- Красивая сказка о благородных помыслах и мужественных деяниях, - задумчиво произносит посланец. - Сказка, способная увлечь.
- Не сказка, - возражает пресветлый, - ведь это было, это наша история.
- Добрый мой брат, уверен ли ты, что все происходило именно так? И как, кстати, "так"? Скажи, сколько вариантов этой истории ходит по Золотому полуострову?
- Прошло столько лет… - бормочет пресветлый.
- Да, - соглашается гость. - Но этот послушник, Анже, если будет на то воля Господня, может узнать, как было все на самом деле.
- И впрямь, - шепчет пресветлый. - Его дар не зависит от давности событий. Но… от Смутных времен сохранилось так мало! Кому по силам собрать столько раритетов, чтобы…
- Кому? Вот тут, брат мой, и начинается то, ради чего я приехал. В окружении короля Луи есть наш человек. От него узнали мы, что молодому королю нравится сказание о его предке. Очень нравится. Нравится настолько, что стоит лишь намекнуть ему о возможности узнать все доподлинно…
- Но как? Я не вхож к королю.
- Пока, - улыбается гость. - Скоро будет иначе. Брат мой, король сам придет к тебе и спросит о послушнике, наделенном от Господа даром прозревать прошлое. Наш человек устроит это. Брат мой, молодому королю простительно любопытство, особенно если касается оно славных деяний предков. Поощряйте интерес юноши, и он сам начнет разыскивать для вас раритеты.
- Святой Карел, принц Валерий и Подземелье, - задумчиво говорит пресветлый. - Когда я был мальчишкой, мне тоже нравилось это сказание. Но какой с него прок в войне за души?
- Прок будет… Мы узнаем правду, брат мой. Но из всей той правды, что мы узнаем, Капитулу нужно одно. Доказать, что король Анри Лютый - и никто иной! - в ответе за все бедствия Смутных времен!
- Ну, так оно, скорее всего, и было, - пожимает плечами пресветлый. - Иначе некоторые подробности сказания становятся попросту бессмысленными. Но что нам в вине Анри Лютого?
- Пресветлый, право же, не стоит пытаться объять одним умом столь великую задачу. Выполните свою часть ее, и благодарность Светлейшего Капитула будет достойной наградой за верность Святой Церкви. - Посланец выдерживает многозначительную паузу и улыбается. - А как свершится остальное - не наша с тобой забота, брат мой.
3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Мимолетный сон уходит, оставляя меня в потрясенном оцепенении.
Что ж это, смятенно думаю я, как понять, как поверить?! Пресветлый отец предстоятель, просветленный Господом, - и мирские интриги? Капитул Светлейший - и власть земная? Провозвестники Света Господня - и ложь?! Как, почему?!
Та часть меня, что еще помнила мирские законы и злобу людскую, кричит: затаись! Не видел, не знаешь, не твое дело! Не путайся в дела сильных - растопчут! Другая же часть, та, что узрела Свет Господень и тянулась к нему, шепчет испуганно - покайся. Чего-то ты не понял, да ты и не мог понять, ибо кто ты и кто они? Просветленные, Предстоящие - и послушник, смиряться должный… Твоего ли ума дело? Покайся, прими епитимью заслуженную за дерзкие сомнения - и забудь… Нет, кричит мирская память, не смей, нельзя! Узнавший ненароком чужую опасную тайну не по земле твердой ходит - по топи болотной!
В этом смятенном раздвоении и застает меня брат Серж. И, не в силах выбрать меж послушанием и осторожностью, я рассказываю все ему. Все. Включая и сомнения свои. Наставь на путь истинный, брат. Как скажешь ты, так и сделаю.
- Господи, Анже! Да с чего ты вообще так разволновался?! Ну, решил Светлейший Капитул подмять короля под Церковь, ну и что? Сам же короля грозным назвал! Так, может, Церковь грозный нрав смягчит. Ты здесь в тепле, сытости и безопасности, и оставь короля его судьбе. Одна власть стоит другой.
Он прав, конечно, прав. Разве не отец предстоятель привел меня сюда, укрыв от мира? Разве не одно лишь добро вижу я от него? Так и говорю я брату Сержу, и благодарю, что укрепил он меня в мысли о покаянии.
- Каяться? - переспрашивает Серж. - Не слишком ли строг ты к себе, друг Анже? Делай свое дело, как прежде делал, вот и все.
- Так ведь исповедь завтра, - напоминаю я брату Сержу.
