Рука, лежащая на моем плече возле повязки на ране, очень теплая и сильная, а от ее легкого пожатия мускулы расслабляются. Я встречаю взгляд фиолетовых глаз и… Она не просто заигрывает со мной, она предлагает мне нечто более сильное и соблазнительное, нежели физическая близость. Она предлагает мне понимание.
- Должно быть, это очень больно! Я умышленно не понимаю ее слов.
- Да нет, в реке рану промыло. Не думаю, что там осталась грязь.
Мне не удается провести ее. Она снова садится в позу воина, скрестив под собой ноги, и смотрит на меня с добротой, не требующей слов.
Я пожимаю плечами, и боль вновь вгрызается в плечо. Я несколько раз глубоко вдыхаю и вхожу в мысленное зрение, которое принято в Монастырях, чтобы контролировать свое тело. Силач с пилой медленно уходит, хоть все еще находится у меня в голове, а боль в плече ослабевает. Я старательно растираю раненое колено, мечтая о кубике льда. Сконцентрировавшись на своих ранах, я получаю возможность разбередить еще одну.
- Что там у Ламорака с Пэллес, касается только их двоих, - тихо замечаю я, - А ко мне это не имеет отношения.
Таланн ухитряется изобразить недоверие, не изменившись при этом в лице.
- Это действительно так, - упорно повторяю я. Голос у нее такой же теплый, как руки,
- Но, Кейн, это действительно важно. Даже со стороны видно, что ты обеспокоен.
- Это их дело, - стою я на своем, - А мои чувства к Пэллес - это мое собственное.
- Значит, для тебя… - ее ресницы чуть вздрагивают, - для тебя это еще не ушло в прошлое? Голова у меня тяжелая, словно гиря.
- Да, для меня это не в прошлом. И никогда не будет в прошлом. Я дал обещание, Таланн, и сдержу его. До тех пор, пока смерть не разлучит нас.
Ей, конечно, не знакома эта фраза - в Империи брак является скорее сделкой, чем таинством, - однако смысл до нее доходит: она удивленно и разочарованно качает головой.
- Каким же должен быть человек, чтобы зайти так далеко: едва не потерять жизнь, спасая жизнь сопернику? Он должен быть полным кретином.
- Понимаешь, это трудно объяснить…
Она накрывает ладонью мою руку, лежащую на раненом колене, и ждет - вот сейчас я встречусь с ней взглядом. В глубине ее глаз что-то умирает, какие-то крупицы сна, который не можешь даже толком вспомнить, когда проснешься. Она говорит:
- Надеюсь, Пэллес Рил понимает, какого замечательного человека отшвырнула.
Теперь я должен рассмеяться: это единственная альтернатива слезам. Я уже готов, но мне приходится приложить усилия, чтобы выдавить горький смешок.
- О, это она прекрасно понимает. В этом и заключается часть проблемы: она слишком хорошо все понимает.
Вряд ли Таланн найдет на это ответ. И она в самом деле молчит, просто сидит рядом со мной на полу и смотрит, как я растираю колено.
В медитации время проходит быстро. Луч солнца падает а окно уже под другим углом. Через некоторое время боль утихает, и я вновь всплываю на поверхность сознания. Тут обнаруживается, что Ламорак уже пришел в себя и что-то жует.
Он смотрит на меня исподлобья, с неуклюжей застенчивостью.
- Похоже, ты промыл мне ногу, да? Я смотрел в мыслезрении, там больше нет этих яичек. Спасибо.
Ему явно не по себе. Надеюсь, это угрызения совести.
- И еще спасибо за то, что спас мне жизнь. Я твой должник.
Да ну? Я рычу про себя. Отплати мне - держись подальше от моей жены! Однако вслух я произношу:
- Ничего ты мне не должен. Если б ты не помог мне на балконе над Ямой, я бы уже гнил в той самой куче. Так что мы квиты.
Он отводит взгляд.
- Нам никогда не рассчитаться.
