Ранко Самород, сотник и лидер боевого крыла дружины, летом вместе с несколькими варяжскими вожаками и датчанами ходил в Ла-Манш и навёл на наших врагов страха. Были взяты на абордаж несколько кораблей и разграблены полтора десятка поселений в Норфолке и Суффолке. Потери небольшие, а прибыток серьёзный. Викинги показали себя и готовы снова пойти в поход под флагом Рарога. Варяги тоже рвутся в бой, и Самород со своей задачей справился.
Вывод: необходимо продолжать атаки на католиков. Однако в следующем году Ранко Самород будет пиратствовать не в Ла-Манше, а немного дальше, возле берегов Ирландии и в районе Гебридских островов, где сейчас набирает вес и копит силу гэло-норвежский военачальник Сомерлед. Самороду надо найти к нему подход, хоть через тех же норвегов, с коими венеды после женитьбы Прислава Никлотинга на северной принцессе весьма дружны. А сделать это он должен ради того, чтобы мы могли создать на окраине католических земель постоянную угрозу для Английского королевства и базу для налётов на Западную Европу.
Славута Мох, начальник варогов, доложил, что делается по обучению славянских янычар, и я был впечатлён. Численность варогов за счёт присоединённых к датским мальчишкам саксов и германцев на данный момент составляет пятьсот девяносто человек, не считая тех, кто находится под командованием Торарина. Будущей весной школа варогов будет готова выпустить ещё шестьдесят человек, и это хорошо.
Вывод: вароги показали себя отлично, и следует продолжать поиск европейских беспризорников и выкупать из рабства физически крепких мальчишек, которые в будущем станут моей опорой.
Иван Ростиславич Берладник, князь, сотник, авантюрист и кондотьер, перевёз в Рарог свою семью и теперь ждал дальнейших указаний.
Вывод: пусть собирает информацию о народах севера и высылает в Норланд разведку. Помощь ему будет оказана, и покорение Норландского плоскогорья – всего лишь вопрос времени. Решим проблемы на Руси, стяну в кулак силы, которых у меня через несколько лет станет на порядок больше, соберу сведения о венделях-полукровках – и мы ударим. Да так всем вломим, что никому мало не покажется, особенно если к этому проекту привлечь Идара Векомировича, Вартислава Никлотинга, воеводу Громобоя и шведов Хунди Фремсинета.
Орей Рядко, волхв Яровита и просто очень умный и любознательный человек, который помимо всего прочего контролирует алхимиков, духовное воспитание варогов и корабельные верфи. С ним я общался дольше всего, и основных тем для разговора у нас было пять.
Первая: тропа Трояна. Мне требовался выход на неё в пределах Зеландии, и в ближайшие три месяца Орею и его подчинённым предстояло проехаться по всему острову и собрать информацию о странных исчезновениях людей и аномальных точках. Кроме того, они должны были составить карту с отметками всех мало-мальски заметных святилищ, которые находились на острове, что древних языческих, что порушенных католических, что вновь отстраиваемых. После чего я проедусь по этим местам и постараюсь локализовать портал.
Вторая: вароги. По нашей методике, которая основывалась на моих знаниях и наработках различных религиозных культов, молодняк был фанатично предан Яровиту. Это стандарт, просто воины, которые знают только одного истинного небожителя. Однако попадались среди воспитанников Славуты Мха одарённые люди с непростой кровью. Было таких немного, и способностями они не блистали, ведь большинство варогов потомки крестьян, рыбаков, охотников и воинов, а не князей или королей. Но в наше время, когда над миром Ночь Сварога, даже они – большая ценность. Поэтому с ними занимались отдельно, ибо ещё пару лет назад у нас с Ореем появилась идея создать отряд из воинов, которые будут сродни славянским храмовникам или западным паладинам. И понемногу идея стала превращаться в реальность, хотя результаты пока не впечатляли, поскольку Орей Рядко собрал всего десяток одарённых мальчишек, но это только начало.
