Табор, как обозвал Атей скопище разумных, что медленно приближались к Оплоту, был действительно очень большим. Когда расстояние стало сокращаться, князь понял, что в предварительных расчетах они с Тахере ошиблись, и ошиблись очень сильно. Впереди, перемешивая не успевшую замерзнуть землю, выпуская из широких ноздрей в морозный воздух целые облака пара, шли верховые туры. Мощная грудь животных была закрыта пейтралем, представляющим собой широкий кожаный фартук с нашитой на него внахлест крупной металлической чешуей. Концы длинных, загнутых чуть вперед рогов венчали острые кованые наконечники. Через нос быков были пропущены поводья, с помощью которых ими управляли воины-наездники, чем-то похожие на своих верховых животных. Такие же мощные и несгибаемые, с длинными копьями у седел, жала которых сейчас устремлялись в небо, и тяжелыми урукхайскими саблями на поясах, что позволяли им располовинивать своих врагов, даже если на них был добротный доспех.
За идущими небольшим клином верховыми турами двигалась основная масса обоза. Все те же быки тянули монументального вида повозки, колеса которых иногда превышали рост самих воинов. Рядом с колесами шли мужчины и периодически на ходу счищали с них налипающую грязь. Некоторые фургоны по своим размерам вообще были похожи на небольшие дома, и тащили их сразу несколько животных. Были и лошади, но совсем мало.
Когда до князя, что стоял с ближниками перед рвом у Сухих ворот, осталось шагов пятьсот, клин, что шел в авангарде этого табора, остановился и от его головы отделился всадник. Быстро сократив разделяющее их расстояние, наездник в паре десятков шагов от встречающих остановил быка, спешился, похлопал его по шее, словно прощаясь, сдвинул брови и решительно направился в сторону Атея, которого быстро опознал среди остальных.
– Я Саппех Ковыль, – кивнул он. – Князь, разреши поговорить со своим братом.
Призрак кивнул и, было, решил отойти на несколько шагов, когда Саттар заговорил:
– У меня нет секретов от своего князя, Саппех Ковыль. Говори.
Брат Тура еще раз посмотрел на Атея, кивнул каким-то своим мыслям, медленно вытащил из ножен саблю и, опустившись на колено перед Саттаром, протянул ему двумя руками свое оружие, опустив при этом голову.
– Прости, брат, что не поверил тебе, – он на миг замолчал, но, тряхнув головой, все же закончил. – За моей спиной все, что осталось от рода Степного Тура. Я вверяю свою жизнь и честь в твои руки.
Саттар молча смотрел на преклоненного воина. Играя желваками на медных скулах и пристально вглядываясь в фигуру своего младшего брата, бывший глава рода словно пытался испепелить его, хотя никаких магических способностей он не имел и в помине.
– Сколько урукхаев осталось в роду? – наконец мрачно спросил он, по-прежнему не прикасаясь к протянутой сабле.
– Почти шесть сотен, вождь, – ответил Саппех, не поднимая головы. – Вместе с женщинами, детьми и стариками. Но последних совсем немного. Большая их часть осталась отсекать преследовавших нас воинов рода Кровавого Копья.
Ладонь Тура легла на рукоять висевшей на поясе сабли и до белизны в костяшках стиснула ее. Глаза опасно сощурились, а губы скривились в хищном оскале, больше подходящем тем же вайронам. Он уже медленно потянул из ножен клинок, когда решился посмотреть на князя. Призрак не сказал ему ни слова, но урукхай все равно его понял. Саттар, конечно, может сейчас поступить так, как считает нужным, и Атей ему слова не скажет. НО. Их и так немного, а впереди не беззаботные дни, и скоро каждый воин будет ценнее, чем все золото этого мира.
Тур отпустил рукоять, взял клинок брата и сказал:
– Встань, Саппех Ковыль.
Воин медленно поднялся и посмотрел в глаза главы рода.
