Добирались действительно долго. Лошадь – она не машина. Требует периодического отдыха. Траву пощипать, воды попить. До Торжка добрались в сумерки. На постоялый двор определились. Никиту тянуло навестить Антипа с супружницей. Если волхв не обманул, Антип жив, свободен и по-всякому до Торжка добраться должен. Только остался ли он здесь? Не стал рисковать. С утра на торг. Торжок город старинный и значительно больше Старицы. Торг велик, через город проходит основной торговый путь из Москвы через Тверь на Великий Новгород. А Новгород – окно в Европу, Скандинавию, хотя такого названия не было. Посмотрел Никита на людское море, подумал – за день не обойти. Сразу у входа остановил разносчика кваса. Они по всему торгу ходят, где чем торгуют, знают. За помощь полушку дал. Квасник и вывел его к рядам, где травами да разным зельем торгуют. Долго бродил по рядам Никита, но купил всё. Трудности оказались с каменным маслом. Живицу и масло репейника присмотрел быстро. Нагруженный склянками вернулся на постоялый двор. А времени уже далеко за полдень, судя по положению солнца.
Время на Руси определять могли, только считали своеобразно. Сумерки делились на дневные часы, от восхода солнца и до заката. И ночные, от заката до восхода. Дневные часы исчислялись с шести утра и первым часом считались они. Соответственно шесть часов дня были двенадцатью часами по современному счёту. Первые часы в Москве – башенные, появились в 1404 г., построенные афонским монахом. В 1436 году появились в Новгороде, в 1539 году – в Соловецком монастыре, сооружённые новгородским мастером Семёном. В 1585 году часы стояли на трёх башнях Кремля – Спасской, Троицкой и Тайницкой.
Тем не менее после обеда сытного выехали. Никита опасался встретить в Торжке Анастасию и Антипа, вдруг за ними пригляд? К вечеру только до Захожья успели добраться. А к себе в Губино на третий день пути. Поездка долгой вышла, почти седмица. За такое короткое время Анна Петровна ещё помолодела, похорошела. Похоже, в молодости красавицей была. Встретила Никиту радостно, как будто и не слуга, а старый друг. За столом новостями делилась. В имении скучно, приезд каждого гостя событие.
– Никита, похоже, желающих зелье принимать больше становится. Пока тебя не было, две купчихи приезжали. Не дворянки, конечно, не благородных кровей, но за деньгами не постоят.
Дворяне и купцы, как и ремесленники – разные сословия, если и общались иногда, то только по делу. Дворяне высоко себя ставили – белая кость и голубая кровь, родовитость. Да только, кроме родословной, у многих гордиться нечем было. Ввиду чванства, лености многие роды обеднели. Тогда как купцы вознеслись по причине энергичности, разворотливости. И хоромы себе строили краше и больше дворянских, и выезды – лошадей и возки – имели лучше. Однако ущемлены в правах и владениях были. Купец не имел права запрячь в возок больше тройки лошадей, а дворянин и четвёрку. А восемь – только государю позволено. И так во всём. Сословности чтили свято. Дочь купца не могла выйти замуж за сына дворянина. Пару искали родители в своём кругу.
В дальнейшем оказалось, что купчихи – золотая жила, хоть и платили серебром. Дворян в уезде два десятка с небольшим, а купцов десятки только в одной Старице.
Новости о чудодейственном зелье среди женщин расходились, как круги на воде от камня. Никита полагал, что привезённых запасов ему надолго хватит, уж месяца на четыре точно. А эликсир разошёлся за месяц, принеся огромные прибыли. Никита десятину честно Анне Петровне отдавал, хотя она смущалась.
– Что ты, Никита! Вон как имение поднял. А какими деньгами мою молодость оценить. Это я тебе платить должна.
