Их смерть наступила мгновенно. Орудием кошмарного убийства могло быть разве что остро заточенное гигантское лезвие.
Тихо стрекотал двигатель джипа, работая на холостом ходу.
– Назад, уходим, – Карлос бросился обратно в джунгли. – Всем держаться вместе.
– Что это было? – шепотом спросил один из солдат.
– Я не знаю, – Карлос нервно передёрнул затвор автомата, – но я чувствую, что оно идёт за нами.
Боевики в спешке вернулись к брошенной в сельве машине. Но джипа на том месте, где они его оставили, не было.
– Но я ведь точно помню, что затормозил именно здесь, – начал оправдываться Виктор.
В воздухе что-то с тихим звоном щелкнуло, и на шее боевика возникла тонкая красная царапина, увеличивающаяся в размерах.
Карлос резко отскочил от солдата.
Голова Виктора с глухим стуком упала на землю, с небольшим опозданием в траву рухнуло и обезглавленное тело.
Карлос выстрелил.
Остальные боевики последовали его примеру. Став спинами друг другу они принялись нашпиговывать, таящие неведомую смерть джунгли, горячим свинцом.
Автоматы в руках людей раскалились. У ног парамилитарес уже валялось несколько пустых обойм, но они всё продолжали стрелять…
Но через пять минут всё было кончено.
Три обезглавленных тела остывали на сырой, после недавно прошедшего дождя, земле. Дымились зажатые мёртвой хваткой в сведённых предсмертной судорогой руках оказавшиеся бесполезными автоматы…
Грациозно переступая через мертвецов, в сельве скрылась стройная обнажённая девушка…
Вечерело.
Тела пропавших часовых так и не были найдены, и это заставило Вальтера вновь взяться за успокоительное. Но водка лишь путала мозги, не принося долгожданного облегчения.
Команданте даже стал подумывать, не выкурить ли ему косячок, для прояснения сложившейся ситуации. Но Вальтер знал, что тогда он станет совершенно невменяемым.
На его базе происходили странные вещи. Бежали пленники, пропадали часовые. И так, оставлявшая желать лучшего дисциплина, была окончательно подорвана. Да, Федерман всегда выступал за хаос и анархию, ведь в царящем вокруг тебя бардаке намного легче затеряться, осуществив свои самые сокровенные планы. Но когда хаос касался личного благополучия команданте… извольте.
Он во что бы то ни стало был обязан в самое ближайшее время разобраться в происходящем. Поймать сбежавших заложников, поквитаться с двуличным индейцем, найти часовых, в конце концов. И не важно, в каком виде, живом или мёртвом. Неизвестность всегда пугала Вальтера похлестче старухи с косой. Пусть они сбежали, пусть их задрали в сельве пумы, но когда люди исчезают бесследно, накатывает первобытный страх. То, что способно подточить психику, даже здоровому человеку.
В тот день Федерман подошёл к своей грани, как никогда близко. До чёрной бездны в его сознании, откуда не было возврата, оставался всего лишь один шаг…
Команданте и сам не заметил как уснул, уткнувшись лицом в карту Гуатавиты, лежащую на заваленном бумагами столе.
Проснулся Вальтер от чьих-то душераздирающих криков. Он машинально посмотрел на часы, стрелки которых давно уже пересекли зону полуночи.
– Какого чёрта?!! – встав из-за стола, Федерман подошёл к распахнутому окну штаба.
Сначала он ничего не увидел.
В темноте раздавались отчаянные вопли боевиков и короткие выстрелы яркими вспышками возникающие то тут, то там в пределах переполошившейся базы.
– Неужели снова фарковцы напали, – как-то безразлично произнёс команданте, сладко зевая.
В конце концов, и к сплошным, сыплющемся на тебя неприятностям, со временем привыкаешь.
Выпив из графина, отдающей железом воды, Вальтер не спеша облачился в бронежилет, распихал по карманам камуфлированной куртки маленькие гранаты и, проверив обойму в верном УЗИ, вышел наружу.