Третья: алхимики. Ученики Ромуальда Бургосского передали нашим волхвам и приставленным к ним людям все свои знания, и теперь мы можем обойтись без них. Однако они прижились, взяли себе славянские имена, нашли подруг и бежать не собираются. Поэтому алхимики остаются в Рароге, под присмотром, конечно, но иначе никак, ведь они секретоносители. Что же касается производства, то дело потихоньку движется. Невдалеке от городка варогов оборудована мастерская и строится литейная для первых венедских пушек. А рядом находится лаборатория (примитивная, естественно, на мой взгляд) и цех по производству пороха и огненных смесей. Команда там подобралась неплохая и спокойная, так что работа идёт, и наши гранаты продаются Священным отрядам храмовой стражи и княжеским дружинам, которые постоянно в бою.
Четвёртая: корабельщики. В своё время мы притащили пленников из Лёддечёпинга и наняли новгородцев. После чего были построены корабельные сараи, и я поставил перед мастерами задачу создать для меня добротный океанский корабль. Люди старались, тем более что они получили эскизы каракки и все материалы, какие нужны, и сейчас, по прошествии двух лет с начала работ, имеется корпус трёхмачтового судна водоизмещением семьсот пятьдесят тонн. К весне корабль, по сути, тот же самый неф, только немного больше, будет готов и пройдёт испытания. И если он сможет выдержать океанский переход, то придётся снаряжать собственную экспедицию в Винланд. Но мне не верится, что корабельщики с первого раза построят именно то, что нужно, так что наверняка придётся учиться на ошибках и многое переделывать, а это ещё пара лет.
Ну и пятая: школа для городских детей. При каждом славянском храме есть подобное заведение. Так повелось с давних пор, ибо есть завет предков – учить своих потомков. И при нашем святилище школа тоже имеется. Однако она небольшая, и посещает её всего три десятка человек. Для развивающегося поселения это очень мало, но и Орей ничего не может сделать, ибо волхвов в Рароге немного. Это проблема, и её необходимо решать. Как? На мой взгляд, необходимо расширить штаты преподавателей за счёт ветеранов, стариков и грамотных специалистов. Ничего другого здесь не придумаешь, а за волхвами надо оставить только руководство учебными процессами и общий контроль.
Выводы: духовное воспитание варогов по-прежнему на волхвах. Поиск троп Трояна начнётся уже завтра. Алхимиков и корабельщиков необходимо выделить в отдельную структуру, гильдию или касту, чтобы они работали лучше, и поставить над ними грамотного специалиста, возможно выборного. О школах я уже сказал – надо расширяться.
– Эхма! – Вздыхая, я захлопнул дневник, вытер испачканные чернилами ладони и поднялся. Размял поясницу и, заложив руки за спину, подошел к окну.
На Рарог падал густой снег, но это не мешало городу жить своей привычной жизнью. Шагали по улице воины караульной сотни, которые шли менять своих товарищей. По улицам бегали детишки и двигались нагруженные припасами работяги, которые после трудного дня спешили к семейному очагу. Проехала повозка с дровами, а следом за ней в сторону порта вразвалочку прошли два варяга.
Всё спокойно, размеренно и обыденно. Хорошо. И чтобы так оно и осталось, мне необходимо принимать правильные решения, продолжать суетиться, копить денежку и увеличивать численность дружины. Ведь это пока у нас спокойно. Но придёт срок, враги вернутся, и, чтобы встретить их достойно, одной только ярости и воинского мастерства венедам может не хватить. Следовательно, нам нужны крепкие структуры, надёжные тылы, многочисленные друзья и более современное оружие.
Глава 17
Река Ингулец. Зима 6657 от С. М. З. Х.