Но Никита понимал – без её помощи и участия он бы не поднялся. Тем более положение дворянки и владелицы поместья обязывало. К тому же женщине деньги нужны, одеться подобающе званию, возок пора менять и лошадей пару, да одной масти, что шиком считалось. Чувствовал Никита, полезен и приятен барыне он, да и деньги не лишние. Подсказывал, что купить и где. Хозяйка только рада. То сиднем сидела на даче, а сейчас жизнь интересная пошла. То в Старицу на торг за обновками едет, где все с ней раскланиваются, чего раньше не было. То гости со всего уезда наезжают. Приятно чувствовать себя в центре внимания. А ещё то, чего раньше не случалось – мужчины стали к ней подкатывать. Для любой женщины лестно. А только попытки знакомства и заигрывания отвергала. К Никите приязнь имела, а он смотрит на неё только как на хозяйку. Как-то набралась смелости, спросила после ужина.
– Никита, прости за вопрос. Зазноба есть ли у тебя?
– Анна Петровна! Вы хоть раз видели, чтобы я письмо девице писал и отправлял с оказией? Или парсуну на столе ставил? Нет никого.
Парсуна – небольшой портрет, обычно его носили при себе или в поездках. Для Анны Петровны такой ответ как бальзам на сердце. Чем больше молодела барыня, тем привлекательнее становилась. Однако же Никита чувствовал некоторый барьер. Помнилось знакомство, когда она старой была. А помолодела изрядно, но это телом. Мозги-то прежние, с грузом прожитых лет, с опытом. Как будто конфета в красивой обёртке. Развернёшь, а вместо трюфеля дешёвая карамелька. Аналогия не прямая, но похожесть есть. Если бы не это, приударил.
Никита пошёл после отлучки на земли посмотреть. Вышел к льняному полю и застыл. Лён синим цветом зацвёл, под ветром колышется. Полное ощущение, что море перед ним, только рукотворное. Красота! А над цветками пчёлы жужжат, с пасеки Пафнутия-хуторянина. Застыл надолго. Что японцы с их сакурой? Цветущего льна они не видели! От созерцания красоты вывело деликатное покашливание.
Сзади селянин подошёл, Никита даже не услышал.
– Добрый урожай будет! Если отбелить да покрасить, выгодно продать можно.
– Молодец, Игнат. Лишь бы града не было.
Глава 6
Новое имение
Лето пролетело в заботах. Часовню освятили, постройкой которой деревенские гордились. Не в каждой деревне или имении Божьи дома есть. Отныне Губино не деревней, а селом называть пристало. Первый большой доход дала конопля. Скосили, трепали, нехитрым приспособлением начали верёвки вить, а руку набив, и канаты. Семена хорошие были, не обманул продавец. И конопля вымахала в рост человека. Верёвки и канаты получились прочные, поскольку не из гнилья сделаны.
Михаил и Тихон ушкуй наняли, весь кораблик своими изделиями забили – и в Новгород. И местные корабельщики часть товара забрали, и приезжие купцы из Европы. За седмицу распродались, весьма довольные в имение вернулись. Никите долги отдали, что ссужал. А ещё десятину барыне и десятину на часовню. Хоть и построена она, а священнику платить за службы и требы, дальнейшее обустройство. Получилась изрядная сумма. Анна Петровна, когда мешочек с монетами Никита ей вручил, растерялась.
– Неуж на моей земле такие деньжищи зарабатывать можно?
– Как видишь. Подожди, ещё осень наступит. Со льна доход получим.
Осенью с огорода овощи в амбар складывали. А как уборка льна подоспела, Игнат и Пафнутий селян на подённую работу наняли. Им помощь, а деревенским копейка в дом. Скосив, всей деревней трепали, потом в амбар сносили. А уж полотно ткать хоть зимой можно.
Подошло время, тиун нагрянул с обозом. Полагал, капустой да прочим незамысловатым овощем владелица налог отдаст, как всегда было. А Никита ему деньгами. Тиун даже возмутился.
– А обоз я зачем гнал?
– Разве я заставлял? Отныне так будет, – улыбнулся Никита.
Как задождило, отправили крестьян на телегах в Старицу. Небольшой обоз Никита возглавил. Закупили муку на всю зиму, соль в мешках, перец – без него какая же еда? Овощи свои были, а мясцо по зиме, по холодам купить можно. Небольшой ледник под амбаром у хозяйки был, но все припасы туда не влезут.
