Скорее всего, отец прав, думал Андрей, проваливаясь во внезапный, густой сон. Отец прав во всем и всегда. И как же хорошо, что пришел кто-то, кто возьмет все заботы на себя. Хотя бы ненадолго. Пока Андрей немного поспит. На самом деле устал… Эта желтая кружка совсем вымотала…
***
А Мирослав Шаговский действительно принялся "щипать" связи.
И делал это с завидной энергией. Но для начала раздал задания подчиненным от личного юриста до младшего продавца включительно. Чтоб в отсутствие хозяина не маялись дурью, бездельники. Юрист, кроме того, должен был выяснить, каким образом и к кому следует обратиться для защиты нарушенных прав: магически одаренного совершеннолетнего бипатрида Польши и Российской Федерации, подвергнутого похищению и пыткам магического характера; незаконно инициированной простячки, гражданки Российской Федерации и Республики Польши; похищенного зооморфа из клана Волков. Подготовить иски. Собрать необходимые документы. Дел ему хватит.
Затем Мирослав позвонил знакомой целительнице, панне Лизе Боревске. Та на звонок не ответила. Обидно.
Ну а после начался процесс непосредственно ощипывания связей. Для начала подергал ниточку старого знакомства со вторым секретарем при Координаторе Аароне. Тот занимается вопросами магического антиквариата, но ведь не только ими? Секретарь, впрочем, оказался вне зоны доступа - удалился от мира для поста и рассуждений о благе Баланса. Огорчился, но не слишком. Следующим на очереди был старый приятель из комиссии лицензирования и патентования, господин Андраш Мессарош, венгр. Впрочем, давно уже с исторической родиной порвавший и прочно осевший в тихом скромном Кополице. Этот от встречи и разговора не отказался, но попросил перенести их на послезавтра, так как сейчас слишком занят. Занят оказался и глава департамента магической безопасности южнопольского сектора. Этот, правда, пообещал перезвонить через пару часов. Хоть что-то…
В результате после часа обрывания телефонных линий у Мирослава Шаговского появилось три обещания "разобраться в деле" и одно - перезвонить. И всё. И пришлось обращаться официальным порядком в Отдел безопасности и борьбы с магическим терроризмом. И спокойная жизнь тут же подошла к концу.
Глава 6.
Когда-то давно здесь стоял деревянный пятиугольный сруб. Сначала, когда густые сосны поднимались до самого неба и мелкое лесное зверье - белки, ласки, барсуки - без опаски подходило к реке в этом месте, бревна сруба были еще светлые, чистые и пахли свежей горькой смолой, а окон у сруба не было. Потом сосны начали помаленьку исчезать, отодвигаться подальше от избы, словно бы выделяя её на берегу полосой ровного отчуждения. Почти перестал появляться здесь дикий зверь, разве что случайно, и то старался занырнуть скорее в кусты и больше сюда не забредать. Здесь пахло хищником. Опасным. Бревна посерели, по углам покрылись зеленью мха, мох же теперь свешивался и с крыши. Прорезались окна, впрочем, всегда спрятанные за грубыми ставнями без узоров - совсем не по традиции, некрасивыми и кривоватыми. По ночам летом и иногда зимой из-под ставен пробивался тусклый оранжевенький свет, а рядом со срубом мелькали гибкие тени кошек, каких здесь точно никогда раньше не видали - больших и черных, как уголь. В свете луны и в полосках света сквозь ставни их глаза сияли то желтым, то зеленым, а длинные когти опасно посверкивали. И будто бы отплясывали эти кошки при полной луне что-то невообразимое под шорох листвы, стрекот кузнечиков и плеск реки. Смотреть на эти пляски, впрочем, было некому: больше к срубу не совался ни один даже самый любопытный зверь - ни мышь, ни хомяк, ни бойкая синица, ни даже колючие и мрачные ежи, хотя им-то чего бояться? И люд к срубу не ходил - сруб прятался от чужих глаз за густыми колючими кустами шиповника, лесные тропки сбивали с пути, неизменно заманивали или в болото, или, покружив настойчивого путника, издевательски выводили обратно к деревне. Ходили