Волка снова грубо пнули, подхватили… И опять камера. Уже другая, меньше прежней. Пахло здесь мышами и пылью. И еще снова другим волком. Кинули на пол, опять как тряпку, только что не потоптались по волку, а карабин цепи защелкнули на кольце в стене. И ушли. Волк с трудом, тяжко вздыхая и поскуливая, шатко утвердился на лапах и огляделся. Была решетка. А через решетку, из другой крошечной камеры, на волка тоскливо глядел знакомый, почти родной - серый из клана волков.
Андрей.
Андрей метался по квартире, как тигр по клетке.
То совался на кухню, там принимался шарить в холодильнике, хотя голода не испытывал. А хотел… Да, пожалуй, выпить. И еще чего-то хотел, только не получалось сообразить…
Тогда шел в комнату-хранилище, там брался протирать пыль в шкафах и разбирать безделушки. Постоянно натыкался на янтарного бычка, который так приглянулся Алинке. Бычок смотрел укоризненно, косил на Андрея глазком-бусиной печально, будто хозяин в чем-то виноват. Тогда Андрей торопливо запихивал бычка подальше, решал, что потом отдаст Алине… Ну его! А ей понравился. Обязательно отдаст… А при следующем лихорадочном осмотре коллекции снова попадался под руку и снова косил обвиняющее и грустно. Прятал бычка. Вытаскивал боевые амулеты, перебирал…
Снова уходил на кухню. Снова шарил в холодильнике или принимался мыть посуду, скрести раковину, ногтем соскребать наледь с оконного стекла. За окном сначала был полдень, и солнце то продиралось сквозь ощипанные перья метели, а то пряталось, и тогда метель совсем сходила с ума, швыряя в окна полные пригоршни всякого дрянья. Потом растекся вечер, проглотил и переварил метель, и, когда зажглись уже желтые фонари, сделалось тихо-тихо, так, словно бы обессиленный город наконец забылся нездоровым, обморочным сном… Снег теперь толсто, густо накрыл собой автомобили, крыши домов, навесился колпаками на фонари, собачью будку во дворе превратил в сугроб… Деревья заляпал белой гуашью, дороги замел, звуки объел, оставив вместо них смутные шорохи и таинственные скрипы.
Скрипы Андрею надоедали, он тогда хватал книжонки бывшего координатора и читал, читал…
Андрей ждал. А что ему еще оставалось делать? Координатор Олег велел ждать и ни в коем случае не "устраивать самодеятельность". Сказал, что как минимум до завтра Алине ничего не угрожает. Хоррррошее утешеньице!
Алинка… девчонка-Пантера, темноглазая и темноволосая, и немножко смешная, когда как ребенок восторженно разглядывала коллекцию… словно бы ей весь мир на блюдечке поднесли…
Чет подери! Разрешение на нее выдали, как на скотину бессловесную! А потом еще Координатор "рекомендует" не волноваться и не дергаться, потому что он, конечно, все проверит, но "оснований выдвигать в адрес клана Пантер такие обвинения сейчас нет". А когда - есть? Когда ее прирежут? Ууууу!
Нет, Андрей не дергался, дергаться он будет завтра, когда сообразит, как именно следует дергаться…
Башка под конец сделалась кубическая, на плечах держалась едва-едва, грозила опрокинуть и придавить тупой тяжелой болью.
Вечером пришел отец. Поглядел на метания сына. Вздохнул.
- Слушай, ну неужели она того стоит? Во все времена простецов использовали в обрядах. Сейчас даже меньше, чем раньше…
Андрей только глянул зло и отец сник.
- Как хочешь. Чем еще я могу помочь?
- Не знаю. Может, ты что-то знаешь про обряды Пантер? Например, можно ли как-то извернуться, и вылечить того мальчишку без Алинки?
- Извини… Разве что спросить у Рихмана? Он общается с зооморфами, может, чего и знает.
- Спроси. А еще вот тут, смотри, расчеты времени начала обряда по годам… Не могу сообразить…
- Давай погляжу… - окинул подозрительным взглядом. - Ты хорошо себя чувствуешь?
- Нормально.
- Завтра всё равно загляни к Лизе, я договорился.
- Если будет время… - сквозь зубы, сквозь разламывающуюся на части черепушку.
- Что ты задумал? - подозрение усиливается.
Зато Андрей понял, чего хочется. Хочется на улицу. Здесь слишком душно и тесно. Или лучше - спать? Пожалуй, спать…
Только нужно еще посчитать точное время обряда: хитрая такая формула, что-то со звездами, что-то со знаками зодиака… Еще подзарядить универсальный амулет, опять пожевать корешков. Завтра нужно быть бодреньким, как огурчик. И сообразить в конце концов - что делать-то? И почему такая ломота во всем теле?
Расчеты и подзарядку амулета спихнул на отца. Корешки пожевал сам.
И завалился на боковую, выставив будильник на половину шестого. Отец сидел в кухне, шуршал листами, негромко поругивался, ворчал… высчитывал. Под его уютное бормотание Андрей и утонул, как в трясине, в треске печки, в крепком спиртном духе и в запахе мокрой грязной шерсти…
Алина.