– Ушедшего не вернешь, – продолжил тот. – Как бы этого не хотелось иногда. И мне не за что тебя прощать. Я понимаю, что тобой двигало: сохранить образ жизни, каким жили наши предки, может считаться достойной целью. Просто ты очень молод, чтобы понять, что мир не стоит на месте. Он меняется, как меняются и разумные, его населяющие. Теперь я просто глава нашего рода, а вождь у нас на всех один – князь Сайшат, – Саттар на мгновение замолчал, посмотрел на саблю, что держал в руках, и, протянув ее рукоятью вперед, закончил: – Ну а то, что ты не успел растерять свою честь, докажешь в бою. Их у нас впереди предстоит немало.
Саппех с поклоном принял клинок, вложил его в ножны, а затем повернулся к Призраку и склонил голову, по традиции приложив к груди кулак.
– Ты сказал, что с тобой шесть сотен соплеменников, Ковыль, – ответив на его кивок, сказал Атей. – Но даже отсюда я вижу, что их намного больше.
– Ты прав, князь, – распрямил плечи Саппех. Теперь это был уже не тот урукхай, что несколько мгновений назад ждал своей участи. Перед Атеем стоял молодой, уверенный в себе воин, который желал в настоящий момент лишь одного – доказать свою верность и преданность. – С нами почти три сотни воинов и воительниц, которые называют себя ваиктаиронами.
– Ейган? – вздернул брови Призрак.
– Именно так зовут старшую среди них, – кивнул Ковыль. – А еще с нами маги. Сильные маги. Именно они излечили всех воинов, правда, кроме ваиктаиронов. Они лишь поддерживают в них жизнь. Некоторые очень плохи, и никакие заклятия им не помогают.
И в следующий миг Атей разразился целым потоком коротких, рубленых команд:
– Ката, срочно всех будущих "мышек" в крепость. Сама определишь очередность принятия крови.
Девушка кивнула и, прежде чем умчаться, бросила выразительный взгляд на близняшек и Птаху. "Если надо – умрем", – одними губами ответила Тахере на ее не произнесенный вслух вопрос. Катаюн удовлетворенно кивнула и убежала.
– Саттар, – не обращая внимания на их перемигивания, продолжал князь, – принимай род. Пока размещай всех перед Зеленой рощей. Где Серк? – резко крикнул он.
– Рядом, ваша светлость, – из-за спин волков появился бывший гильдейский наемник.
– Кормить народ. В первую очередь дети, женщины, старики. И кстати, – он чуть злорадно улыбнулся. – Ищи себе замену, а сам начинай набирать городскую стражу, капитан.
– Ваша светлость я… – выпучил тот глаза от такого известия, но договорить не успел.
– Я СКАЗАЛ, – словно вбил гвоздь Призрак, подпустив в голос морозца, а в глаза черного тумана.
– Да, княже, – склонил староста голову.
– Маги, маги, – забубнил князь, не зная, что с ними делать. – Гаспар, определи их. Выживу, – он грустно улыбнулся, – встречусь с ними. А теперь меня ждут "летучие мыши", сами заканчивайте здесь.
Атей очнулся от того, что на его лице стала нагреваться вязь татуировки. Попытка вскочить на ноги закончилась тем, что его тело повело и он, так и не успев выхватить Поющего и Защитника, врезался в стол, сметая с него всевозможные горшки, склянки и какой-то инструмент.
"Я рядом, Старший, я рядом", – услышал он успокаивающий зов Сая и снова провалился в беспамятство.
Следующий раз, когда Призрак очнулся, он почувствовал себя уже лучше, хотя и понимал, что если снова попытается встать, снова может оказаться там, где совсем не ощущается время.
– Мерита, – услышал он спокойный чистый голос. – Нужно еще раз попробовать. Ну не бывает такого, чтобы на разумного вообще не действовала магия. Вы же видели, что ваших сородичей я смог поддерживать до тех пор, пока они не попробовали кровь князя. Не вылечил, нет, но и уйти за кромку не дал.
– Уважаемый маг, – ответила мерита, в которой Призрак без труда узнал немного раздраженную Катаюн. – А я вам еще раз говорю, что делать этого не нужно. Вам напомнить, что случилось в первые два раза?
