Остановив колонну в обусловленном заранее месте, я вылез на броню, надеясь, что какой-нибудь вражеский удильщик не поймает меня в перекрестье прицела. С ближайшей крыши спрыгнула проворная фигура, облаченная в экипировку подразделения "Серп". Оно было первым, которое я создал. Диверсии, убийства, похищения и прочее подобное входило в его прямое предназначение. Самые жесткие критерии, самые тяжелые тренировки, самое сложное оружие. Элита элит.
– Митан.
– Говори.
– Мы исследовали указанную вами территорию. Одна из старинных построек, в отличие от прочих, не заброшена, ворота закрыты, из некоторых окон торчат стволы пулеметов, во внутреннем дворе стража.
– Эсмир-паша внутри?
– Мы не можем этого подтвердить. – "Взгляд" зеленоватых линз закрытого шлема с системой противогазовой защиты был бессмысленным, но эмоции свидетельствовали об искреннем сожалении. – Однако мы видели Измаил-бея, личного адъютанта Эсмир-паши.
– Рискнем. Диверсионную операцию одобряю.
– Мы откроем вам ворота.
– Этого не требуется. Посейте панику.
– Будет исполнено.
Агент сообщил мне примерное число охранников, после чего забросил на крышу цепь с "кошкой" на конце и проворно вскарабкался, цепляясь за стены шипованными подошвами. Я вернулся в брюхо бронемашины.
– Мы на верном пути. Коммандер, нам понадобятся снаряды с газом.
Когда усеченная пирамида особняка попала в поле зрения, над ним уже клубился дым и звучали выстрелы. Окна начинались с высоты второго этажа, первый обходился лишь вентиляционными отверстиями, а небольшие резные воротца вели во внутренний двор.
– Стоп машина! – приказал Макензи, глядя в опущенный перископ. – Бомбардиры, цель по курсу, дальность – сто метров, градус подъема орудия – двадцать три! Заряжающие, газовый снаряд! Доложить о готовности!
– Наводка произведена!
– К стрельбе готовы!
– Огонь!
Мортира изрыгнула снаряд, начиненный сжатым под давлением газом, который рухнул на древний особняк и заволок все ядовитым облаком.
– Экипаж, противогазовые маски надеть! Полный вперед, вынесем ворота, парни!
Воинственно зарычала душа механизма, и БМАП ворвался в крошечный для огромного военного транспорта внутренний двор. В непроглядном дыму раздавались приглушенные выстрелы, пули бессильно лязгали о броню. Где-то сзади загрохотал "Маскилла", подавляя тарцарцев кинжальным огнем, разрывая стены и тех, кто пытался прятаться за ними.
– Себастина, за мной!
Поправив противогазовую маску, я вынул револьвер и взвел курок. Крышка люка откинулась сравнительно тихо, позволяя высунуться в белесую муть газового облака. Воцарилась испуганная тишина, отрава медленно заползала внутрь машины.
Три источника эмоционального раздражения затаились в ядовитом тумане, три пули покинули барабан револьвера, три трупа упали наземь. Послышался шорох и звук открывавшегося окна на уровне второго этажа – револьвер поднимается на два градуса выше, выстрел, глухой удар упавшего во двор тела. Вспышка яркого страха справа – разворачиваюсь, стреляю, звук рикошетящей пули. Враг в укрытии, мне его не достать.
– Себастина, враг на четыре часа, угол наклона ствола тридцать пять градусов.
– Поняла, хозяин.
Стрелком она всегда была неважным, поэтому носила на поясе две лупары , заряженные картечью, и дробовик "Лупарь".
Себастина высунулась, вслепую развернулась и выстрелила патроном с черной ртутью, уничтожив и укрытие, и того, кто им пользовался, – будто свечку задула. Именно так это выглядело для меня: когда кто-то погибал, его эмоциональный фон мгновенно гас, как свечной огонек, но остаточные следы эмоций висели в воздухе еще некоторое время.
