Принимать решения мистер Пауэлл не очень любил - как и работать, и даже размышлять. Все эти занятия казались ему недостойными истинного денди. Люди, знавшие его вприглядку, были уверены, что Манфред - оголтелый честолюбец, мечтающий о лаврах как минимум Наполеона. Это было не так - и даже совсем не так. Наполеона Пауэлл презирал с самого детства. Выскочка, зарвавшийся плебей без намека на вкус. Стиль ампир! Фи! А чем закончил? Тайным идеалом Пауэлла был человек совсем иной судьбы - знаменитый английский денди Джордж Браммель. Этот самоуверенный щеголь, живший два века назад, не выигрывал сражений и не пытался делать скучную карьеру. Он властвовал, он ЦАРИЛ благодаря своему вкусу, своей исключительности, своему истинному превосходству над всеми остальными - бесполезным, безмозглым стадом. Он дал себе единственный труд - родиться на свет, чтобы этот свет упал к его ногам.
Совершенство правит, потому что оно - Совершенство!
Мистер Пауэлл даже пытался одеваться по заветам своего кумира - неброско, но исключительно стильно, разговаривать по-браммелевски - и даже молчать, как молчал ОН. Увы, окружающие просто не знали - и знать не хотели - чем был велик давно забытый Джордж Браммель, и вовсе не собирались склоняться перед Совершенством.
Оставалось одно - взять этот неблагодарный мир за горло. Взять - и уж потом…
И вновь - увы! Все это требовало усилий, действия, постоянных размышлений - всего того, что так не любил Пауэлл. Но теперь цель уже близко, совсем близко, еще немного усилий…
Пауэлл сжал тонкие губы, презрительно усмехнулся.
Гроссмейстер, тот кому он служит (что поделаешь, Джордж Браммель тоже служил Георгу, принцу Уэлльскому!) конечно, могущественен. Этот самоуверенный итальянец может одним движением руки стереть Манфреда в порошок - и так же легко возвысить. А что может Манфред Пауэлл? Он ничего сейчас не может. Сейчас, в эту секунду. Но через очень короткое время…
Нет, нельзя. Нельзя отвлекаться, нельзя строить радужные планы. Нужно принять РЕШЕНИЕ. Сейчас!
Очень сложное решение…
Принять решение было нелегко. Пауэлл отчетливо ощущал вкус страха во рту. Не мелкого жизненного страха перед такими же мелкими неприятностями, а настоящего, глубинного. Впервые в жизни он ощутил, что либо переступит грань, за которой нет пути назад, либо… Либо на всю жизнь останется в тени этого ничтожества, этого возомнившего о себе итальяшки… Хватит! Опять эмоции! Эмоции при медитации недопустимы, к тому же истинный денди всегда сохраняет спокойствие.
Пауэлл боялся даже себе признаться в нерешительности. Это не его стиль! Он сильный человек! А сильный человек… Впрчем, и Джордж Браммель, говорят, долго не решался бежать, бросить родную Англию, спасаясь от долговой тюрьмы.
А если не получится?..
…Легкий стук. Дверь кабинета неслышно отворилась. Манфред даже не повернул головы, хотя внутри все замерло. Вошли! Сейчас!..
На столик у камина лег чемодан, обшитый черной кожей. Щелкнули замки, крышка отворилась с еле различимым скрипом. Шуршание - руки зацепили бархатную подкладку…
Пауэлл затаил дыхание.
Стук опускаемого на стол артефакта - еле слышный, незаметный, показался ему раскатом грома.
Снова звук двери, которая на этот раз закрылась. Пауэлл подавил в себе желание моментально броситься к Ключу. Денди не спешат, они хранят достоинство, хранят ледяную невозмутимость даже когда… Даже когда…
Пауэлл вскочил, но сдержался и медленно подошел к столу. Ключ, поблескивая, глядел на него Всевидящим Оком.
Манфред глубоко вздохнул и взял артефакт в руки. Ключ еле слышно тикал, отсчитывая время до Полного Солнечного Затмения при Великом Противостоянии, события, которого не было уже пять тысяч лет. Теперь осталось протянуть руку, тоже не спеша, с достоинством.