То, что предстало его немного затуманенному после сна взору, было настолько непостижимо, что Федерман даже слегка ущипнул себя за задницу, полагая, что всё ещё спит, уткнувшись носом в карту на столе.
Однако это был не сон.
Большая часть солдат уже была мертва. Их тела в беспорядке валялись в лучах, бьющих с наблюдательных вышек прожекторов.
У многих оказались свёрнуты шеи, у некоторых не хватало голов. Кровавые срезы кое-где ещё дымились и о том, что это означало, Вальтер благоразумно не стал задумываться.
В своё время он видал и не такое.
Хотя…
Неведомая сила расправлялась с боевиками. Поднимала их в воздух, швыряя на штыри каменного забора, окружающего оружейный склад, ломала им кости, сводила с ума, заставляя бросаться на находящуюся под высоким напряжением ограду базы.
Облокотившись о прохладную стену штаба, Федерман нервно раскурил сигарету. Руки у команданте дрожали, и зажигалка сработала лишь с пятого раза.
Мимо пробежал белый как мел солдат, истошно визжа, он стрелял куда-то себе за спину вверх. Но далеко удрать бедняга не успел. То во что он стрелял, нагнало его и мощным ударом впечатало в землю, словно невидимая гигантская рука прихлопнула докучливое насекомое.
– Неплохо, – Вальтер осторожно стряхнул пепел, после выкуренной сигареты ему почему-то очень сильно захотелось выжить.
– Если мне удастся уцелеть, – хрипло прошептал команданте, – закрою к чёртовой матери свой наркотрафик, продам авиакомпанию и уеду в Голливуд.
Если кто-то Вальтера и услышал то, похоже, он остался безучастен к клятвенному обещанию психопата.
Стараясь не смотреть на мокрую лужу, оставшуюся от пытавшегося укрыться в здании штаба солдата, Федерман собрал всю свою волю в кулак и, дымя маленьким окурком сигареты, уверенно двинулся к ангару с техникой.
Вокруг плясала смерть.
Команданте знал многие её лики, но такого видеть ему всё же не доводилось.
С хрустом осела одна из сторожевых вышек. Лопнувший прожектор осыпал землю снопом ярких искр. За первой вышкой последовала вторая, третья. База погрузилась в полутьму.
Вальтер шёл.
Считать шаги он не хотел, смерть воспринималась им как нечто само собой разумеющееся. Просто хотелось знать, от чего ты погибнешь. Проклятая неизвестность сводила с ума, но команданте не оборачивался. Истошные вопли и звуки выстрелов были для него ничего не значащим шумом.
С оглушительным взрывом взлетел на воздух оружейный склад, к утру база парамилитарес выгорит дотла. Вальтера ничего больше здесь не держало.
Бронетранспортёр, слава Богу, оказался на месте. К счастью, никому кроме Федермана не пришло в голову им воспользоваться. Тормоза, как помнил команданте, были исправны, дело оставалось за малым…
Заведя бронемашину, Вальтер мысленно представил план своей базы. Ангар с техникой находился в её северной части в самом углу, у недостроенного каменного забора.
Усмехнувшись, Федерман направил танк прямо на одну из стен ангара. Бронированный борт с лёгкостью прошиб кирпичную кладку, за которой начинались спасительные джунгли.
Спасительные ли?
Этого команданте не знал.
Глава пятнадцатая
Призраки прошлого
Бетси отчего-то не спалось. Она сама не могла толком объяснить, что именно её тревожило. Какая-то тяжесть камнем легла на грудь и не давала расслабиться, погрузиться в сладкую дрему.
Рядом мирно посапывал Хоакин, утомленный событиями минувшего дня и недавней жаркой любовной баталией, разыгравшейся между молодыми людьми и закончившейся к их обоюдному удовольствию кратковременным перемирием до следующего раза.
Девушка легонько поцеловала парня в плечо. Тот пробормотал во сне нечто невразумительное и перевернулся на бок.
"Счастливец!" – позавидовала его безмятежности Элизабет.
В принципе, она догадывалась о причинах беспокойства, мешавшего ей заснуть. Всему виной была их сегодняшняя, нет, уже вчерашняя находка. Уака Великого Гуатавиты Гуаски Тикисоке.
