Титания как раз собирается опустить в прорезь очередной четвертак, когда монета в ее руках, слабо вспыхнув, превращается в маленький пожухлый лист. Она щелкает длинными пальцами, растирая его в пыль, но я все же успеваю убедиться в том, что у меня не галлюцинация.
С неприятным холодком внутри я быстро звоню Стэну и тенью следую за парочкой, выходящей из зала. Они быстро проходят через вестибюль, пока не оказываются у конференц-зала, который, я это точно знаю, заперт. Однако это им вовсе не мешает, поскольку дверь легко распахивается и они исчезают за ней.
Когда дверь за ними закрывается, Генри и Лорен выходят из ниши, в которой прятались все это время.
- Робин и Паутинка уже вошли, - докладывает Генри.
- И моя парочка, - говорит Лорен. - Два молодых человека со странными именами - Душистый Горошек и Оберон.
Генри смотрит на него со странным выражением, но у меня нет времени на расспросы.
- Нахальная публика, а? - говорю я с деланной храбростью. - Генри, пойдем за ними. Лорен, я позвонила Стэну. Дождись его здесь и подготовь, прежде чем входить.
- Хорошо.
Я смотрю на Генри.
- Ну, идем?
- После вас, Бесстрашный Командир, - говорит он, собираясь услужливо распахнуть дверь.
- Спасибочки.
Войдя в дверь, я попадаю на зеленую поляну - во всяком случае, таково мое впечатление. Я быстро осознаю, что конференц-зал чуть не до потолка завален густыми зелеными ветвями. Овальный стол для заседаний настолько засыпан листьями, монетами и баксами, что я с трудом могу разглядеть его огненно-оранжевую поверхность.
Во главе стола сидит здоровенный бородатый человек в твидовом пиджаке и пурпурной рубашке, которая, вероятно, понравилась бы Стэну, и помахивает руками над грудой листьев. Паутинка, Мотылек и тот, кого, очевидно, называют Душистым Горошком, срывают с веток листья. В другом конце комнаты сидит женщина, пересчитывая четвертаки и ссыпая их в холщовые мешочки.
Пока я, раскрыв рот, смотрю на все это, за спиной бородатого возникает Робин с пучком веток в одной руке и дымящимся подносом в другой.
Готовая к встрече с гангстерами, фальшивомонетчиками, даже с наркодельцами, я так остолбенела, что внезапно ворвавшийся Генри буквально врезается в меня.
- Что здесь происходит? - обращаюсь я к присутствующим, обретая если не веру в собственную вменяемость, то, во всяком случае, некоторую долю самообладания. - Вы и есть те самые люди, которые грабят наше казино?
Бородатый человек внимательно смотрит на нас гранитно-серыми глазами, при этом губы его изгибаются в печальной улыбке.
- Мы разоблачены, - говорит он глубоким мелодичным голосом. - Игра окончена. Наши ставки биты.
- Разве? - Титания продолжает как ни в чем не бывало пересыпать четвертаки в мешочек. - С ними нетрудно договориться.
Я извлекаю пистолет из глубоких складок своей юбки. Генри достает свой из мешковатых карманов китайских штанов.
- Не рассчитывайте на это, леди, - говорю я. - Этими штуковинами мы задержим вас здесь до прихода наших людей.
К моему удивлению, женщина вздрагивает с таким ужасом, словно я уже кого-то застрелила.
- Гром и молния, Титания, - говорит бородатый. - Я же говорил тебе, что этот гамбит можно разыгрывать лишь до тех пор, пока нас не обнаружат. Эти современные смертные представляют гораздо большую угрозу для нас, чем те, из стародавних времен.
- Вот именно, - говорю я, держа пистолет наготове. - Обыщи их, Генри.
- Хорошо, - отзывается он, шагая вперед. С его лица все еще не сходит озадаченное выражение.
Не обращая на него внимания, я сосредоточиваюсь на бородатом.
- Вы Оберон? - спрашиваю я, припоминая услышанное имя.
- Да, - отвечает он, - а это та, кто временами становится моей супругой и королевой, Титания. Эти джентльмены сопровождают нас: Паутинка, Мотылек, Душистый Горошек и Добрый Малый Робин.
