"Парадиз" был таким ночным местечком, куда заходили исключительно избранные ночные завсегдатаи, любившие, чтобы было побольше крепкой выпивки, побольше громкой музыки и побольше розовой плоти, как можно больше обнаженной. Идти туда до десяти вечера не имело смысла. Это как раз подходило Арнольду. Потому что у него снова появилась изматывающая головная боль, все чаще и чаще повторявшаяся последние несколько месяцев.
Свирепая огненная мигрень, которая захватывала его и трепала, словно флажок на мачте; она ослепляла, обессиливала и делала его беззащитным; из-за нее он с трудом осознавал, кто он такой и где находится; в течение нескольких опустошительных часов он становился утлым челном в океане боли.
Наконец, незадолго до полуночи, он вынырнул из мигрени; боль рассосалась так же быстро и необъяснимо, как началась. Он осознал, что сидит дома, на кровати, раскачиваясь и сжимая голову руками, хотя и не помнил, как добрался туда. Но с исчезновением боли пришло воспоминание о необходимости завершить дело. И Блейк отправился в кафе.
У кафе "Парадиз" стояла сердито гудящая толпа. Блейку пришлось запарковаться в квартале от кафе и расталкивать плечами волнующуюся толпу, стараясь подобраться поближе. Перед входом стояла патрульная машина, и офицер сдерживал любопытных.
- Проходите, ребята. Вас это не касается. Проходите!
- И ты тоже, - сказал он Арнольду, который пробивался сквозь толчею, круглыми от ужаса глазами глядя на двух людей в белых халатах, которые тавшли носилки к карете "Скорой помощи". На носилках лежало тело под белой простыней. На простыне виднелись красные пятна.
- Что случилось? - выдавил Арнольд.
- Проходи, - сказал коп. - Не задерживайся.
Рядом кто-то начал рассказывать:
- Это официантка. Какой-то хиппи вошел через заднюю дверь и застал ее на кухне одну. Пырнул ее ножом три раза.
- Проходите! - раздраженно сказал коп. - Не задерживайтесь! - И внезапно с отвращением: - О, великий Боже!
Арнольд свалился на мостовую. Толпа в этом месте напирала особенно сильно.
И вновь перед рассветом зазвонил телефон.
Блейк Арнольд, который и не думал спать, схватил трубку с безумным видом.
- Маркус, - закричал он, - это ты?
- Ага, вот он, мой браток! - одобрительно сказал Маркус. - Ждешь моего звоночка? Ну как, поговорил с официанткой?
- Марко, она мертва ! Кто-то убил ее как раз перед моим приходом. Марко, что она такого знала, что мне следовало разузнать? И почему со мной случаются все эти странные вещи?
- Тебе просто не везет, детка, - утешил его Маркус. - Просто полоса невезения. Убили, говоришь? - Можно было почти расслышать, как Маркус пожимает плечами. - Что ж, такое случается. А смерть вовсе не такая уж плохая штука. - Его смех был крайне вульгарен. - Мне следовало знать.
- Но ты говорил, что она могла знать, где Ева. Как же мне теперь найти Еву? Если эта девушка была единственной, кто знал…
- Ну, возможно, не единственной, - сказал Маркус. - Еще телефонистка. Она может тебе сказать.
- Какая телефонистка? Где?
- В отеле, где живет Ева, - донесся стремительно затихающий голос. - Та, которая дежурила в тот вечер, когда вы ужинали вместе. Попробуй поговорить с ней.
И вновь далекий щелчок. И гудок.
Арнольд позвонил в отель. Голоса этой телефонистки он никогда раньше не слышал. Но он никогда не звонил Еве в такое время. Девушка сказала, что напарница сменилась в двенадцать. Может ли она что-то сделать?..
- Нет, спасибо, - сказал Блейк. - Позвоню ей завтра вечером.
Но он опоздал. Потому что вновь после обеда в голове застучало. На этот раз он даже не пытался бороться с болью. Он уже знал, что это бесполезно. Поэтому просто остался дома и лег на постель. Если опять наступит затмение, лучше, чтобы это произошло в знакомой, безопасной обстановке. Он действительно отключился на некоторое время. Но около десяти пришел в себя, полностью одетый, вытянувшись на постели.