еще толки про то, что, дескать, где-то в лесу стоит изба о пяти углах, сама черная, а на коньке крыши вовсе не лошадиная голова, как это у добрых людей заведено - оскаленный череп самого Царь-кошака. И вокруг той избы ночами ведьмы собираются на шабаш и пляшут, мор и засуху наводят. И вроде бы видали тех ведьм, через вечернее небо слетающихся на метлах к избе, накануне неурожая в тысяча девятьсот пятом, видели и в следующем году, и перед страшным семнадцатым, и еще много раз. Власти менялись, деревья и кусты отодвигались все дальше, река мелела, отступала и оставляла зеленую болотистую пойму, по весне разве что подступала к самому обрыву с кривой полумертвой сосной, судорожно вцепившейся в глинистую почву. Изба стояла как была - серая, горбатая, с кошачьим черепом, только и появились вместо ставен стекла, и не иссякали о ней слухи и легенды. По-прежнему слетались к таинственной избушке ведьмы, предвещая неурожаи и болезни, а деревенский дурачок Костик из села Старовского как-то пропал, мамка его отпустила с корзинкой по грибы. И нашелся только спустя неделю, грязный и довольный, и толковал что-то про больших кошек, которые его спасли и вывели. И мужики, обнаружившие Костика на берегу реки чуть выше поселка, уверяли, что сидел рядом с ним опять же огромный черный котяра. А потом растворился в воздухе. Впрочем, от мужиков разило крепким деревенским самогоном за версту и правду в их словах даже не пробовали искать.
Изба меж тем стояла. А кошки - продолжали плясать вокруг нее ясными лунными ночами в мае. В ее окнах бился яркий голубоватый свет, а когда распахивалась тяжелая широкая дверь, из нее лился тот же свет и выступал в проеме тонкие и страшные очертания кошки невиданных размеров, и ярко, дико полыхали ее зеленые невозможные глаза. И остальные кошки в священном трепете и экстазе прятали морды в лапы и оглашали окрестности восторженным рычанием.
А потом пришли волки. Избу разобрали по бревнышку, бревна сбросили в реку, а череп с крыши разбили. Изба, в прочем, сопротивлялась гибели долго и упорно - свалившаяся балка придавила насмерть двоих убийц, еще одному переломала ноги, один запнулся о порог и ощутимо расшибся. Докончил дело возникший в голом остове избы среди ночи ни с того ни с сего пожар, изрядно попортивший обидчикам шкуры. Головешки и золу потом раскидали, место заровняли, лесок поблизости вырубили, оставив некрасивую проплешину. Проплешина начала расти, захватывая все новые территории.
После волков пришли обычные люди и превратили проплешину в картофельные поля.
Андрей.
Чертовски умный отец не ошибся в предположениях - скоро стало не до сна. Когда в квартиру молчаливой серой толпой ввалились ребята из отдела безопасности. Было их пятеро, мрачных, суровых и даже на лица, кажется, одинаковых. Вломились они без предупреждения, наплевав на слабенький Андреев барьерчик над квартирой, высыпались горохом посреди гостиной, предъявили какую-то бумажку с печатью и разбежались по квартире в поисках следов и отпечатков аур. Когда Андрей, зевая, бродил за одним из мужчин и пытался сообразить, что происходит, появился отец. Мимоходом пояснил, что всё так и должно быть, дело поручено расследовать специалистам пятого отдела Координатора по Сибирскому округу Олега. И вот они расследуют. Сначала мужчины облазили все щели, пообрывали незамеченные Андреем остатки зеленой паутины ловушки, потом зачем-то заглынули под ванну, наконец, принялись расспрашивать Андрея на все лады, записывая разговор на диктофон и в протокол опроса потерпевшего. Намекали на необходимость сканирования памяти для уточнения некоторых деталей - им, конечно, так удобней и проще. Но это осторожное предположение разом отмел подошедший отец - Андрей итак истощен, и вообще, дурью маяться нужно уже прекращать, а лучше искать пропавшую девушку. Слепок ауры есть? Есть. Вот и давайте, шевелитесь. Что и говорить, умеет отец с такими ребятами управляться.
