приоткрылась. Михаил кашлянул в кулак и спросил:
- Я извиняюсь. И как нас спасут пять… ладно, шесть банок тушёнки?
- На нижней полке! - Олег закатил глаза.
- Здесь костюмы химзащиты и шлемы. Три комплекта.
- Бери два шлема и три костюма. В третий завернём автоматы. Только сперва нам надо подняться на этаж выше.
- С этим могут быть проблемы, - предрёк Столяров и оказался прав.
Первая проблема свалилась на них уже через минуту. Причём в буквальном смысле. Михаил стоял на столе и ощупывал края отверстия, через которое они спустились в комнату Якута, а теперь собирались подняться назад. Гарин ждал внизу, прижимая к груди автоматы и стопку защитных костюмов. Столяров как раз выбрал место, за которое удобнее ухватиться, и уже привстал на цыпочки, когда из люка над ним, как чёртик из табакерки, свесился голый торс зомбированной старухи. Колеблющееся пламя свечи отбросило на стену дрожащую тень, напоминающую силуэт гигантского паука или осьминога. Руки, волосы и то, что когда-то было грудями старухи, свисали вертикально вниз. Зомбированная замычала, обнажив гнилые беззубые десны, и попыталась ухватить Михаила за шею. Тот отпрыгнул назад и всё-таки уронил свечу. В наступившей темноте старуха начала хихикать.
Олег вскрикнул. Даже Столяров вскрикнул. По крайней мере никогда прежде Гарин не слышал, чтобы подполковник издавал такие звуки.
- Дура! - рявкнул он. - Чуть не напугала!
Темноту озарили вспышки пистолетных выстрелов. Потом раздался грохот и хруст, от которого Олег поморщился. Хрустеть так могли только ломающиеся шейные позвонки. В комнате заметно посветлело. Это от упавшей свечи занялась брошенная на пол штора. Она горела весело, с искорками и потрескиванием, словно бенгальский огонь. За окном гулко забухало. Это заработал упомянутый Михаилом станковый пулемёт. Выбитый пулей кусок оконной рамы ударил Гарина в плечо.
- Жив? - спросил Столяров, успевший снова взобраться на стол.
- Вроде бы. А ты?
Михаил подтянулся на руках и исчез в квадратном люке. Позвал сверху:
- Давай груз!
Олег перешагнул через голую старуху, волосы которой горели синеватым пламенем, и полез на стол.
- Давай живей, а? - подбодрил его Столяров. - Здесь становится жарко. Кстати, заткни хотя бы пулемётчика!
- Сейчас…
С помощью Михаила Гарин выбрался через отверстие наверх. Он присел в не простреливаемом углу комнаты, принял позу зародыша и накрыл голову руками.
- Не могу сосредоточиться. Мне нужна тишина.
- Заткни пулемётчика - и будет тебе тишина!
Грохот выстрелов отвлекал, не давал собраться с мыслями. Грохот, и ещё отвратительный запах горелого мяса, поднимающийся сквозь решётку в полу. Олег приложил ладони к лицу так, чтобы они одновременно закрывали глаза и зажимали нос, а большими пальцами заткнул уши. Тем самым он перекрыл доступ информации сразу к трём органам чувств. Не стало зрения, обоняния и слуха. Осталось отключить вкус солёной горечи во рту и осязание, но как? Разве что содрать с себя всю кожу. Кожу… которой так нравились твои прикосновения, Марина. Гарин не ушёл - убежал, умчался, едва заслышав тревожный звоночек, почувствовав первый укол привычной жалости к себе. Нет! Не время! Не сейчас! Он нырнул с головой в омут, который был даже не чёрным, а бесцветным, но тем ярче на этом фоне сияли маленькие разноцветные светлячки. Олег без труда нашёл нужный - он светился яростью и отчаянием - и прикоснулся к нему, настраивая двусторонний канал. Светлячок отшатнулся, и в сознание Гарина хлынула волна безнадёжной злобы.
- Уйди. Всё зря. Его нет. Хозяина больше нет. Никто не спасёт.
Олег постарался, чтобы его ответ прозвучал как можно мягче.
- Ты ошибаешься. Хозяин здесь.
- Нет. Он мёртв. Мёртв совсем. Хозяин говорил, надо стараться. Он обещал, мы пойдём к свету. Вместе. Теперь его нет. Больше не надо стараться. Мы не пойдём к свету. Не с кем идти.