Зима – трудное время года для степняка. Пронзительный холодный ветер несёт по открытому пространству колючую позёмку. Птицы улетают на юг. Звери уходят в леса и горные теснины. Жирные барсуки и суслики уже спят в своих глубоких норах. Реки покрываются толстой ледяной коркой, которая, бывает, трескается от лютого мороза. Вся степь становится белой, и, чтобы добраться до сухой пожелтевшей травы, скотине приходится разгребать сугробы. И хорошо, если год был удачный и удалось подготовиться к наступлению суровых месяцев, тогда степной житель может подкармливать лошадей и коров душистым сеном, а сам вместе со своей семьёй находиться в тёплой юрте, вспоминать о подвигах и рассказывать детям о деяниях славных предков.
Вот только для людей из древнего рода Капаган (Хищник) лето и осень выдались тяжёлыми. Пришельцы с востока, половцы, относились к ним, словно они люди второго сорта. И когда вождь Приднепровской орды Бачман-хан сцепился со своими приднепровскими соседями, капаганов кинули в бой первыми. Естественно, они понесли тяжёлые потери, а при разделе добычи их обделили. Обычное дело, но на этом неприятности не закончились. Осенью осевший на реке Ингулец род посетил мор. Умерло много скотины, и глава капаганов, мудрый Торэмен-бек, сидя в своей юрте, грустил. Потомственный воин, чьё тело носило немало отметин от вражеских сабель и стрел, знал, что ради выживания детей ему придётся зарезать часть лошадей и коров. А иначе до весны не дотянуть, и это его печалило, ибо он знал, что просить о помощи Бачмана бесполезно.
Впрочем, несмотря на все беды, которые свалились на его седую голову, Торэмен верил, что капаганы выживут, ведь бывало и хуже. А помимо того его вера была основана на предчувствиях, которые никогда не обманывали вождя. Близилось время перемен. Что-то должно было измениться для него самого и сородичей. Так говорило сердце. Поэтому старый вождь находился в родовом кочевье, хотя зимой частенько отъезжал со своим куренем подальше от соплеменников и советовался с шаманом Шибиром, кстати родным братом. А потом рассылал по степи молодых глазастых воинов и ждал, что вот-вот его кто-то навестит.
В ожиданиях прошёл месяц, за ним другой, и долгожданный гость появился. Это был знахарь рода Гэрэй уважаемый Аслан-бильге, с которым Торэмен некогда вместе воевал на Кавказе против горцев, когда Таматарха ещё была под русскими князьями. И, даже не видя Гэрэя, вождь капаганов понимал, что именно его он ждал всё это время. Поэтому Аслана встретили с почётом. Хотя в негласной иерархии степняков он считался менее значимой фигурой, чем Торэмен, клан которого был более знатным. Ведь в родне у него числились члены китайской императорской династии Тан. Впрочем, тем же самым половцам на это было начхать, а вслед за ними неуважение к старым тюркским кланам проявляли и другие племена, которые населяли Дикое поле и всю Великую Степь от Днепра до Уйгурии. Но посланец Гэрэев человеком был понимающим, и проявленное к нему уважение, когда стремя его коня держал старший сын вождя, конечно же оценил. А когда он проходил между отгоняющими злых духов кострами перед жилищем главы рода, то шаман Шибир двигался не впереди него, а рядом, и это тоже значило немало.
Два старика встретились в просторной юрте Торэмена, оба были одеты согласно древней традиции – в длиннополые тёмно-зелёные халаты с высоким стоячим воротником, перепоясанные цветными кушаками. Вождь и знахарь обменялись вежливыми поклонами и, кряхтя, сели напротив друг друга так, чтобы между ними был пылающий по центру огонь. После этого появилась одна из внучек вождя, ясноглазая красавица Айсылу, которая преподнесла гостю и дедушке сделанный из замороженного молока кумыс. Для жителя бескрайних степных просторов это любимый напиток, а поскольку зимой молоко кобылиц редкость, то оно ценилось высоко и подавалось только дорогим гостям, вождям и больным сородичам. Очередной знак внимания, и он был настолько дорог Аслану, что на его глаза едва не навернулись слёзы. Торэмен это заметил и довольно прищурился. Пока всё складывалось хорошо, предчувствия не обманули его, и он не зря ждал изменений. Теперь оставалось выяснить, с чем приехал знахарь Гэрэев. Но сразу переходить к делу у кочевников, особенно стариков, считалось неприличным. Поэтому, отдав должное кумысу, уважаемые в своих родах люди стали разговаривать о семье, здоровье и многом другом, и продолжалось это довольно долго. Благо никто никуда не торопился.