Такие открытия выпадают на долю археологов не часто. Бывает, всю жизнь отдашь ковырянию в земле, в старых костях и черепках, и к исходу научной карьеры так и не найдешь ничего стоящего, могущего обессмертить твое имя, навсегда запечатлеть его на скрижалях Археологии рядом с именами Шлимана, Картера, Эванса, Масперо.
Самой мисс МакДугал грех было жаловаться на злодейку-судьбу. За свою недолгую карьеру "расхитительницы гробниц", как упорно именовали Бетси в обличительных статьях её оппоненты из числа "настоящих ученых", девушка не раз заставляла говорить о своих находках всю археологическую и околонаучную братию. Разумеется, о тех, которые по определенным причинам она не могла утаить. Хотя бы вот о сокровищнице, найденной ею недавно в Луксоре в гробнице фараона Сети І. Сколько шума было в прессе. Его отголоски не утихли и до сих пор…
Открытие могилы известного деятеля колумбийской истории было из того же ряда. Археологи даже и не мечтали хоть когда-нибудь найти захоронение современника и друга покорителя Колумбии Кесады. Друга, втихомолку преданного великим конкистадором, отданного на растерзание оголтелой толпы испанцев, озверевших от алчности и жаждавших вырвать из уст правителя, где именно он спрятал несметные сокровища блаженной страны Эльдорадо. Но Гуаска Тикисоке умер, так и не открыв поработителям его страны великую тайну народа муисков. Его тело таинственным образом исчезло. А испанский хронист предпочел описать это неприглядное событие расплывчато и туманно.
И вот мумия вождя найдена. Да еще и с ритуальными предметами, представляющими немалую историческую и материальную ценность. Соблазн велик. Продай уакерос втихомолку свои находки на черном рынке, и они обеспечат себе жизнь до конца дней.
Но ведь не хлебом же единым жив человек.
Бетси вспомнила, как с замирающим сердцем она рассматривала экспонаты Музея Золота. Вот бы воссоздать там в специальном зале реконструкцию могилы владыки Эльдорадо. Каким захватывающим выйдет это зрелище.
Совесть ученого, пусть и не признанного официальной наукой, не позволяла мисс МакДугал скрыть эту находку от общественности.
Но что скажут её компаньоны? Насчет Хоакина девушка не сомневалась. Парень ни за что не станет оспаривать ее решения. Юный индеец тоже не вызывал беспокойства. Ему, кажется, невдомек, что такое золото и какова его реальная цена и власть в далеком и непонятном мире суачиас.
А вот с Хорхе Соланой могут возникнуть осложнения. Старый кладоискатель ни за что не упустит своей выгоды. Он хоть и громогласно заявляет о своем патриотизме, но на самом деле не так прост. Отказаться от нескольких сотен тысяч полновесных североамериканских долларов в обмен на мемориальную табличку в музее, на которой будет выгравировано его имя, уакеро, точно не согласится. Конечно, кто знает. Чужая душа – потемки, в чем Элизабет убеждалась неоднократно.
В любом случае, с колумбийцем можно поторговаться. Предложить ему "равноценный" обмен. "Наловить" в озере золота и соблазнить Солану солидным весом. Какая, в конце концов, кладоискателю разница, откуда добыт "тунхо" или ягуар. Лишь бы сделано было из благородного металла.
И еще. Как безопасно доставить находку из территории, подконтрольной партизанам, в столицу? Чтобы не вызвать подозрений и экстремистских вылазок здешних "хозяев" фарковцев. Нужно будет надо всем этим хорошенечко поразмыслить на свежую голову…
В эту ночь не спалось не только Элизабет МакДугал.
Тикисоке, поворочавшись несколько часов с боку на бок в безуспешной попытке заснуть, потихоньку выскользнул из палатки и отправился на берег озера.
Было свежо. Закутавшись потеплее в плащ, юноша присел на один из прибрежных валунов и принялся всматриваться в темные воды Гуатавиты. Чего он ожидал, кто знает. Может надеялся, что вновь объявится хозяйка здешних мест и тогда невеселые мысли, червями копошившиеся в его голове, сами собой придут в порядок? Наверное.