Я слышу, как открывается дверь и входят Стэн, Пэмми и Лорен. Комната наполняется людьми, но я стараюсь не отвлекаться.
- Паутинка, Мотылек, Душистый Горошек? Довольно странные имена, мистер Оберон, Смотрите на меня. Нам понадобятся ваши подлинные имена, когда явится полиция.
- Уверяю вас, мадам, - говорит Оберон, - что это не шутка.
Я как раз собираюсь сказать что-то ехидное по этому поводу, когда Генри внезапно перебивает меня:
- Я знаю, откуда эти имена - "Сон в летнюю ночь" Шекспира. Мы это ставили в летнем лагере. Я играл там сразу двоих - Паутинку и Пигву.
Бандиты смотрят на него с дружелюбным интересом.
- Лицедей, - говорит Титания, улыбаясь впервые за все время. - Значит, мечтатель. Возможно, мы сможем убедить тебя.
- Сначала попробуйте убедить меня, - говорит Стэн. - Я как раз тот, кого вы обкрадываете.
- Так вы, стало быть, владелец дворца, воздвигнутого в честь Фортуны? - спрашивает Оберон. - Мы можем предложить вам компенсацию, сэр. Не соблаговолите ли выслушать нас?
- Конечно, - говорит Стэн, расчищая себе стул от веток. - Вот так-то лучше. Что это за кустарник?
- Все это часть моей истории, - говорит Оберон. Ваш человек узнал нас верно. Я Оберон, царь эльфов и фей. Это моя супруга…
- Временами, - бормочет Титания.
- …Титания, а это некоторые из наших слуг.
- Допустим, - говорит Стэн. - Продолжайте.
- В течение тысячелетия, - продолжает Оберон, - мои люди платили десятину - дань Преисподней. С незапамятных времен мы отдавали им своих лучших людей. Позже мы научились заменять их подставными смертными. За много веков наше могущество иссякло, и украсть человеческого ребенка почти не в наших силах. Не можем мы и лишаться членов нашего собственного поредевшего сообщества. В конце концов мы восстали против Преисподней. Увидев, что в скором времени они лишатся своей десятины, обитатели Преисподней пересмотрели условия нашего долга. Они были жесткими. От нас не требовалось ничего, кроме огромных сумм человеческих денег. Если мы не сможем заплатить, то лишимся всех своих людей.
- Ваши банки и сокровищницы закрыты от нас железом и сталью, - говорит Титания. - До простого воровства мы опуститься не можем. Вот казино - в них деньги льются рекой, и они всякого зазывают поставить на удачу - и стали для нас превосходным решением. Мы выбрали ваше казино среди прочих, ибо оно удобно по размерам и имеет веселое убранство.
Стэн самодовольно фыркает, а Пэмми сжимает его плечо.
- Была лишь одна трудность, - продолжает Оберон. - У нас не было денег, чтобы ставить в ваших играх - во всяком случае, в тех количествах, что нам требовались. Наконец, после некоторых усилий, я обнаружил, что могу превращать листья в банкноты и монеты, как некогда я творил волшебное золото для развлечения смертных. Однако всякий раз через двадцать четыре часа после превращения они вновь становятся листьями.
- Потому-то, - вмешивается Титания, - нам приходится собираться здесь, чтобы пересчитать выручку и сотворить новые монеты. Робин улетает за новыми листьями, а затем относит наш выигрыш в тайник, где мы накапливаем дань Преисподней.
Она умолкает, и воцаряется долгое молчание. Почему-то ее слова не вызывают недоверия. Как ни странно, рассказанная история полностью объясняет все имеющиеся факты. Становится ясным не только факт исчезновения денег, но и разница в подсчетах. Даже появление странного мусора в мешках вполне объяснимо. Остается единственный вопрос: что теперь делать?
- Нельзя их арестовывать, босс, - почти умоляюще говорит Генри. - Ни один суд не поверит в эту историю. В лучшем случае их запрут в психушку.
Стэн кивает.
- Но разрешить им воровать дальше я тоже не могу, к тому же встает вопрос о компенсации потерь.