Однако годы брали своё, и затягивать общение тоже не стоило. Наступил черёд серьёзного разговора, а начался он с древнего стихотворения. Аслан-бильге посетовал на суровую зиму, а затем похвалил юрту Торэмена, а тот, вспомнив несколько древних строк, растягивая слова, прочитал:
Я помню, я помню дыханье зимы
И посвист летящего снега.Я стар, мне несносно дыхание тьмы
И мертвенный холод ночлега.Но юрта, по счастью, была у меня,
Как северный день, голубая.
В ней весело прыгали блики огня,
От ветра меня сберегая…
Словно вторя речи Торэмена, ветер за войлочными стенами юрты взвыл. Сильный порыв ударил по пологу, и он громко хлопнул, а затем внутрь влетело несколько снежинок, которые на мгновение повисли над огнём и растаяли. Старики одновременно зябко поёжились и плотнее запахнулись в халаты. После чего Аслан сказал:
– Прекрасные стихи. Никогда раньше таких не слышал. Кто же их сочинил?
– Один китаец четыре века назад. Тогда мои предки служили императору Ли Шиминю и назывались илохэ, что значит "достойные люди".
– Жаль, что такие правильные и красивые слова сказал не степняк, а китаец. – Знахарь слегка качнул головой. – Но это ничего.
– Да, – согласился Торэмен и спросил собеседника: – Отдохнёшь с дороги, дорогой гость, или мы перейдём к делу, ради которого ты зимой и с небольшой охраной проделал долгий путь?
– Поговорим о делах.
Гэрэй потёр ладони, а капаган одобрительно кивнул:
– Так ради чего ты здесь, Аслан-бильге?
Время витиеватых бесед прошло. Вопрос был прямой, и отвечать на него требовалось прямо. Поэтому гость разговор в сторону не уводил.
– Этой осенью род Гэрэй присягнул на верность русичу с далёкого севера, и он собирает в кулак всех степняков, которые помнят свои корни. Мы уже с ним. За нами готовы пойти ещё несколько родов. А теперь я приехал к вам, храбрым людям рода Капаган.
Сердце Торэмена ёкнуло, а правая бровь удивлённо приподнялась.
– Нас хочет объединить русич?
– Именно так, – кивнул Гэрэй.
– Ца-ца-ца, – разочарованно прищёлкнул языком вождь. – Что же это творится в мире? Чужак подчиняет себе род Гэрэй и хочет подмять другие древние роды. Всякого я ожидал, но только не этого. Печально это, друг мой Аслан, очень печально, и сердце моё наполняется горечью. А более всего я расстроен тем, что ты, хранитель древних знаний своего рода и целитель, приехал ко мне с этим. Нехорошо.
Слова Торэмена были скрытым оскорблением и значили, что Аслану можно убираться в родное кочевье и переговоров не будет. Однако Гэрэй не смутился и не отступил. Он усмехнулся и, гордо вздёрнув подбородок с куцей бородкой, сказал:
– Ты не дослушал меня, вождь.
– Что же, продолжай. – Капаган недовольно поморщился.
– Это не простой русич.
– Мне без разницы. Пусть это будет хоть самый главный князь на берегах Днепра. Северяне слабы, они отринули родовых богов, сдали хитрым ромеям Таматарху и не держат своих обещаний, и потому я не верю им. Нет, Аслан, лучше я останусь под Бачманом. А летом попробую уйти на восток, за Итиль, или подамся к уграм, которые платят за верность золотом и серебром. Что в этом русиче такого, раз вы за ним пошли?
