Для человека непривычного вскарабкаться на эту стену могло бы показаться делом безнадежным: гладкая, точно мраморная, она не предлагала ни малейшей зацепки. Но варвару, сызмальства привыкшему лазать по скалам, взобраться наверх было не так уж сложно - тем более, для этого у него имелись особые приспособления для сапог и для рук, изготовленные в строжайшей тайне одним офирским искусником.
На стене, правда, Конана поджидал неприятный сюрприз - заточенные лезвия, торчащие из камня, словно гребень какого-то злобного дракона… но киммериец был готов к чему-то похожему, а потому лишь едва оцарапал ладонь, умело примостившись среди вострящихся ножей. Он уже собирался спрыгнуть вниз…
Глухое рычание предупредило его.
Напрягая глаза в кромешной тьме, киммериец с трудом разглядел три неслышно скользящие тени. Мастафы!
Проклятье!
Не питая особых надежд на успех, северянин достал из кармана кусок сыра и бросил вниз. Одна из собак подошла ближе, понюхала - но, как он и опасался, даже не прикоснулась к еде. Этих тварей тренировали особым образом для защиты жилища и хозяина, такой глупой ошибки, как принять пищу у незнакомца, они не допустят никогда!
А собаки, тем временем, всерьез заинтересовались незваным гостем. Медленно сужая круг, три твари с горящими глазами подступали все ближе к стене, где затаился киммериец. Тот пытался слиться с камнем, не дышать и не шевелиться - но ветер донес его запах до проклятых убийц.
Сперва одна псина, затем и остальные подняли морды и угрожающе зарычали. Если он не уберется немедленно - • они примутся лаять. На шум сбежится стража… и пусть быстроногого северянина им не догнать, но охранники встревожатся, Тусцелла будет настороже - а этого допускать нельзя! Лучше было по-быстрому ретироваться…
Однако уже в последний миг, подняв голову, Конан обнаружил в окнах особняка нечто, заставившее его пренебречь опасностью и задержаться на несколько лишних мгновений. Прикованный к открывшемуся зрелищу, он даже позабыл о ворчащих под стеной мастафах…
Прямо напротив него оказались окна спальни самого Тусцеллы. И хотя окошки были крохотные - в них не протиснулся бы и ребенок,- да еще забранные плотным свинцовым переплетом, но киммериец ясно разглядел самого хозяина особняка.
Тощий, как жердь, с длинными рыжими волосами, заплетенными сзади в косу, Тусцелла сидел на краю огромной кровати, держа в руках странную уродливую статуэтку. Глиняную, насколько мог разглядеть острый взор северянина, размером где-то в три ладони.
Стервятник то крутил ее в руках, то встряхивал и подносил к уху, то поглаживал… при этом губы его шевелились, словно Тусцелла разговаривал с кем-то - хотя в комнате, кроме него, не было ни души. Судя по его довольному, почти блаженному лицу, косальский божок не обещал своему господину никаких' опасностей в обозримом будущем…
У изголовья постели стоял большой окованный железом сундук с приоткрытой крышкой. Не было сомнений, что свое сокровище Тусцелла держал именно там.
Неслышно спрыгнув со стены, Конан вознес молчаливую хвалу Белу. Насколько то было в его силах, бог воров нынче все же сумел помочь своему верному слуге!
* * *
Обидно было бы завершить этот день так просто - завалившись спать. Спустившись по улице Кинжальщиков к рыночной площади, Конан обнаружил там сияющую всеми огнями таверну - судя по гомону голосов, доносившемуся изнутри, это было веселое местечко, как раз то, что и требовалось сейчас киммерийцу. Распахнув скрипящую дверь, он шагнул внутрь.
Питейное заведение ничем не отличалось от тысяч других: две улыбчивые девицы сноровисто разносили кувшины с вином, за сдвинутыми столами в центре гуляла шумная компания торговцев, справа нестройно орали разухабистую песенку трое наемников, за столом у левой стены шла оживленная игра в кости…Оглядевшись с порога, северянин решил пока присесть в одиночестве - а там, глядишь, и компания появится, и можно будет неплохо закончить вечер, хоть за игрой, хоть с добрыми собутыльниками, хоть со сговорчивой девицей… но внезапно переменил свои планы, завидев знакомое лицо.