Тогда Андрею велели одевать и показывать домик, в котором он провел предыдущую неделю, а заодно место, куда он вывалился при побеге. Там, в холодном сером поле, разбавленном чахлыми елочками и жиденькими пролесками, они растянули полупрозрачную крупноячеистую сеть и принялись по-свойски шаманить. Сути манипуляций Андрей не понимал, и наблюдать со стороны было, откровенно говоря, скучно. К тому же ощутимо холодало. Впрочем, быстро отпустили восвояси, пообещав в течение трех дней вызвать для уточнения некоторых деталей.
И Андрей приуныл, сообразив, что если три дня - то раскачается громоздкая машина магического сыска еще очень не скоро, а Алина сама вряд ли отыщется. А Алинку очень нужно отыскать, потому что… А, черт, жалко девчонку. Хорошая она. Смешная немного, немного нервная, но вообще-то милая и славная девчонка. Спрашивал, кстати - не замужем.
Надо же, проглядели такую… В Европе за ней табунами бы… Женщины там все больше блеклые, неинтересные. Но неважно. Важно другое - делать-то что будем?
Половина восьмого.
Набрал отцовский номер. Длинные и долгие гудки, а потом тишина. Ну да, он что-то говорил про какую-то встречу…
Ясно. Он, может, вообще не в России сейчас.
… Подворотня… плен… мужики с пустыми глазами…зима и снег… пантера Алина… избушка… квартира… что пропускаем? К кому обращаться еще, если мужчины в форме медлительны, что ваши черепахи, и раскачаются только разве что послезавтра? А нужно - немедленно?
Сначала…. Подворотня…а до подворотни? Пьянка у Валерки. Вот! И Валерка пропал.
Ну что же, у отца свои встречи и свои связи, а мы подергаем свои.
***
Кухонька оказалась маленькая и скромная, вся серенькая от ситцевых блеклых занавесочек на окошке до самой хозяйки - бледной от усталости и горя женщины. Женщине на самом деле около пятидесяти, но выглядит на тридцать с небольшим, если не приглядываться. А если приглядываться, как Андрей, что, конечно, некрасиво и неприлично, то обнаруживается сеточка морщинок у глаз, желтенькие тени у висков и крыльев носа. Это Валеркина мама, Антонина Петровна. Вообще-то раньше она как-то стеснялась называться по имени-отчеству, все просила просто Антониной, и выглядела своему сыну почти ровесницей, может, старшей сестрой. Теперь возраст сильно чувствуется. В осанке и этих мелких приметах. С отцом то же самое.
Андрею обрадовалась, как родному. Андрей сначала не понял, опешил даже - дверь распахивается, женщина щурится, принюхивается - ну да, привычка такая у Волков, - а потом вдруг всплескивает руками и кидается Андрею на шею. А Андрей весь залепленный снегом с ног до головы, снег тает и растекается лужей с ботинок.
- Андрюша? Андрюшенька! Живой! - ей-Богу, словно бы сына отыскала потерянного. А для нее почти так, наверно, и есть… Наверно, она думает, что если Андрей возвратился, то и…
Успокаивается. Смущается, ведет на кухню, поить чаем. Кухня эта… Аккуратная по инерции, с того времени, когда Антонина Петровна еще была просто Антониной.
- Значит, сбежал?
- Да.
- Так может…
- Все будет хорошо.
- А то он тебя искал, искал, и вот… - сначала суетилась, переставляла кружки, чайник-заварник, протирала стол тряпкой досуха, потом успокоилась, присела с краешка и уставилась на Андрея как на последнюю свою надежду.
- Теперь я его поищу. Его и еще одну девушку. Только мне нужно кое-что знать. И мне, наверно, Валеркина фотография понадобится.
- Да, конечно.
