Ошарашенная женщина опустилась на пол, тяжело дыша. Ей трудно было поверить, что она пережила встречу с Проклятым и осталась невредима, но еще труднее поверить в то, что Проклятый столько времени жил под крышей ее дома. У нее были смутные подозрения, однако она уверила себя, что все это ошибка. Но теперь жители Глефида могут решить, что и они с Арнеем – предатели, и сжечь их дом так же, как дом Йорна! А ведь они понятия не имели, что такой милый мальчик на деле может оказаться самым настоящим Проклятым. Неудивительно, что он удрал, едва услышав о приходе своего приятеля.
Лиану словно что-то ударило. Вломившийся к ней Проклятый сказал, что покинет Глефид один. Значит ли это, что он и был тем, кто так жестоко поступил с дочкой Лотты? Если да, то теперь улицы селения более или менее безопасны. Не считая, конечно, Кая.
На борьбу с собой ушло совсем немного времени. Лиана сумела набраться храбрости и со всех ног выбежала из дома. Нужно было срочно рассказать всем о случившемся.
– Ладно, Кай, вставай, – сказал Миро. – Тут же все еще ходит Проклятый, а ты тут разлегся! Ты сильно ударился? Тебе помочь? – спрашивал он, жалея о том, что сам не полез на дерево. Слава достанется не ему. Оставалось только надеяться, что друг сдержит обещание и уделит ему место в этой истории.
– Нет, спасибо, – улыбнулся Кай, поднимаясь на ноги и не забывая прятать руки под плащом. – Я в порядке, просто устал. Наверное, надо проводить их домой? – растерянно обернулся он к Лотте и ее маленькой дочери.
Девочка все еще была в материнских объятиях, а сама Лотта продолжала плакать. Через несколько минут она сумела справиться с собой, встала и взяла дочку на руки – измученный ребенок тут же задремал.
Убедившись, что можно идти, Кай и Миро первыми медленно двинулись вперед, оживленно обсуждая произошедшее. Миро во всех красках описывал, с какими чувствами они с Лоттой следили за деревом, как переживали, когда ветви его вдруг угрожающе задрожали, как оторопели, когда Кай упал наземь. А Кай, по обыкновению, стеснялся слишком уж вдаваться в подробности и все больше молчал, улыбаясь и слушая друга. Не забывали они и оглядываться на Лотту. Но та исправно шла за ними, неся на руках дочь, все еще закутанную в плащ Миро (Миро с героическим видом позволил использовать его вплоть до нужного дома).
– Представляю, как все удивятся! – говорил мальчик.
– Теперь убить Проклятого – и порядок, Глефид спасен.
– А разве тебе совсем не страшно, Миро? – Кай беспокойно оглядывался. Уж ему-то совсем не хотелось встретиться с Проклятым. Особенно если этот тот самый, что преследовал их от самого Зарасвета.
– Страшновато, конечно, ну это только пока! – жизнерадостно ответил Миро. Его все еще не оставила эйфория после спасения обреченного на смерть ребенка.
Зато у Кая было совсем другое настроение. Радость его притупилась почти сразу после падения – боль в руках и усталость заглушали ее. Теперь же она вовсе испарилась, и на ее место пришла тревога. Кай слышал хор голосов…
Он первым увидел бежавшую им навстречу толпу – человек двадцать, а, может, и больше.
– Чего это они? – тоже заметил их Миро.
Миро, Кай и Лотта одновременно оглянулись, опасаясь увидеть позади себя нечто страшное. Но все было тихо и спокойно. За ними были деревья, слишком далекие, чтобы опасаться внезапного нападения, а чуть правее – обрыв.
– Решили все же спасти девчонку! – догадался Миро.
– Ха, да только долго собирались!
– Но они вооружены… – Каю стало еще больше не по себе.
Неистовствующая толпа приближалась к ним. Кай, Миро и Лотта замерли в нерешительности, не зная, куда деваться. Не к обрыву же! Оставалось только надеяться, что люди заметят их и не сметут ненароком. Они были уже совсем близко, прежде нечеткие крики теперь слышались более чем хорошо. Но из вороха разъяренных голосов можно было выхватить только одно слово – "Проклятый".