"Два?" – мысленно удивился Атей.
"Ага, два, брат, – тут же ответил ему Кот, который сразу почувствовал, что его Старший пришел в себя. – Во второй раз ты этому магу чуть голову не снес. Если бы не Катаюн… О, слушай, сейчас Ката сама все расскажет".
Но слушать особенно было нечего, девушка лишь подтвердила слова Сая.
– Родитель вам голову чуть не срубил. Хорошо я "клык" успела подставить. Что-то я сомневаюсь, – ехидно закончила она, – чтобы вы смогли вырастить себе новую.
– Мерита, – не унимался мужчина. – И я еще раз говорю вам за это спасибо. Но вы понимаете, что от князя сейчас зависит очень многое? Это я про нас, магов, говорю. Мы все поставили на кон, поддавшись уговорам вашего хранителя традиций.
– Аделиан, отстань ты от девушки, – раздался еще один голос, похожий на грохот скатывающихся со скалы камней. – Ты же и сам знаешь, что она права. Но все равно пытаешься пробить, причем тщетно, стену под названием личная "тень" князя Сайшат. Как же, – хмыкнул, он и с издевкой добавил: – Тебе не дает покоя исследовательский зуд.
"Они что перезнакомились уже?" – спросил Кота Атей.
"Да они почти со всем Оплотом перезнакомились, – ответил Сай. – Тот, что сейчас пытается добраться до твоего тела, Аделиан Говорящий. Темный альв, чем-то похож на Изумруда. Такой же статный, основательный, иногда не пробиваемый, а чаще всего вот такой – очень любопытный. Он и меня, будь его воля, давно бы на столе распял и вскрыл ради магической науки. А потом бы остатки выкинул своим зверушкам на прокорм".
"Каким зверушкам?", – не понял внимательно слушавший Кота Атей.
"Да с ним целый зверинец прибыл: сова или филин, не знаю точно, лиса, хорек какой-то, волкодав. Хе, – тут же мысленно хмыкнул при этом Сай. – Это он так его называет, вернее называл. Волкодав… – снова мысленно усмехнулся Кот. – А когда Партат как бы невзначай обернулся недалеко от него, этот волкодав не знал, в какую щель забиться. Хотя надо отдать ему должное – зверюга большая и, несмотря на страх, не побежал, а оскалил клыки и пытался защитить своего хозяина".
"Жив хоть?"
"Не тронул его никто, – мысленно отмахнулся тот. – Но альв этот его волкодавом больше не называет. Дальше слушай. Второй, что с грохочущим голосом, гном Годаб Твердыня. Знатный экземпляр своего народа. Даже Окалина рядом с ним, что Паол рядом с Саттаром или Балором…"
"Подожди, – прервал его Атей. – А сколько я валяюсь уже?"
"Сутки".
– ЧТО? – осознав последнюю мысль, рывком поднялся князь, который, как оказалось, был в своих покоях, что граничили, как и в Логове, с кабинетом. И тут же поднял руку, останавливая кинувшуюся к нему Катаюн. – Мне уже лучше, Ката.
– Ой, не верю, родитель, – недоверчиво покачала она головой, посмотрев на светло-серый цвет лица Призрака.
– Веришь, не веришь, а лежать у меня времени больше нет. Что с "мышками"?
– У тебя большое прибавление в семье, папка, а у нас братиков и сестренок, – улыбнулась, подскочившая к нему Тахере. – Триста пять новорожденных.
Не успела Птаха договорить, как перед Атеем встал темный альв, действительно очень похожий на Галиона Изумруда. Не внешностью, нет. Чем-то неуловимым, что с первого взгляда определить было просто невозможно. Высокий, с черной гривой волос, которые были прибраны в простую, но аккуратную прическу. Прямая осанка, движения не воина, хотя за какой конец держать клинок – знает. Поворот головы, движения тела, речь – принадлежность к высокородным ощущается просто физически. И, наконец, волевой умный взгляд темно-карих, почти черных глаз, который сейчас разве не искрил от негодования.
