4. Серый и Лека
О превосходстве лучше не спорить, говорит иногда наш воспитатель отец Лаврентий. Самый что ни на есть средненький фехтовальщик из Таргалы шутя на щепки настругает почти любого нашего гвардейца. Еще бы, у них ведь там что ни день - дуэли, а что ни месяц - турниры. У них под боком Хандиарская империя, где купцы носят шпаги наравне с дворянами, ремесленники развлекаются в праздники выяснением, кто лучше ножи в цель метает, и даже крестьяне такое вытворяют с обычным шестом или посохом, что нашим пастухам и не снилось. Зато лучшие лучники Золотого полуострова опозорятся у нас даже на сельском празднике. Сбить стрелой яблочко с головы любимой, как их знаменитый Зеленый Лис, никто у нас за подвиг не сочтет! Разве что на полном скаку. Кстати, и наездников путных там тоже нет. Как гвардейцы Лекиного деда в седле держатся, ведь даже глянуть смешно! Кони шагом, а они только и могут, что не свалиться. Сидят, будто не живые люди, а чучела какие… А девушки у них и вовсе только в каретах ездят, ну так что ж? Наша королева до сих пор не любит верхом скакать. Хотя научилась в первый же год после замужества. Так ведь ее в Славышти не за то любят, что верхом научилась. А за то, что она любит короля. Что стала ему не только умной советчицей, но и верной женой. И просто за то, что добрая она.
О превосходстве лучше не спорить простым людям, но тем более глупо - людям родовитым. А уж королям…
Мы с Лекой стоим в тесном, как каменная кишка, коридорчике. Каменная кишка вьется по всему дворцу, из нее можно попасть в любую комнату, подслушать, кого угодно и за кем угодно подсмотреть. Нам о ней знать не положено. О ней вообще мало кто знает, да и знающие не пользуются. Лека совершенно случайно услышал разговор отца с Васюрой… и по чистому везению сумел стащить ключ. Всего на пять минут. Нам хватило. Мы нашли потайной вход в спальне Леки, открыли его - и Лека вернул ключ на место. Кстати, именно тогда мы поняли, что слежка во дворце Андрия не в чести, - по толстому слою пыли, скопившемуся на полу тайного коридора.
Мы тоже следить не собирались. Все, чего мы хотели, - найти тайный выход из дворца. Где ж ему быть, как не в тайном коридоре! Конечно, если выйти можно всего лишь во внутренний двор… да и это было бы здорово! А если во внешний? А то и вовсе за стены? Вот когда кое-какие наши планы могли бы стать, самой что ни на есть явью!
Но до выхода мы не доходим. Нас останавливает голос из-за стены. Совсем не старческий, могучий и яростный голос короля-гостя.
- Ты забыла свою страну, дочь. Твой муж любит тебя, я знаю! И ты могла бы убедить его ради своего отца и своей родины! Могла бы! А не хочешь.
Недолгое молчание нарушает голос королевы:
- Жена да забудет родной кров и да прилепится к мужу и станет с мужем одно. Помнишь, отец? Здесь теперь моя страна. Да разве мало тебе, что мир у нас? Ведь именно за мир в уплату отдал ты меня Андрию. Разве не знаешь ты, отец, что после нашей с Андрием свадьбы дворяне Таргалы и Двенадцати Земель родниться начали, а за ними вослед и купцы? И это ли мир нам не сулит? Ты многое получил, отец, за проигрыш в той войне. Но я надеялась, тебя не потянет уже воевать.
- Умная ты стала! Да где бы ни жила ты, Марго, как можно забыть родину и отца?! И что знаешь ты о мире и войне! Я король в своей стране, Маргота! Я, а не нелюдь подземельная! И я истреблю их поганый род, с вашей помощью или без! Но если без… Да какие ж вы после этого люди?!