Миро, Кай и Лотта порядком перепугались. Жители Глефида остановились прямо перед ними и продолжать свой путь явно не собирались.
Крики стихли. Теперь холодный ветер со свистом подхватывал приглушенный ропот.
– Вы чего? – первым подал голос Миро.
Вместо ответа от толпы отделился молодой человек. Он с видимой опаской приблизился к ним, схватил Лотту за руку и поскорее оттащил ее к людям.
И тут сознание Кая ледяной иглой пронзила страшная догадка. Как много устремлено на него взглядов! Взглядов, полных ненависти, страха и отвращения. Взглядов, которые он успел позабыть после того, как сбежал из родного селения.
Его сердце замерло от ужаса, дыхание наотрез отказывалось подчиняться. Невольно он сделал шаг назад, и это стало сигналом для людей.
– Проклятый! – выкрикнул Арней в ярости.
– Что? Где? – изумился Миро. По его тону легко можно было понять, что он уверен – эти вновь прибывшие сумасшедшие, все до единого. Иначе, почему они остановились здесь с оружием и орут в пустоту о Проклятом?
Каю показалось, что земля уходит у него из-под ног. Нетвердые шаги отнесли его еще дальше от людей.
– Прямо рядом с тобой! – рявкнул тот, что утром принес Арнею и Лиане печальные вести. – И если он обманул тебя так же, как обманул нас, то отойди в сторону!
Миро огляделся. Его взгляд, конечно, не нашел рядом никого, кроме Кая. Тот испуганным, недвижимым взглядом смотрел на него. Миро ответил ему недоуменной улыбкой.
– Я сказал: отойди от него, если ты не такой же! – вновь вскричал человек.
– Вы что, действительно о Кае? – подозрительно покосился на него Миро и храбро заявил: – Да вы спятили! Ищите своего Проклятого, а нас оставьте в покое!
Стремясь поддержать друга, в невиновности которого он был уверен, Миро подошел к Каю и ободряюще сжал его руку. Но пальцы, коснувшиеся еще не засохшей крови, заставили его опустить взгляд, и ладонь Кая сама собой выскользнула из руки Миро.
– Ты сказал, что не поранился… – прошептал Миро. Его глаза испуганно расширились. – Ты… – он встретил взгляд Кая и, к своему ужасу, вспомнил вчерашнее утро, когда обнаружил перемену в друге. – Не может быть…
– Убить Проклятого! – вдруг закричали сразу несколько человек.
Кто-то вышел вперед, но Кай не видел их. Он никак не мог отвести глаз от Миро, немо, в отчаянии прося прощения за скрытую тайну.
– Не трогайте его! – раздался женский крик – это была Лотта. – Кто бы он ни был, он спас мою дочь, рискуя своей жизнью!
– Если и так, он ничем не рисковал! – грянул Арней. – На Проклятых не действует яд иловых деревьев! На них вообще почти ничего не действует! Их раны заживают в десятки раз быстрее человеческих. Не давай себя обманывать, Лотта! Это отродье умудрилось пробраться к нам в дом, мы и подумать не могли… Он обманул тебя так же, как обманул нас!
– Я… Я не обманывал… – пробормотал Кай едва слышно. – Я не хотел обманывать… Миро…
Но Миро отступил от него.
– Ты… тогда… Ты упал с Высокого Утеса! – вдруг понял он. – Ты действительно Проклятый… Ты… Я все это время был с… – и тут, разрушив последний огонек надежды в душе Кая, лицо Миро выразило крайнее отвращение.
– Убить Проклятого! – вновь прокатился по округе боевой клич.
Люди двинулись вперед.
Кай все еще не мог заставить себя ни что-либо сказать, ни броситься бежать. Ему казалось, что он от всего происходящего просто разваливается по частям, что его уже не существует в этом мире – ведь такое не снилось ему даже в самых страшных кошмарах. Он почти не видел несущихся на него людей и не мог сказать, как близко они подбежали; он просто машинально сделал еще несколько шагов назад.