В этот миг Пауэлл ощутил себя Джорджем Браммелем. Он принял РЕШЕНИЕ.
Глава 6
Послание мертвеца
Ранним утром в одной из тридцати шести комнат палаццо Скакки грянула трель телефонного звонка.
Невысокий седой мужчина с несколько кислой физиономией нажал кнопку на портативном пульте, включая расположенный на стене перед ним плоский монитор спутниковой видеосвязи. Дорогая игрушка, доступная немногим, но Гроссмейстер Ордена Иллюминатов мог позволить себе подобное.
На экране появился самодовольный, улыбающийся - нет, ухмыляющийся! - Манфред Пауэлл. У человека за пультом тут же зачесались руки запустить в экран бокал с французским шампанским. Однако он сдержался. Этот человек научился хранить спокойствие.
- Ваше Высочество… - "человек-змея" постарался поклониться как можно вежливее, однако от его вежливости за милю несло самодовольством.
- Я вас слушаю, мистер Пауэлл, - равнодушным голосом откликнулся человек в кресле, ничуть не удивившись неподходящему обращению. Как известно, граф - всего лишь "Его Светлость". Не удивился - ибо это был его Настоящий Титул.
- Надеюсь, что у вас добрые вести?
Он мог бы и не спрашивать - лицо англичанина было слишком выразительным.
- Ключ у меня! - выдохнул Пауэлл. - Он оказался у дочери нашего хорошего знакомого. Вы о ней тоже слыхали, Ваше Высочество, это Лара Крофт…
- Крофт! - кустистые брови Гроссмейстера поползли вверх. - Опять! Мало нам неприятностей от этой семейки!..
Вновь самодовольная улыбка на экране. Бокал с шампанским в руке Гроссмейстера дрогнул.
- О-о, девчонка не опасна, как ее отец. Хотя и любит пошуметь.
- То есть? - брезгливо осведомился человек в кресле. - Чем она занимается?
- Черной археологией. Она - расхитительница гробниц.
Гроссмейстер скривил губы, плечи слегка дернулись.
- Вижу, страсть к археологии в генах у этого семейства. Ладно… У вас есть какие-либо проблемы?
Пауэлл на миг задумался.
- Нет, Ваше Высочество. Все идет по плану, собираюсь в экспедицию.
Гроссмейстеру явно хотелось сказать своему собеседнику какую-нибудь колкость - а то и гадость, но он недаром был Гроссмейстеров
- Да пребудет с вами Чистый Свет! - его голос сгустился, набрал силу. - Обо всем докладывайте немедленно - и только мне. Лично!
- Есть! - по-военному отчеканил Пауэлл.
Когда экран погас, человек в кресле внезапно хмыкнул. А еще говорят, что англичане - люди сдержанные, воспитанные! А этот? Шут гороховый, Панч-Петрушка!
…Когда все будет кончено, этого Петрушку - первого!
Мало кто из знакомых догадывался о настоящем роде занятий графа Андреа Скакки, потомка древнего, но давно уже ничем не знаменитого рода. Для большинства он был просто средней руки банкиром. Ну, душа общества, весельчак, мастер петь комические куплеты. Не очень удачливый в делах, правда, что и вынудило потомка древнего рода отдать родовое гнездо под музей. Ни в чем плохом и тем более позорном за всю свою жизнь граф замечен не был. Даже сплетен про него не ходило. С мафией дел не имел, наркотики не перевозил, "грязных" денег, в отличие от своих коллег-банкиров, чурался.
А еще его жалели женщины. А как не пожалеть? Все знали, что в результате сложной операции, перенесенной после автомобильной катастрофы, граф… Граф, увы, перестал ощущать радости жизни в полной мере - в той самой, которая так важна и для женщин, и для мужчин. Бедный, бедный Андреа Скакки! У него никогда не будет наследников… И если бы только это!..