В имении, у Тимофея, Никита почти всю копчёную рыбу скупил. Она в прохладном и сухом амбаре до января провисит. А ещё Пафнутий-бортник свою десятину мёдом отдал. Для первого года вполне прилично – липовую бочку. Бочки, они из разного материала делались. Липовые – под мёд, из дуба – под пиво и растительные масла – льняное и конопляное, под воду – из ели, сосны, в ней хранится долго. И все эти кажущиеся мелочи учитывать надо. Все к означенному дню десятину принесли. Шорник Парфён, вдовица Матрёна, сапожник Андрон.
Никита собранные монеты на стол перед Анной Петровной вывалил.
– Сколько здесь? – растерялась она.
– Счесть надо, не приступал ещё.
В один мешочек он медяки отправлял, в другой – серебро. Мешочков не хватило, Анна Петровна принесла ещё. Сумма в итоге получилась немалая – сто шестнадцать рублей серебром и двадцать четыре медяками. Медяки – они тяжелые и обьем большой занимают. А ещё были деньги, что Никита отдавал ей за эликсир. Понятно, не все, десятину. Барыня на руках мешочки с монетами взвесила, глаза сияют.
– Поверить не могу, никогда в жизни, даже в лучшие годы, столько не имела. А всё благодаря тебе!
Барыня мешочки на стол уронила, вскочила, к Никите прижалась крепко, что он все её прелести ощутил, да и поцеловала крепко. Зарделась потом, ладони к щекам приложила.
– Что же это я? Как можно?
– Можно, – ответил Никита. – Такая радость не часто бывает. А будет каждый год.
Барыня метнулась в красный угол, встала на колени перед иконами, молиться стала. Вернулась к столу успокоенная.
– Что с такими деньжищами делать будем?
– Деньги твои, ты хозяйка.
– Ой! Хитришь! Небось уже план есть?
– А как же! После скажу, а сейчас почивать, время позднее.
По крыше дождь стучит, сон навевает.
– Так зелье принять надо! – Анна Петровна каждый вечер заходила в комнату Никиты за эликсиром.
– Вот с этим погодим месяца два-три.
– Как?! – поразилась Анна Петровна. – Ты же обещал?
– Сделку совершить надо. Ты только верь, всё будет хорошо.
Временно молодить её нельзя. Никита решил, пока деньги большие и не растрачены по мелочам, купить новое имение подальше от Москвы и от Смоленска. Смоленск под боком и принадлежит Великому княжеству Литовскому, фактически вассалу Речи Посполитой. И по этому тракту, что рядом с имением, пойдут на Москву польская шляхта и Лжедмитрий со своими оборванцами.
Никита не хотел, чтобы имение разграбили. Собственно, такой участи даче не избежать, но вывезти подальше, в спокойное место, барыню и часть людей, кто проявил себя толковым тружеником, вполне возможно. Землю купить для собственных потребностей, как и избу, дом, может любой свободный человек, но не крепостной. А с имением, с крепостными, только дворянин. Для этого барыня нужна. Но по документам она не молода. А приедет на сделку по внешнему виду молодуха. Нонсенс! Комбинацию задумал многоходовой. Сначала имение купить на Анну Петровну, потом продать это, старое. А нужным людям дать вольную, барин, владелец имения, это сделать вправе, оформив документы. Но овчинка стоит выделки. В подробности барыню посвящать не хотел, убедился – тайны хранить она не умеет.
Пролетел ненастный октябрь, в ноябре пошёл снег, в декабре ударили морозы. Реки сковало льдом, по ним поехали обозы. За завтраком Никита сказал барыне.
– Пора и нам в дорогу собираться.
– А далече ли? За седмицу обернёмся?
– О! Далеко поедем, хорошо, если за месяц обернёмся. Оденься потеплее и все деньги возьми.
– Боязно мне.
– Положись на меня, для твоей пользы делаю.