Вдруг Кай почувствовал под собой пустоту. Неведомая сила потянула его назад…
Он падал с обрыва.
– Кай! – закричал Миро.
Не думая о том, что и зачем делает, он бросился вперед. Почти на лету Миро упал на самый край обрыва, одновременно с этим вытягивая руку. Каким-то чудом ему удалось схватить ладонь Кая и удержать ее в своей.
Кай испытал счастливый шок, когда так быстро ему пришлось осознать свою скорую гибель и ее внезапное отступление. Сейчас он не был властен над своей судьбой, твердая земля снова так близка, но недоступна, под ним – пугающая пустота, в глубине которой клубится туман… Но его крепко держал за руку его единственный друг.
– Миро… – сквозь слезы Кай улыбнулся.
Тут Миро внезапно понял, что он сделал – тело его двигалось само по себе, но, услышав свое имя, он будто очнулся. Взгляд его наполнился горечью, неверием и борьбой с собой.
– Убей Проклятого! – раздался позади него новый хор голосов – куда громче всех предыдущих. – Убей!
Люди продолжали кричать, требуя правосудия. Кай почти не слышал их – его разум был совершенно пуст, так сильно сковали его страх и отчаяние. Миро держал его между жизнью и смертью, мучительным, не знающим покоя взглядом смотря на того, кого он все это время считал своим верным другом…
И неожиданно, зажмурившись, с новым приливом людского крика "убей Проклятого!" Миро разжал пальцы. Лицо Кая дрогнуло, и он, не успев окончательно поверить в произошедшее, рухнул вниз.
Ветра, как ни в чем не бывало, продолжали со свистом носиться по окраине Глефида. В остальном здесь некоторое время царила полная тишина – так, во всяком случае, думали свидетели трагедии. Никто из них не услышал, как отделившийся от толпы Инкар, с самого начала действа тщательно прятавшийся под длинным плащом, пробормотал ставшие теперь ясными слова Алигана:
– Доброта – понятие растяжимое.
Мрачно хмыкнув, Инкар неспешно направился прочь. Затевая все это, он не мог предвидеть концовку представления и не думал, что Кай упадет так скоро – не только в переносном, но и в самом прямом смысле. Это не радовало его. Сердце Инкара лишь наполнилось еще большим презрением к людям Глефида, которые не только ополчились против беспомощного ребенка, но и переложили свой черный замысел на его друга – такого же беспомощного ребенка. Скрываясь в лесу Дир, Инкар с усмешкой думал о том, что сейчас обычные люди, в восторге замирающие перед Ангелами, поступили ничуть не лучше Проклятых.
Словно подтверждая его мысли, толпа вдруг взревела торжествующим ревом.
– Он убил Проклятого! – кричали люди. – Маленький мальчик убил Проклятого!
Жители Глефида бросились к Миро. Тот никак не мог прийти в себя и воспринимал все как в тумане. Люди тормошили его, кто-то его обнимал, кто-то жал ему руку… Его повели обратно в селение, навстречу ему выбегали дети, из уст уста передавалось одно и то же – "он убил Проклятого!"
А Миро все никак не мог выйти из прострации и вернуться в реальность. Он ничего не говорил, не улыбался. Он просто шел, потому что так хотели люди, радостно разносившие весть по всему селению. Они чуть ли не с благоговением называли его имя, считая его самым настоящим героем; кто-то потребовал, чтобы ему немедленно выдали осеннюю руну как знак признательности и благодарности Глефида.
Его подвели к храму, и Миро вскинул затуманенный взгляд на красивый деревянный дом. Оттуда вышел важного вида человек, неся на вытянутых руках руну. Со всей торжественностью он вручил ее Миро. Толпа разразилась бурными, одобрительными криками и потребовала немедленного праздника в честь замечательного события.
Таким образом давняя мечта Миро – стать героем – была исполнена. Но мог ли он когда-нибудь подумать, что придется заплатить такую цену? В его горле стоял ком. Миро старался не думать о том моменте, когда его рука отпустила руку Кая, старался и не мог забыть это, старался и не мог подавить сожаления и горя.