Мы спустились с брони "Отравленного кинжала" и залегли у его гусениц, ко входу во внутренние помещения выдвигаться не спешили, ибо тяжелый газ начал рассеиваться, давая врагу обзор для стрельбы из пулемета, чем он немедля и воспользовался. Ко мне подполз старший сержант Ольдман, командир пехотного отряда, который я взял с собой.
– Мой тан, прикажете штурмовать?
Голос из-под маски звучал глухо, но я уже давно привык к этому.
– У нас есть гранады, и при должном везении потери будут минимальны.
– Лезть на кинжальный огонь не стоит.
– Нам бы штурмовиков или мага!
– У них другие дела – зачищают город. Я пойду.
– Как можно, митан!
– Отставить. Дай свой пистолет, мне не хватает кучности стрельбы.
Перезарядив револьвер и получив дополнительное оружие, я подполз к краю гусеничного трака, прислушался к грохоту пулемета, к лязгу и визгу рикошетивших о броню пуль, после чего высунул руку и дернул спусковой крючок. Стрельба прекратилась.
– Себастина!
– Я рядом, хозяин.
Мы выкатились из-за машины, вскочили и ринулись к двери. Себастина легко меня опередила и высадила дверь ударом ноги, затем отправила внутрь два заряда картечи, отшвырнула опустевшую лупару и вошла внутрь.
Я осторожно ступил в отделанную кафелем прихожую, насчитал три сильно поврежденных трупа. Себастина ушла в северную часть дома – кажется, там находилось человек семь, – я же направился в западные помещения, туда, где, как мне доложили, должна была быть лестница на второй этаж. Я услышал, учуял и одновременно с этим увидел эмоциональный фон пятерых противников. Один притаился за ширмой, второй за стеной, третий наверху лестницы, еще двое – за дверью. Решили не лезть на рожон. Я сделал шаг, половица под ногой скрипнула, и началась стрельба.
Правая рука в сторону, выстрел, левая вперед, выстрел, присел на корточки, пропуская над головой две пули, обе руки вперед, два выстрела, перевел оружие на лестницу, но засевший там враг не показался. Вновь перевел оружие, прострелил ширму, затем тонкую стенку; двое за дверью успели выскочить и открыть огонь, кувырнулся в сторону, уходя от пуль, убил обоих из положения лежа, собрался расстрелять того, что прятался на лестнице, но эмоциональный фон уже погас. Кто-то убил его за меня.
Лестница была старой, очень узкой и скрипучей. На единственной промежуточной площадке в смешной позе лежал труп тарцарского солдата в противогазе. Судя по следам на коже и состоянию волос, его убили электричеством. Я двинулся дальше, навстречу источнику сильного страха, держа перезаряженное оружие наготове. На вершине лестницы обнаружилось еще три трупа: двое тарцарцев, а третий – мой диверсант. Метательный кинжал пробил куртку с кольчужной подкладкой и вошел в сердце. Какой силой надо обладать, чтобы так метать клинки?
Я тихо проскользнул в комнату, из которой тянуло страхом, и увидел на полу генерала Эсмир-пашу, отчаянно пытавшегося отбиться от повалившего его убийцы. Тот уселся на тарцарца сверху и навалился всем весом, чтобы вогнать нож старику в грудь, но Эсмир-паша к своим сединам еще хранил завидную удаль и отчаянно боролся за жизнь. Я навел револьвер на убийцу, и, клянусь, тот словно почувствовал опасность – вздрогнул всем телом, молниеносно перетек в сторону, оттолкнулся от пола и совершил сальто, уходя от пуль. Мячом отскочив от одной из стен, убийца буквально вышвырнул себя в небольшое окошко. Я бросился к проему, прицелился и дернул за спусковые крючки, но кончились патроны, а через миг гибкая черная фигура скрылась из виду.
