* * *
Ворота не скрипнули.
Почему-то киммериец был уверен - обязательно скрипнут, и в ночной тишине скрип этот переполошит полгорода. И потому приоткрыть осмелился лишь на ширину собственного тела - только-только, чтобы протиснуться. Замер, осматриваясь и соображая - а что делать дальше?
Закарис расположился грамотно, в двух полётах стрелы, костры его лагеря прерывистой цепочкой охватывали город с вечерне-полуночной стороны. Все огни практически одинаковы. И сразу определить, где находится сам король Асгалуна и Квентий с "Чёрными драконами", Конан не мог. Бросаться же к первому попавшемуся костру - затея не слишком умная. С перепугу могут и подстрелить, не разобравшись, возникнет шум, суматоха, стражники в городе заметят. А то ещё и с проверкой пойдут, и на тебе, такой сюрприз - перепившаяся вусмерть караульня и открытые настежь ворота. А это нам уж и совсем ни к чему.
Пронзительный крик Ночного Охотника разорвал тишину. Придушенный писк мыши словно послужил ответом. И опять - ни звука.
Странно.
Ночной Охотник - птица далеких полуночных краёв. Что ей делать в такой жаркой полуденной стране? Да и не на мышей она обычно охотится, а на что-нибудь покрупнее. Мышь ей - на один клевок, даже червячка не заморить…
Чёрные тени возникли вокруг неожиданно. Обступили плотным кольцом, словно угрожая, а за ними смутно угадывались другие, и ещё. Казалось, сама ночная степь рожает эти затянутые в мрак фигуры. И не будет им ни конца и не края, как и самой степи.
- Доброй ночи, мой король!
Конан не вздрогнул, услышав знакомый голос. Как и раньше, при виде чёрных фигур, не стал выхватывать меч. Даже рукой к нему не потянулся. Крик полуночной птицы заранее всё объяснил.
- И тебе доброй ночи, Квентий. Давно ждёте?
- С самого заката. Мы бы и раньше могли, да рассудили, что вряд ли ты откроешь ворота при ясном свете. Скорее уж ночью, поближе к утру, когда все устанут.
Конан посторонился, наблюдая, как беззвучно и стремительно сквозь расширенную щель в город втекает чёрная река. Слишком их много.
- А в лагере - кто остался?
- Двое при лошадях и палатках, да по одному человеку на каждые три костра, огонь поддерживать.
Конан присвистнул. Чёрная смертоносная река продолжала течь мимо совершенно беззвучно. Лишь изредка доносилось лёгкое звяканье не слишком хорошо обмотанного тряпками оружия.
- А если бы я не смог открыть ворота?
Квентий хохотнул:
- Ты - и не смог бы?! Не смеши!
* * *
Дворец взяли так же быстро, как ранее - дом Нийнгааль. И почти так же бескровно. Только тут к расположившемуся в тронном кресле Конану приволокли полураздетым и до смерти перепуганным не домашнего управителя, а самого Зерала, короля славного города Сабатея.
- Мне не нужен город, - сказал Конан скучным голосом, глядя в сторону. - Настолько не нужен, что я могу приказать своим воинам - и они камня на камне от него не оставят. А могу приказать - и они уйдут, ничего не тронув. Мне другое нужно. И это другое я получу - с твоей помощью или без неё. Что ты выбираешь?
Толстый и дебелый, Зерал только дрожал оплывающей на солнце снежной кучей, не способный не только ответить, но и понять. Но среди согнанных в углу зала слуг и придворных возникло короткое замешательство, и в первый ряд протиснулся молодой человек. Он придвинулся почти вплотную к оцепившим угол стражникам и крикнул ломающимся голосом:
- Так что же тогда нужно королю-захватчику от мирных жителей Сабатеи? Золота? Рабов?
Его глаза яростно сверкали, перекошенное ненавистью лицо было невыносимо юным, и всё же… Конан пригляделся. Ну да, так и есть. Всё же в лице этом проглядывали наследственные черты.