Граф не обращал внимания на досужие сплетни. Мало того, дамы изрядно бы удивились, узнав, что первоисточником пикантных слухов был сам Скакки. На подобное он был мастер. Графу требовалось, чтобы любопытные женские носы держались подальше от тайн, скрытых в графском палаццо. На самом же деле синьор граф не испытывал ни малейших затруднений по части прекрасного пола, однако решать подобные вопросы где-нибудь в другом городе, а то и путешествуя вокруг света - инкогнито, конечно. В нескольких городах Италии у него были дома и домишки, где он раз или два в неделю весело проводил время. Имелась кое-какая недвижимость в Швейцарии, во Франции, в Испании, США и Аргентине… Впрочем, не это было главным в его непростой жизни.
А главным было то, благодаря чем Скакки носил титул Его Высочества Мощи и Силы Гроссмейстера Ордена иллюминатов. А это давало многое, в том числе, конечно, средства. Денег хватало и на общественную деятельность и на невинные шалости, и на шалости не такие уж невинные…
К иллюминатам Андреа примкнул в юности, в бурные шестидесятые, когда нужно было определять будущую жизнь. В силу своего рождения граф Скакки не мог сочувствовать левому движению. Его семья, в прошлом близкая к дуче и королевскому двору, серьезно пострадала после падения Муссолини и упразднения в Италии монархии. У Скакки были конфискованы почти все средства, нажитые, как гласило постановление Верховного Суда республики, "нечестным и неправедным путем".
Бог отвернулся от Скакки. За это Скакки отвернулись от Всевышнего. Отец Андреа вступил в одну из масонских лож, попытавшись привлечь к обществу вольных каменщиков и своего единственного сына. Не вышло - Скакки-младший оказался настроенным куда более радикально. Масоны с их "тихой" властью через внедренных в правительства и парламенты людей? Власть под маской, власть без славы?
Увольте!
С иллюминатами молодой граф познакомился совершенно случайно. Случилось так, что в университете Андреа увлекся фигурой знаменитого Джузеппе Мазини, хоть и радикала, зато человека сильной воли и сильной руки, решив написать о нем докторскую диссертацию. Как-то, работая в библиотеке над очередным документом, он обратил внимание на высокого худощавого синьора, пристально наблюдавшего за ним уже не первый день. Заметив, что Андреа на него смотрит, худощавый синьор решительно подошел к его столу.
- Добрый день, - коротко кивнул он. - Разрешите присесть рядом с вами?
"Наверняка какой-нибудь извращенец, - зло подумал молодой граф. - Этого мне только не хватало!"
- Я не извращенец, - усмехнулся мужчина, словно прочитав его мысли. - Зато можно сказать, что я ваш будущий друг.
- Вы так уверены? - хмыкнул Андреа, но синьор, казалось, не заметил насмешки.
- Я внимательно читал ваши публикации о Мазини…
- В самом деле?
Скакки, будучи, как и всякий начинающий ученый, очень тщеславным, немедленно забыл все свои сомнения.
- Да, - вновь кивнул худощавый. - Елей лить не буду. Много вздора! Мазини у вас чуть ли не по водам ходит. Но вот ваша трактовка его отношений с масонами, а особенно комментарии к переписке с главой Шотландского круга Вольных каменщиков Северо-Американским Штатов Альбертом Пайком заслуживают внимания. Да, молодой человек, у вас правильная точка зрения на многие вещи. Это ваши собственные воззрения или так, переосмысленные цитаты?
- Конечно, собственные! - удивился Андреа. - Ведь эту переписку ни в одной монографии всерьез не…
- Вы так ненавидите людей?
Молодой граф замер, решив что ему послышалось. Обычно о таком не спрашивают. Впрочем…
- Да, ненавижу! Ненавижу людей, которые лишили мою семью куска хлеба!
- Ну уж, ну уж! - засмеялся худощавый. - Не прибедняйтесь. А как же счета в "Банко ди Рома" и то, что лежит в его хранилище?
Если бы молодой граф стоял, у него точно подкосились бы ноги. О тайном вкладе семейства Скакки в ватиканском банке знали немногие, только несколько человек. Неужели старый хвастун Альберто проболтался на одном из заседаний?
- Не беспокойтесь, ваш отец никому ничего не говорил. - понял его странный собеседник. - У нас другие… источники информации.