Но женщина-змея не спешила на пылкий призыв Тикисоке. Обиделась, что ли? Раньше у него получалось лучше. Только позовет Фуратену и та непременно или явится сама или подаст какой-нибудь знак: слышу, мол. Эти способности появились у парня сразу же после инициации. После того, как Учитель передал ему дар Великого Слияния.
Чем, чем провинился он перед Хозяйкой?
"А что, – спрашивал внутренний голос, – разве нет на тебе вины?"
Как же не быть, есть, и немалая.
Он, естественно, сразу почувствовал, что в недоброе дело ввязался, когда согласился помогать суачиас раскапывать старые могилы. Да что там, в "недоброе". Нужно прямо признаться, что дело это страшное, святотатственное. Конечно, красивая белая женщина, чьи волосы сияют как лучи великого бога солнца Суа, подробно разъяснила Тикисоке, что такое "археология" и чем занимаются ее жрецы. Все это понятно. И однако рыться в земле, беспокоя мертвых, – грех.
Мальчик попытался было замолить часть грехов, хоть немного умилостивить и упокоить потревоженные тени предков, но не все было так просто. Его силы хватило только на то, чтобы ублажить дух усаке Мичуа. Да и то требовалась очистительная жертва. А как её совершить? Не скажешь же суачиас, что непременно нужно убить оленя или дикого кабана и, окропив свежей кровью могилы, остальное мясо следует сжечь на высоком костре. На смех поднимут. А в одиночку с ритуалом ему не справиться. Он еще не вошел в полную Силу. Учитель говорил, что нужно будет немного подождать. Но сколько именно, не уточнил.
Когда они отрыли пустую могилу, Тикисоке чуть в обморок не упал. В голове зашумела кровь, а уши буквально заложило от пронзительного нечеловеческого вопля. Мальчик завертел головой, чтобы увидеть, кто бы мог издать такой звук. И, конечно же, никого не заметил. А чего, спрашивается, оглядываться? Разве же и так не понятно, что кричали потревоженные души мертвых.
А позже этот ЗОВ. Кто-то тихо, но настойчиво окликал его по имени. И снова никого вблизи парень не заметил. Только у ног мумии Великого Гуатавиты все, хвала всемогущим богам, прекратилось. А то еще немного, и Тикисоке непременно сошел бы с ума.
Что же ему теперь со всем этим делать? Кто посоветует?
Фуратена, Фуратена. Отчего ты молчишь? Как же сейчас не хватает твоей улыбки.
Легкая, почти неосязаемая рука легла на плечо юноши. От неожиданности он чуть не свалился с камня.
Фуратена?! Ужель услышала? Неужто простила?
Обернулся.
Фигура, стоявшая перед ним, была явно не женской.
Высокий, сухощавый старик, закутанный в национальный индейский плащ. Откуда он тут взялся? Кто он? Отчего-то Тикисоке не мог рассмотреть черт лица пришельца. И не потому, что было темно. Юноша и в ночи мог различать все вокруг почти так же, как днем. Но лицо старика было каким-то странным. Оно постоянно… менялось, оплывая, как вода в ручье. То перед мальчиком стоял слепец с ужасными бельмами на глазах. А то вдруг показалось, что это… ехчки Кури. В какое-то неуловимое мгновение так и вовсе померещилось, что сюда посмел явиться предатель Ксика…
– Т-ты к-кто? – обратился к незнакомцу парень.
– У меня много имен, – тихо ответил старик. – Когда-то, очень давно меня звали Немекене. Можешь обращаться ко мне так, если хочешь.
– И откуда ты пришел, Немекене?
– А то ты уже не догадался, Парящий Орел? – улыбнулся пришелец.
Тикисоке посмотрел на темную гладь озера, потом снова перевел взгляд на странного гостя. Тот, подтверждая догадку мальчика, кивнул.
– Тебя послала хозяйка?
Старик отрицательно покачал головой.
– Я сам себе хозяин.
