Когда он вошел в палату, где Мириам лежала без сознания, сердце Грега вздрогнуло, словно от укола скальпелем. Он встал на коленях около кровати и дотронулся до щеки ребенка. Белый, слегка изогнутый гипс, охватывающий всю ручку, был подвешен в воздухе на блестящем стальном тросе.
- С ней все будет в порядке, - сказала Холли.
То же самое говорили и врачи, но то, что это в принципе могло случиться, ужаснуло Грега. В обществе своей бесстрашной жены он забыл о враждебности равнодушного мира. Он не думал о минных полях смерти. Он изменил своей собственной религии, религии страха, реальности недобрых, опасных, грозных сил. Теперь он чувствовал себя виноватым. Ему становилось плохо при мысли о том, что его благодушие явилось причиной случившегося. Если бы он был достаточно бдителен, ребенок бы так не страдал.
Холли старалась утешить его. У нее ничего не получилось. Когда Мириам вернулась из больницы, рука все еще сильно болела. Грег слышал ее плач, шел в ее комнату, говорил с ней, а когда она засыпала, сидел у постели до утра.
Жена чувствовала, как он страдает. Однажды ночью, через неделю после возвращения Мириам из больницы, она сказала:
- Мы можем подать петицию. Мне не хотелось поднимать этот вопрос, поскольку цепь случайностей слишком длинна. Но мы можем подать петицию.
Сначала он не понял, о чем она говорит. А позже, когда ему показалось, что понял, смысл сказанного все никак не мог дойти до него окончательно. Возможно, он слышал лишь то, что было необходимо для надежды. Возможно, она упомянула о совпадениях, но он предпочел не слышать этих слов.
Он услышал лишь то, что Мириам может избавиться от страданий. Он услышал, что событие можно изменить. То, что вызвано Числами, может быть изменено Числами же. В Зале Хранителя шансов, посреди падающих Чисел, Холли могла бросить вызов случайности событий, и, если удача окажется на ее стороне, установится новый порядок вещей. Это будет выглядеть так, словно Мириам никогда не взбиралась на то дерево, не падала и не ударялась о землю с такой безбожной силой.
- Почему ты не сказала об этом раньше? - спросил Грег.
Возможно, она ответила тогда. Если так, то он предпочел не слышать.
Они отправились в Даунтаун на поезде. Они сидели в огромной приемной в ожидании прихода Сестер Колеса.
- Который из вас Игрок? - спросила женщина в темной хламиде с капюшоном.
- Я, - сказала Холли. Ее впустили внутрь. А Грег ждал, рассматривая других просителей; все это были молчаливые, темные, согбенные фигуры; они обхватывали себя руками, словно боялись развалиться на куски, ожидая в этом чистилище, пока выкатится их кубик.
Утро превратилось в полдень. Старшая из женщин вернулась, откинула капюшон и холодно взглянула Грегу в глаза. У нее были серые полупрозрачные глаза цвета облачного неба, цвета холодной погоды. На секунду Грегу показалось, что он увидел прекрасные черты своей жены, внезапно состарившейся от горя. Затем женщина заговорила, словно читала заклинание:
- Мне жаль. Числа сегодня были не на стороне твоей жены. Ступай за мной.
Она лежала на больничной койке в маленьком боксе. В соседнем боксе кто-то стонал. Грег не смог бы сказать, кто этот страдалец - мужчина или женщина: боль и скорбь взяли верх над полом.
Холли открыла глаза.
- Со мной все в порядке, - сказала она.
Ее левая рука была перевязана.
- Что случилось? - спросил он.
Она слабо улыбнулась. Лицо было очень бледным. Холли подняла правую руку и дотронулась до его щеки.
- Числа были против меня, - сказала она. - Все в порядке.
- Что с твоей рукой?
В глазах у нее стояли слезы. Она села, опираясь правой рукой о матрас. На ней был серый больничный халат.
- Я хочу выбраться отсюда, - сказала она. - Помоги мне одеться и забери домой.
