Взревели трубы, заполоскали флаги, и на песок Арены, под громогласный рев толпы, вышел плюгавенький старичок в яркой броской одежде, обладавший, однако, невероятно чистым и сильным голосом.
– Ваша светлость, – поклонился он в сторону герцогской ложи. – Жители Райгара и всего Рукта, а также уважаемые гости, мы начинаем третий и заключительный день больших игр осеннего сезона. Сегодня, может быть, не самый насыщенный по боям, но несомненно самый зрелищный день.
– Первым на песок арены выйдет житель западных оконечностей Тивалены, дитя неустрашимых и безжалостных бакиров Лотар Душегуб. Многие из здесь присутствующих уже знают это имя. Почти полгода он выходит на этот песок, чтобы сразиться в смертельных схватках с различным зверьем. Воины почему-то с ним биться не хотят, – недоуменно произнес старик, а зрители радостно заржали, видимо, этот Душегуб был действительно известной личностью. – Наверное, потому что он сам как зверь? Напомню тем, кто забыл, и просвещу тех, кто слышит это имя впервые. Лотар Душегуб был схвачен доблестными стражниками Райгарда весной этого года, когда он голыми руками оторвал голову гостю нашего города из северо-западного анклава вольных баронств. Отсечение головы было заменено на смертельные бои, и с тех пор он у вас на глазах рвет своих противников. ВСТРЕЧАЙТЕ, НЕПОБЕДИМЫЙ ЗВЕРЬ – БАКИР ЛОТАР ДУШЕГУ-У-УБ!!!
От свиста и крика, что понесся над Ареной, Призрак невольно поморщился, и в это время одна из решеток в подвальные помещения поднялась, и на песок вышел воин впечатляющих размеров, чем-то неуловимо похожий на Граца Малыша. На хмуром бородатом лице, из-под кустистых бровей сверкали серые глубоко посаженные глаза. Череп был выбрит и отполирован так, что казалось, лучи осеннего Хассаша, отражаясь от него, зайчиками прыгают по восторженной публике. И в этом им не были помехой несколько ужасных шрамов, украшавших лысину.
На нем была вывернутая мехом наружу безрукавка, свободные штаны из грубого материала и кожаные сапоги. Перевитые тугими жгутами руки были украшены бесчисленным количеством шрамов, как давнишних, так и совсем свежих, отличавшихся от других своей молодой розовой кожицей. Были шрамы и на теле, но зрители видели лишь их краешки, выглядывавшие из-под мехового жилета.
– Видно, успел порезвиться этот громила, – внимательно рассматривая его, сказала Катаюн. – Живого места на воине нет. Весь в шрамах, словно старая штопаная тряпка.
– Ну, про тряпку ты зря, – возразил Атей. – Судя по тому, что он еще жив, в тряпки превратились те, кого выпускали против него.
– Согласна, – не стала спорить девушка. – Неудачный пример.
К этому времени публика уже немного устала выражать свое восхищение громким ором и свистом и стала стихать, а громкоголосый старичок продолжил:
– Сегодня Лотару будут противостоять сразу два зверя. Гроза Пепелища и леса Приграничья быстрый и беспощадный лирг и хозяин подножия Андейского хребта могучий пещерный берг.
Закончив представление бойцов, глашатай поклонился в сторону герцогской ложи и очень резво скрылся в открытом для него проходе. Решетка из толстых металлических прутьев медленно опустилась за ним, и тут же стали подниматься две другие, расположенные на противоположных сторонах Арены.
Долгое время из открытых коридоров никто не появлялся, но затем раздался громкий рык и на песок пестрой каплей выскочил крупный зверь, похожий на рысь-переростка. На широкой лобастой голове торчали уши с длинными кисточками, а в ощеренной пасти сверкали острые длинные клыки. Плавно приземлившись, он быстро развернулся в сторону темного зева прохода и, пригнувшись на длинных мощных лапах, еще раз угрожающе зарычал. Видим, не очень-то и хотел хищник выходить, возможно, на последний бой в своей жизни.