– Ваша светлость, о чем вы думали, когда в таком количестве сцеживали с себя кровь? – сразу начал он отповедь. – Я вообще удивлен, что в вас хоть что-то осталось. Вашим "мышкам" для обретения новой жизни достаточно капли. Да, перестройка их организмов тогда будет длиться дольше. Но уж если я сумел поддерживать в них жизнь в течение не одной десятицы, как вы думаете, смог бы еще продержаться несколько дней?
– Мы знакомы? – чуть улыбнулся князь, чувствуя неподдельное участие альва.
– Простите, ваша светлость, – тут же одернул он себя и исполнил самый изящный поклон, каких сам Атей не видел даже при дворе короля Даргаса. – Магистр Жизни Аделиан Говорящий, ученик Мудрейшего.
– Знаменитого мага Тивалены? – неподдельно удивился Призрак, не раз слышавший это имя от жены, Лайгора и еще кучи разумных, в ком тлела хоть частичка магического Дара.
– Архимага, ваша светлость, – поправил его Аделиан. – Самого сильного архимага прошлого.
– Гариэр, – князь неуверенно встал на ноги, но его тут же поддержали Нияра и Нэрин, – я предлагаю продолжить наш разговор у меня в кабинете. Вы не возражаете? – он нашел взглядом Тахере. – Птаха, пусть туда принесут побольше еды и вина. Красного. Да, и Ейган с Саттаром и Саппехом зови.
Первыми в кабинете появились женщины, что работали в замке прислугой. Ставя на широкий рабочий стол князя ломящиеся от еды подносы, они, не скрывая своих слез, счастливо улыбались и тайком старались дотронуться до князя, чтобы до конца удостовериться, что их кормилец и защитник не игра их воображения. А когда они, оставив подносы, выходили в коридор, из-за дверей доносились тихое: "Слава богам, услышали наши молитвы".
Потом появилась Ейган, которую он тут же заставил кратко пересказать историю своего путешествия. А сам принялся набивать пустой желудок, щедро запивая все красным и густым, словно сама кровь, вином, в котором он к своему изумлению не признал обычную для него "Зандийскую Зарю".
Еда была великолепной, рассказ интересным, а вино вкусным, поэтому с названием густой рубиновой жидкости князь решил не заморачиваться.
После расставания с князем в лесу Приграничья Ейган со своим отрядом вышла на южные границы Пепелища и пошла по самому большому тракту, навстречу караванам своих бывших сородичей, по которым они возили своих детей на продажу. Встреченные им обозы они без лишних разговоров освобождали от живого груза и продолжали двигаться дальше. Сначала на восток по южным границам Пепелища, а потом на север в земли ваиктаиронов.
Чаще всего удавалось разойтись миром, не все их бывшие сородичи были в восторге от решения верхушки их сообщества продавать соплеменников как простой товар. Находились даже такие, кто добровольно присоединялся к Ейган, решив покинуть эти земли и уйти к Изначальному, в надежде на новую жизнь. Они, кстати, как потом рассказали Призраку, тоже попробовали его кровь. И пусть в свое время эти ваиктаироны успешно инициировались, перестройка их организмов тоже состоялась. Им теперь не нужна была кровь животных и разумных для усиления своих боевых параметров.
Отряд медленно двигался на север, а навстречу ему уже спешили родители, дети которых не сумели перешагнуть своего совершеннолетия (а инициация в какой-то степени именно это и означала) и в ком еще остались материнские и отцовские чувства. Они передавали в руки Ей своих отпрысков, очередь на продажу которых еще не подошла, а сами снова возвращались на земли сородичей, где их удерживали дети помладше. Ну а некоторым, как они говорили сами, не позволял уйти долг. Какой? Ейган так и не поняла.