Он стал помогать ей одеваться. Она прислонилась к нему. Когда Холли ухватила его за плечо, он почувствовал, как ее трясет. Натягивая юбку, она задела перевязанной рукой за перила кровати. Из ее уст вырвался крик боли.
Когда они шли по вокзалу, она споткнулась, и он поддержал ее. Марлевая повязка размоталась, и рука оставила кровавый отпечаток на стене. Он опустился перед Холли на колени и перевязал руку, содрогаясь от невыразимого ужаса. На том месте, где когда-то были безымянный палец и мизинец, виднелись большие черные швы, словно ряд черных мух.
- Прости, - сказал он, и несоответствие этих слов всему случившемуся чуть не свело его с ума.
Позже, значительно позже, он сказал:
- Что за существо этот Хранитель шансов? Что за чудовище?
- Он не чудовище, - сказала Холли. - Он мой отец. Я знаю, что это его очень опечалило, но таков Путь Колеса. Числа говорили против меня. Я заплатила ставку. В противном случае я была бы опозорена. Кстати, счастье не ограничивается несколькими пальцами левой руки.
И она поцеловала его.
Сломанная рука дочки зажила. Она вновь побежала по жизни, сквозь все ее опасности, словно была неуязвимой.
Следующие пять лет были очень удачными. В ретроспективе: пять лет невероятной удачи. Они жили, словно в зачарованном сне. Приходило ли ему в голову остановиться и задуматься над этим? Как насчет всех этих продвижений по службе? Он работал как зверь, он заслужил это. Но приходило ли ему в голову, что блага жизни не даруются с неизбежностью именно добродетельным и трудолюбивым?
Чувствовал ли он себя везучим? Честно говоря, нет. Когда кому-то везет, он ждет от жизни только хорошего.
В Свипер-Сити они делали маленькие ставки, минимум того, что требовал мир Холли.
Холли уговаривала его пойти на больший риск.
- Чем длиннее цепь Случайностей, тем выше Честь, - говорила она.
- Но нам ведь и так хорошо, разве нет? - говорил он.
Она не спорила, лишь странные, серьезные и пугающие тени затуманивали на мгновение ее глаза. Грег думал, что это демоны тревоги, стремившиеся омрачить их любовь и обесценить здравые суждения мужа.
Она, должно быть, давно обо всем догадывалась.
Однажды она почти высказала вслух то, что ее мучило.
- Я боюсь, - сказала она. - Я хочу сказать, что каждому время от времени приходится ехать в Даунтаун. Нам еще не приходилось. Ни разу.
Он хорошо помнил ту ночь, когда она это сказала. Они собирались ложиться спать. Она только что приняла душ и сейчас стояла перед ним, обнаженная, вытирая мокрые волосы полотенцем. Ее глаза отсутствующе смотрели в стену, словно видели там призрачный поток зеленых цифр.
В тот день они выиграли двадцать пять тысяч в общегосударственной лотерее. Это, конечно, стоило отпраздновать. Такая сумма позволяла им купить дом, прекрасный дом, тот самый дом, который они накануне осматривали уже в десятый раз, отлично зная, что он им не по карману.
- Чтобы выиграть такую сумму, - сказала она, - нам нужно было бы ехать в Даунтаун. Впрочем, я не знаю точно. Возможно, здесь существует своя собственная удача.
Она успокаивала сама себя.
- В принципе, все невероятно, - говорила она. - Нет оснований полагать, что именно этой невероятности не могло произойти. Что есть, то есть.
Грег улыбнулся над сомнениями жены и поманил ее в постель. Он протянул к ней руки, и она прильнула к нему, отвечая на его улыбку.
- Самая удивительная, невероятная вещь во всей вселенной, - сказал он, - это ты в моих объятиях.
Она засмеялась и крепко обняла его. Грег ощутил ее согласие, выраженное во внезапном взрыве чувственности, и сразил ее неоспоримой логикой обоюдного слияния.
Что они могли тогда сделать? На самом деле ничего. Кости уже были брошены или, что самое страшное, кости не были брошены вовсе.