Быстро уходит, шатаются раздернутые шторки в дверном проеме. Шторки - бамбук нарезной на цепочках, старомодный, внизу погрызенный и измочаленный. Понятно, Валерка маленький жевал. У волчат всегда зубки чешутся. Возвращается скоро с затрепанным бумажным квадратиком "три на четыре", черно-белым, на нем Валерка вид имеет ужасно напряженный, смущенный и задеревеневший перед фотоаппаратом, как перед удавом, готовым вот-вот проглотить.
- А, спасибо. - Спрятал фото в бумажник. - А что по поводу этой истории говорят в клане?
Снова усаживается на краешек табуретки.
- А что бы им говорить? Говорят - ищут. Вчера Алексей звонил… это наш старшой… Ну, как всегда. Сочувствуют, и все такое. Кроме Валерки еще же наши мальчики пропали. Двое, но одного нашли сразу. - Смотрит на Андрея. Шепотом добавляет. - Мертвого…
Андрей не выдерживает взгляда, утыкается в чашку.
- А про Пантер ничего не слышно? Просто одна девушка тоже пропала, а она Пантера.
- Пантера? Откуда бы у нас здесь взяться Пантерам? Хотя была вроде одна, ее ищут. Но это вряд ли твоя девушка, это какой-то маньяк. Ты лучше у Кости спроси, он уже минут через десять с работы придет. Ты подожди, ладно?
- Хорошо.
Десять минут прошли в тягостном молчании, изредка сдабриваемом навязчивым и лихорадочным: "Еще чайку? Вот, печенье… Валерочка такое любит"… Наконец, Константин Петрович. Грузный, усталый. Дождались.
- Пантеры? Да была какая-то, ее ищут, кажется. Я с этими делами не очень, сам понимаешь. Я в рейды не хожу. Но могу у наших узнать. Позвонить тебе, если что?
- Да, был бы благодарен. А еще… возможно, вы посоветуете, с кем можно поговорить? Ну, из вашего клана, или там с координатором встречу организовать? Или хотя бы с главой клана? Вообще с кем-то, кто имеет связи с Пантерами.
- Ну… тут подумать надо. Знаешь, что, Андрюш…У меня тут знакомый есть, мужик толковый. Он сам из бывших, сейчас не у дел, но советом помочь, наверно, может. Егор Семенович… где-то у меня адрес был… Он, наверно, что-то и про Пантер знает. А с Алексеем… не знаю. Я спрошу. Завтра с утра позвоню тебе.
В половине девятого только отпустили, все расспрашивали про плен. Видимо, примеряя на своего сына. Тягостно и липко, и душно, как под раскисшим от пота старым ватным одеялом. Поежился за порогом, на улице жадно дышал холодным свежим воздухом. В воздухе танцевали мелкие снежинки - от былой роскоши снегопада осталась только чахлая крупка.
Крупка была странная - белесая, как моль, с резким аммиачным запашком. Или это с химзавода? Вообще ночь оказалась необычная - с шорохами, скрипами и шумами, с невидимой, но ощущаемой суетой, пахнущая тысячей разных запахов. Запахи отвлекали и мешали сосредоточиться, а сигарет, чтобы их заглушить, с собой не было - в плену отвык, хотя, помнится, сперва навязчиво хотелось покурить, аж до зуда. Ну что, идти сейчас к этому Егору Семеновичу, или не стоит? Поздно уже…
Нужно. И плевать на приличия.
Значит, Краснознаменная, дом два? Где бы еще эту Краснознаменную отыскать… Объяснили - недалеко от главной площади, там еще памятник обойти надо справа и свернуть на боковую аллею.
Ну что ж, площадь, так площадь.
На полпути, на пустынном по позднему времени перекрестке, настигла скрипучая трель из кармана. Вздрогнул, зашарил в поисках мерзко трезвонящего телефона по куртке.
- Алло? Папа?
- Андрей, ты где? Ты почему еще не дома? Слушай, я сегодня встретился все-таки с Мессарошем. Он пообещал организовать встречу с Координатором-правозащитником. Какая-то мать Адела. Пойдешь?