К этому времени похожий рык раздался и с противоположной стороны Арены, вот только был он намного сильнее, казалось, что массивные основательные стены этого сооружения даже немного задрожали. Вскоре появился и виновник этого сотрясения: огромный берг величественно вышел из прохода на задних лапах и встал, возвышаясь над песком Арены чуть не на три сажени. Это было старое, но еще очень сильное животное. Его бурая шерсть серебрилась от большого количества седых волос, но вот желтые крепкие клыки говорили о том, что перемалывать ими кости он способен еще сам.
Воин посмотрел на своих противников, затем сделал несколько шагов назад, чтобы видеть их боковым зрением, и наклонился, зачерпнув пригоршню песка. В установившейся на некоторое время тишине зрителям было отчетливо слышно, как Лотар, растирая песком похожие на лопаты ладони, негромко сказал:
– Парон, не отвернись, дай умереть достойно.
Закончив с ладонями, он подвигал плечами, расправляя могучую грудь, а потом поочередно склонил голову сначала к левому плечу, а затем к правому. Шейные позвонки громко хрустнули, вставая на свои места, и в густой бороде воина проступила улыбка.
– Ну, кто первый, ребятишки? – проговорил он.
– Жалко воя, – прошептала Катаюн. – Сильная личность.
Девушке никто не ответил. А может, и ответил, но к этому времени невозможно было услышать даже собственный голос. Разочарованная бездействием бойцов толпа зрителей, принялась громко улюлюкать, свистеть и бить ногами по деревянному настилу каменных полов. В зверей полетели небольшие камни и огрызки недоеденных овощей и фруктов. Один из таких огрызков попал бергу точно в нос, и он, коротко взревев, вразвалочку направился к единственному человеку, до которого он мог сейчас дотянуться – Лотару Душегубу.
Лирг пока нападать не стремился и лишь затравленно крутил по сторонам головой, негромко порыкивая.
Решив, что берг сейчас наиболее опасен, воин бесстрашно повернулся к лиргу спиной и ринулся на стоящего на задних лапах хищника. Увидев набегающего на него человека, тот широко развел передние лапы и, подняв морду вверх, громко взревел. Однако в планы воина обнимашки не входили. За пару шагов до зверя он стал падать на колени, одновременно скручиваясь вокруг своей оси. Проскакивая под хватающими воздух передними лапами берга, Лотар правым кулаком, разогнанным вращением мощно бьет с внешней стороны по коленному суставу короткой опорной лапы хищника. Треск ломаемых костей и полный боли рев прозвучали одновременно. Зверь пошатнулся, но устоял. Воин, прокатившись по песку, уже поднимался на ноги, разворачиваясь к своему противнику, когда очень быстрый, несмотря на свои габариты берг, махнул лапой с чудовищными когтями назад, можно сказать наугад.
Меховую безрукавку бойца сорвало вместе с куском плоти человека, который повис кровавым лоскутом, оголяя белые ребра. Но Лотар не остановился и не упал. Собрав последние силы, он рывком приблизился к зверю и, схватив своими лопатами-ладонями передние лапы хищника, впился снизу зубами в его незащищенное горло.
Крик беснующейся толпы, сдавленный, хриплый рев берга, казалось, разрушат стены Арены. Зверь и человек уже упали на песок и теперь катались по нему, сцепившись в смертельной хватке. Но скоро они сделали последний оборот и замерли. Воин так и не выпустил ни лап животного, ни сжатое крепкими зубами горло, из которого сейчас пульсирующими толчками выплескивалась кровь, тут же впитываемая сухим песком.
Оставшийся в одиночестве на Арене лирг стал медленно приближаться к кровавой горе из двух еще недавно живых существ.
– Сожри их, – вдруг послышался крик со зрительных мест. – Теперь тебе мяса надолго хватит.
Арена снова задрожала, но теперь уже от хохота.
– Как же мне противны эти ублюдки, – сквозь зубы процедил Палак.