– Он колдун, который ходит по путям древних чародеев и понимает нас так, словно он наш соплеменник. Не больше и не меньше.
– Что?! – удивился Торэмен, который знал много такого, о чём простые люди, хоть степняки, хоть осёдлые, понятия не имели.
Я сказал то, что сказал. В человеке, которому род Гэрэй дал клятву на верность, течёт непростая кровь, и с ним милость старых богов. Конечно, это не наши боги. Но он, как и мы, поклоняется Солнцу и уважает наших небесных покровителей, Тэнгри и его верного слугу Кои. Это не воевода и не князь. Его зовут Вадим Сокол, и он пришёл на Днепр, а затем к нам, с далёкого чудесного острова на севере, с того самого, откуда родом Рюрик. Вот я и думаю, что с ним мы не пропадём.
Торэмен задумался, поиграл желваками и пожевал сухими старческими губами. После чего вождь признался сам себе, что поторопился с выводами, и выдохнул:
– Расскажи о нём подробней, старый друг, и прости мою горячность.
Аслан-бильге кивнул, мол, с кем не бывает, и продолжил. Он говорил о неудачной поездке своих сородичей в Киев, о нападении врагов и спасении Гэрэев, о щедрости, богатстве и силе нового властителя, на плече коего сидит змей, и о кланах, которые уже готовы встать под его руку. Древние племена, точнее, их осколки, страдали от половцев и давно стремились обрести самостоятельность. И тут появляется крепкий лидер, за которого – могучие северные чародеи, великий князь Киевской Руси, чёрные клобуки и немалая дружина. Этот вождь не требует от старых родов унижаться или менять обычаи и веру, но он суров, и в конце весны Сокол появится на реке Саксагань и примет клятвы на верность от всякого, кто будет готов пойти за ним. А поскольку многие желали отделиться от половцев, что приднепровских, что лукоморских, что заорельских, к кочевью рода Гэрэй уже сейчас, зимой, начинают стягиваться степняки, и это не просто какие-то захудалые бродяги, а лучшие из лучших. Роды Юйгу (Совы), Алып (Герои), Тугбир (Знаменосцы), Ак-Барс (Белые Барсы), Ышбара (Могучие), Кара-Дженчу (Чёрный Жемчуг), Ак-Тагир (Белая Гора) и Мага (Великие). Вожди этих родов уже решили для себя, что им нужен единый правитель, который пообещал, что именно они станут властителями Дикого поля. Всё, как встарь. И только одно смущало Аслана-бильге. Это угроза со стороны половцев, которые могли наброситься на тюрок толпой и задавить их, но Вадим Сокол сказал, что если он не сможет унять Бачмана и других ханов, то вставших на его сторону степняков прикроют киевляне и чёрные клобуки. Это было слово колдуна, по-славянски – ведуна, а как всем известно, наделённые даром люди стараются говорить только правду или молчат, ибо ложь ослабляет их и делает беспомощными.
Гость замолчал, а Торэмен слегка качнул головой и произнёс:
– Красиво ты всё рассказал, но одного я никак не пойму. Зачем чужаку делать нас сильными и объединять?
– Сокол говорит, что только те, кто держится заветов своих предков и живёт по древним законам, достойны править степями. Он жаждет вечного мира между Диким полем и Русью, и если мы создадим орду, то она станет помогать русичам. Колдун честен, он сразу обозначил свой интерес и готов нам помочь, но не просто так.
Торэмен-бек, чьё имя переводилось как "блюститель законов" или просто "законник", покивал. Он понимал, о чём говорит Аслан, и ещё он чётко осознавал, что тот, кто ходит по древним путям, должен иметь огромную силу воли, которая подобна стальному клинку. Такие люди – большая редкость, и подчиниться Соколу не зазорно даже ему, главе рода Капаган. Поэтому, ещё раз всё обдумав и взвесив, Торэмен принял решение:
– Весной мой род придёт на реку Саксагань.