В дорогу тулупы одели, валенки, тёплые шапки, рукавицы меховые. На облучке Андрей. Вещей почти никаких. На ночь останавливаться Никита решил на постоялых дворах. Сами поедят и выспятся в натопленных комнатах, лошадь в тёплом стойле отдохнёт, накормлена будет. А подобрать новое имение решил между Владимиром и Нижним Новгородом. Места обжитые, природа хорошая, от Тверской почти не отличается, а главное – поляки туда не дойдут, не разорят, как и шайки Лжедмитриев. А ещё – именно из тех мест пойдёт ополчение во главе с Мининым и Пожарским на поляков. Стало быть, спокойные места. Прежде чем ехать, рационально всё взвесил, просчитал каждую волость, уезд, губернию. Можно и дальше, скажем, на Вятку, но то уж совсем глубже, медвежьи углы. Анна Петровна вначале поездку воспринимала как приключение. С восторгом на берега смотрела, восхищалась открывающимися видами. Все сёла и города по берегам рек лепились, издавна так повелось. Река – она как дорога. Зимой на лошади по льду, летом на кораблях. Всю страну реки пронизывают, а по сути – связывают. Световой день зимой короток. В сумерках хоть и видно, но Никита рисковать не хотел. Стоит угодить в промоину, как все приключения кончатся трагически. А похожие случаи были, поэтому он строго наказал Андрею держаться санного следа, не съезжать. Так и ехали по Волге, Москву южнее оставили. Тягостные воспоминания о столице у Никиты остались, заезжать туда не хотел. Да и спокойной жизни у Москвы осталось мало. В дороге разговоры вели. Никита в основном говорил. Что помнил из истории и географии, барыне рассказывал. А ещё смешные случаи. Тесное общение на протяжении почти месяца сблизило. Анна Петровна хохотушкой оказалась. А помнил ещё Никита, как она выглядела и как вела себя при знакомстве. С возрастом, к сожалению, характер не улучшается. Чем ближе Нижний Новгород, тем сильнее усталость. Никита периодически с саней соскакивал. Держась за задок саней, бежал, разгоняя кровь. Всё же без приключений добрались до Нижнего. От Владимира леса густые по берегам шли. Никита повелел Андрею к обозам пристраиваться. Разбойников на дорогах хватало, но зимой встречались реже – снег, холодно. Деньги при себе большие, за меньшие жизни лишить могли.
На постоялом дворе отогрелись, отъелись, в баню сходили, поменяли исподнее. Летом рядом с Нижним вовсю шумит Желтоводская ярмарка, известная на всю Россию. А сейчас затишье. Через два дня, приведя себя в порядок, отправились в канцелярию Земского приказа. Там все данные об имениях, владельцах. Анна Петровна представилась, сказала – купить имение хочет.
– Дворянского ли звания? – спросил столоначальник.
Вот где бумаги пригодились. Столоначальник кивнул удовлетворенно, а когда Никита серебро на стол положил, и вовсе расположением проникся. На свет божий была извлечена допотопная карта, рисованная от руки. Столоначальник пальцем стал показывать. Да все места только начинавшиеся обживаться, на правом берегу Волги. А там земли черемисов, мордвы, где ещё христианство не в почёте.
– Нам бы, любезный, где-нибудь между Владимиром и Нижним.
– Есть хорошая дача, в Богородском.
Никита задумался, что-то название знакомое. Точно! Само село в 1615 году жаловано будет Минину царём Алексеем Михайловичем за организацию ополчения против поляков.
– Не, Богородское не устраивает, но неподалёку можно.
Уезд хороший, в междуречье между Волгой, Окой, Кудьмой. Некий треугольник, а в правом его углу сам Нижний. Летом по дороге во Владимир или Москву, ежели на запад ехать. На восток – час езды и Нижний, а дальше Вятка. А по рекам в любую точку России добраться можно. И земли нижегородские лучше псковских.
– Ещё имение есть, но дорого просят. Владелец Борисом обласкан, в Москву на служение призван. Зачем оно ему?
– Как найти?
– Имение?
– И владельца тоже.
– Так хозяин сейчас в Поместном приказе, самолично видел.
Нашли хозяина, поговорили. Тот и рад был покупателям. В Москве жильё покупать надо, а в столице земля дорогая в центре, а на окраине не по чину. Съездили в Смольки, что рядом с Городцом, что на Волге стоит. Земли не осмотреть – под снегом. А деревня и хутора, коих три, пожалуйста. По площади имение побольше Губино будет на четверть, а крепостных меньше на двадцать душ. Небольшой кусок земли на берег Волги выходит, для рыбаков удобно, да и пристань деревянную поставить можно.