Голова чудесным образом прояснилась. Он посмотрел на часы. Было поздно, но не слишком. Пожалуй, в самый раз. Девушка, которая ему нужна, все еще на дежурстве и не слишком занята. Блейк поехал в город.
Перед отелем царило необычное оживление. Толпы, правда, из-за позднего часа не было. Но вновь, как в прошлый вечер, перед входом стояла патрульная машина и полицейский что-то строчил в блокноте. Когда Блейк припарковался у обочины, офицер подошел и склонился к окошку.
- Не паркуйтесь здесь, мистер, - сказал он.
- Простите? Разве здесь запрещено?
- Сейчас да. С минуты на минуту подъедет "Скорая".
Глаза копа зашарили по его лицу, полускрытому в темноте.
- Вы здесь живете?
- Нет. Просто в гости к… к другу.
- Я вас раньше не видел?
Блейк подумал: "Видел, конечно. Меня угораздило грохнуться тебе прямо под ноги вчера вечером у "Парадиза"". Но он только сказал:
- Не думаю. Ладно, офицер. Я отъеду. - Он завел мотор, а потом спросил осторожно: - А что там случилось?
- Девушку убили, - лаконично сказал коп. - Телефонистку. Не знаем, кто это сделал и почему, но она уже окоченела. Ага, вот и "Скорая". Давай проезжай.
Блейк отъехал. О ребра грудной клетки, словно о прутья клетки, бились крылья паники. Полицейский задумчиво посмотрел ему вслед. Затем вынул блокнот и записал номер машины…
Маркус Кейн не позвонил в эту ночь. И на следующую ночь тоже не позвонил. И на следующую, и на следующую. До Евы Блейку тоже не удалось дозвониться. Ни в офис, где начальник не мог объяснить ее отсутствия. Ни домой… Впрочем, он и не пытался, потому что каким-то внутренним чутьем, сам не зная почему, Блейк опасался звонить ей.
Три дня прошли в мучениях. "Незаслуженных мучениях, - думал он. - Что со мной происходит? Всего неделю назад я был счастливым человеком, у меня была постоянная девушка, хорошая работа, хорошее здоровье, хорошие перспективы. И вдруг целый мир полетел к чертям, словно в мусорную корзину. А причина всему - телефонный звонок на рассвете и мертвый человек, которому известно то, чего не знает больше никто".
Никто, кроме Евы. Во всяком случае, так говорит Маркус. Еве что-то известно.
Но все подступы к Еве отрезаны.
Все подступы?
Все подступы к ней отрезаны?
Официантка, которая могла сказать, куда уехала Ева… мертва. И телефонистка, которая тоже, возможно, что-то знала… мертва.
Но Маркус сказал, что с Евой необходимо связаться.
Думать было трудно, потому что в голове стучало. Но он все же сел на край кровати и заставил себя думать.
Ева Аддамс. Где она может быть, кроме как в своем отеле? В городе у нее нет близких друзей… во всяком случае, Блейку о них неизвестно. Ее семья живет далеко. Где-то в Дакоте, припомнил Блейк. Она, конечно, могла поехать их навестить. Но об этом она обязательно сказала бы ему.
Куда же она делась?
Внезапно в голову пришел самый очевидный ответ.
- В бунгало! - сказал он вслух. - Я же дал ей ключи от своего домика. Она там и ждет меня !
Он возбужденно вскочил и оделся. В голове еще тупо постукивало, но теперь, когда всей этой неразберихе, похоже, наставал конец, боль стала терпимой. Он нащупал разгадку всех тех тайн, которые изматывали его и сбивали с толку с той самой ночи на прошлой неделе, когда впервые позвонил Маркус.