В его голосе слышится отвращение к самому себе, от чего я испытываю удовольствие.
- Ну, как знаешь.
Недалеко от нас рокочет гром. Он напоминает мне голос Ма'элКота. Первые крупные капли бьют по переплету окна, и я закрываю ставни. Стук дождевых струй по дереву смахивает на крысиный топоток.
Через полчаса появляется король. Он входит в дверь без сопровождения и с какой-то особенной яростью сбрасывает плащ. Таланн рывком поднимается и принимает боевую стойку - откуда ей знать, кто это такой. Она не желает рисковать. Я накрываю своей рукой ее руку и приветствую короля.
Он оглядывает нас, многозначительно ухмыляясь, и качает головой.
- Ну, Кейн, умеешь ты расшевелить дерьмо!
- Это особый дар. Таланн, познакомься с королем Канта. Ваше величество, это Таланн, воительница и друг Пэллес Рил.
Он оглядывает ее с откровенным восхищением и протягивает руку - женская мускулатура нравится ему не меньше, чем мне. Когда я представляю ему Ламорака, король вновь начинает ухмыляться.
- Это ведь ты носился со своим Косаллом? Знаешь, что твой меч теперь у Берна?
Ламорак в ответ моргает, а король присвистывает с насмешливым сочувствием.
- Неприятно, правда? Все равно что орган у тебя выдрали.
Мы переключаемся на другие темы - немного говорим об охоте и растущем возмущении в городе; конечно, приходится сообщить о нашем побеге из Донжона - так сказать, понаставить деревьев, чтобы он не увидел за ними леса. Если хоть один из присутствующих узнает, что я работаю на Ма'элКота… Не уверен, что проживу достаточно времени, дабы все объяснить,
Это не так волновало бы меня, если б его величество перестал есть меня своими проницательными глазами, словно он знает что-то, чего не знаю я.
Наконец Таланн доводит повествование до сцены схватки на балконе, и я не могу больше слушать.
- Да разве это важно? - говорю я таким тоном, что двух вариантов ответа быть не может. - Мне необходимо найти Пэллес. Сегодня же. Прямо сейчас.
- Это сложная задача, - хмурится король. - Мне самому хотелось бы найти ее, но я не могу поставить на уши королевство…
- Не можешь? Твое величество, мы так долго были друзьями…
Он устало отмахивается.
- Не в этом дело, Кейн. Вчера во время заварушки с Котами они ждали ее у того места в Рабочем парке, где она прятала токали…
- Они… она… - начинаю заикаться я. - Ты знаешь?
- Про Саймона Клоунса и Вечное Забвение? - Он снисходительно смотрит на меня, как бы спрашивая: "Я что, идиот?" - Конечно. Разве я не король Канта? Кстати, интересно, почему оно не действует на тебя…
- Это секрет, - спокойно отвечаю я. - Ладно, давай дальше. Коты дожидались ее возле убежища токали.
- Точно. Думаю, они обнаружили ее точно так же, как нашли здесь дня три-четыре назад. Кто-то выдал ее. Мое сердце бешено заколотилось.
- Твой подданный? Он кивает.
- Вероятно. Никто другой не мог ничего знать. У моего человека в Глазах нет никакой зацепки, а потому, кто бы это ни был, он имеет дело непосредственно с Берном и Котами. Паслава, Деофад, кто-нибудь из баронов… ну, не знаю. Те, что пониже рангом, вообще ничего не знали. А в укрытии у нее не было помощников - Пэллес им больше не доверяет.
- Вот почему ты теперь ходишь в одиночку.
- Поверь уж мне. Нам придется увести тебя. Мне нужны имена всех, кто знает, что ты здесь. Если Коты придут сюда за тобой… что ж, это немного сузит круг поиска.
- Когда его найдут, - мрачно говорю я, - постарайся, чтобы он уцелел и я смог добраться до него лично. Сделаешь это для меня?
Он пожимает плечами.