– Холера! Без глупостей, генерал, я пуст, но у нее патронов еще предостаточно!
– У кого? – Эсмир-паша замер, почти дотянувшись до именного револьвера.
– Хозяин говорит обо мне, эфенди, – приблизилась Себастина, держа тарцарца на мушке. – Здание под контролем, хозяин.
– Пленные?
– В погребе пряталась группа гражданских. Три старых женщины, видимо, служанки; десять юношей и девушек возрастом от семнадцати до двадцати двух.
– Возите с собой гарем, светлейший?
– Иногда очень хочется человеческого тепла. Да и положение обязывает, – не меняя позы, ответил старик. Он боялся, но ему было не отказать в самообладании.
– Себастина, проводи генерала вниз, окажите всем раненым помощь, а солдатам передай, что мы двинемся обратно к точке десантирования. Операция проведена успешно.
– Слушаюсь, хозяин. Вставайте, эфенди.
– Нет, постой! Откуда у вас это? – Я указал на его левую ладонь, где не хватало среднего пальца, а рана была кое-как перевязана лоскутком белого шелка, оторванным от подола халата.
– Хотите верьте, хотите нет, но я понятия не имею, куда делся мой палец, – был дан ответ.
Он не врал.
Моя горничная отправилась конвоировать высокопоставленного пленника до транспорта, а я смог осмотреться. Судя по богатой обстановке, именно эту пропахшую кальянными парами комнату Эсмир-паша выбрал своим основным обиталищем. Также, если судить по положению некоторых предметов, хозяин спешно собирался покинуть дом, когда мы напали… И несколько капель крови на полу. Скорее всего, с раненой руки. Поняв, что не успеет сбежать, Эсмир-паша вылил в сундук масло из лампы и спалил все документы, которые успел сложить внутрь. Разумно.
Я вышел в коридор, прошелся по комнатам, изучил трупы. Один из убитых являлся агентом "Серпа". На его правой руке все еще покоилась боевая электрическая перчатка, входившая в стандартную экипировку диверсантов. Именно ею он убил нескольких телохранителей, включая того, что был на лестнице. Он пробрался через окно.
Мои диверсанты были великолепно обучены и крайне дисциплинированны, но вот этот ослушался, вмешался, хотел помочь и умер. Убийца, чуть не порезавший генерала, тоже вошел через окно, только в другой комнате, а значит, имел соответствующую выучку. Он пришел, когда мой агент уже убил троих телохранителей, чужак ворвался в это замкнутое пространство, увидел тела, увидел моего диверсанта, принял решение в мгновение ока и уничтожил конкурента. Затем попытался ликвидировать саму цель, но появился я. Сальто, отскок от стены, полет в окно, падение на соседнюю крышу, которая ниже на этаж.
– Внушительно.
– Тан Великий Дознаватель?
– Ольдман, готов двигаться?
– Так точно!
– Проблем не возникло?
– Никаких.
– Даже с Измаил-беем?
– Кем?
Я напрягся.
– Измаил Итлэк ибн Зудаф аль Курхам, личный адъютант генерала, боевой маг.
– Простите, митан, но никакого мага в здании не оказалось…
Имея достаточное количество опорных точек, характер переменных, можно просчитать вероятности и добиться результата в любом деле. Пользуясь этой системой, я и нашел Эсмир-пашу.
Он родился простолюдином, в семь лет лишился привычной жизни из-за долгов отца, бежал от судебных приставов, пытавшихся отвести всю семью должника на невольничий рынок. Потом бродяжничество, вступление в армию, весьма неплохая карьера. Умелого офицера усыновил видный военный аристократ, не имевший своих детей, и перспективы Мархмадуннина стали совсем уж хороши. К старости Эсмир-паша превратился в авторитетнейшего военачальника Тарцара. Однако, несмотря на все его достоинства, с годами человек становится сентиментальнее, его характер размягчается, приходит ностальгия.