Он был не рад всему, что его окружало. При первой же возможности ноги привели его обратно на обрыв. В полном одиночестве Миро долго стоял на краю, глядя, как осенняя руна сияет в его ладони. Он чувствовал – им совершена ужасная, непростительная и непоправимая ошибка, о которой он никогда не сможет забыть. Только сейчас в его голове сами собой всплыли многочисленные воспоминания; только сейчас совесть говорила ему, что кем бы ни был Кай, за весь путь он не сделал ему ничего плохого. Он творил только хорошее даже когда в этом не было необходимости. Он собирал осенние руны для себя, но при этом думал только о других. Он не хотел быть Проклятым, он тоже боялся их. Он хотел стать Ангелом.
Миро что было сил стиснул в кулаке руну и, размахнувшись, с криком бессильного отчаяния бросил ее вперед. По его щекам катились слезы. Маленькая золотистая фигурка, на прощание сверкнув на фоне уже потемневшего неба, безвозвратно упала вниз.
Но Миро ни на секунду не пожалел об этом. Ему не нужна была руна, не нужна была свалившаяся на него слава. Ему нужно было вернуть тот момент, когда его рука сжимала руку Кая.
Руна девятая
Несмотря на то, что царило позднее лето, все деревья и тропы здесь были занесены снегом. Он красиво серебрился в ночной тьме, делая все вокруг похожим на сказку. Сказку, которую нельзя увидеть нигде, кроме маленького королевства Кристаллион. Шагая по чудесному, но очень холодному заснеженному лесу, Эдель в сотый раз думал о том, насколько эта вечная зима не похожа на прочие зимы. Здесь правила благоговейная тишина, изредка прерываемая мелодичным звоном – это сталкивались друг с другом ледяные колокольчики, тут и там навешанные на ветви деревьев. Здесь нарушение мира и покоя представлялось чем-то немыслимым, здесь все спало бесконечным зимним сном. Только лунный свет словно бы зажигал огни в этой серебристой сказочной ночи.
Эдель остановился и поднял взгляд вверх. Совсем недалеко призывно маячили огни ослепительно белого замка. Он пришел сюда гораздо позже, чем планировал, но верил, что его все еще ждали.
И это действительно оказалось так. Даже с такого расстояния зоркие глаза Эделя увидели, как на тропе замаячил человеческий силуэт. Другой на его месте не смог бы этого различить – рассмотреть королевну Кристаллиона на фоне белоснежной стены замка было непросто.
Она была одета в длинное белое платье и белую же накидку, защищающую ее от холода. Густые волосы, волнами падающие на ее плечи, тоже были совершенно белыми, хотя королевна была очень молода и сказочно хороша собой – под стать своим чудесным владениям.
Она приблизилась к Эделю неспешными шагами, остановилась прямо перед ним и ласково улыбнулась. Ангел ответил ей теплой улыбкой.
– Ты заставил жителей Кристаллиона усомниться в слухах, что сам Эдель почитает нас своим присутствием, – сказала королевна, не переставая улыбаться.
– Я был с Бреннилвиндом. Но, боюсь, слухи не появятся вновь.
– Ты собираешься так скоро уйти? – печально спросила королевна.
– Да, – сказал Эдель. – Мы непременно увидимся вновь, однако сейчас я должен отдать тебе кое-что и поспешить к горам Миражей.
Он протянул ей руку. В его ладони что-то блеснуло.
– Я вернул твою руну.
Королевна взяла маленькую фигурку и прижала ее к груди.
– Я очень рада этому. Тому человеку не стоило так подло поступать… Впрочем, вскоре и мне придется с ней расстаться, не так ли?
– Это твой выбор, – сказал Эдель. – Руна явилась тебе, и это значит, что ты можешь завладеть и остальными.