- Ничего не обещаю. У меня тоже есть к нему счет. Так сдать Пэллес… Если я доберусь до этого ублюдка…
Его пальцы гневно сжимаются, кровь бросается в лицо. Я смотрю на него. Что-то изменилось в нем с нашей позавчерашней встречи. Тогда это был всего лишь "укол в задницу Ма'элКота". Теперь все серьезно, его величество разве что огнем не дышит.
- Просто помоги нам встретиться. Сейчас это действительно важно.
В его затуманенных глазах внезапно вспыхивает подозрение.
- Почему вдруг важно?
До сих пор я не замечал, какие у него маленькие глаза. Вокруг них набухли вены - нешуточная ярость правит королем.
- Эй, да это же я! Потрогай, если не веришь!
- Да, - медленно говорит он, и краска сползает с его лица. - Знаю, Извини. Но ей не нужна твоя помощь, Кейн. Я абсолютно уверен, что прошлой ночью она была на Чуде, а потом ушла оттуда.
- Правда?
- Ну да. На ней было что-то вроде плаща, а поверх еще один Плащ, если понимаешь, о чем я.
Я полтора года изучал в училище боевую магию и только потом был отправлен в Поднебесье. Я мгновенно понимаю суть:
Пэллес не удастся найти даже магу, потому что он не сможет отследить ее через Силу. Вероятно, это ее заклятие не слабее Вечного Забвения.
Впервые за все дни у меня на лице появляется счастливая улыбка.
Все смотрят на меня, а король спрашивает:
- Ну, в чем дело? - Я знаю, точно знаю, где ее искать.
17
- Администратор, это Клирлейк из "Свежего приключения". Он хочет сообщить в сеть о воссоединении Пэллес и Кейна.
- Скажите ему… нет, откажите ему. Бесповоротно.
Артуро Коллберг грыз ноготь и смотрел на экран. Кейн, профессионально нагнетающий обстановку, настоял на том, чтобы Ламорак и Таланн отправились вместе с ним и королем вопреки возросшей опасности разоблачения и ареста. На приготовления понадобилось всего несколько минут - для Ламорака привели лошадь, остальным принесли тяжелые плащи и шляпы, чтобы они могли спастись от заливавшего Лабиринт ливня. Идти подземельями было опасно - там могло укрываться от дождя слишком много кантийцев.
Отряд из двенадцати кантийцев должен был заслонять короля с товарищами спереди и сзади и отвлекать солдат, которые могли заострить внимание на группе. Кантийцы вынуждены были держаться плотнее друг к другу, так как дождь усилился и дорога просматривалась всего на десять - пятнадцать метров. Впрочем, дождь должен был помешать также и солдатам, а потому являлся скорее преимуществом.
Разумеется, почти сразу же после заявления Кейна о местонахождении Пэллес Рил Коллберг связался с персоналом "Свежего Приключения". У этого Клирлейка оказалось неплохое чутье. В мозгу администратора уже развернулась сцена: предвкушение, приближение, первый взгляд, глаза в глаза, диалог - и конец.
Закончить надо прежде, чем они поцелуются или коснутся друг друга. Это произведет ошеломляющий эффект и наверняка удвоит количество заказов на записи.
Разумеется, такой ход полон риска, учитывая, что в игре не кто-нибудь, а Кейн, и за каждым шагом следит Совет попечителей. Здесь нужна личная инициатива, что так редко встречается среди администраторов, дерзкий ход, уверенность, свойственная даже - про себя Коллберг произнес это слово шепотом - бизнесменам.
В жилах звенела кровь, нарастала уверенность. Дерзай, ну же, вперед!..
На огромном экране группа Кейна пересекла улицу Мошенников, пригибаясь под струями ливня. У Коллберга могло быть не более минуты на принятие решения. Но если б Кейн продержался еще хотя бы десять минут - достаточно для того, чтобы новость успела распространиться по сети, - все бы захотели урвать от этого лакомого кусочка. Так зачем же отдавать его задарма какому-то там "Свежему Приключению"?