Оберон простирает руки вперед.
- Мы обладаем некоторыми возможностями, кроме наличных - их мы не должны тратить, над нами висит долг Преисподней. Робин может принести вам чудеса со всего света. Возможно, они восполнят то, что вы потеряли.
- У меня идея, - осторожно начинает Генри. - Может быть, эти ребята могут делать фокусы, о которых упоминает Шекспир. Это принесет Стэну доход, который пойдет на пользу "Кенгуру" и даже поможет им выручить необходимые деньги для расплаты.
- Я весь внимание, - говорит Стэн.
Титания задирает было нос, но Оберон смотрит на нее и говорит одно слово: "Нет". Затем он оборачивается к Генри.
- Что ты предлагаешь?
Таким вот образом "Линия Кенгуру" заполучила лучшее магическое шоу в Атлантик-Сити да и где бы то ни было, Я ничего плохого не хочу сказать про дрессировщиков тигров или юмористов, развлекающих публику, но никто не может сравниться со "Спящими в летнюю ночь".
Оберон, Титания и их команда классно разыгрывают сценки из Шекспира, но гвоздем программы являются фокусы. Никто до сих пор не догадался, каким образом они проделывают трюк с ослиной головой (а они достаточно любезны, чтобы заставить голову исчезнуть прежде, чем смущенный доброволец из публики отправится домой). Под конец Робин каждый раз совершает чудо, притаскивая через сорок минут какую-нибудь экзотическую штуковину, которую тут же продает с аукциона.
Стэн доволен - "Кенгуру" фантастически процветает. Я тоже довольна. Доволен и Генри - он менеджер шоу, и руководство поговаривает о том, чтобы давать небольшие рекламные представления в других местах.
Единственный человек, чье счастье нельзя назвать совершенно безоблачным, это Мюррей. Хотя мы обрисовали ему ситуацию в общих чертах, он до сих пор божится, что выручка запорошена трухой заколдованных листьев.
Учитывая слабость Титании к игральным автоматам, я не поручусь, что он ошибается.
Джефф Бреденберг
ОСТОРОЖНО: СЛИЯНИЕ
Пятеро свинячьих ублюдков исчезают с моей голографической установки - их лица начинают мигать, мигать и наконец тают. Подобно мне, они работают главным образом дома. Остальные три погонщика верблюдов, которые действительно присутствуют в этом проклятущем конференц-зале, изображенном на моем экране, просто убираются восвояси. Захлопывают блокноты, отпускают неслышные шутки. Словно ничего не произошло.
Я сжимаю джойстик-перчатку и слышу ферроплексовый хруст в кулаке. Ха! Оборудование "Меса Верде", которое считается первоклассным.
Я отыскал на джойстике номер письменного стола Ролы Тиу, и компьютер его набрал. Никакого ответа. Свинство.
Техническая лаборатория нашего предприятия, специализирующегося в области управления информацией, должна быть размером с футбольное поле, в то время как примыкающий к ней управленческий корпус не больше двух теннисных кортов. Тиу подойдет к своему столу через минуту.
Я программирую функцию набора на повтор через шестьдесят секунд.
По ту сторону моих огромных, во всю стену, окон мягкие очертания гор Блю-Ридж, лениво тянущихся к горизонту. Я вдыхаю их глубокий пурпур, надеясь приобщиться к их спокойствию. Черт, я ведь купил достаточное количество этих гребней, чтобы обеспечить себе достойный вид из окна, - единственное, что от них требуется, это успокаивать мое сердцебиение.
На приставном столике дымится филе миньон, среднепрожаренное. Я отрезаю небольшой кусочек и пытаюсь вычислить состав маринада: рисовое вино, полагаю, порошок чили, розмарин. Льюис еще положил в вентилятор дюжину сахарных горошин. Запекал четыре минуты тридцать секунд.
Загорается лампочка повторного набора, и на голоэкране появляется Тиу. Она листает записную книжку и, застигнутая врасплох, ковыряет в носу.
- Что там насчет презентации Лаверны Дюдайек? - спрашиваю я ее.
Тиу удивленно вскидывает брови.
- Кажется, она будет в три, - говорит она. - Ты заглянешь?