- Исповедь? - повторяет он. - Да, исповедь… Ох, Анже! Ладно, раз совесть твоя так велит тебе, кайся. Но тогда уж кайся так, чтобы и сам Нечистый не усомнился в твоей верности Святой Церкви! Ты понял, друг Анже?
И я каюсь, с радостью принимаю наложенную пресветлым епитимью и провожу неделю в молитвенном бдении, дабы напомнить себе о смирении. И укрепляюсь в мысли служить Святой Церкви, хоть и грызет меня временами сомнение - достойны ли Света Господня поиски мирской власти? Вразуми, Господи! - молю я. И, словно в ответ, слышатся мне вновь и вновь слова брата Сержа: "Одна власть стоит другой". Но я не знаю, как истолковать их.
Однако неделя молитвенного бдения - тяжкий труд и испытание суровое. С каждым днем все меньше одолевает меня искушение думать и сомневаться. Смирение и послушание… день на коленях пред Господом, ночь - на полу часовни ничком, а после утрени - чаша воды и корка хлеба, и короткая прогулка по нужде. Смирение. Послушание. Я чувствую, только они и остаются во мне. И когда по окончании епитимьи пресветлый благословляет меня, я принимаю благословение с легким сердцем.
Серж качает головой, встречая меня у дверей часовни. И весь путь до кельи идет так, словно готов в любой миг подхватить меня. И говорит после:
- Что ж, Анже… по мне, могло и хуже обернуться. И под сенью Господа случается, знаешь ли, ходить по лезвию кинжала.
КОРОЛЕВСКАЯ СЛУЖБА
1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Отец предстоятель готов к отъезду. Ждет у ворот запряженный четвериком просторный возок, ждут брат кучер, брат секретарь и два десятка стражи. Путь до Ич-Тойвина не близок, и по местам, где всякое случается. Пресветлый отправляется на Светлейший Капитул за два месяца с лишним до начала его. И кто, кроме Господа, знает, когда вернется он в монастырь? Может, к концу лета, может, к началу зимы…
Я жду, что скажет он мне. Какими словами напутствует… да и сочтет ли достойным напутствия отеческого?
Счел.
Брат Серж приводит меня в его кабинет.
- Садись, Анже, - кивает мне пресветлый.
Я сажусь… Тот самый стул и ясеневый стол… лучше б я тогда подождал Сержа стоя!
- Король просил тебя заняться нашими соседями, - говорит пресветлый. - Что есть у тебя еще, Анже? Брошка Юлии, амулет Валерия, гномий нож брата Сержа - и все?
- Все, пресветлый, - отвечаю я.
- Что ж, как знать… возможно, им есть еще что сказать нам о святом Кареле, Анже. И, уж точно, с их помощью ты сможешь выполнить пожелание нашего короля. Займись этим. - Пресветлый усмехается. - Коль и впрямь призовет тебя король, тебе хоть будет что рассказать ему.
Скажу честно, я обрадовался. Пророчество Каменного Оракула… Пожалуй, нож Сержа расскажет нам о принце Кареле все, что, в самом деле, важно. А может, и Валерий носил королевский амулет еще до того, как стал королем. Почему нет? Родовые амулеты часто переходят от отца к сыну (или от матери к дочке) не после смерти родителя, а в день, когда ребенку исполнится годик. Пресветлый прав, у нас есть надежда узнать что-нибудь о святом Кареле и принце Валерии, что-то о тех днях, когда они встретились. Но… брошка Юлии, вот что манит меня. Я поспешно склоняю голову, пытаясь скрыть радость подобающим смирением.
- Ох, Анже! - Пресветлый укоризненно качает головой. - До чего ж похож ты на любопытную кумушку! Юлия и Ожье! Что ж, тем приятнее будет тебе выполнять приказ короля. Ну, Анже, не красней! Прав наш король, нельзя знать заранее, чему и как поможет знание прошлого. Брат библиотекарь будет отныне записывать все, что ты узнаешь, Анже, относится оно к Карелу и Валерию или нет.
Провалиться бы сквозь землю… сквозь пол, прямо в келью свою… и - работать!
- Благословите, отец.
- Чуть позже. - В голосе отца предстоятеля мне слышится непонятное предвкушение. - Я припас подарок для тебя. Погляди, Анже. Узнаешь?
Я поднимаю глаза. На ладони пресветлого - серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами.
"Серебряная трава", - шепчу я. - Такая же была у Юлии, когда…
- Такая же? - резко спрашивает пресветлый. - Или эта? Проверь сейчас, Анже. Я хочу знать, чего стоит моя находка!