И вот теперь он сидел на холодной скамье в Зале Хранителя шансов. Таких же, как он, просителей было немного. Комната казалась больше, чем ему помнилось с последнего раза, но на этот раз он был здесь один. Мир стал просторным и враждебным.
За ним Пришла женщина в капюшоне. Лицо ее пряталось в тени. Ему подумалось, что это, возможно, та-же самая женщина, что уводила Холли в тот раз, когда они подавали прошение об отмене падения дочки с дерева. Но ведь все Сестры Колеса разговаривали с одной и той же отрывистой властностью и все они двигались по мраморному полу с тем же имперским величием. Все они были ему знакомы, все на одно лицо.
Грег последовал за ней в зал. Дверь раскрылась, и он вошел в комнату, где должна решиться его судьба. Холли говорила о ней лишь однажды, и то очень коротко, но он тут же; узнал это помещение. Зеленое подводное Царство Чисел дрожало на стенах. Сестры Колеса подвели Грега к темному каменному креслу, Хранитель шансов взошел по ступеням, встал перед креслом и начал говорить.
- Есть то, что есть, - сказал Хранитель шансов. - Будет то, что будет.
Фигура в капюшоне темнела на фоне водопада зеленых Чисел. Но голос невозможно было не узнать. Грег опасался, что игрой будет распоряжаться другой человек.
Но это был он. Это был знакомый голос, ужасный посланец ужасного дня.
Возможно, удача все еще сопутствовала Грегу, горькая, ядовитая удача, удача потерянных душ.
Две недели назад. Другая страна. Он задержался в офисе и позвонил Холли. Ее не было дома, и он оставил сообщение на автоответчике.
- Попробуй договориться с Бет посидеть сегодня вечером с Мириам. Я буду дома около семи. У меня новости, которые мне хотелось бы рассказать в хорошем ресторане. До встречи.
Премия была совершенно неожиданной. - Пять тысяч долларов буквально свалились с неба.
Машины Холли не было на стоянке. Пока Грег отпирал дверь, в квартире звонил телефон.
Сработал автоответчик, и он отключил его, подняв трубку.
- Мистер Грег Хэлли?
Если бы это могло помочь, лучше было бы сказать "нет". Он сразу же узнал этот официальный голос, мрачный отдаленный голос, представившийся служащим полицейского управления графства Фэрфакс.
Мириам и Холли были мертвы, погибли в автомобильной аварии. Другие машины не участвовали в происшествии. Кроме этого ему не сказали ничего. Ужас вытеснил все подробности.
Он повернулся и побрел наверх в спальню.
На кровати сидел старик в монашеском одеянии. Капюшон, отброшенный назад, открывал крупное, грубо вырубленное лицо, седую гриву волос, большой, изборожденный морщинами лоб, поблекшие голубые глаза.
Он смотрел на Грега.
- Вы, должно быть, муж моей дочери, - сказал он.
- Кто вы? - Но, разумеется, Грег знал, кто это. Ему следовало спросить: "Почему?" или "Как это могло случиться?"
Хранитель шансов встал.
- Я потерял дочь и внучку. Вы потеряли и жену, и дочь. Мы - участники одной трагедии.
- Вы - нет, - сказал Грег, вспыхнув от ярости. Он вспомнил отрубленные пальцы жены.
- Вы вправе меня ненавидеть, - сказал Хранитель шансов. - Но вы ненавидите по незнанию, а я бы предпочел, чтобы вы ненавидели сознательно. У информированной ненависти клинок острее.
И Хранитель шансов объяснил.
Его дочь выбрала свой путь. Всепонимающий родитель, он разрешил ей. Она вышла замуж, став заложником фортуны. Он следил за ее развитием с опасением.
У нее все было хорошо. Числа, казалось, любили ее. Она преуспевала, играя с ясным умом и гордым сердцем.
Затем, по глупости, пожелала оспорить приговор, вынесенный ее дочери. Она захотела отменить происшествие, которое считалось незначительным.
И проиграла.
- Я смотрел, как ей отнимали пальцы, - сказал старик, и в голосе зазвучала боль. Он, разумеется, и раньше видел подобные акции, причем с гораздо более тяжкими последствиями. Но то была его дочь, и ее боль многократно отозвалась в нем.