- Обыкновенные, отец. - Голос королевы кажется особенно тихим после разъяренного рыка ее отца. - Люди, живущие честью, а не правом силы. Ты сам оскорбил подземельных, отец. Первый. Ведь это при мне было, я помню. Они хотели договориться миром. Но ты, отец, слишком любишь воевать. Я не стану говорить о тебе с Андрием. Он и без моих просьб решит правильно. Он король этой страны и в ответе за нее, как ты за свою. И он, скажу я тебе, сумел договориться с гномами добром, когда они объявились по эту сторону гор.
Чуть слышный скрип двери не разбивает сгустившуюся тишину. Наоборот, делает ее еще тише.
- Теперь понятно, к чему те разговоры были, - шепчет Лека.
- Ага, - отзываюсь я. Мы ведь весь вечер вчера гадали, как объяснить услышанное мной в казармах, где разместили гвардейцев… А отец мне потом сказал, что они с Сергием тоже… Хотя все равно непонятно, что еще за гномья премия и почему из-за нее в Корварене мастеров не осталось.
- Мерзавка! - В комнате грохочет. Кажется, отец нашей королевы шваркнул табурет об стену… - Отступница! Мира вечного она ждет! А что в родной стране который год неурожаи, ее теперь не касается… У-у-у-у, др-р-рянь! Ну ничего… ничего!
Грохочет еще раз, послабее. Бухает дверь.
Лека напрягается, сжимает кулаки, что-то зло цедит сквозь зубы.
- Грозный у тебя дедуля! - Я легонько толкаю его в бок. Отвлечь. Гнев - не советчик. - Уж если чем такие речи пахнут, то не вечным миром, это точно.
- Отцу сказать надо, - дергается Лека.
- Да, и быстро, - соглашаюсь я. - Жаль, ключ отнесли.
- Да ведь изнутри без ключа можно. - Лека тычет пальцем в запор. - Смотри, здесь повернуть, и все! Давай назад, там лестница наверх была, помнишь? Отец в кабинете.
Мы несемся наверх, не слишком заботясь о тишине. Но - молча. Только раз, сворачивая с лестницы к кабинету, Лека выдыхает:
- Лучше бы это все вчера… вчера Шкода дежурил.
Да, думаю я. Шкода нас обычно жалеет, а сегодня очередь Мелкого. У Мелкого, заразы, рука тяжелая. Я бурчу в ответ:
- Зато за дело. Не за ерунду, как тогда.
Шкодничаешь - будь готов к ответу. И раскаяния-извинения ничем не помогут. Натворил - получай. Позовет король капитана - и велит отвести сопляков в казармы да горячих всыпать, поровну сыну любимому и дружку его закадычному… Лека толкает дверь, и мы вываливаемся из потайного хода прямиком на королевский совет.
Изумленное молчание нарушает спокойный вопрос короля:
- Что должно было случиться, чтобы два заядлых шкодника позабыли о наказании? До сих пор вы безобразничали не напоказ. Что стряслось, сын?
Лека рассказывает недолго. Только самое главное. Король морщится и бросает:
- Выйдите оба. Подождите за дверью, пока мы закончим.
Ждем мы долго. Ожидание неминуемой выволочки - наказание не хуже любого другого, и родители наши, что Лекины, что мои, нередко этим пользуются. Но сегодня…
- Я так думаю, отцу просто не до нас, - говорит Лека через час. - Проще было сразу сдаться Мелкому.
- Угу, - вздыхаю я. - Лека, а давай, когда твой дед уедет, попросим Сергия…
- О чем?
- Знаешь, он мне говорил… что уметь рожу топором делать еще мало. А надо, чтобы и не вздрогнуть. Даже спиной или плечами. Он сказал, по спине видно, когда волнуешься, даже лучше, чем по лицу. Вот я и думаю, сложно так научиться?
- Это не Сергия надо просить, - чешет в затылке Лека. - Это Васюру. А еще лучше - твоего отца. Уж он-то умеет!
Из кабинета выглядывает Васюра:
- Заходите, герои!