Правительница Кристаллиона, закрыв глаза, с минуту молчала. Затем покачала головой и проговорила:
– Ты знаешь, что это не так. Руна явилась мне не потому, что я хочу заслужить право ходить по облакам, и не потому, что готова собрать воедино все осколки давно забытой надежды. – Она открыла глаза. – Это все потому, что я хотела остаться с тобой – это единственная причина, по которой мне хотелось бы стать Ангелом, и только поэтому эта руна принадлежит мне. Но с таким желанием я не смогу собрать остальные. Так что для нее найдется более достойный хозяин.
Эдель согласно кивнул, довольный правильностью ее рассуждения.
– В таком случае, я хочу попросить тебя об одной просьбе.
– Разве можно отказать Ангелу? – королевна тихонько рассмеялась. – Чего же ты хочешь?
В пальцах Эделя сверкнула еще одна руна.
– Я забрал ее из Линдена. К сожалению, ее хозяин проявил себя крайне… Впрочем, он уже наказан за свое злодеяние простыми смертными. Эта руна должна достаться достойному, и я уверен, что тот, кого ты выберешь как хозяина своей руны, будет таковым. Ты передашь ее?
– Конечно, я с удовольствием это сделаю. Это будет несложно. Ни один из ищущих не сможет пройти через Кристаллион без моего ведома… Как и любой другой человек.
Они какое-то время помолчали, неотрывно глядя друг на друга. За эти минуты ярко светившая луна скрылась за темными тучами.
– Что ж, – Эдель легонько коснулся щеки королевны. – Мне пора.
Он повернулся, чтобы уйти, но королевна, дрогнув, сделала странный, нерешительный жест, словно бы пыталась задержать его. Ангел заметил это, обернулся и увидел в ее глазах волнение и тоску.
Эдель сделал шаг вперед, взял руки королевны в свои, и, склонившись, поцеловал ее. Как раз в этот момент подул ветер, и ледяные колокольчики заиграли свою переливчатую мелодию. Порыв поддерживал их некоторое время, но когда звон смолк, Эдель и королевна отстранились друг от друга.
Луна снова осветила окрестности замка, однако ее свет не нашел ни Ангела, ни королевны Кристаллиона. Лишь заснеженные деревья мирно спали во тьме, да слабо покачивался то один, то другой ледяной колокольчик.
Пробуждение пришло к Каю с дикой болью во всем теле. Он далеко не сразу понял, где он, что произошло и почему он так скверно себя чувствует. Ему казалось, что голова раскалывается от боли, онемевшие руки и ноги никогда не будут двигаться вновь, дыхание не сможет стать прежним, безболезненным.
Если бы только Кай знал, что последует дальше, он бы так и остался лежать, не предприняв ни одной попытки спасти свое существование. Но мальчик ничего толком не помнил, и потому послушался разума, который нашептал ему о том, что он находится в большой опасности и надо действовать. Надо!
Тогда Кай, собрав все ничтожные силы, чуть повернул голову, подставив щеку тяжелым каплям ледяного дождя.
Он лежал в луже крови. В луже своей собственной крови.
На минуту ему подумалось, что над ним возвышается Утес: попытка походить по облакам снова была неудачной, он упал и ему привиделся длинный-длинный сон… Но нет. Вокруг так холодно и мрачно, под спиной не мягкий ковер травы, а жесткая земля. Наверху туман. А над ним, конечно, Глефид.
Воспоминания проносились перед взором Кая одно за другим. Миро узнает страшную правду, люди бросаются к ним, он, Кай, оступается, дух захватывает… Он падает, но Миро спасает его. Спасает и…
Кай сжался в комок от боли и заплакал. Он плакал долго, мучительно, захлебываясь слезами. Ему ничего не хотелось в этой жизни, он искренне жалел, что не умер. Он больше не сделает ни одного шага вперед, он продолжит лежать здесь, один в целом мире. Все его ненавидят, никто не потерпит его рядом с собой. Все хотят его смерти, даже Миро.
Эти мысли были невыносимы, они доставляли адские мучения. Тело отказывалось двигаться от холода и боли. Это был конец. Больше ни шага. Никому больше не врать, никого не разочаровывать, никого не пугать. Просто остаться здесь.