- Он здесь. Хозяин ждёт тебя. Посмотри наверх. Что ты видишь?
- Дом. Дом горит.
- Ты видишь свет?
- Я вижу огонь.
- Огонь и есть свет. Иди к нему.
- Так Хозяин жив?
- Он ждёт тебя.
- Ответь. Хозяин жив?
- Да, - неохотно соврал Олег. - И ты тоже будешь жив, когда вы вместе пойдёте к свету. Ты старался, теперь поспеши. Хозяин ждёт тебя. Но у вас мало времени.
- Хорошо. Я иду.
Огонёк пришёл в движение, теперь он светился надеждой. "Михаил был прав, - подумал Гарин, возвращаясь в реальный мир. - Некоторые навыки - это как езда на велосипеде". На его плечо опустилась тяжёлая ладонь.
- Эй, китайская гундосая обезьянка! Ничего не вижу, ничего не слышу, запахов тоже не чувствую.
- Фто? - спросил Олег, так и не убравший ладоней от лица.
- Я говорю, пулемёт заткнулся, можно идти.
Когда Гарин направился к подсобному помещению с трубой, Столяров только цокнул языком и пробормотал:
- Я так и знал, что этим всё закончится!
- Осторожно, здесь вся стена в ржавых волосах, - предупредил Олег.
- Спасибо, - буркнул Михаил. - Ты хоть в курсе, какая там высота?
- Десять метров, - спокойно ответил Гарин. - Последние три плавно загибаются вправо.
- А что внизу?
- Озеро. Помои. "Газировка", - перечислил Олег.
- В гробу я видал такие аквапарки! - Столяров с остервенением натягивал поверх комбинезона неуклюжий защитный костюм.
- Да, и ещё одно, - сказал Гарин, уже после того как приладил шлем.
- У? - Михаил замер с включённым фонариком в зубах.
- Хочу, чтобы ты знал. Там, на кладбище, я соврал.
- А?
- Я скучал по тебе, Миша.
Столяров вынул изо рта фонарик и улыбнулся.
- Я знаю.
Возможно, Олег улыбнулся в ответ, но он уже успел опустить пластиковое забрало шлема, и лица за полупрозрачным щитком было не разглядеть.
Он нагнулся, чтобы отодвинуть заслонку, и в этот момент прямо над его головой раздался такой звук, словно по трубе ударили плетью с сотней хвостов из тонкой проволоки. Что-то мелкое застучало по его плечам и шлему. Гарин присел ещё ниже и обернулся. В шести метрах от него посреди коридора стоял зомби и явно собирался разрядить второй ствол дробовика. Мутанту даже не надо было зажмуриваться, чтобы прицелиться, потому что его левый глаз давно выклевали вороны. Ноги зомби, одна босая, другая в рваном ботинке, были широко расставлены.
"Надо было его убить, - в который раз подумал Олег. - Ещё на крыше". Сделать этого сейчас он не мог, потому что пять минут назад бережно спрятал "венец" на груди под комбинезоном. Замерший рядом Столяров оказался в чуть лучшем положении. Его автомат с отстёгнутым магазином был упакован во влагонепроницаемый чехол, нож, пистолет и бог знает какое ещё оружие скрывались под защитным костюмом, но Михаил хотя бы не успел надеть шлем, поэтому сейчас мог материться в голос. Чем он и занялся.
- Твою мать! - заорал он. - Да чтоб тебя…
Столяров от груди двумя руками, словно баскетбольный мяч, швырнул в зомбированного свой шлем и сам бросился вслед за ним. Мутант от удара потерял равновесие, ухватился за стену - и завыл, когда его рука угодила в поросль ржавых волос. В отблесках полыхающего этажом ниже пожара, окрасивших всё происходящее в кроваво-красный цвет, было видно, как побывавшие в аномалии пальцы оплывают и крупными каплями стекают на пол, словно сделанные из воска. Михаил резким движением отобрал у зомби дробовик и, вставив оба ствола в пустую левую глазницу мутанта, нажал спуск. Разряженное оружие он брезгливо бросил рядом с трупом, затем поднял с пола шлем.
- Царапина, - озабоченно пробормотал Столяров, проведя пальцем по лицевому щитку. Он посмотрел на люк в углу комнаты, откуда валил едкий белый дым, и покачал головой. - Но вроде бы небольшая царапина.
Спускаться за новым шлемом было поздно. Во дворе опять затрещал автомат.