Мы переглядываемся. Самое время делать рожу топором!
- Не дрейфь, - одними губами шепчет Лека.
- И не думаю, - отвечаю я. Ой, что будет…
- Ну что, герои-охламоны, - король щурится, пошевеливая бровью, - готовы ответ держать? Или, по-вашему, королевские ключи стащить - пустяк, которым и гордиться не стоит?
- Мы гордимся, - быстро отвечает Лека. - Скажи, Серый?
- Еще бы, - подхватываю я. - Не пустяк, правда!
- Не пустяк, - совсем не сердито повторяет король. - Сопляки… Вот ведь и непослушание ваше может пользой обернуться. Сын, а зачем вы вообще туда полезли?
- Тайный ход хотели найти, - честно отвечает Лека. Он никогда не врет. И его отец это знает.
- Покажу я вам тайный ход, - вздыхает он. - Обещаю. Как только посольство проводим, покажу. В этот раз вы заслужили благодарность, а не порку.
В кабинете повисает тишина.
- Все так плохо, отец? - спрашивает, наконец, Лека. - Может, мы еще чем помочь сможем?
- Только одним, - отвечает король. - Не болтать. Этот ваш подвиг должен остаться в тайне. Идите. И, я прошу, ведите себя тихо, пока не уедет посольство. Избавьте нас хотя бы от таких забот.
- Обещаем, - вздыхает Лека. - Только скажи, отец, вы опять рассоритесь? Ты ведь не станешь ему помогать?
- Лучшее, что могу я сделать, - посоветовать ему договориться с Подземельем о мире. Но такого совета он не послушает. А ссориться, - губы короля кривит усмешка, - твой дед, Лека, не такой дурак. Без наших купцов Таргала пропадет. Им нужно что-то жрать. Злобу он затаит, а ссориться не рискнет. Идите, мальчики. И займитесь чем-нибудь мирным.
ЛЕТНИЙ СТАН
1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
- Что-то было не так, - говорю я Сержу, - не знаю что. Не пойму. Но было…
- Только в последний раз? - спрашивает Серж.
Я задумываюсь. В последний раз точно… а до того?
- Я что думаю - это не связано с тем парнем, который тоже в прошлое смотрел, как ты? Там?
- Нет. Точно нет. Мне кажется… пожалуй, это мальчишки. С ними совсем по-другому.
- Хуже?
- Нет, что ты! Наоборот. Полнее, ярче… даже не знаю, как объяснить! Ведь и так полно и ярко, я ведь как наяву все проживаю. А все-таки с мальчишками по-другому.
- Может, как раз потому, что с мальчишками, - пожимает плечами Серж.
2. Юрий, сын князя Алексия
Предрассветная степь летит под копыта, и замирает сердце. От скорости, а пуще того - от недозволенности. Из всех живущих в Летнем Стане детей только Вагрику можно выезжать за ограду без взрослых. Странно было бы вождю ордынского кочевья запрещать сыну скакать по степи, пусть даже и в одиночку.
Отец Вагрика, вождь семьи Снежных Лисиц, гостит у короля Андрия в Летнем Стане каждый год. Каждый первый месяц лета. И вот уже четыре года, как привозит с собой старшего сына. И вождь, и король одинаково радуются дружбе сыновей.
Мы сдружились с Вагриком сразу, в первый же его приезд. Мы седлали коней и скакали к Кудрявке, на плес, - Лека, Вагрик, я, Игнатка, Авдик, Рада с Милой. И Шкода, отряженный капитаном нам в учителя. Мы брали с собой луки, и степь, серебряная знойная степь, неслась под копытами текучим шелком ковыля. Мы похвалялись друг перед дружкой умелой ездой и меткой стрельбой, и Вагрик учил нас скакать, как скачут всадники Степи: и стоя на спине коня, и повиснув под брюхом, и обочь… подобрать монетку на полном скаку, бросить аркан… Ближе к полудню мы жгли костер, обедали, пережидали жару под ивами на берегу Кудрявки. И Вагрик вспоминал какую-нибудь ордынскую легенду. А все легенды у ордынцев - о героях, о схватках и погонях, о чести и бесчестье… Не правы те, кто называет ордынцев дикарями. Да, они живут совсем не так, как мы. Но они так же понимают честь. И не меньше нас ценят верную дружбу.