Я проглатываю кусок стейка, сую руку в перчаточный пульт и проверяю сегодняшний график. Против 15.00 значится: "Л. Д., ИТ конф. - зал".
- Конференц-зал закреплен за ней, - говорю я Тиу, - но пояснения к графику не слишком понятные. ИТ ведь не означает "имплантационные технологии"?
- Очевидно, нет, - отзывается Тиу, тасуя страницы своего органайзера. - Ты проверял свои файлы входящих? Сегодня утром она распространила тезисы.
Ферроплексовая перчатка трещит в моем кулаке.
- Я очень аккуратен на счет своих входящих, но никаких тезисов не получал, - свирепею я. - Дюдайек пытается скрыть это от меня до самой презентации. Однако я уловил кое-что во время планерки, которая только что окончилась. Джо Уомбл обронил фразу насчет социальных слоев и татуировок. Потом этот новый технический супервайзер, малый с волосатыми ушами, он толкнул Дюдайек локтем и упомянул о презентации сенсорных имплантантов. Помнишь? Дюдайек была в ужасе, словно он пролил кофе ей на колени, и при этом стрельнула глазами в сторону моей голограммы. Она боялась, что я услышу.
На углу моего стола укреплен монитор самочувствия, который поддерживает стопку справочных дискет. Над табличкой "Кровяное давление" замигала красная лампочка. Цифровые показатели я считывать не стал.
Рола Тиу склоняется над столом и говорит голосом, одновременно медоточивым и покровительственным:
- Не становись параноиком. Каждый знает, что ты потратил уйму времени на установление информационных каналов с целью создания рынка сенсорных имплантантов. Никто не собирается запускать имплантационный проект без тебя.
- Но ты же знаешь, что я все вижу, Рола. Тот, кто проводит формальную презентацию, тот и становится руководителем проекта - это происходит в девяноста пяти процентах случаев. Готов побиться об заклад, что Дюдайек планировала это несколько месяцев.
Тиу пожимает плечами.
- Ну так Дюдайек и возьмет на себя всю головную боль по внедрению, а ты будешь поплевывать в потолок. Послушай, тебе уже сорок. Не слишком ли ты стар для того, чтобы каждый месяц нестись в офис только для того, чтобы пометить свою территорию, словно кот с мочекаменной болезнью? У тебя прекрасные показатели. Неужели ты не можешь позволить себе немного поделиться славой?
- Мне тридцать девять, - раздраженно говорю я, - и до сорока мне еще несколько месяцев. А Дюдайек сколько - двадцать семь? Черт. Я уже готовил базу для имплантационной технологии, когда ею выстрелили из пушки.
- Это спорный пункт, - говорит Тиу. - Презентация через три часа, а ты в Южной Каролине. За шестьсот миль отсюда. Даже если будешь гнать как сумасшедший, тебе не добиться слияния.
- Я в Северной Каролине.
- Один черт.
Лицо мигнуло и исчезло с экрана.
Филе миньон остыло. Я со всего размаху бью по нему кулаком, и приставной столик рушится. Тарелка и серебряные приборы разлетаются по паркету. Три сахарные горошины, отскочив от окна, оставляют на нем влажные следы.
Льюис входит в комнату через заднюю дверь. Расстегнутая гавайская рубашка развевается за спиной. Мужественная щетина на его подбородке блестит от капелек воды. Он бесстрастно созерцает кусок дорогого мяса, истекающего соком на деревянном полу.
- Отбивную делаешь, да? - спрашивает он.
- Скорее ее делают из меня, - огрызаюсь я.
Пока я бросаю в кейс диски и деловой костюм, мы с Льюисом затеваем грандиозную перебранку.
- Неужели из-за каких-то желторотых офисных политиканов стоит предпринимать эту опаснейшую поездку в Пенсильванию?
- От этого зависят остатки моей карьеры.
- Твой трекер уже несколько недель не проходил техобслуживание.
- Я возьму один из твоих.
- Ты не закончил курс лечения.
- От которого я тупею.
- Который спасает тебя от помешательства и аритмии.
- Это мои проблемы. Заткнись.