Они заплатят, все они заплатят. Они кинутся на приманку, как стая леммингов. Разве они смогут удержаться? Ни один канал не захочет упустить возможности видеть воссоединение Кейна и Пэллес Одна лишь плата за лицензии на эти несколько минут с лихвой покроет затраты на все проклятое Приключение!
Итак, решение, Коллберг принял решение и, не тратя времени зря, приказал коммуникативному центру Студии приготовиться к работе на прием. Сто марок за секунду? Тысячу? Он предоставил ребятам из отдела по продаже назначить цену, от которой сетевые директора будут скрежетать зубами и рвать волосы, однако примут ее. После этого Коллберг позвонил в офис "Свежего Приключения".
- Дайте мне профессионала Клирлейка, - потребовал он. - Это биз… администратор Коллберг.
"Это ненадолго. Я уже чувствую, что мне недолго оставаться простым администратором".
18
Голоса, вещающие с пяти миллиардов экранов по всей Земле, слишком торопливы - так обычно объявляют о войне. Почти все они говорят по-английски; не многие из существующих узконациональных каналов, которые располагаются где-то на задворках, могут наскрести денег, чтобы заплатить назначенную Студией цену. Эти бесплотные голоса произносят различные слова, но смысл в них один и тот же: "Вы должны увидеть это Вам должно быть интересно. Это самое важное, что только может быть в вашей жизни".
И лицо, симпатичное, честное, безупречно выбритое лицо, обрамленное вьющимися напомаженными волосами. В этом лице заключена особая власть, некое сочетание религиозной экзальтации и заносчивости, оно как бы заявляет: "Я здесь, и я все знаю. А вот вы узнаете только то, что я расскажу вам".
В нем есть сила, оно просто светится ею. Из искренних глаз на десять миллиардов зрителей изливается поток энергии.
- Прямой репортаж из центральной Студии Сан-Франциско. С вами Джед Клирлейк.
19
Король повышает голос, пытаясь перекричать шум дождя;
- Это тут!
Сердце у меня замирает.
Неужели я действительно подошел так близко?
Огромный остов склада смутно виден за стеной ливня. У меня холодеет позвоночник и подгибаются ноги. Я смотрю на сидящего верхом Ламорака и на Таланн, ведущую его лошадь под уздцы; они похожи на призрачные силуэты. Я наклоняюсь поближе к уху короля; поля наших шляп смыкаются - мы можем вздохнуть и поговорить.
- Пусть твои ребята войдут, - предлагаю я. - Пусть они ждут здесь, пока Пэллес не будет готова уйти, - мы не можем позволить им разговориться с каким-нибудь нехорошим дядей.
Его величество снова бросает на меня косой взгляд, словно проверяя, действительно ли я выгляжу так, как выгляжу.
- Ну ладно, - кивает он.
Затем поднимает руку и машет, призывая кантийцев. Мне кажется, они не видят этого жеста, однако вскоре начинают появляться ссутулившиеся под дождем фигуры.
- Говорю тебе, мы уже осматривали это место, Томми до сих пор тут сидит. Черт, да сам Берн вернулся сюда и обыскал помещение после той драки с дерьмом. Здесь Пэллес нет.
Я выразительно улыбаюсь.
- Ты не знаешь ее так, как знаю я. Здесь у нее свыше тридцати человек, обеспеченных едой, водой, спальными местами и нужником. Она не бросит все это - ей больше некуда идти и некому довериться. А прятаться лучше всего там, где охотники уже искали. - Я оглядываюсь: все двенадцать кантийцев уже на месте. - Идем внутрь.
Я трогаюсь первым, за мной Таланн с лошадью Ламорака. Его величество в последний раз пересчитывает свой отряд. Оказавшись внутри, он ведет нас сквозь лабиринт рухнувших, траченных гнилью балок в заднюю комнату, откуда исходит розоватый свет.