Высветляется рассветом край неба далеко впереди, а я отчаянно жалею, что не успел вчера вечером предупредить ни Вагрика, ни Шкоду. Мы с Лекой не очень-то прислушиваемся к запретам, но этот я предпочел бы не нарушать. Угораздило… Мы скачем навстречу рассвету втроем. Мы с Лекой - и Юрка. Княжич Юрий, будь он неладен! Лекин двоюродный брат.
И я дорого бы дал, чтобы вернуть вчерашний вечер и прожить его иначе. Желательно - без Юрки вообще!
В Славышти мы видим Юрку разве что по великим праздникам. А великие праздники тем и хороши, что за празднованием как-то не до игр и даже не до разговоров. Того единственного раза, когда Юрку оставили с нами поиграть, хватило нам с лихвой.
Тогда девятилетний Юрик предложил шестилетнему Валерику влезть на крышу дозорной башни. На спор. Лека сдуру влез, а Юрик заявил, что он не совсем еще тронутый - по такой верхотуре карабкаться.
- Что, сдрейфил? - спросил я тогда его. - Слабо за шестилеткой угнаться?
И за это "слабо" всыпали мне тогда ровно столько же, сколько Леке - за крышу. Потому что вышло так, что мы с Лекой, два заядлых шкодника, подзуживали тихого и послушного Юрика… Но, по мне, лучше получить даже вдвое крепче, чем огребли тогда мы с Лекой, чем скулить, вымаливая поблажку, как скулил Юрка.
Конечно, шесть лет прошло. Завтра Юрке исполняется пятнадцать. Потому и привез его отец в Летний Стан - государю на поклон. Шестнадцатый год своей жизни каждый мужчина королевства проводит в военном отряде. Мыслимо ли тихого мальчика Юрика отпустить на целый год суровой выучки… Будет князь просить определить сыночка, если не в свой же отряд, так хоть к своему же вассалу. Разговор, ясен день, семейный, и сам Юрик при нем лишний - вот и поручили княжича заботам принца.
Лека, понятно, не слишком обрадовался, но деваться было некуда.
Юрка весь вечер таскался по Летнему Стану со скучающей рожей. Вечера явно было слишком много. Лека долго терпел, но, в конце концов, не выдержал и предложил пойти в казармы - хоть ножи покидать, раз уж ничем другим не заняться.
- Детская забава, братец, - пренебрежительно скривился Юрка. - Хотя пошли, что ль. И как вы тут лето живете? За день со скуки опухнуть можно.
С ножами Юрка обращался неплохо. Вполне, как сказал бы капитан Сергий, терпимо. Но Лека обошел его вчистую. И я бы обошел, если б кидал… хорошо, что додумался в сторонку отойти. Мол, не по чину с княжичем состязаться. А Юрке хватило и Леки.
- Детская забава, - повторил Юрка. - А вот не проверить ли нам, братец, кто лучше выйдет с луком да стрелами?
И так он это спросил…
Мы с Лекой давно уже не ловились на "слабо". Но тут…
- Почему бы и не проверить, - ответил Лека, и за его спокойствием я без труда угадал ярость. - Только сейчас поздно уже на плес, придется с утра. Хочешь, я попрошу отца, а ты попроси своего, чтобы поехали с нами.
- Что еще за плес? - Юрий презрительно скривил толстые губы.
- Наше стрельбище на Кудрявке, у плеса, - объяснил Лека. - Мишени размечены, дорожки расчищены…
- Да, братец, - протянул Юрий. - Дите ты еще, как есть дите. Дорожки тебе расчищенные подавай, да еще, чтоб папочка присматривал.