Ночью на дороге было мало машин и становилось все меньше. Передние фары встречных автомобилей сначала казались тусклыми, затем вспыхивали и исчезали позади. Город растворился в пригородах, а пригороды плавно перетекли в сельскую местность. Асфальт сменился грунтовой дорогой, которая начала превращаться в изрытый проселок по мере того, как Блейк углублялся в холмы, приближаясь к своему домику на берегу Гудзона.
Он добрался до места за час до рассвета. По мере приближения его охватывала экзальтация победителя. В спальне горел свет! Значит, она там, догадался он. Блейк достал свои ключи и заспешил к двери…
Дверь была открыта.
- Ева? - позвал он, бросившись к спальне. Ева не отвечала. Но то, что когда-то было Евой, лежало на кровати. Ева стала незнакомой вещью, мертвой вещью недельной давности, вытянувшейся на запятнанных красным простынях. Когда-то красивое лицо превратилось в серую маску, застывшую в агонии.
- Боже мой! - задохнулся Арнольд. - Боже мой!
И тут зазвонил телефон.
Как нетрудно догадаться, это был Маркус. Только на этот раз хихиканье Маркуса не было ни дружелюбным, ни веселым, а скорее мрачным.
- Марк! - закричал Блейк Арнольд. - Она мертва! Кто это сделал?
- Я это сделал, браток, - язвительно отозвался Маркус Кейн. - Но это не имеет значения. - А имеет значение только то, что они подумают, будто это сделал ты.
- Ты это сделал? С Евой? Но почему? Как?
- Пожалуйста, задавай вопросы по одному, моя радость, - хихикнул Маркус, и в голосе его звучала какая-то бессмертная злоба. - Именно так мы разговариваем с каждым клиентом. Почему? - Голос стал жестким. - Ты чертовски хорошо это знаешь! Чтобы отплатить тебе за то, что ты сделал со мной. Во Вьетнаме.
- Значит, ты знаешь, - прошептал Блейк. - И ты никогда не забывал об этом.
- Да уж, не сомневайся. И ты не забудешь.
Арнольд сквозь слезы смотрел на безобразную вещь на кровати.
- Но как ? - спросил он с бешенством. - Ты же ничто… голос по телефону. Как ты смог…
- Очень просто, браток. Точно так же, как я и других достал…
- Значит, ты и остальных тоже?
- Официантку в кафе "Парадиз"… руками обколотого хиппи-подростка. Телефонистку - руками милейшей пожилой леди, которую копы и через миллиард лет не заподозрят… и которая сама не знает, что ее использовали таким образом. А твою милашку… руками трусливого воришки, который ничегошеньки об этом не помнит, за исключением того, что неделю назад обчистил чей-то летний домик…
- Но это невозможно! - в отчаянии закричал Арнольд. - Ты не можешь контролировать разум живого человека. И тело.
- Думаешь, не могу? - расхохотался Маркус. - Ты никогда не слышал о демонической одержимости?
- Демонической! Значит, я был прав. Ты вовсе не на небесах! Ты…
- В преисподней, - жизнерадостно признался Маркус. - Точно, детка. Наконец-то ты угадал. Но поскольку здесь меня арестовать невозможно, им понадобится козел отпущения. Как ты думаешь, кто это будет?
- Ты подставил меня, - прошептал Блейк. - Подставил из мести.
- Из-за нее, родимой, - злобно усмехнулся Маркус. - И чтобы выиграть пари. Ты поставил свою жизнь! Тогда ты этого не понимал, но ты поставил свою жизнь, моя радость. А теперь видишь огни?
Внезапно все заполнилось огнями. Темноту рассекали белые лучи карманных фонарей, резкая желтизна фар, алое мелькание вращающихся мигалок на крышах машин. Комната превратилась в калейдоскоп холодных белых, охряных и красных пятен. И красные пятна сливались с пятнами на простыне.
Арнольд швырнул трубку на рычаг и бросился к двери. Там его и остановили. Он почувствовал на себе крепкие руки. Резкий голос загремел в ушах:
- Не торопитесь, Арнольд!
Голос стал жестким и ледяным от отвращения.
- Зачитайте ему его права и уведите этого подонка!