- Что вам от меня нужно? - наконец-то возмутился Андреа. - Мои деньги? Да кто вы, в конце концов?
- Я же сказал, - терпеливо повторил мужчина, - ваш будущий друг. Такой же, каким мой далекий предшественник был для Джузеппе Мазини. Не верите? Тогда приходите сегодня в тратторию Мингоцци. В восемь вечера. Там и поговорим. Не бойтесь, вас никто не собирается грабить и убивать. Мы поговорим, а вы послушаете. А там сами решите.
Так началось сближение Андреа Скакки с орденом иллюминатов. Его новый наставник оказался одним из членов Внутреннего круга "светоносцев". Под его руководством молодой граф прошел посвящение, всей душой приняв Устав ордена. И сейчас, через много лет, он помнил эти слова наизусть:
"…Первая тайна в деле управления людьми - овладение общественным мнением, причем нужно настолько долго сеять раздоры, сомнения и насаждать противоречащие друг другу воззрения, пока люди не потеряются окончательно и не утратят ориентировку в замешательстве, и не решат, что лучше в политических кругах вообще не иметь собственного мнения.
Вторая тайна состоит в том, чтобы во главу угла ставить слабости людей, все дурные привычки, все достойное сожаления и все ошибки - до тех пор, пока люди не перестанут понимать друг друга.
Нужно прежде всего бороться с силой отдельной личности, поскольку нет ничего опаснее ее. Если она обладает творческой духовной энергией, она в состоянии достичь большего, нежели миллионы людей.
Посредством зависти, ненависти, раздоров и войны, через лишения, голод и распространение заразы все народы должны быть доведены до того, что они не будут видеть никакого выхода, кроме того как полностью отдаться в подчинение иллюминатам…"
Как хорошо и четко сказано! Никакой лишней словесной шелухи, как у братьев масонов и этих, прости Дева Святая, коммунистов!
…Однажды, лет через пять после их знакомства, Скакки спросил у своего наставника, к тому времени занявшего кресло Гроссмейстера:
- А что было бы, если б я тогда не согласился вступить в общество?
Его Высочество Мощь и Сила улыбнулся, развел руками:
- Ничего особенно. В Венеции, как вы знаете, много глубоких каналов…
За прошедшие двадцать четыре года, последние три из которых Скакки сам уже был "Мощью и Силой", граф ни разу не пожалел о принятом им когда-то решении. Иллюминаты, действительно, были силой, размахнувшейся на пять континентов, к пяти концам Великой Пентаграммы.
За два столетия была проделана огромная работа. Не хватало лишь самого малого - толчка, который сдвинет расклад мировых сил в пользу Ордена.
И вот теперь Судьба дает иллюминатам шанс, которым нельзя не воспользоваться. Такое бывает раз в пять тысяч лет, раз в пять тысяч!
Его Высочество не сомневался в успехе. Ни на йоту! Книги великий арийских учителей, бережно хранящиеся в стальном сейфе сверхнадежного "Банко ди Рома" не могут лгать!
Но время не ждет. Уже совсем мало осталось до начала Полного солнечного затмения в Великом параде планет. Нужно действовать, нужно успеть!
Гроссмейстер взял в руки мобильный телефон…
- Йе-ехал на ярмарку ухарь купец,
Ухарь купец - удалой молодец!
Генерал-лейтенанту Петру Гвоздеву было хорошо. При желании да с толковыми подчиненными можно устроить маленький праздник для души и среди этих распроклятых сопок.
- Дверь кулачищем вышиб буян,
Вышел на улицу весел и пьян!
Глаза б эти сопки не видели! Все нормальные люди в его чинах и возрасте уже давно сидят в Москве, где-нибудь в Генеральном штабе или Министерстве, в крайнем случае - округами ворочают. Один он кормит проклятых камчатских комаров!
…Тяжелый кулак врезал по полированной лавке.