- Ты не забронировал слияние. Ты можешь сделать прямой скачок мимо Вашингтона и Балтимора. Но Уилмингтон? Ты знаешь узкий проход на трассе 202 так же хорошо, как и я. Вероятность прорваться через него после обеда - не более тридцати процентов. Зная тебя, можно предсказать, что ты попытаешься протиснуться и будешь убит.
- Выйди на руководство трассы и попробуй сделать мне коридор.
Когда я забираюсь в его новейший трекер "Арисава", система связи внезапно оживает, и Льюис вновь пытается со мной пообщаться. Я отключаю видеоэкран, сказав ему, что не стоит меня отвлекать, когда я стану спускаться с горы. И это правда.
Я выдвинул аутригер трекера, хотя закрепить его можно будет не раньше, чем я доберусь до трассы Блю-Ридж. Аутригер выгнулся дугой вправо от заднего правого крыла, задевая сосны и тополя вдоль трассы, в то время как протекторы разбрасывали щебенку. Примитивно, да. И тут же начинается сводящий с ума медленный, извилистый спуск. Но без этих миль заросшего травой гравия я бы не почувствовал, как я… далеко.
Когда я переправляюсь через ручей у подножия горы, начинает щебетать монитор процессора. Лавируя между деревьями и валунами, я торопливо считываю показания приборов. Я вижу, что Льюис орудует джойстиком в офисе. Он уже связался с руководством трассы. Хороший мальчик.
Я сворачиваю на Медоуфорк-Роуд, вздымая за собой петушиный хвост гравия. Медоуфорк ненамного шире горной тропы, но лучше ухожен, так что я могу увеличить скорость до 30 миль в час. Я проношусь мимо ветхих деревенских домов и грохочу по деревянному мосту. Старый мистер Уорден выкатывается на крыльцо, и я отрываю пальцы от баранки, чтобы ответить на его приветствие.
За следующим поворотом уже можно разглядеть трассу Блю-Ридж. Это простейшая трековая система - внизу обычная дорога для машин с двигателями внутреннего сгорания, которые тарахтят там как им вздумается, и верхний ярус для трекеров. Пуристы добились того, что трасса осталась такой, какая она есть, не разрешив увеличивать число ярусов в этих нетронутых заповедных местах. Хм… Две полосы в обоих направлениях. Пока я не доберусь до трассы 81 в Роаноке, мне, возможно, не удастся превысить 150 миль в час.
Я выжимаю акселератор и взлетаю на подъездную дорожку. Аутригер закрепляется, шум трассы сливается в ровный гул. Протоколы управления трассой загружаются в "Арисаву", и я могу, если пожелаю, отпустить баранку.
- Не стоит извинений, - доносится до меня голос Льюиса. - Давай обменяемся изображениями, пока ты не забыл мое прелестное личико.
Я нажимаю кнопку, и на пассажирском сиденье появляется голографический образ Льюиса.
- Ты рулишь, как тинейджер, - говорит Льюис.
- Ты еще не забронировал мне слияние?
- Руководство трассой сказало, чтобы я забыл об этом, - проблема в перегруженности трассы 202. Впрочем, это неудивительно. А на слияние с трассой 95 бесконечный лист ожидания. Тебе вместе со всеми остальными придется просто прорываться дальше до Нью-Йорка, если ты не свернешь до перекрестка.
- Но другого способа попасть в Западный Честер не существует, - говорю я ему. - Либо слияние, либо провал.
Призрак Льюиса ерзает на сиденье.
- Меня пугает, когда ты становишься таким одержимым, - говорит он. - Ты слышал, что я тебе говорил раньше? Тридцать процентов. Я проанализировал статистику аварий за последние десять лет. Начиная с 2035 года в Соединенных Штатах было 423 попытки незаконно прорваться сквозь слияние. Идиоты! Большинство из этих водителей лазерное заграждение превратило в пыль. Сто двадцать семь человек выжили - Бог знает как, - но каждый из них был крупно оштрафован.
- Пропаганда.
Льюис покачал головой.
- Факт. У тебя семьдесят шансов из ста превратиться в пыль, а у моего прекрасного нового трекера - в конфетти.