- Племянник короля, зовут Эрезархом, - доложил подошедший Хьям. - Имеет немалый вес в купеческой гильдии. Фактически - её глава, Зерал давно уже только числится руководителем и королем.
- Прекрасно. Подойди сюда. Я буду с тобой говорить, - Конан встал и сделал знак, чтобы молодого человека пропустили.
Тот подошёл, кидая на Конана и его бойцов гневные взгляды. Но, прежде, чем вступить в разговор, помог своему престарелому дяде добраться до скамейки и сесть. Глядел при этом на короля Аквилонии с явным вызовом, словно ждал, что ему вот-вот помешают.
Конан мешать не стал. И гневный вызов на юном лице постепенно сменился угрюмой настороженностью.
- Так чего же ты хочешь от Сабатеи? - повторил юноша свой вопрос, но уже куда тише.
- Солдат, - Ответил Конан. - Но это - потом. А пока… Одна ваша жрица совершила ошибку, украв мою… не важно. Важно, что - мою. Я не думаю, что вся Сабатея должна пострадать из-за поступка одной глупой девки. Выдайте мне воровку вместе с тем, что она украла - и можете спать спокойно. Или у вас принято покрывать воров, и все купцы поклоняются Белу?
Он сознательно нанёс одно из самых страшных для торговца оскорблений. Белу мало кто поклоняется на самом деле, слишком сложно это, хотя воры и призывают его в момент опасности, принося богатые жертвы после каждого удачного дельца. Но поклонниками Бела они не являются - иначе зачем им срезать кошельки, ведь настоящие адепты хитроумного и ловкорукого имеют право жить воровством - и только воровством. Они не могут тратить деньги на покупку чего-либо - только красть. Любая покупка для них смертный грех. И чтобы очиститься от такого греха, они должны украсть ценностей на сумму, в десять раз превышающую потраченное на греховную покупку, и всё украденное тут же пожертвовать Белу. Понятно, что для честного (или даже не совсем честного!) купца нет более страшного врага, чем истинный поклонник ловкорукого. И более страшного оскорбления. Вот и Эрезарх даже покраснел, выпрямляясь, и словно бы выше ростом стал:
- Сабатея - город торговцев, а не воров! Клянусь немедленно выдать вам негодяйку, если только это будет в моей власти! Клянусь также возместить стоимость покражи из собственных средств.
- Это лишнее. Украденное бесценно. Оно просто должно быть возвращено. Ясно?
- Хорошо. Как зовут эту подлую женщину? Где она живет? Я немедленно пошлю туда солдат…
- Это тоже лишнее. Её зовут Нийнгааль, её дом мы обыскали ещё вчера - там никого нет.
Молодой человек нахмурился, размышляя. Он уже почти нравился Конану, и тот не стал торопить события, ожидая, когда же молодой купец сам додумается.
- Какому храму принадлежит воровка? Я вызову старшего жреца, он в ответе за своих подопечных, вот пусть и…
- Она служит Золотому Павлину Сабатеи, - произнёс Конан по-прежнему скучным голосом. И огляделся, наслаждаясь произведенным эффектом.
Повисшая тишина была мёртвой. Похоже, все даже дышать забыли на три-четыре удара сердца. Потом в толпе придворных и слуг заохали и запричитали. Номинальный король Сабатеи Зерал в ужасе растёкся по скамейке пухлой лужей. Показалось даже, что факелы стали гореть словно бы через силу, темнея с каждым мигом.
- Хорошо, - выдавил побледневший Эрезарх и упрямо мотнул головой. - Я не отказываюсь от своих слов. Я выдам вам воровку. Но, Иштар милосердная, что же такого она у вас украла, что вы решились…
- Дочь, - просто сказал Конан. Эрезарх охнул, бледнея ещё больше. Закусил губу. Нахмурился.