Уверенным шагом он подошел к столу слева от пышущего жаром очага, где сидел одинокий гость; не спрашивая разрешения, уселся напротив, затем махнул хозяину таверны рукой, чтобы тот принес вина. И лишь после этого повернулся, в упор уставившись на ту, кого совсем не ожидал здесь увидеть.
- Привет, Палома. Развлекаешься?
Наемница, по своему обыкновению, была в мужской одежде, снежно-белые волосы убраны под капюшон дорожного плаща, но если кого-то она и сумела бы обмануть таким маскарадом, то только не Конана. Ее глаза на миг распахнулись в удивлении, но тут же лицо приняло привычно отстраненное, чуть насмешливое выражение.
- А, и ты здесь?
- Только не говори, что ты тут случайно оказалась. Далековато все же от дворца Месьора…
Чистая правда. Особняк Грациана стоял на другом берегу реки.
Палома развела руками. Тут как раз подоспела прислуга с вином, и Конан наполнил их бокалы. Молча оба выпили. Северянин не сводил с девушки тяжелого взгляда синих глаз, и та, видимо, поняла наконец, что отмолчаться не удастся.
- За мной один должок остался.- Она говорила очень тихо, так что в гомоне таверны Конану приходилось напрягать слух, чтобы расслышать .- Когда я попросила Гарбо мне помочь в том деле, с убийством Скавро,- он пожаловался, что у него есть враг, с которым ему никак не справиться. Я обещала отплатить услугой за услугу.
- Тусцелла?
- Верно. А ты откуда знаешь?
Конан уже открыл было рот, чтобы поведать всю историю… как вдруг осознал, в каком щекотливом положении оказался. Грациан говорил, что не хочет вмешивать Палому в это дело,- по каким-то своим таинственным соображениям. Теперь же выходило, что киммериец предает его доверие.
Вот незадача! С другой стороны, и обманывать Палому он тоже не мог…
- Слухами земля полнится,- туманно ответил он.- Так значит, Гарбо тебя попросил помочь?
Наемница мотнула головой, при этом чуть не слетел с головы капюшон, и она быстрым сторожким взглядом окинула зал - не заметил ли кто. Но гуляки были слишком заняты, чтобы обращать внимание на переодетую в парня девицу.
- Нет, пока он ни о чем не просил. Но я не люблю быть в долгу - особенно перед такими, как Гарбо. Так что решила пока осторожненько разнюхать что и как… на всякий случай.
Вот это уже интересно!
- И что разнюхала?
- Да так…- Палома поморщилась.- Скверный он тип, этот Стервятник. Начинал как обычный шулер. Играл по-крупному. Затем сделался наемным убийцей. Поднялся на этом, стал других нанимать, чтобы самому рук не марать. Убрал с дороги двоих прежних "черных баронов" - занял их место. Теперь ни он сам, ни его приближенные практически ни в каких темных делах не участвуют, но под рукой Тусцеллы почти весь Левый берег. У него здесь куплена стража, судьи… Все, кто хочет чем-то заниматься в этой части города, от честных торговцев, до последних нищих, все несут ему дань.
- А Гарбо, стало быть, метит на его место?
- Похоже на то.
- Ну а какой тебе смысл помогать одному против другого?
Вместо ответа Палома осушила до дна свой бокал, затем налила еще вина.
- "Черные бароны" всегда были и будут. А перед Гарбо я в долгу. Поэтому вопросов кто хороший, а кто плохой я не задаю. Просто делаю то, что считаю своим долгом.
Такую логику киммериец мог понять. Хотя, зная Палому, мог бы поручиться, что за этим кроется и кое-что еще.
- Помнится, были разговоры, что Тусцелла как-то связан с Орденом Кречета? И будто Скавро перед смертью вел с ним какие-то переговоры?..
- И это тоже. Хотя, в общем-то, эта история меня уже не касается, но… Не люблю нерешенных загадок.
Жесткое лицо киммерийца озарилось довольной ухмылкой, он приветственно поднял свой кубок.