- У меня одна наводка. Через час, наверно, буду дома.
- Через час будет поздно. У нас встреча через полчаса. Или тогда послезавтра.
- А что эта правозащитница? Она точно поможет?
- Не знаю. Решать тебе. Никогда с такими не сталкивался.
- Ну… - белесая моль снега нервно трепетала в фонарных густых конусах. - Координатор ведь…Наверно, все же стоит. Хорошо, я тогда отложу на завтра. Буду минут через двадцать. Успеваем тогда?
- Успеваем. А что, "прыгнуть" по-прежнему не можешь?
Подумал. Попробовал себя осторожно. "Прыгать" - оно, конечно, куда удобней.
- Пожалуй, нет. Жди, в общем.
- Жду.
Ночь продолжала суетиться и шуршать и швыряла в лицо тонкие едкие привкусы - химзавода, выхлопного газа, горелых пряников от кондитерской, ментоловых сигарет… А снег казался при тусклых фонарях и редких белых звездах странно серым и бледным. Выцвел.
Еще одна женщина. Андрей вообще достаточно женщин в своей жизни встречал, всяких разных, всех мастей и видов, но эта оказалась - особенная. Пахнущая лавандой и ландышами. Тонкая и деликатная. Голубоглазая, с копной золотистых волос, ровной матовой кожей - почти неправдоподобная в своей идеальности. Усталый Андрей смотрел-смотрел на Матриарха Аделу Рейцер и никак не мог решить - а женщина ли она вообще, или с возрастом женское сменилось в ней монашески-бесполым? Во всяком случае, выглядела она хрупкой фарфоровой куклой, очень красивой, очень нежной, но и очень старой при кажущейся детскости облика - уж Андрей-то своим чутьем антиквара это ощущал безошибочно.
- Так что, господин Андрей, вы хотите выдвинуть официальное требование? Против кого? И на какую сумму? Или, может быть, что-то другое? Иск с требованием о восстановлении энергетического поля? Я думаю, вам компенсируют физический ущерб в любом случае, но вот касательно остального…
- Пожалуй, с компенсацией я подожду. Мне нужно найти остальных похищенных, понимаете?
- Разумеется. Оформим с вами заявку… Но проблема в том, что я не занимаюсь розыскной деятельностью, я специалист по коррекционной педагогике, поэтому вас все равно придется дождаться результатов официального расследования.
В общем, только зря время потерял. Нужно было к этому Егору Семеновичу идти, раз уж решил.
- Понятно. Тогда спасибо, я пойду… Подумаю насчет исков.
- Надумаете - приходите. Вообще приходите, если потребуется помощь адвоката или юридическая консультация.
- Спасибо.
Отец огорчен. Думал - добраться бы до кого-нибудь из Координаторов, а тот сам все сделает. К сожалению, чудеса "по щучьему велению" бывают только в сказках. Впрочем, он итак сегодня наворотил дел - переговорил с представителем департамента безопасности, организовал встречу с Иерархом, подал заявление в отдел по борьбе с парапреступностью… Не считая собственных дел в магазине. Боится, кстати, сына на ночь одного оставить - улегся спать в комнате, занятой артефактами - неприятное соседство. Должно быть, мучился кошмарами. Впрочем, и Андрей не столько спал, сколько маялся - нормальный сон не шел, а зашвыривало периодически в какие-то липкие ошметки: птичьи потроха, дымящиеся кровью на снегу, перья, комнатушка в высоким крохотным окошком и скрипучая койка, сосновые лапы на фоне ночного темного неба, острый страх и потребность оказаться где-то в другом месте… Потом никак не мог заснуть, разглядывал тени и полосы уличного света на потолке, болела голова. А после, под утро, провалился в сплошные мазки и пятна, с погоню и вкус только что загнанного свежего мяса, в тысячи ярких оттенков снега, в крики филина над головой и перекрестки следов, в копошение под корочкой наста и колючее крошево под лапами…
Серым утром, что-то около девяти, очнулся голодный, усталый и замотанный, словно бы действительно всю ночь носился по лесу.
Алина.