У разожженного в центре помещения костра сидит Томми. Увидев меня, он выпрямляется.
- Эй, Кейн! Что ты…
Потом он замечает позади меня короля и вытягивается по стойке "смирно", отдавая салют вначале мне, потом ему.
- Если вы за Пэллес Рил, то ее здесь нет, - говорит он. - Поесть не принесли?
- Где у них тут подвал? Как в него пройти?
- Вон туда, - показывает он. - Но…
Сквозь дверной проем он видит фыркающую лошадь, на которой сидит Ламорак, Таланн и кантийцев и в изумлении трясет головой.
- Неужели ни один из вас - ни один! - не догадался Прихватить жратву?
Я уже завладел его фонарем и разжигаю его от костра. Тяну на себя дверь и спускаюсь по скрипучим ступенькам. Его величество следует за мной по пятам. Я не могу дышать - от выброса адреналина мое тело дрожит, как натянутая тетива.
У меня получилось. Я пришел вовремя, даже с небольшим запасом. Я не верю, что действительно нахожусь здесь, что делаю все это. Мой желудок съеживается, голова кружится… наконец я в подвале.
- Видишь, - замечает король, - никого нет. Каменный пол покрыт тонким слоем воды глубиной в ладонь; она блестит при свете лампы и плещется у моих ботинок. Комната велика, отсыревший потолок на пятиметровой высоте весь в трещинах и прогибах. Повсюду валяются куски замшелого дерева, в нос шибает запах сырости и гниения. Я направляюсь в комнату, аккуратно ступая по воде. Дверей здесь нет - только проем, явно предназначенный для лестницы. Идущий за мной король замечает:
- Черт, Кейн, посвети сюда. Тут крысы кишмя кишат. Похоже, кроме них, здесь нет ни одной живой души. Из теней на меня глядят горящие красные глаза, а иногда крысы, извиваясь, проплывают у меня под ногами.
- Ну, признавайся, Пэллес, - громко говорю я. - Хватит прятаться. Нам нужно поговорить.
- Брось, Кейн, - говорит мне король, - здесь никого нет. Тьфу ты, черт! Мне крыса на ногу залезла! Да посвети ты сюда наконец!
Неужели я ошибся? Это невозможно - Пэллес поступила бы именно так.
Или нет?
- Чтоб тебе пусто было, Пэллес, если б ты знала, через что я прошел, лишь бы попасть сюда. - Помимо моей воли у меня в голосе дрожит нотка отчаяния. - Убери Плащ. У меня новости из дома!
Эта кодовая фраза известна всем актерам.
Надо мной и сквозь меня проходит волна, в голове раздается шум, и внезапно я вспоминаю, что не один. Словно издалека, со дна глубокого колодца, я слышу судорожный вздох короля.
Я словно во сне - ну, вроде того, как попадаешь в толпу и вдруг обнаруживаешь, что забыл надеть штаны. Это сравнение возникает моментально, словно я шел с закрытыми глазами и так старательно убеждал себя, будто я один, что поверил в это. А теперь у меня внезапно открылись глаза, и тут обнаружилось, что в подвале полно людей.
Они толпятся всюду, сидят на разных частях дерева и остатках брусов крыши - мужчины, женщины, дети, жмущиеся к ногам родителей. Одежда у них самая разнообразная, от дорогой, под стать принцу, до нищенских лохмотьев. Однако все они грязны, а по лицам видно, что у них уже давно не было воды для умывания. Все они молчат и смотрят на меня круглыми от страха глазами.
Я узнаю маленькую группку - мужчину, его жену и двух дочерей. Это семья Конноса. Я едва не киваю им, однако успеваю вспомнить, что, хотя я их и знаю, они никогда не видели меня. Я вдруг испытываю невероятную радость от того, что они сумели скрыться, что Коннос по-прежнему может исследовать магию, что его жена все еще любит его, а дочери все такие же симпатяшки, несмотря на все испытания.
И она тоже здесь.