- Тогда не будем терять времени.
* * *
- Мы много зим пытаемся уничтожить это позорное пятно на лике нашего города - и всё впустую. А эти мерзкие жрецы! Их никто не знает в лицо. Невозможно вытравить всех, обязательно кто-то уцелеет. И воспитает последователей. И всё сначала. Люди пропадают чуть ли не среди бела дня, порядочные купцы боятся приезжать, о городе распространяются ужасные слухи… Я ходил с караваном. Стоит только сказать, что ты из Сабатеи, как все начинают коситься. Позорище. А наши недоумки…Стыдно сказать - молодёжь в этих жрецов играет! Втыкает павлиньи перья в причёски, или просто в руках носит, вместо веера, намекая. Павлиньи перья - это ведь единственный знак, по которому можно найти жреца! У него всегда должно быть при себе павлинье перо, настоящее или изображение - на одежде, в волосах, на кольце или просто нарисованное на теле. Всегда! И в доме - тоже. Хотя бы одно. Это из-за обряда… точно никто не знает, но говорят, что во время обряда принятия Золотым Павлином нового жреца птица вручает ему своё перо. Или его символ. Никто точно не знает, как этот символ выглядит, но изображение павлиньего пера у нас вы можете увидеть повсюду, - Эрезарх горько усмехнулся и пожал плечами. - Не понимаю, почему людей так тянет ко всякой мерзости? Но, как бы то ни было, во всех домах выловленных жрецов павлиньих перьев было очень много. И настоящих, и изображений. Ищите такие дома - и вы найдёте жреца. А, найдя жреца, вы найдёте и жертвенник. Вернее - один из жертвенников. Последние пятнадцать зим они не строят храмов - просто роют подвалы. Это вам ещё одна примета - хорошо оборудованный подвал под домом. Ритуал может проводиться в любом из них. Ищите обилие павлиньих перьев и хорошо оборудованный подвал с толстой дверью на замке. Я дам вашим бойцам документы за подписью Зерала.
* * *
- Именем короля Сабатеи, откройте!
Они вламывались в дома - иногда преодолевая вялое сопротивление хозяйской охраны, и тогда в дело вступали "драконы" или закарисовские гвардейцы. Иногда хватало упоминания о королевском приказе.
Как вот сейчас, например.
- Мы чтим нашего короля! О, Иштар милосердная, за что нам такое разорение?!
Сухонький управитель, напоказ бьющий себя в грудь и рвущий седые редкие волосёнки посреди дворика, был не прав - никакого разорения они не творили. Просто осматривали дома и подвалы, особенно - подвалы. А так - даже на женскую половину не лезли, хотя королевский приказ позволял. Попробуй, не пусти такого, с приказом да десятком вооружённых до зубов головорезов!
Рушили и ломали тоже довольно редко - пока всего в двух домах, а дело близилось уже к полудню, и осмотрено более сотни. По притихшему городу ползли странные слухи - разрушали лишь те дома, в которых оказалось много павлиньих перьев.
Сперва горожане не верили. Но когда после ожесточённого, но быстро подавленного сопротивления был захвачен дом достопочтенного Эребуза, знаменитый своими "павлиньими мостками", да и другими многочисленными украшениями в "павлиньем" стиле, а по доносящемуся изнутри грохоту стало понятно - ломают! - город дрогнул. И те горожане, которых пока ещё не коснулась карающая рука, поспешили домой, чтобы немедленно повыкидывать "эту пакость", ставшую вдруг залогом несчастья.
Успевали, правда, не все.
- Конан!
Голос у Квентия был такой, что король Аквилонии сам предпочёл выйти во двор.
- Чего тебе?
Выглядел Квентий тоже не очень - бледный и с расширенными глазами.
- Мы нашли жреца.
- Точно - жреца?
Они уже ошибались. Дважды.