Ему назначили адвоката, поскольку Арнольд оставался безучастным к своей судьбе. Адвокат был молод, горяч, честолюбив… и разочарован.
- Дайте же мне хоть что-нибудь, с чем можно работать, - умолял он. - Они думают, что у них беспроигрышное дело. Дайте же мне какую-нибудь зацепку, чтобы спутать им карты. Алиби, свидетеля. Какое-нибудь доказательство, что вы не совершали эти ужасные преступления.
- Это хитрый трюк, - сказал Арнольд. - Он с самого начала замыслил отомстить. Он никогда не был на небесах.
- Кто? - спросил опешивший адвокат. - Где не был?
- Все оказалось так, как я с самого начала догадывался. На самом деле он в аду, где ему и положено быть. И он хочет, чтобы и я туда попал.
- Кто это? - переспросил адвокат. - О ком вы говорите?
Арнольд ничего не сказал. Он сидел на краю металлической койки и смотрел в пустоту. Он видел то место, которое находилось за пределами пространства и времени. Царство, недоступное человеческому зрению и слуху. Преисподнюю двадцатого века с прямым проводом в квартиры проклятых.
Адвокат был красноречив… и беспомощен.
- Скажите мне хотя бы вот что, - проникновенно умолял юрист. - Поймите, мне необходимо это знать. Арнольд, вы действительно убили всех этих девушек?
- Я убил Маркуса, - сказал Арнольд бесцветно.
- Арнольд, пожалуйста…
- Маркуса Кейна. Моего братка. Мы были в патруле. Они выскочили из высокой травы, вьетконговцы в своих черных пижамах, они вопили, как косоглазые демоны. У него был только "М-16", и его заело. У меня был пулемет "М-30". Я мог спасти нас обоих, но я запаниковал и дал деру. Они набросились на него все разом. Марко успел только выкрикнуть мое имя…
- Вы говорите о Вьетнаме…
- Я говорю о той ночи, когда я убил Маркуса Кейна, - сказал Блейк. - Моего братка. Моего лучшего друга. Который нашел способ отомстить.
Адвокат сказал терпеливо:
- Арнольд, пожалуйста ! Мы просмотрели архивы. Это все ваше воображение. Нет никакого Маркуса Кейна. Мы проверили все записи. Никогда не было такого человека. Ни в армии, ни в морской пехоте, ни в военно-воздушных силах…
- Мне плохо, - заныл Блейк. - Голова начинает болеть. Вы не могли бы уйти?
Он лег на спину и закрыл глаза. Адвокат беспомощно смотрел на него. Спустя некоторое время он тихо вышел…
Адвокат был горяч и целеустремлен. Он позвонил психиатру, который осматривал Арнольда. Они вместе пошли к окружному прокурору.
- Вы не можете квалифицировать это как убийство первой степени, - настаивал психиатр. - Этого человека нельзя казнить. Я не люблю этого слова, но он, безусловно, помешан. Вся история событий подтверждает это. Все эти телефонные звонки с небес…
- Из ада, - поправил адвокат Арнольда.
- С небес… из ада… из подсознания! Это звонки от глубоко укоренившегося чувства вины, которое настолько крепко срослось с каждой клеточкой его существа, что не дает ему покоя ни на минуту.
- Эти головные боли. Слепящие, изнурительные головные боли каждый раз перед тем, как жертва оказывалась убитой. Быстрое облегчение после того, как дело сделано. Типичная реакция шизоидного параноика.
- У нас есть другой эксперт, - сказал окружной прокурор, - который подтвердит, что Арнольд достаточно нормален, чтобы отличить добро от зла.
- Его иллюзии, - настаивал психиатр, - от начала до конца являются плодом фантазии, основанной на библейских мотивах. Ева Аддамс. Кафе "Парадиз". То же самое можно сказать про изобретенное имя мифического убийцы… Маркус, или Марко, Кейн. Марка Кейна, то есть Каинова печать! Воплощенное в словах чувство вины настолько отпечаталось в его душе, что он ощущал его запечатленным на собственном лбу. Он убил свою Еву из рая, и Каинова печать трансформировалась в имя небесного обвинителя.