Я беру шнурок, закрываю глаза… текучее серебро ласкает пальцы…
…- Возьми, - шепчет королева. Страх и надежда мешаются в ее душе. Ее сын, Карел! Единственный любимый человек в этом мире, ее сын, ее дитя! Дрожащими пальцами она торопливо повязывает Юлии на запястье серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами. Спасите его, молча молит она. Спаси его, Юлия… спаси его, мой король… Карел, сын мой!..
- Это он. Тот самый… королевы Нины. Свет Господень!
- Расскажи, - жадно требует отец предстоятель.
"Расскажи", - просят глаза Сержа. Я рассказываю, и пресветлый удовлетворенно кивает:
- Королева любила своего сына.
- Только его, - говорю я. - Бедная королева…
Несколько мгновений тишины кажутся мне молитвой… молчаливой, из глубины души, молитвой о несчастной королеве.
- Да, - задумчиво повторяет пресветлый. - Наверное, так было и потом. Когда принц вырос. Когда попал в плен к подземельным… если это правда. Как хочется знать правду!
В его голосе звучит боль.
И все же…
Подземельные, думаю я, надеялись понять. А пресветлый… не знаю! Не знаю - но чувствую: не знание нужно ему и не понимание. Что-то другое.
Я глотаю комок в горле. Анже, тебе мало?
- Благословите на труд, отец, - твердо говорю я.
- Благословляю! - Пресветлый касается моей склоненной головы и добавляет: - Я попросил брата Сержа пожить в твоей келье до конца дознания. Он один лучше присмотрит за тобой, чем четверо, которые меняют друг друга. Заодно и наставит тебя в жизни монастырской, а то ты уж, вижу, весь в Смутных временах…
- Благодарю, пресветлый! - Я кланяюсь. - Брат Серж хороший наставник.
- Это потому, что мне тоже интересно, - бормочет Серж.
- Я знаю, - отечески улыбается пресветлый.
2. Ожье, вассал короля Андрия
- Славышть. - Андрий указывает рукой на расчертившие небо зубьями острые крыши. - Мой город. Моя столица. - Он глядит на Марготу, улыбается. - Наша столица, жена моя! Смотри, нас встречают.
Сергий уже рвет галопом навстречу показавшимся на дороге всадникам.
- Славышть, - повторяет Марго. - Она больше Корварены?
- Трудно сказать. - Андрий пожимает плечами. - В Корварене, пожалуй, теснее. Ты готова показать себя своему городу, королева Маргота?
Марго смеется:
- Сколько же будет длиться наша свадьба, супруг мой король?!
- Осталось немного, - усмехается Андрий. - Представить тебя князьям, советникам, двору и народу. Учти, среди князей будут недовольные. Пусть это тебя не пугает, Марго. Я с ними справлюсь.
- Мы справимся, Андрий, король мой, - поправляет мужа Марго.
- Мой король! - К Андрию подъезжает Васюра. - Мы с Ожье отстанем сейчас. Незачем ему мелькать перед всем тем сбродом, что выехал встретить молодую королеву. Проедем через Ордынские.
- Жду вас после заката, - кивает Андрий.
- Ожье, - Юлия высовывается из окна кареты, - погоди, Ожье!
- Юлия, не надо волноваться, - улыбается Васюра. - Мы всего лишь проедем через другие ворота.
- Правда, Юли… - Ожье подъезжает к карете и берет жену за руку. "Он уже держится в седле не хуже людей Андрия, - завороженно думает Юлия. - Он стал прежним… и другим". - Переставай уж бояться за меня!
- Я и не… - Юлия краснеет, пальцы привычно теребят узел "серебряной травы". - Ну, что ж! - Она дергает узел, и шнурок выскальзывает из пальцев скользкой змейкой. Чудо, что Ожье успевает подхватить! - Да хранит тебя любовь моя, - шепчет Юлия и завязывает "серебряную траву" на запястье мужа.
- Здесь нет гномов, Юли, - улыбается Ожье.
- Славышть вообще довольно спокойный город, - сообщает Васюра. - Тихий и сонный по сравнению с Корвареной.
Юлия только вздыхает в ответ.
- Она боится, - говорит Васюра, когда карета скрылась за спинами людей Сергия. - Боится Славышти, меня, Сергия, короля… но ведь она сама этого хотела!
- Ничего, пройдет. - Ожье гладит серебро шнурка и грустно улыбается: - Юли так долго за меня боялась, что теперь не может перестать. Что ж, сам виноват: дал повод!