Какова была вероятность, что старый параноик, отделившись от штабной ставки, выберет в качестве жилища старинный дом рядом с рынком кальмирской столицы? Тридцать два процента. Это немного, но другие варианты были еще менее вероятны. Близость рынка напоминала ему о родном доме, а штат личных телохранителей нуждался в пространстве, так что оперативники "Серпа" получили директивы изучить большие постройки в обозначенном районе.
Однако в общем уравнении кое-что не сложилось – адъютант генерала бесследно исчез. Какая своевременная прыть. Но если его успели предупредить, почему он не прихватил с собой дорогого командира?
Я посмотрел на магическую репродукцию облика Измаил-бея. С плотного листка картона ответил взглядом высокий крепкий крючконосый тарцарец слегка за тридцать в феске и темно-синем мундире с орденами.
После нескольких допросов появились подозрения, что с памятью нашего пленника кто-то успел поиграть, Эсмир-паша путался, отвечая даже на простейшие вопросы. Раз за разом он менял свою точку зрения, допускал неточности в деталях, но при этом оставался искренен. Энхель Алексий, главный бортовой маг "Вечного голода", проведя некоторые исследования, заключил: на разум генерала в недавнем прошлом воздействовали магическим путем, то есть довольно грубо была удалена часть воспоминаний. Являясь прежде всего боевым магом, Алексий не мог сказать больше, но был уверен, что совсем скоро на генерала нападут все старческие болезни, связанные с ослаблением мыслительных способностей.
Что ж, игра началась, и противник сделал свой ход одновременно со мной.
Винтеррейк и Гассельская империя выразили свое недовольство вмешательством Мескии в тарцаро-кальмирский конфликт.
С гассельцами все было понятно, они превратили противоборство с Мескией в основную доктрину своей внешней политики. Что же до Винтеррейка, то двадцать – тридцать лет назад это человеческое государство не посмело бы и пискнуть, но за это время оно стало очень сильной державой с развитой экономикой, промышленностью, крепкой идеологией и толковым правителем.
Сын прежнего кэйзара Карла Третьего Вильгельм Второй, несмотря на все жизненные преграды и работу мескийской агентуры, смог стать кэйзаром, достойным своего титула. После мягкого миролюбивого отца, кэйзара-просветителя, Вильгельм Второй, идейный наследник своего деда, кэйзар-полководец, пробудил Винтеррейк ото сна и провозгласил начало новой эры. "Я дам вам цель и поведу к ней!" – заявил он.
Намного важнее было то, что Вильгельм говорил от лица всех значимых членов Северной коалиции: Таленмарка, Остеркрецце, Кравеции, Мергера, стран, с которыми расчетливый кэйзар давно и успешно налаживал дипломатические и родственные связи. В частности, он женился на старшей дочери Густава-Августа, короля Таленмарка. В то же время старый Густав-Август намеревался выдать младшую дочь за имезрийского грандрекса Вигго Адриана Меллета, а Имезрия – это еще одна страна с большой армией и сильным флотом. Север поднял голову.
Установление контроля над демилитаризованной зоной заняло три дня, после которых древний город перешел под полный контроль мескийского миротворческого контингента. Дирижабли с продовольствием разгрузились, была расчищена территория под огромный госпиталь, в котором сразу появилось множество пациентов. Мы кормили, выхаживали и всячески помогали жертвам войны, женщинам, детям, старикам, раненым защитникам города. Из Мескии привезли кучу корреспондентов вместе с чародеями для создания карточек. Огромный лакуссер привез множество журналистов из северных стран, в том числе из Раххии, Валензи, Урзана, Картонеса. Ко всем приставили опытных агентов, которые следили, чтобы съемка велась только там и только тогда, когда нам это было нужно. Даже несмотря на то, что я щедро платил иностранным газетным издательствам, с акул пера не следовало сводить глаз.