- За тебя, девочка. Кром свидетель, будь ты мужчиной, я бы сказал, что ты - лучший брат по оружию, какого только можно пожелать!
Наемница оскалилась в ответ.
- А девица, стало быть, недостойна такой чести? По-прежнему считаешь, будто женщины годятся лишь на то, чтобы согревать постель настоящему воину, да варить ему похлебку? И перевязывать раны, когда он явится домой после Настоящих Мужских Дел?!
По всему видно, такое отношение ранило ее. Конан, протянув могучую длань, потрепал ее по плечу, при этом хрупкая фигурка почти пригнулась к столу.
- Не обижайся, и дело не в этом. Просто женщины… Видишь ли, мой опыт показывает, что даже когда они говорят о долге, о чести… все равно у них свои соображения идут вперед, они как-то по-своему понимают все эти вещи. Не так, как мы, мужчины. Это не в укор… Но не родилась еще та женщина, которой я готов был бы довериться без оглядки. Такими уж, видно, вас создали боги…
На несколько мгновений Палома задумалась, сдвинула брови - затем покачала головой.
- Сколько мы знакомы с тобой, северянин, столько ты не устаешь меня поражать. Скажу одно - горе тем, кто вздумает недооценивать тебя! Ты не только силой и отвагой превосходишь всех, кого я знаю, но и… Не мудростью, пожалуй, нет, но - у тебя особый взгляд на вещи. Ты смотришь как будто в самую суть; минуя всякое притворство, все наносное, что обычно отвлекает взор. Честно говоря, порой это даже пугает…
Ее слова смутили Конана. Нечасто доводилось слышать подобное - тем паче от женщины.
- Ну, тебе-то со мной нечего бояться!
- Да, и ты не раз это доказывал, хотя мы и знакомы-то всего ничего. Так может, сыграешь на моей стороне и в эту игру?
- Что ты задумала?
- Видишь ли, насколько я могла узнать, подобраться к этому Тусцелле очень непросто. Живет он взаперти, из дома никогда не выходит - боится. Окружил себя целой армией…
Конан едва сдержался, чтобы не сказать, что уже знает все это, но решил смолчать. Если он поможет Паломе, то убьет разом двух зайцев: и за этой сорвиголовой присмотрит, чтобы не натворила чего, и поручение Грациана исполнит. Тем более, что у этой хитрой лисы, похоже, имеется какой-то план.
- Что ты задумала?
- Очень просто. Силой вломиться к Тусцелле не получится - значит, пойдем на хитрость. Я хотела притвориться, будто только приехала в город. Гадалка, допустим, или там, нищенка… придумаю. И пришла к нему на поклон, чтобы разрешил работать в его квартале. Это нормально, такой установленный порядок. Здешний хозяин, в этой таверне, замолвит стражникам словцо, чтобы меня допустили к Стервятнику,- мы с ним уже столковались. Но, если честно… я побаивалась.
Еще бы! Девице, одной, сунуться в это змеиное гнездо! Дань-то с нее, конечно, возьмут - только не деньгами… да еще хорошо, если, вообще, живой выпустят.
- А другого способа нет?
Вместо ответа наемница выразительно повела плечами. Да, и в самом деле, а что еще придумать? К тому же, определенный смысл в этом безумном плане имелся: когда женщина приходит вдвоем с мужчиной, на нее уже смотрят совсем иначе. Тем более, если в роли защитника - такой исполин, как киммериец.
А для него это и вовсе единственный шанс!
- Ладно,- пробурчал он наконец.- Сам не пойму, как ты меня втянула в это, но… Когда ты думаешь все это провернуть?
- Завтра, к вечеру. Тавернщику два золотых заплатим за услугу - чтобы предупредил о нас Тусцеллу. Вот так-то…- Она на мгновение задумалась.- Вот только кем бы нам назваться…
На это у Конана уже был готов ответ.
- У тебя волосы белые, как у гиперборейцев. Так что будешь Сьохиль, шаманка, гадалка. Тоже, кстати, защита неплохая - может, побоятся тронуть колдунью. А я - твой муж, Сигерд. Охраняю тебя, стало быть…- При этом северянин напустил на себя такое туповато-воинственное выражение, что Палома невольно покатилась со смеху.