– Смотрите, – воскликнула Нияра, стоявшая с сестрой за спиной князя.
Обнюхавший своих недавних врагов лирг вдруг мазнул взглядом по публике, а потом резко начал разгон в сторону герцогской ложи. Ему не хватило совсем немного, чтобы перепрыгнуть высокую стену, разделяющую ложу и песок Арены. Зацепившись когтями за ее верхнюю кромку, зверь еще пытался подтянуть свое тело, чтобы перекинуть его внутрь, когда в него со всех сторон полетели стрелы и короткие копья. Постепенно теряя силы и тяжелея от застрявшего в нем оружия, хищник последний раз взглянул в глаза побледневшего герцога, а потом кулем рухнул вниз.
Скоро, в наступившей на Арене тишине, послышался скрип поднимающейся решетки, которая открывала темный проход. Сначала, прикрываясь щитами, из него вышли два десятков воинов. Проверили сражавшихся, и только после короткого кивка их командира на песок вышел давешний старик.
– Это было потрясающее зрелище, – медленно заговорил он, с каждым словом наращивая свой эмоциональный посыл. – На песке Арены сейчас бились не два хищника и человек. В смертельной схватке сошлись три зверя, чтобы подарить вам незабываемое зрелище. Но каков наш герцог, – почти неподдельно восхитился он. – Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда в каком-то локте от него хищные когти скребли камень стены. Жители Райгорда, гости герцогства Рукт, поприветствуем нашего неустрашимого властителя.
И под нарастающий гул старик низко поклонился в сторону герцогской ложи, в которой со своего места медленно поднялся человек в золоченых доспехах. Бледность на его лице уже сменилась нездоровым румянцем, но он нашел в себе силы махнуть пару раз рукой, после чего буквально упал в большое кресло.
Когда толпа немного успокоилась, кровавый праздник под названием Большие Игры, покатился дальше. После первого боя, на песок Арены вышли два одиночки, в одном из которых без труда можно было узнать урукхая, а второй был представителем народа бакиров, к которым красноречивый старичок приписывал и покойного Лотара Душегуба. Вот только самому Призраку показалось, что Лотар также похож на бакира, как сам ведущий игр – на Парона. Могучий Лотар был словно вырубленным из цельного куска гранита исполином, а низкорослый (но, тем не менее, очень крепкий) черноволосый боец с бегающими темными глазками больше всего напоминал наемного убийцу. И оружие у него было под стать – два кривых кинжала, которые порхали в его руках, словно крылья бабочки.
Подвижный, как вода, и быстрый, словно ветер, он с первых мгновений боя стал буквально срезать с урукхая его кожаный доспех, ловко уворачиваясь от тяжелой сабли степного воина. Вскоре на его теле остались одни лохмотья, которые он сорвал с тела единым движением, и юркий бакир принялся уже за живую плоть.
Возможно, и кожа урукхая в скором времени повисла бы такими же лохмотьями, как до этого доспех, но крутившемуся вокруг меднокожего воина убийце хватило всего одной ошибки, чтобы поединок закончился не в его пользу.
Сделав обманный рывок вправо, он хотел резко уйти в противоположную сторону, чтобы эффектно взрезать сухожилия запястий, удерживающих тяжелую саблю, но поскользнулся на липком от крови лоскуте, который совсем недавно был доспехом урукхая. И этого мгновенного замешательства ему хватило для того, чтобы с громким "хек!" поделить бакира на две неравные части.
А потом был небольшой перерыв, во время которого зрители жевали принесенную с собой нехитрую снедь, запивая ее кислым вином, и лениво поглядывали на травлю стаи обычных волков несколькими охотниками, которые прятались за большими деревянными щитами, расстреливая несчастных животных из луков и арбалетов.
Вскоре закончился и перерыв. С Арены убрали трупы волков, привели ее в порядок, разровняв песок, на который тут же вышел ведущий.