- Точно, - Квентий хмыкнул и зябко передёрнул плечами. Пояснил: - У него подвал… это видеть надо. И перо… только это тоже надо видеть!
* * *
Перо действительно было особенным. Мягкое, переливчатое, словно из тонких драгоценных паутинок сотканное, отливающее то золотом, то синевой. Но главная особенность была не в этой переливчатости. Главной особенностью пера был глаз.
Натуральный, почти человеческий, только крупнее. Со всем, что глазу положено - веками, ресницами, чёрной точкой зрачка и переливчатой радужкой, отливающей то золотом, то синевой. Глаз располагался на конце пера, в самом широком месте, и с немой укоризной смотрел в затянутый "павлиньим" шёлком потолок.
Конана передёрнуло.
- Это что за пакость? - он поддел пальцем перо, повертел по столу. Глаз выглядел настолько настоящим и объёмным, что казалось - вот-вот моргнёт. Но - только казалось. Перо оставалось плоским и неподвижным, глаз - тоже. Только шевелились под сквозняком длинные ресницы.
- Вот, значит, как оно выглядит, настоящее перо Золотого Павлина Сабатеи… - задумчиво произнёс Эрезарх. Добавил буднично: - Что ж, хотя бы будем знать на будущее, что именно искать.
Ему было чем гордиться - это его личные стражники, а вовсе не доблестные гвардейцы Конана или Закариса, первыми отыскали нужного жреца.
- Где хозяин?
- В подвале. Мы решили, что нет смысла тащить его куда. А криков не слышно - двери толстые.
- Умная мысль. И давно?
- Да сразу же, как обнаружили. У одного из моих стражников девять зим назад этой птичке скормили жену. Беременную. Он вызвался, а я… не стал удерживать.
Конан кивнул понимающе - он бы тоже не стал. Но всё-таки - простой стражник? В этом деле специалист нужен. Что, если единственный найденный жрец умрёт под излишне усердной пыткой, так ничего и не сказав?
- Но сможет ли простой стражник?..
Эрезарх усмехнулся жёстко, качнул головой:
- Этот - сможет. Он учился - все девять последних зим. Одновременно на палача и лекаря. Говорил, эти занятия очень похожи. Для обоих главное - не дать человеку умереть раньше времени.
Из глубины дома донёсся еле слышимый крик. Если бы Конан не прислушивался - не услышал бы, несмотря на весь свой хвалёный варварский слух. Эрезарх вот не услышал.
- Думаю, ещё до вечера мы всё узнаем и вернём твою… дочь, - король Сабатеи бросил на Конана тревожный взгляд. - Может, ритуал ещё и не начинали. Павлина кормят раз в полторы-две луны, не чаще…
* * *
Эрезарх ошибся - жрец продержался менее одного поворота клепсидры.
На этот раз по стене Конан полез сам.
Никаких узких окон наверху не предвиделось, - на втором ярусе шла украшенная аркадой галерея, не то что порядочного киммерийца - водного жеребца целиком затащить можно, ежели сил хватит да верёвки не лопнут. И потому от попыток гвардейцев задвинуть драгоценную королевскую особу в более приличествующие для неё задние ряды Конан просто отмахнулся. Даже спорить не стал. А с наиболее активно возражающими поступил просто - отослал на другую сторону, к парадным дверям. Пусть стучат там себе да вопят: "Именем короля!", внимание отвлекая.
Засыпанные мусором улицы Сабатеи в это еще далеко не вечернее время были пустынны. Люди бежали из города с той же панической целеустремлённостью, с каковой ещё вчера рвались под защиту городских стен. Те же, кто не покинул пределы города, старались не покидать и пределов собственных домов. Редко-редко прошмыгнёт кто от одного дома к другому, да хлопнет где поспешно закрываемая дверь. А так - только ветер гуляет по улицам, вороша странный мусор.
Нигде и никогда Конан не видел столько павлиньих перьев - перепуганные горожане на всякий случай спешили избавиться от опасных украшений.