- Но ведь она не собирается прятать тебя под юбкой? - ехидно спрашивает Васюра.
- Лучшее, что можешь ты сделать, - Ожье пристально смотрит Васюре в глаза, - дай королю совет, пусть научит их ездить верхом. Марго и Юлю. Тогда у них просто не будет сил бояться… хотя бы недели две, а за это время они привыкнут.
- Дельно, - соглашается Васюра. - Ладно, двинули. Ордынские ворота на другом конце города. Хочешь что-то спросить?
- Да нет, подумал просто: в Корварене с воротами проще. Южные, Северные, Восточные и Западные.
- Да, без затей. И возле каждых - очередь! А у нас их семь. Закатные - в них въезжает сейчас король. Пастушьи - через них гонят обычно скот. Ордынские - к ним приходят посольства Орды и Халифата. Кладбищенские. Монастырские - в полудне пути там монастырь Егория Воина. Корсарские - от них путь к северному побережью. И почти рядом с Закатными - Рудные. Дорога к рудникам, как ты и сам можешь догадаться. Кстати, на, - Васюра протягивает Ожье небольшую серебряную бирку на грязно-белом шнурке, - повесь на шею и не снимай.
- Что это?
- Пропуск. Городские ворота и внешние дворцовые. От внутренних Серега даст.
Ожье вертит перед глазами бирку, вешает, как сказано было, на шею, и спрашивает:
- Я опять чего-то не понимаю? Прям уж, кусочек серебра на нитке! Что угодно, но не пропуск.
- Ну да, - кивает Васюра. - Точно такого вида амулеты можно купить у каждого встречного заклинателя. Дешевка. Кто заподозрит, что у тебя на шее не почти бесполезная отгонялка духов, а коронный пропуск? Даже стража у ворот не заподозрит. Их амулеты покажут, что пропуск у тебя есть, а как он выглядит, они и знать не знают. В нашем деле, Ожье, главное - не выделяться.
- Хочешь сказать, никто не знает, что ты - капитан Тайной службы? - Ожье недоверчиво хмыкает.
- Какой такой Тайной службы? - Васюра ухмыляется. - У короля один капитан - Сергий. Какая может быть Тайная служба, когда полтора десятка князей имеют право быть в курсе всех государственных дел, давать королю советы и даже требовать отчета? Нет, Ожье, я - всего лишь геральдический советник короны. Для всех, кроме короля, королевы, Сергия и десятка своих людей.
- Только десятка?!
- Остальные не знают моего имени.
- А, - Ожье кивает, - понял. Умно. Готов поспорить, основное внимание твои люди уделяют именно князьям.
- Постоянная головная боль, - морщится Васюра. - Южные особенно… ладно, об этом в другой раз. Гляди, вон уже и ворота.
- Не очень-то людно, - замечает Ожье.
- А ты думал? Все хотят хоть издали, да поглядеть на новую королеву. А что это ты не спрашиваешь, почему я тебя через другие ворота потащил?
- Сам скажешь, чего спрашивать. Ты ведь теперь мой капитан, так? Я не знаю, как здесь, а в Корварене не принято донимать командиров вопросами.
- Учту, - говорит Васюра. - Но у меня ты можешь спрашивать о чем захочешь. И у Сергия тоже. А то ведь толку пока что с тебя, как с жеребца молока. Проникнись для начала нашими проблемами, город узнай… мы с Серегой поможем. А там видно будет.
Ордынские ворота они проезжают молча, неспешной рысью. Стражники едва смотрят на них.
- Я опять чего-то не понял? - спрашивает Ожье, когда они поворачивают в узкий переулок. - У вас всех так молча пропускают?
- Амулет. - Васюра сочувственно косится на Ожье. - Кажется мне, что у вас на полуострове заговоренных вещичек поменьше, чем у нас. Никакой у тебя к ним привычки. Ладно, дело наживное. До заката уйма времени, а здесь рядом неплохой кабак. Я угощаю.
3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
- Тайная служба, - говорит Серж. - Король будет доволен.
- Хотел бы я знать, как эта вещица попала обратно в Таргалу. - Я пропускаю серебряный шнурок меж пальцев, наслаждаясь прохладной мягкостью.
- Ну так в чем проблема?
- Не хочу забегать вперед. Дойдет когда-нибудь и до этого.
- А пока последишь за Ожье?
Я киваю. Ожье, бывший гвардеец Анри Лютого… чем соблазнил тебя Васюра? Этого, наверное, я никогда не узнаю.