– И последний бой в завершении нашего праздника. Я бы даже сказал не бой, а небольшая битва, в которой сойдутся сыны юго-западных степей нумейцы и отродья Пепелища – кровожадные вампиры. Битва закончится лишь тогда, когда последний воин одного из отрядов умрет на этом песке.
Под слитный шум старик удалился, а на Арену стали выходить бойцы.
Первыми показались нумейцы. Одеты они были в стеганые, набитые конским волосом куртки. Голову прикрывал легкий шлем с кольчужной бармицей, а за спиной висел небольшой щит, обтянутый дубленой кожей. На поясах в простых ножнах болтались сабли, похожие на клинки урукхаев, только более легкие. И еще были луки, которые они стали сразу готовить, как только вышли на Арену. Выстроившись в две линии на самом ее краю так, чтобы воины первой не перекрывали сектор стрельбы бойцам из второй, нумейцы наложили на тетиву стрелы и стали ожидать своих противников.
Заскрипел подъемный механизм, железная решетка поползла вверх, и из темного прохода стали появляться "летучие мыши", которым предстояло выдержать, может быть, свой самый главный бой. Ну, может быть, один из самых главных, но уж точно последний, который они проведут на потеху публике.
Закутанные в лохмотья, еле передвигая ноги и поддерживая своих соратников, ваиктаироны стали выходить на песок, сжимая в руках старое ржавое железо, по недосмотру богов называемое оружием. Их лица и тела были измазаны пылью и грязью, чтобы не так был заметен их здоровый вид, а руки дрожали в притворной немощи. И только небольшой кучке разумных среди этого скопища было известно, что на песок вышли совершенные убийцы, полные сил и, что самое главное, холодной ненависти к тем, кто стоял напротив них, и в особенности к тем, кто сидел на трибунах,
– Как играют, стервецы, – восхитилась Катаюн. – Если бы не знала, кто они на самом деле – подумала, что вывели на убой полуживых каторжников.
– Чему ты радуешься? – хмуро сказал Атей, до белизны в костяшках сжав свой посох. – Против них три десятка воинов с луками.
– Согласна, – кивнула она. – Но я склонна верить нашим ушастикам. По их словам, эти нумейцы хороши только конные, но лошадей я не вижу. Если бы они были хоть в половину, как наши "верные", тогда да, стоило бы беспокоиться, но Аршаль говорил, что они не признают строй и это их погубит. Главное выдержать первый залп их луков. Эх, – вздохнула она. – Не хватило одного воина до второй полной боевой звезды, придётся им биться в усеченном составе.
Прикрыв глаза, Призрак только покачал головой, но уверенность, излучаемая "тенью, передалась и ему.
– Все равно не расслабляться. – тихо сказал он. – Если ситуация будет выходить из-под контроля, действуем по моей команде – быстро и решительно.
– Не волнуйся, родитель, – улыбнулась "мышка". – Мы все помним.
В прохладном осеннем воздухе раздался звук труб, тут же смешавшийся с ревом толпы, которая призывала бойцов сойтись в смертельном поединке. Нумейцы вскинули луки в сторону противников и с удивлением увидели, как полуживые оборванцы с хищными улыбками срываются в стремительный рывок, быстро сокращая расстояние между ними. Запоздавший на мгновение слитный выстрел стоил нумейцам выигранного сражения, а вместе с ним и жизней. Двигаясь рваной траекторией, ваиктаироны вломились в первую линию и погрузили свои ржавые железки в плоть первых несчастных.
Несмотря на скорость и необычайную гибкость, не всем "летучим мышам" удалось избежать острых стрел нумейцев. Несколько воинов еле заметно дернулись, принимая в свои тела оперенных убийц. Но, не прекращая бега, они лишь обламывали древки, чтобы через мгновение еще с большей яростью сшибиться с теми, кто стоял между ними и их новой жизнью. Катаюн была права, в плотной толпе у нумейцев не оставалось никаких шансов, чтобы живыми выйти с Арены.