- Ладно, пойдет. Значит, Сьохиль и Сигерд. На том и порешили…
И хотя киммерийца не оставляло странное гнетущее чувство, будто они упустили что-то очень важное - он никак не мог облечь это ощущение в слова, а потому не стал ничего и говорить.
Что толку тревожиться понапрасну?!
* * *
Назавтра в полдень, воспользовавшись отсутствием Паломы, которая отправилась за экипировкой для их вечернего маскарада, Конан передал через Меттерианора, что хотел бы повидаться с Грацианом. Вскоре карлик уже вводил киммерийца в покои Месьора.
Здесь, как всегда, царил полумрак и горел камин - калека в последнее время все чаще жаловался, что страдает от резкого солнечного света и зябнет даже в самую сильную жару.
Выглядит он, и впрямь, не лучшим образом, отметил про себя Конан, вглядываясь, словно впервые, в лицо своего давнего приятеля. Лицо бледное, аж серое, одутловатое, глаза утомленные, покрасневшие, словно от бессонницы. Вокруг губ залегла глубокая складка… Сейчас Месьору никто не дал бы его возраста - а ведь он был всего лет на шесть или семь старше киммерийца; скорее, он походил на человека, чья жизнь безвозвратно миновала свой зенит и клонится к закату.
- Я нащупал кое-какие подходы к Тусцелле,- без предисловий начал Конан, усаживаясь напротив Грациана.- Сегодня хотел бы попробовать к нему подобраться.
Он ожидал Вопросов, готовился ответить так, чтобы не раскрыть участие в деле Паломы - но это не понадобилось. Месьор смотрел сквозь киммерийца, без всякого интереса выслушав его слова. Помолчал. Затем небрежно махнул рукой, мол, ну и ладно, пустое… Конан даже разозлился - с какой стати, собственно?! Он тут себе кишки рвет, каштаны из огня таскает, причем не для себя, а по просьбе самого же Грациана… а тот глядит с такой скукой, что и не передать… Однако сдержался. Все же привык щадить увечного друга.
Месьор все же соизволил подать голос. Глухо, точно через силу, заговорил:
- У нас тоже все готово. Она… приманка… сегодня будет на месте. Если все пойдет по плану, Тусцелла будет у нее уже завтра. Самое позднее - послезавтра. Я скажу тебе точно, когда надо будет выкрасть статуэтку. Без команды не начинай. Лучше вообще ничего не сделать, чем спугнуть Стервятника до времени. Приманку нельзя ставить под угрозу!
- Ясно.- Конан кивнул. Хотя, по правде, ничего ему ясно не было. И вообще, в более беспорядочном, скверно организованном деле ему еще не доводилось участвовать. Подумав, он так напрямую и заявил Грациану.
- Можешь отказаться,- только и ответил тот, чем вызвал яростный гнев киммерийца.
Кром! Что за ерунда творится?! Что такое с Грацианом, в конце концов? Никогда он еще его таким не видел! Если бы не Палома, которая все равно полезет на рожон, он точно отказался бы, плюнул на все - и расхлебывайте вашу затею, как хотите! Но белобрысая наемница без него точно пропадет, а отговорить ее идти к Тусцелле он не сможет. Так что, демон с ними, придется продолжать!
И вдруг, словно прочитав мысли киммерийца, Грациан спросил:
- Кстати, Палому ты давно не видел? Она, как вы вернулись из Бельверуса, здесь так и не появлялась…
Было видно, что вопрос этот стоил калеке определенных усилий. Впрочем, Конан уже давно отчаялся понять, что за отношения связывали этих двоих. Месьор при упоминании имени наемницы каменел лицом, или как-то не по-доброму кривился; Палома, вообще, объявила Грациана запретной темой для разговоров… Про себя северянин решил, что если бы хоть одна женщина осмелилась так трепать ему нервы, он бы - Кром свидетель! - придушил ее собственными руками.
Но пока следовало ответить на вопрос так, чтобы Месьор не заподозрил неладного. С деланным безразличием киммериец отозвался:
- Вчера столкнулись случайно в одном кабаке. Вина выпили. Что-нибудь передать ей, если увижу?