Когда количество будущих "мышек" приблизилось к двум с половиной сотням и они уже решили возвращаться, решив для первого полноценного рейда задачу выполненной, встретили остатки рода Степного Тура, уходящего от погони каких-то Кровавых Копий. Поняв, что у них одна дорога и одна конечная цель, дальше они двинулись вместе.
Как эта толпа урукхаев прошла все восточные Вольные Баронства, а потом еще и три государства с востока от Пепелища сначала было тайной. Правда, до тех самых пор, пока Саппех не рассказал, что ему пришлось отдать все, что стоило хоть каких-то денег конным патрулям этих королевств, за то, чтобы они их не замечали, пока те шли безлюдными тропами. Дошло до того, что пришлось срезать все серебряные бляхи с упряжей быков, а женщины отдали все свои украшения. Вот только и вождь Кровавых Копий, видимо, не с пустой мошной шел, поэтому, как ни стремились первые оторваться от вторых – это у них не получилось.
А потом был бой, в результате которого увлекшихся и завязших в оборонительных порядках воинов-туров преследователей атаковали из засады будущие "мышки", вырезав Копий практически под ноль. После боя было принято решение идти через Пепелище: многие ваиктаироны были уже совсем плохи, а урукхаям нужно было убраться как можно раньше и как можно дальше от их степей, желательно сохранив то, что осталось. Мощные быки степняков уверенно катили большие кибитки по раскисшему бездорожью. Трофейные кони Копий стали самоходным провиантом. Жизнь, которая совсем недавно была такой же мерзкой, как погода вокруг, постепенно стала раскрашиваться красками. Увеличившийся обоз продолжали догонять мелкими группами будущие "мышки". Лица воинов рода Степного Тура, поняв, что они сбили погоню, немного разгладились. А потом была встреча, которая сделала их дальнейший путь быстрее, легче и безопаснее.
В самом центре Пепелища Ейган встретился пожилой ваиктаирон, как они сами его называли, Хранитель Традиций. В свое время он стал призывать верхушку своих сородичей к тому, чтобы прекратить вражду с вайронами, за что и был изгнан в эти нейтральные земли. Услышав краткий рассказ девушки об Изначальном, он тут же принял решение идти с ними. Вот только, как оказалось, он был не один. Компанию ему составили пять магов, которые жили рядом с ним. Те, правда, потребовали (именно потребовали) освободить прежде пять самых больших возов, в которые почти половину дня осторожно сносили какие-то сундуки. Саппех Ковыль попытался было это прекратить, под предлогом, что и для разумных места мало, но маги были непреклонны. А пошептавшись с ними, вождь вообще успокоился.
Зато после встречи с этими волшебниками, как выразилась сама Ейган, дорога была почти беззаботной. Маги сидели на передовой повозке и прокладывали им путь, по которому весь табор катился очень споро. А как не катиться, если целина впереди то подмораживается до состояния камня, то становится самим камнем. То на ней быстро высыхает вся грязь, то корни травы переплетаются с такой густотой, что по ней спокойно едет небольшой дом на колесах и совсем ее не продавливает. Маги лишь менялись друг с другом по мере исчерпания своих сил, на стоянках и ночевках восстанавливались, и все начиналось сначала.
Ну а когда они вошли в лес Приграничья, то посчитали себя практически дома. Полудикая шайка висельников, что каким-то чудом еще уцелела в нем, увидев всадников на быках, молча бросила все свое оружие и понуро побрела им навстречу. На вопрос, почему они так поступили, те сразу указали на вампиров, сказав, что слышали про убийц князя Сайшат. Если есть они, значит где-то рядом волки. Убегать бесполезно, а висеть на придорожных сучьях еще рано. А вдруг князь окажется милостивым и после того, как они отработают свое наказание, он отпустит их?
Не все, конечно, были такими покладистыми или сообразительными, некоторые знали, что груз их прегрешений так тяжек, что никаким, даже самым добросовестным трудом его не искупить, поэтому побежали. Зря, надо было слушать своих бывших подельников – убежали единицы. И те не далеко. Тем же вечером к ногам ухмыляющегося темного альва, лесные хищники стали сносить останки недавних беглецов.