Тикисоке замер. Кто же он, этот Немекене, что не страшится столь непочтительно отзываться о женщине-змее? Догадка свежевылупившимся птенцом появилась в голове парня. Неужели?.. Не может быть!
– Ты все верно понял, вождь! – похвалил "старик".
Вождь? Он назвал Тикисоке "вождем"? Конечно, гость прав. После смерти дяди юноша получил права на власть в родном селении. Но как-то еще непривычно осознавать себя в новой роли. Уж больно он молод для такого дела. Да и предатель Ксика захватил сейчас бразды правления. Что же, драться с ним? Снова проливать кровь соплеменников?
– Не тревожься, – отвечал его мыслям Немекене. – Никакой крови тебе проливать не придется. Разве что подлых убийц суачиас. Судьба уже сама обо всем позаботилась.
– Как?
– Не торопись. Завтра все узнаешь.
– А как быть с уакой Великого?
– Её нельзя отдавать на забаву суачиас, – твердо сказал старик. – Утром сделаешь следующее…
Напрасно Тикисоке думал, что его уход остался незамеченным. Хорхе Солана тоже не спал. Вернее, он часто просыпался. Потому что стоило ему смежить веки, как тут же являлся его младшенький.
– Привет, папа, – улыбался Энрике. – Соскучился я по тебе тут страшно. И мама тоже скучает. И Карлос.
В холодном поту вскидывался старый Солана. Потом снова погружался в тревожное забытье, и все начиналось сначала.
Наконец, не выдержав пытки, Хорхе выбрался из палатки, чтоб подышать свежим воздухом.
Надо же. Покойники зовут его к себе. Не к добру это. Ой, не к добру. А все проклятый старый могильник. Не иначе как души древних муисков проказничают в отместку за нарушенный покой. Или сам дьявол голову морочит. Не зря же говорят, что возле кладов, указанных "светом золота", шныряет враг христиан.
И куда это мальчишечка индеец запропастился?
Уакеро огляделся по сторонам.
Ага, вот он. Сидит на камне на берегу озера и с кем-то разговаривает. По виду, со своим соплеменником. Фигура этого второго индейца показалась Солане подозрительной. Не потому ли, что от нее исходило слабое свечение, словно гость специально обмазался фосфорной краской?
– Кто там? – грозно окликнул Хорхе в темноту.
Светящаяся тень испуганно шарахнулась в сторону озера и исчезла. Колумбиец потрясенно потер глаза. Примерещится же спросонья.
Но на всякий случай, подойдя к Тикисоке, поинтересовался:
– Кто это с тобой беседовал?
– Когда? – неподдельно удивился мальчик.
– Да вот, с минуту назад.
– Никого не было. Это, наверное, ветер.
Солана недоверчиво хмыкнул.
– Ветер? Ага, значит ветер. Может быть, может быть.
Но сам он готов был голову заложить, что "сияющий" не был обманом зрения.
– Ладно, пойдем спать. С утра предстоит немало хлопот.
Если бы Хорхе только знал, насколько он окажется прав.
Утром, едва археологи позавтракали, к Элизабет подошел Тикисоке. Потупившись (Бетси заметила, что юный индеец вообще избегал смотреть на нее в упор), он попросил выслушать его. Мисс МакДугал удивилась, что обычно спокойный мальчик как-то по-особенному волновался. Видимо, и впрямь хотел сообщить нечто важное.
От его слов у девушки удивленно полезли вверх брови.
– Что значит, перенести вашу палатку в другое место? Зачем?!
– Увидите, – твердо стоял на своем индеец.
Руководительница экспедиции хмыкнула. В конце концов, что она теряет. Перенести палатку на пару ярдов – пустяковое дело. Стоит ли из-за этого поднимать шум.
Подозвав Солану и Хоакина, она объяснила, чего хочет самый юный член их отряда. Мужчины недоуменно переглянулись. У колумбийца мелькнула было мыслишка, а не связано ли все это с тем, ночным "светящимся" визитером, но вслух Хорхе ничего говорить не стал. На душе и без того было муторно. Сон, в котором ему привиделся Энрике, не шел из ума.