- На плесе состязаются вот уж три века, - недобро сообщил "братцу" Лека. - Всегда всем хорош был, а если тебе плох, так жди до осени, пока в Славышть вернемся.
- Осенью! - усмехнулся Юрка. - Уже послезавтра я буду воином, и зазорно мне станет состязаться с мальчишкой. Ладно, братец, поехали утром на плес. Только, если ты не боишься со мной потягаться, придется нам обойтись без папочек. У моего отца, братец, серьезный разговор к твоему отцу, так что завтра они будут заняты. Мы поедем на ваше стрельбище одни, и так, чтобы с рассветом быть там и к завтраку уже вернуться.
И вот я скачу по предрассветной степи вслед за Лекой и Юркой, и на ум идет только обида на собственную дурость. Что стоило вчера стать между Юркой и Лекой и сказать: "А не пошел бы ты, княжич, с состязанием со своим! Тебе, если размыслить хорошенько, и сегодня с мальчишкой тягаться зазорно". Вот уж точно, поздним умом крепок не будешь!
- Эгей! - Звонкий окрик нагоняет нас из-за спины, и Лека осаживает своего Огонька. - Лека, эгей!
- Это кто еще, - бурчит Юрка. - Поехали, братец, чего стал.
- Подождем, - отвечает Лека. - Это Вагрик.
- Чего ждать, - возмущается Юрка. - Его что, звали? Одного уже с собой тащишь, - и кидает на меня недобрый взгляд.
Юркин конь редкой игреневой масти нетерпеливо танцует под ним.
- Мне уже кажется, братец, ты раздумал состязаться и тянешь время! Ждешь, что тебя догонят и вернут к папочке.
- А мне кажется, у тебя шило в заднице, - зло отбривает Лека. - Гонишь, как на вражьи похороны.
Мне хватает света увидеть, как перекосило Юрку. Я пугаюсь. Я жалею, что этого не видит Лека - он смотрит назад, выглядывая в сумерках Вагрика на косматом вороном Ясмане… Как хорошо, отстраненной, чужой мыслью думаю я, что этим летом Вагрик взял с собой Волчка… А я дурак, я должен был вчера исхитриться и сказать хоть кому, должен был вчера еще понять, что дело нечисто!
Волчок стелется над серебристым ковылем серой тенью.
- Ого! - присвистывает Юрка. - А говорили, волков нет!
Я снова оборачиваюсь к Юрке и вижу, что у него в руках уже изготовлен лук.
- Нет! - кричу я. - Стой… - Шлю Барса вперед и хватаю Юрку за руку.
Стой, это друг, хочу сказать я… Юркин кулак сносит меня с коня и вышибает дух…
- Как ты смеешь, - откуда-то из далекого далека слышу я Лекин крик. Воздуха в груди почему-то совсем нет. А рука… оххх!
Волчок тычется холодным носом в шею, лижет лицо и лает могучим басом: мол, чего разлегся, друг? Вставай! Сейчас, шепчу я. Хочу прошептать…
- Король приказал вам вернуться, - откуда-то из-под самого неба зло чеканит Вагрик. - Всем троим.
- Ты еще кто такой, чтобы королевские приказы передавать! Я что ж, всякому шкету сопливому должен верить?
- Заткнись, - советует завтрашнему воину Лека. Он, оказывается, сидит на земле рядом со мной. - Оглобля стоеросовая, твое счастье… ведь убить мог!
- Что я слышу, - возмущается Юрка. - Нет уж, это его счастье! Чтобы всякий ублюдочный кутенок за руки меня хватал?! - Слишком старательно возмущается, думаю я. Радостно даже… Почему с Вагриком нет никого из стражи? Лека, он же нарочно подзуживает… я изо всех сил хочу сказать, предупредить… Лека пытается меня поднять, и я ору. А потом, наверное, теряю сознание…