Грациан пожал плечами.
- Да нет, к чему? Сама найдется. Тогда зачем спрашивал?
Неожиданно для себя, Конан решил, что уже порядком подзадержался в Коршене. Как-то скучновато здесь стало. И душно… Пожалуй, закончит эту историю с Тусцеллой, да и отправится дальше бродяжить. Может, стоит на юг податься - давно он уже туда собирался!..
Они еще немного поболтали с Грацианом… так, ни о чем. О Немедии, о настроениях в Коршене, о тренировках для кровников, которые проводил киммериец. И все это время северянина не оставляло чувство, будто приятеля что-то гнетет, какая-то мысль или тревога, которой он никак не решается поделиться… Будучи человеком прямым, превыше всего не терпящим недомолвок и всяческих уверток, Конан наконец не выдержал:
- Слушай, парень, ты либо выложишь начистоту, в чем дело, либо давай мы попрощаемся! Когда я только приехал в Коршен - я помню, все по-другому было! Мне тогда, правда, казалось, что я тебе могу помочь… Что я здесь нужен. Но ты темнишь, скрываешь что-то… Мне это без надобности. Видит Кром! Если тебе наша дружба в тягость - я никому не навязывался, и впредь не собираюсь! По мне, так между друзьями может быть или полная честность и доверие - или пусть каждый идет своей дорогой! Вот так-то. А вытягивать из тебя клещами - ну уж, уволь!
Грациан побледнел, дернулся, точно от удара. Лицо исказилось, словно в душе его шла какая-то борьба, и Конан понял, что попал в точку. Коршенец что-то скрывал от него. Ему это было неприятно, мучительно - и все же он не был честен. Но теперь пришло время решительного испытания. Либо он будет вести себя, как подобает мужчине, либо… их дружбе придет конец.
И, судя но всему, Грациан все для себя решил.
- Конан, ты помнишь, я говорил недавно, что не встречал человека, более достойного и верного слову, чем ты. Это не пустые слова. И в этом я уступаю тебе. Я недостоин нашей дружбы. Все, на что хватит моих понятий о достоинстве - это сказать тебе об этом напрямую. Обманывать тебя, использовать вслепую, пользуясь твоим благородством - это низко даже для меня. Но, видит Небо, как бы я ни хотел, я не в силах рассказать тебе всей правды. Я связан клятвой, которую дал одному человеку, долгом перед другим, и еще… одной давней-давней ложью, раскрыть которую не имею права никому в подлунном мире. Хочешь верь, хочешь нет, но это мучает меня. С тобой, как ни с кем другим, мне хотелось бы быть честным. И мне жаль, что это невозможно. Таков мой рок. Во имя того, что мне не дорого совершенно, я вынужден отказаться от истинного сокровища - нашей дружбы. И тем не менее, изменить что-либо я бессилен.
Коршенец опустил голову. Конан смотрел прямо на него, не отводя взгляда. И наконец проговорил:
- Власть портит людей. Ты хочешь что-то получить - но это невозможно без того, чтобы использовать тех, кто тебе предан. Впрочем, не знаю, как бы сам повел себя на твоем месте.
Хвала Крому, на своем месте я, по крайней мере, точно знаю, что должен делать. Я покончу с Тусцеллой - потом мы распрощаемся. Пусть каждый идет своей дорогой. Но учти. Отныне я не считаю, что чем-то обязан тебе. Я буду действовать так, как считаю нужным. Грациан кивнул.
- Да, и будешь прав. Так лучше всего. Это скверный город. Он портит даже лучших из нас. Уезжай, пока эта трясина не затянула и тебя тоже - иначе я себе этого никогда не прощу!
Неожиданно киммериец засмеялся:
- Вот это верно! Одно могу сказать наверняка: у вас в Коршене я больше времени провел за пустой болтовней, чем за всю прошлую жизнь! Будь прокляты все эти ваши интриги! Мне не терпится оказаться на свежем воздухе и вволю помахать мечом. Честная сталь куда лучше лживых языков!
Его собеседник чуть заметно усмехнулся.