- Тем не менее, - сказал окружной прокурор, - он должен умереть. Он убил Еву Аддамс… только ему известно, по какой причине. Затем он стал заметать следы. Официантка в кафе "Парадиз" обслуживала их в тот вечер, когда они вместе ужинали, стало быть, ее пришлось убрать. Телефонистка в отеле, где жила мисс Аддамс, знала, что Арнольд назначил ей свидание в тот вечер, значит, убрать пришлось и ее.
- Он сделал шесть ошибок, классических, но фатальных. Он возвращался на место каждого из преступлений. Полицейский видел его возле кафе "Парадиз" в тот вечер, когда была убита официантка. Тот же самый полицейский видел его около отеля в ночь убийства телефонистки. Он узнал Арнольда и записал номер машины. Это и навело на его след. Мы следили за ним. И он привел нас к домику, где мы и обнаружили его первую жертву.
- Это три ошибки, - сказал адвокат. - Какие же остальные три?
- Он хладнокровно убил трех девушек, - мрачно сказал окружной прокурор. - И он заплатит за это своей жизнью.
Присяжные согласились с ним. Они совещались недолго и за рекордное время вынесли единогласное решение. Убийство первой степени, никакого снисхождения. Судья, зачитывавший приговор, не выказал ни малейшего сожаления.
Адвокат был настойчив. Он сам подал апелляцию губернатору. Его превосходительство вежливо выслушал его, но сказал извиняющимся тоном:
- Видите ли, я связан по рукам и ногам. Мы только что отказались от этого неразумного запрещения смертной казни. Население сыто по горло зрелищем преступников, избегающих заслуженного наказания. Я опасаюсь вмешиваться.
- Вы - его последний шанс, - умолял адвокат.
- У меня нет достаточных оснований для применения своей власти.
- У вас есть наилучшее из всех возможных оснований: отсутствие доказательств. Не существует прямого подтверждения тому, что он убил всех этих девушек. Он знал только одну из них… Еву Аддамс… и он ее любил. Два других случая могут быть простым совпадением. В Нью-Йорке каждый год происходят сотни нераскрытых убийств. Все улики против моего клиента являются сугубо косвенными.
- Попал, как кур в ощип, - бесцветно заметил губернатор.
- Арнольд - несчастная душа, израненная чувством вины, - сказал адвокат. - Его трусость явилась причиной смерти лучшего друга, и он полагает, что сам убил его. Вот почему он не пытается защищаться. Потому что он убежден, что должен быть наказан за смерть Маркуса Кейна.
- Нет никакого Маркуса Кейна. Вы же сами все досконально проверили.
- Мы не нашли Маркуса Кейна. Но это не значит, что такой человек никогда не существовал. Возможно, мы недостаточно тщательно проверили. Во Вьетнаме были не только американские войска. Там были и австралийцы. И американские советники у вьетнамцев, не числившиеся в армейских списках. Возможно, Кейн был одним из них ?
Губернатор пожал плечами.
- Можете продолжать поиски, если хотите. Если сумеете доказать такой факт, это может повлиять на мое решение.
- А если сумею?
- В моем офисе прямая линия в камеру казни, - сказал губернатор. - Я сделаю то, что сочту правильным. Это все, что я могу вам обещать.
Они не нашли никакого Маркуса Кейна. Во всяком случае, до часа казни. Печальная процедура началась по графику. Заключенному был предложен выбор блюд для последнего обеда - Блейк Арнольд не стал ничего есть. Предусматривался визит тюремного капеллана - Арнольд отказался говорить с ним. Последовала ужасающая интерлюдия парикмахера, который выбрил два маленьких участка у него на голове, только два. Затем неспешный проход по отдающему эхом металлическому коридору к темной двери, в которую он упирался.
В контрольной комнате перед камерой казни директор тюрьмы хрипловато спросил с надеждой:
- Никаких звонков?
Дежурный офицер покачал головой. Директор вздохнул.
- Очень хорошо, - сказал он. - Начинайте.
Ручка рубильника опустилась. И поднялась.