- Я был опустошен. "Случилось то, что должно случиться", говорил я, но я потерял веру и стал искать выход. Я рассудил, что моя дочь больше не должна страдать. Я поставил ее над Числами. Я согрешил. Я манипулировал результатом. Я бросил вызов шансам. Я повернулся спиной к Случайности и Царству.
- Но тогда почему…
- Я стал жаден до удачи. Возгордился. Я хотел защитить свою дочь, избавить ее от боли. Но я пошел дальше. Как обезумевший Бог, я осыпал ее подарками. И я зашел слишком далеко. Кажется, Совет временами начинал меня подозревать. Сегодня они застали меня в Матрице за программированием очередного чуда, этой вашей - как вы ее называете? - премии. Как сказали бы в вашем мире, поймали меня с поличным.
Грег подался вперед и сжал плечо старика.
- И они сотворили этот кошмар? Убили Холли и Мириам, чтобы наказать вас ?
Старик печально покачал головой.
- В нашем мире не существует такой вещи, как наказание. Причины и следствия наказания нам незнакомы. Они просто пресекли мое вмешательство. Прервали длинный ряд случайных событий. Восстановили неизбежное равновесие.
Старик стряхнул с плеча руку Грега и встал. Он оказался выше Грега и заговорил с вновь обретенной надменностью:
- Вы вправе ненавидеть меня. Моя чрезмерная опека породила вакуум, в который ворвалась трагедия. Это моих рук дело. Я не в силах ничего изменить. Я мертв, сломлен собственной гордыней. Я существую только потому, что у меня нет иного выбора.
Он прошел мимо Грега и распахнул дверь кладовки. На пороге он обернулся.
- Мне очень жаль, сын мой. Я раздавлен твоим миром, а ты раздавлен моим. Между нами не осталось ничего, кроме тоски. Прощай.
Когда Грег кинулся к кладовке, Хранитель шансов уже исчез. Проход в Свипер-Сити сузился. Сжавшись до размеров линейки, он опустился к самому полу и скользнул под кровать. Когда Грег рывком отодвинул кровать, то не нашел ничего, кроме пыли и одного грязного вязаного носка.
- Я подаю апелляцию! - закричал он. - Я имею право на апелляцию!
Уши, которые могли его услышать, находились слишком далеко, а возможно, и не существовали вовсе.
На похоронах он был с родителями. Их лица отражали его собственное отчаяние. Они любили Холли и Мириам. Миниатюрность дочкиного гробика ослепляла, казалась каким-то богохульством, требующим вселенского отмщения.
Он бросил работу. Снял все свои сбережения и отправился в Лас-Вегас. Он потерял все, что имел, потерял с равнодушием, привлекавшим женщин. Остролицая дамочка с плотоядной улыбкой спросила, не хочет ли он подняться в ее комнату.
- Простите, - сказал он. - Я женатый человек.
Он вернулся в свой номер поздно ночью и одетый завалился на кровать. Спать он не мог, поэтому включил настольную лампу и уставился в потолок. У него разыгралась мигрень; тени на стенах шевелились, как тараканы. Грег поднялся и стал рыться в чемодане. Он выудил ярко-красный шарик с голограммой поцелуя и вновь улегся на кровать, устроив шарик на животе.
- Я проиграл все, - пробормотал он. - И играл я по правилам. Итак.
Он подождал. Ему казалось, что ничего не произойдет.
Но внезапно это возникло. Оно выскользнуло из-под двери ванной и растянулось на полу прямо перед ним.
Он нырнул туда прямо с кровати, провалившись в Свипер-Сити с криком бешеной радости.
И вот теперь он сидел на стуле в Зале Хранителя шансов, готовясь к последней игре. Его шансы равнялись 1 против 1.230.227.
- Грег Хэлли, - заговорил Хранитель шансов, - вы обязаны подчиниться решению Чисел. Если выпавшие Числа не совпадут с выбранными вами, вы примете это. Если Случайность окажется на вашей стороне, ваши жена и дочь будут восстановлены в том состоянии, в котором они находились до катастрофы, и вы сможете уйти и искать собственную судьбу по собственному разумению.