В принципе эту операцию можно было считать завершенной, хоть и не идеально. Нам удалось взять под контроль военные действия, обезглавить тарцарскую армию и подтвердить кое-какие старые опасения. К сожалению, всех целей мы не достигли, но результат вышел вполне удовлетворительным.
А потом через спокхамос из Мескии пришла страшная весть: Император умирал и желал немедленно увидеть Великого Дознавателя.
Движение дирижабля в материальной вселенной зависело от силы двигателей и ветра. Когда включалась навигационная сфера Урмана, физические факторы отходили на второй план, а главной движущей силой становилась воля мага-навигатора. Зеленгриди выложился по полной, чтобы выбросить тушу "Вечного голода" в небо над Старкраром как можно скорее. Голос диспетчера, требовавшего код, выдавал некоторую нервозность. Обычно "Вечный голод" выходил в полную реальность на расстоянии километра от столицы, но времени оставалось мало, и мы появились практически над Императорским дворцом.
Код был получен, и дирижабль направился к причальной мачте.
Над столицей повисла пелена мрачного предчувствия, небо оказалось непривычно чистым от стимвингов и авиаков. Запрет на полеты вступил в силу по особому распоряжению лорда-душеприказчика, который уже поднял свои "Тираны" над Императорским парком.
К моменту, когда неизбежное случится, в Квартале Теней все уже будет готово – система подвесных дорог подтянется к внешним стенам, открывая прострел того самого заветного места, на котором три века назад неудачно пытались открыть торный путь в иной мир и где реальность до сих пор оставалась истонченной. Сама Паутина находилась на почтительном расстоянии от него и куталась в многослойные защитные поля, так что не должна была пострадать.
Ворчи встал за штурвал и с ювелирной точностью подвел "Голод" ко дворцу. Я почти бегом преодолел перипетию дворцовых переходов, в которых царила тишина, нарушаемая лишь эхом наших с Себастиной шагов. Ближе к покоям императорской четы в прилегающих помещениях собрались придворные. Чем ближе к самим покоям, тем больше было в залах высокородных тэнкрисов. Господа Голоса, главы четырех кланов Мескии, самые породистые и могущественные, старшая кровь.
У входа в спальную залу стояли провожатые, гвардейцы его величества, по образу которых я создал свою армию. Высокопрофессиональные солдаты-фанатики, которых тренировали и закаляли с детства, чтобы убить в них все человеческое и предоставить его величеству машины смерти, не обсуждающие приказов.
– Вас ждут. Только вас.
– Себастина, останься.
Темно. Спальная зала была не так уж и велика – много ли надо супружеской паре? Одно большое ложе, две большие гардеробные комнаты, два помещения для водных процедур, оборудованных самой современной сантехникой… нет, не серебряной, это все байки.
Император и императрица заключили брак по любви. Редчайший случай – ведь обычно владыкам империи не хватало времени, чтобы искать свою половинку. Однако мой Император встретил ту, что была предназначена ему. Они спали вместе, не имели ни фаворитов, ни фавориток, зачали пятерых здоровых детей, и теперь она рыдала на коленях подле ложа, целуя его огромную ладонь. Ее величество была маленькой и хрупкой, словно фарфоровая статуэтка, исполненная руками божественного скульптора, – исконная красота женщины чистых кровей. Я невольно поражался тому, что она родила пятерых детей от такого гиганта, как Император.
Все наследники тоже были рядом – дочери тихо утирали слезы, а принцы следили за гаснущим отцом внимательно, но холодно. Казалось, они ждали мига его смерти, дабы своими глазами увидеть, как ноша монаршей власти покинет их родителя и перейдет на кронпринца, но я видел, что глубоко в душе каждый из них переживал. Император сознательно растил сыновей в жесткости, был холоден с ними, черств, многого требовал и почти не хвалил. Им было уготовано править стальной волей, а правителей, способных на это, следовало сызмальства закалять в пламени и охаживать молотом.