Верёвка с металлической "лапой снежного барса" на конце легко зацепилась за колонну, подъём не доставил ни малейших затруднений. С кинжалом, на время подъёма зажатым в зубах, Конан выпрыгнул на внешнюю галерею, одновременно выхватывая длинный меч из заплечных ножен. Но предосторожности оказались излишними - галерея была пуста. Краем глаза отметив, как быстро и бесшумно заполняется тянущийся вдоль всего фасада узенький балкон карабкающимися через невысокую балюстраду фигурами бойцов, Конан осторожно прошёл сквозь высокую арку в нечто вроде зала со ступенчатым возвышением по центру. Зал тоже был пуст. Оно и понятно - снизу смутно доносились невнятные крики и шум. Конану даже показалось, что он разобрал далёкое: "Именем короля Сабатеи!".
Охраны у трёх ведущих в глубину дома дверей не было тоже.
Беспечный народ эти жрецы! Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь…
По внутренней лестнице возглавляемые королем Аквилонии гвардейцы спустились, не встретив ни малейшего сопротивления. Потому что вряд ли можно всерьёз поименовать настоящим сопротивлением юного и отвратительно вооружённого нахала, по какой-то нелепой причине вообразившего себя воином. Юнца отключили лёгким ударом копейного древка в висок, даже не позволив ему обнажить свой смехотворный меч. А вывернувшейся откуда-то и уже совсем было собравшейся заорать служанке зажали рот широкой воинской ладонью. А потом ещё немножко потискали - уже несколькими ладонями, быстро, по деловому, но очень эффективно. Так, что оставленная с приоткрытым ртом девица напрочь позабыла, для чего она этот самый рот открывала, и только смотрела вслед гвардейцам с восторгом и надеждой.
Первого настоящего охранника встретили у выхода во внутренний дворик. Преклонного возраста шемит в белой жреческой хламиде до пят мало походил на воина, однако бойцом оказался искусным. Увидев нападающих, он не стал сразу стискивать зубы и бросаться в атаку, как тот глупый мальчишка на втором ярусе.
Он сначала завопил - громко и пронзительно.
А потом уже стиснул зубы и в атаку бросился, размахивая сразу двумя длинными кинжалами. И успел поранить двоих, прежде чем Клавий нанизал его на длинную пику. Но Конан узнал об этом уже потом - ему некогда было задерживаться.
Тем более, что белая хламида этого охранника была перехвачена переливчатым сине-золотым поясом.
Такие пояса - знак приближённых. Не просто рядовых охотников или даже кормильцев, а охранителей сна, высшей касты жрецов птички с почти живыми человеческими глазами на перьях. Золотой Павлин был тварью ночной. Днём он спал в специальном подземном убежище, будучи совершенно беспомощным, и высшие жрецы ревностно оберегали его покой.
Но, если уж тот жрец не соврал в этом, то не должен был соврать и в такой мелочи, как расположение входа в подземное дневное убежище кровожадной твари. И располагалось оно вовсе не во внутреннем дворике, как во всех приличных домах. Потому-то Конану и некогда было отвлекаться на всяких жрецов, завязавших в этом дворике драку с гвардейцами…
Он влетел в угловую комнатку левого крыла, на три-четыре шага опережая воинов. Одним ударом опрокинул тяжёлый стол, ногой отшвырнул к стене длинноворсный роскошный ковёр вендийской работы.
Так и есть!
Большой квадратный люк, прикрытый цельнокаменной плитой с бронзовым кольцом-рукояткой.
Конан рванул за это кольцо так, что успел даже перепугаться - а ну как вылетит непрочно закреплённый штырь? Но штырь не подвёл - видно, вмурован был на совесть. И то сказать, не для себя старались. А для такого божества попробуй что не на совесть сделать - вмиг следующей ритуальной жертвой окажешься! И к друидам ходить не надобно, догадаться чтобы.