Вернувшись в Нижний, ударили по рукам. Никита деньги отсчитал – сто двадцать рублей. Сумма большая, так и землицы много. А главное – не ступит сюда нога иноземца, что важно, иначе всё нажитое прахом пойдёт. В Земельном приказе купчую оформили, как положено – при двух свидетелях. Уже на постоялом дворе барыня спросила:
– Зачем мне здесь имение? Я к Губино привыкла.
– По двум причинам, барыня. Здесь тебя увидят молодой. А в Губино ты с каждым месяцем меняться будешь, среди деревенских уже пересуды.
– Да? Не слышала.
– Да кто же тебе скажет? Полагают, нечисто что-то. Люди с годами стареют, а ты моложе и краше. Подозревают в связях с нечистой силой.
Анна Петровна охнула. Никита в самом деле подслушал разговор двух деревенских баб, когда барыню обсуждали.
– А вторая причина?
– Позже узнаешь, время не пришло, ещё благодарить будешь.
Барыне любопытно, но Никиту изучила. Раз не говорит, основание имеет. Из него, как ни расспрашивай, а не выудишь ничего. Не говорить же ей, что Смута уже на пороге и имение Губино покидать через года два край как надо.
На обратном пути сделали небольшой крюк, посетив новое имение. Управляющий уже видел их вчера с хозяином. Так что особо не удивился, когда барыня купчую показала.
– Мне теперь куда? – только и спросил.
– Пока управляй, а дальше видно будет.
– Крепостные разбегутся, на весну запасов нет.
Никита отдал два рубля.
– Купи муки, соли, мяса. Но помни, за каждую копейку спрошу.
Выехали на лёд Волги, поехали в сторону Твери. Проезжая мимо деревень по берегам, слышали звон колоколов. Анна Петровна к Никите.
– Вроде не церковный праздник сегодня?
– Вроде нет. На постоялом дворе узнаем.
А случилось ожидаемое. Царь Фёдор Иоаннович преставился 7 января 1598 года. По всей Руси колокола звонили. Слаб здоровьем и умом был. Но это был последний представитель славного и древнего рода Рюриковичей, на нём оборвалась ветвь. Брат его Дмитрий погиб в Угличе при странных обстоятельствах. Когда к вечеру добрались до постоялого двора, узнали новость. После ужина барыня в комнату Никиты зашла, присела на лавку.
– Ты не эту причину имел в виду?
– Именно её, госпожа. Земский собор выкрикнет Годунова на царство. А он не царских кровей. Смута великая начнётся, брат на брата пойдёт, и прольётся кровь.
– Ужас какой!
– Ещё не всё, не пришла пора говорить. Имение в Губино разорено будет. Ещё год-два там побыть можно, но начинай подыскивать покупателя. О Смуте молчи, иначе новость разойдётся, за имение цены не дадут.
– Ох, лихо какое!
Боярыня на стену бревенчатую опёрлась, задумалась, потом сказала:
– Ох, и хитёр ты! И всё наперёд видишь, как волхв!
– Что ты, барыня! Разве ты видела хоть раз, чтобы волхвовал я? К истуканам ходил, приносил жертвы? О том даже думать не моги! А обмолвишься кому, через то смерти меня предашь.
– Никита, никому и никогда!
Боярыня полными ужаса глазами смотрела на Никиту. Видно, подозревала в каких-то связях с тёмными силами. Потом молвила:
– Новое имение, чтобы укрыться от невзгод?
– Твоя правда. Из Нижнего Русь возрождаться будет. И все невзгоды имение не затронут.
– Прозорлив ты, будущее знаешь. Не каждому дано. Люб ты мне, и боюсь я тебя! – выдохнула барыня.
– Не переживай. Держись за мной, и всё будет хорошо, слово даю.
Успокоенная Анна Петровна ушла. Но с тех пор верила Никите безоглядно, каждому его слову. Не успели до Губино добраться, новость услышали. Собор избрал царём Годунова. Вновь подтвердились слова Никиты. Править новый царь начал с опалы неугодных – Милославских, Шуйских. Смерти не предал, а сослал в ссылку за Урал, на хлеб с водой.