Обидно, да только сам виноват! Это ж надо такого дурака свалять, чтобы осенью девяносто третьего поставить не на ту лошадку? Лапоть, да и только. Кому поверил? Что нашел в этом Вице-президенте? Ну, боевой товарищ, ну, воевали вместе в Афгане. Так и что? Мало ль их, таких соратничков? Вон, парочка из них, совсем желторотых, так и вовсе президентами кавказских республик стала. Или пойти к ним в замы или министры обороны? Звали ведь, звали! Такие солдаты, как Петр Гвоздев, всем нужны. Штучный товар! Потому и остался на своей должности после тех событий. На должности остался, а вот дальше…
- Как же ты смел, растудыть твою мать,
Дочку мою обнимать-целовать?
Генерал вновь хотел врезать по в ни в чем не повинной лавке, но сдержался. Должность, как ни крути, неплоха. Не хрен моржовый, а Особо Важный Стратегический Объект, куда там американам с их зелеными человечками и ангарами 18! Тут этакая хренотень, что никто уже сто лет разобраться не может. Сам товарищ Сталин зубы сломал, пытаясь приспособить ЭТО к нуждам Отечества. Он-то зубы, а тысячи других - совсем не зубы… Ну, а эти дерьмократы так ничего и не поняли, держат здесь неполный полк охраны, хоть и под командованием генерал-лейтенанта.
"Одно название осталось - "начальник Объекта". А толку-то? - вздохнул Гвоздев. - Трындюки! Все распродали, к ядреной матери. Р-родину пр-родали, говнюки позорные! Эх!.."
- Молвил купец, тряханув серебром:
"Ну и не надо, другую найдем!"
- Поддать парку, Петр Игнатьич? - услужливо предложил вестовой, капитан Громов.
- Давай, брат! - кивнул генерал. - Тошнехонько, мочи нет!
Капитан плеснул из ушата на раскаленные камни. Душистый квасной пар наполнил баньку, разом улучшив генеральское настроение. Ох, и хороша, куда там новомодным саунам до нашего русского парку! Пусть в саунах дерьмократы парятся. Совсем оторвались от национальных кореньев (чтоб им все коренья-то поотрывали!). Забыли, наймиты заморские, кто их выучил и выкормил - на свою голову!..
- А веничком, веничком? - не отставал капитан.
- Секи, секи, парень, - согласился Гвоздев. - Да не шибко свирепствуй, не живо залетишь у меня на точку-5!
- Как можно! - ужаснулся тот. - Вы же меня не первый год знаете!..
При всем своем характере, генерал не любил холуев. Холуйков же - в особенности.
- Потому и доверяю тебе свою жопу! А то кто вас сейчас разберет, одни гомики кругом…
Капитан незаметно покраснел и отвернулся…
После четвертого захода, обмотавшись простыней, генерал засел в предбаннике "за самоваром". Опустошив бутылочку "Балтики Љ6", он удовлетворенно крякнул. Любил Петр Игнатьевич продукцию далеких питерских пивоваров. Умеют же делать и в России, если не ленятся и не воруют!..
…Эх, еще бы этих дерьмократов к ногтю!
- Прими, Семен Петрович, - уважил он труды праведные капитана, протянув и тому запотевшую бутылку "Балтики". - Прими для души! Ведь есть у тебя душа все же, хоть и такая, я тебе скажу…
Громов не стал отнекиваться - как и обращать внимание на генеральские слова. Знал, паршивец, что в такие минуты из шефа можно веревки вить!
…Да только какие веревки? Прав Петр Игнатьевич, гиблое здесь место. Ни продвижения, ни наград. В отпуска попроситься что ли?
После пива пришел черед водочки - опять-таки не поганой "Smirnoff", а нашенской, российской, московского завода "Кристалл". Да под огурчик, да под черную икорочку…
Эх! Ехал, значит, мать его, на ярмарку…
…Все испортил говенный мобильник.
- Пьетро? - услыхал генерал знакомый голос.
- А ну, пошел на хер! - цыкнул разом протрезвевший вояка на расставившего уши Громова.
И, совсем очухавшись, шепнул в трубку:
- Я!
- Не забыл о нашем уговоре? - по-английски поинтересовался голос?
Генерал промычал что-то нечленораздельное, но вполне понятное.
- Тогда жди гостей. На днях. Возможно, сам буду.
- Zametano! - выдохнул Петр Игнатьевич.