Споро вытащив у первых погибших их сабли, вампиры устроили среди своих противников пляску смерти. Боевая звезда "мышек" в неорганизованной толпе двигалась, словно гномья фреза, разбрызгивая вокруг себя кровь и раскидывая куски плоти. Приученные к конному бою, причем к бою с расстояния, нумейцы ничего не могли противопоставить скорости и напору прирожденных воинов. Лучи звезды атаковали непрерывно, хаотично "выстреливая" в разные стороны, поэтому степняки просто не представляли, где будет их следующий удар. При этом сама звезда находилась в постоянном движении, как по самой Арене, так и вокруг своей оси.
Не отставала от "звезды" и четверка других воинов. Разбившись попарно, они атаковали противников со спины, еще больше увеличивая ту неразбериху и суматоху, что творилась на песке.
Сопровождающий все предыдущие бои рев в этот раз стих, как только зрители увидели то, что стало происходить на Арене. Девять ослабленных вампиров добивали три полных десятка степняков – когда еще увидишь такое? Многие уже не сидели на своих местах, а встали на ноги, боясь упустить хотя бы мгновение этого боя.
Наконец, последний нумеец замертво упал на песок, и смертельная фреза ваиктаиронов остановилась. Уставшие, залитые своей и чужой кровью воины еле заметно пошатывались, но на лицах всех без исключения были счастливые улыбки.
Вдруг самая юная на вид девушка, зажимая распоротый, сочащийся кровью бок ладонью, вышла немного вперед и, подняв свободной рукой вверх трофейный клинок, звонко прокричала:
– Папка, энт туа миннуа, сакта айтирра.
– Энт туа миннуа, сакта айтирра, – вскинули в воздух клинки остальные, и Арена и сама столица герцогства Рукт сотряслись от ора, которого еще не слышали за всю историю своего существования.
Дождавшись, когда ослабленные ваиктарироны скроются в темном провале подземного коридора, что вел в то самое здание, что они посетили с Катаюн этой ночью, князь стремительно поднялся и поспешил на выход с Арены, на ходу отдавая короткие распоряжения.
– Аршаль, ты к Ималю, завершайте сделку. Аламгир, магов-целителей к зданию, где содержат бойцов. Ката, в контору – забирай выигрыш.
– Так это же все рядом, – сказал Везунчик.
– Вот и хорошо, – кивнул Призрак. – Возьмите столько воинов, сколько нужно. Особенно ты, Ката, уверен, что в каждом переулке вокруг конторы полно тех, кто очень любит легкие деньги. Вообще всех забирайте. Ну а я буду там, – он указал рукой на небольшую таверну, стоящую недалеко от Арены.
Судя по тому, в каком месте стояло это заведение, и по отсутствию большой толпы желающих отведать блюда, что там готовились, было оно не из дешевых. Но этот момент Атея волновал меньше всего, поэтому он уверенно направился в его сторону, а за ним почти беззвучно двинулись девочки-близняшки и Палак. По мнению Катаюн, которое поддерживали абсолютно все, жизнь их родителя намного ценнее кучки желтого металла.
Неожиданно внимание князя привлекли два человека в кожаных фартуках, заляпанных темными пятнами. Они стояли возле небольшой накрытой телеги и о чем-то лениво переговаривались. Призрак не сразу понял, за что зацепился его взгляд, но присмотревшись внимательней, увидел как из-под рогожи, которой была накрыта телега, свешивалась рука. Не узнать лопату-ладонь Лотара Душегуба было невозможно, и Атею сразу же захотелось взглянуть на тело этого сурового и отважного воина.
Накинув на себя маску высокомерного аристократа, он подошел к мужикам.
– Что у вас в телеге? – сухо спросил он.
– Так это, вашмилость… – сдернув шапку, замямлил один из них
– Ваша светлость, – вышел вперед Палак, положив ладони на рукояти клинков.
– Прощения просим, вашсветлость, – втянул голову в плечи самый говорливый.
– Я не услышал ответа, – взглянув сверху вниз, снова сказал Призрак.
– Так это, – замямлил мужик. – Мяско для зверей.