- Отец, - закричал Грег, - мое Число 9.382!
- Я не отец вам, - сказал Хранитель шансов, - и вы должны набрать число на панели перед вами. Устные ставки не принимаются во внимание.
- Вы мой тесть, - сказал Грег. - Мы оба любили Холли и Мириам.
Хранитель шансов кивнул.
- Да. Я страдаю за нас обоих.
- Есть еще одна страдающая душа.
- Кто это может быть?
- Мать Холли.
Хранитель шансов покачал головой.
- Вы мыслите по людским законам, которые, боюсь, в данном случае неприменимы. У Холли нет матери - я ее единственный прародитель.
- Простите, - сказал Грег. - Но это невозможно. Это не по-человечески. А я здесь представляю человеческий мир.
- И кем же должна быть эта предполагаемая мать, существующая в человеческом воображении?
- Разумеется, одной из Сестер Колеса. Кем же еще?
"Я видел ее, - подумал Грег. - Я видел, как она вела Холли в зал".
- Боюсь, ваше человеческое воображение не имеет здесь силы. Я все же вынужден просить вас набрать свое число.
- Сколько Сестер Колеса?
- Их восемь.
- В этом зале я могу насчитать лишь семь.
Хранитель шансов помолчал, его глаза обшарили комнату. Он тоже насчитал семерых женщин, но спокойно повторил:
- Ваше Число.
Грег медленно нажал на клавиши. "9, 3, 8, 2".
Стена замерцала, ослепительно вспыхивая.
Я проиграл.
Стена покраснела.
- Нет совпадений, - сказал Хранитель шансов.
В этот миг, торопливо шагая, в зал вошла восьмая Сестра.
- Подождите, - сказала она. - Кажется, у нас неполадки интерфейса. Я введу Число просителя еще раз.
- Таких прецедентов не было, - закричал Хранитель шансов.
В зале повисла гробовая тишина. Сестра откинула назад капюшон и пристально посмотрела на человека, стоявшего на возвышении.
- Твое сердце, - сказала она. - И твои воспоминания. Вот достаточный прецедент.
Она опустила голову, капюшон упал на лицо, скрыв его в тени. Она набрала число.
Стена мигнула, засветилась белым светом и вновь покрылась Числами. Желтые сполохи заполнили комнату.
- Совпадение, - сказал Хранитель шансов. - Числа признали вашу апелляцию.
Хранитель шансов проводил Грега в приемную.
- Когда вы вернетесь, Холли и Мириам будут дома. Событие аннулировано. С этого момента ваша жизнь будет развиваться в соответствии с судьбой вашего мира.
- Благодарю вас, - сказал Грег.
- Вы сами не понимаете тяжести своего проступка. Говоря вашими словами, вы всех нас прокляли. Каждый из присутствующих в той комнате стал свидетелем величайшего греха в истории нашей культуры.
Грег молча подождал, понимая безмерную усталость и растерянность старика.
- Мы видели, как Числа покорились вмешательству - основному инстинкту, материнской любви.
Грег положил руку на плечо тестя.
- Существует высший закон, - сказал он.
- Нет ничего выше Чисел.
- Холли говорила мне, что большие шансы перевешивают меньшие, что так бывает всегда, в любых ситуациях, и это определяет результат ваших судов.
- Да. Это так.
- Попросите-ка вашу машину для розыгрыша шансов устроить так, чтобы я нашел Холли в моем мире, и полюбил ее неистово, и вдохнул эту любовь в других людей, и поколебал неприступность Сестер Колеса, и затуманил рассудок самого Хранителя шансов. Попросите-ка ее выдать все эти шансы.
Нечто похожее на понимание промелькнуло в глазах Хранителя шансов. Грег повернулся и пошел к двери. Рубиновый поцелуй Холли жег ему ладонь.
Он слышал, как старик пробормотал за спиной:
- Мы сохранили свою веру. Мы сохранили свою веру.