… Вынырнула из-под волны, задыхаясь и размазывая по щекам влагу. Он как сидел, так и сидит. Окно уже не горит закатом - оно потухло и почернело. В комнате, наверно, темно на человечий вкус, а Алине - хорошо. Серые-синие тени по углам, серые-оранжевые ползут по полу от печки, заползают под стол. Серая-фиолетовая хмарь разливается от окна и топит в себе Антона.
- Это было? - спросила одними глазами. Он кивнул. Было. И есть…
… Был кошмар. Славку било и трясло, и выворачивало, как белье в руках прачки, пока не прибежала знахарка. Сунула ему в зубы какой-то корешок, пошептала непонятные слова, мазнула знаком-оберегом. Утихло. Зареванная Инка подхватила полумертвого Славку на руки и утащила домой. Хотел бежать следом, остановили. Сразу сказали - вот Ингмар и сказал. Он дядька опытный, он такого понавидался… И так, и сяк, и наперекосяк…
- Было… и вот это тоже…
… Худенький мальчишка в зеленой футболке с ежом сидел на диване с ногами и, закусив губу от усердия, выводил кривоватые буквы на большом белом листе бумаги. На листе к тому времени уже обозначились контуры пузатой вазы и довольно тяжеловесного розового букета. Цветы в нём больше напоминали капустные кочаны, зато листики у них точно были хороши - зеленые, сочные, резные. Надпись "Мама, с днем ро…" намекала на открыточный характер художества.
- Пап, а маме понравится?
- Обязательно.
Мама как раз в кои-то веки выбралась к подруге. Не выбралась - муж буквально выставил за дверь. Езжай, развейся. За три часа ничего не случится. А если случится, справимся.
Славка снова склонился над листком. Оранжевый торшер раскидал электрические лепестки уюта по комнате, а в газете писали про новый национальный проект. Искусственная благодать.
- У меня розы не очень красивые… - озабоченно сдвинул брови. Глаза у Славки мамины - чистые, родниковые, зеленоватые. Волосы светлые, и непонятно, потемнеют ли со временем, или такими пшеничными и останутся.
- Маме все равно понравится.
- Хорошо бы…
Хорошо… Карандаш зашуршал сточенным носом, розы начали наливаться неестественной краснотой… Где-то далеко ровно урчал завод… черт знает каких изделий, и чего урчал, тоже непонятно… И шурхали изредка шинами автомобили. А в газете писали очень красиво и очень лживо…
Когда Славка болезненно зашипел, сначала не сообразил - не привык.
Карандаш выскользнул из детской ладошки и покатился.
Тело выгнулось и полетело следом… но подхватить успел…
- Не надо… Достаточно… пожалуйста, прекрати…
Нависает, дышит в лицо тяжело.
- Пусти…
- Сама хотела.
- Не надо!
… - Тихо, маленький! Тихо, мой хороший! Шшшш… Антон! Тош, помоги!
Помоги - это держи. Держи и не выпускай. Выкручивает тельце в припадке - косточки совсем мягкие, готовые уже перетечь в пантерьи, но не могут. Мешает им что-то. Хлопья пены. Инка плачет. Плачет, но тоже держит.
Наконец, всё.
- Мам…
- Мой хороший…
Нужно идти на кухню, греть чайник. Заварить еще той травки, которую дала знахарка…
- Зачем ты это мне всё? - щеки мокрые, глаза застит пеленой слез. Страшно. Страшно, когда так близко. Когда видишь… Славка… вот оно что…
Темно. Заоконный свет иссяк. В печке тепло тоже иссякло, сухой жар сменился стылым холодком, побежал по полу.
… - Вы же понимаете, это синдром Райнована. Я тут бессильна. Попробуйте съездить в столицу. Там есть хорошие специалисты по Кошкам. Правда, вряд ли это что-то даст. Это не лечится, насколько я знаю.
- Дайте адреса.
- Пишите…
Суета и туман сборов. Через пелену недельных метаний - столица. Шумная, деловитая, душная. Толпы туристов. Дорогие автомобили. Коттеджик на самой окраине. Бесконечное ожидание в очереди. Очередь из таких же, как Антон. Столичный специалист - последняя надежда. Все серые, блеклые, усталые. Очередь движется бесконечно медленно. Выгоревшие маги вперемешку со слабоумными детишками - результатами запретных связей, и одни только родители… Все ждут чуда.
- Нет, ребенка сейчас мне показывать нет необходимости - не дергайте малыша. Извините, я тут бессилен. Ни одного случая благоприятного исхода в моей практике. А такое и у Волков бывает, и у Рысей, даже была от сохатых девочка… Про девочку, правда, не знаю. Нет, я тут совершенно ничем не могу помочь. Попробуйте еще к моему швейцарскому коллеге… сейчас дам визиточку… я ему напишу… Средства позволяют?
- Клан обещал оплатить расходы.
- Вот и отличненько…
После столицы остается только смутный привкус духоты и палящего зноя. Швейцария тем более не запоминается ничем, кроме какого-то бара, в котором говорят на единственно Антону знакомом из "цивильных простецких" языков французском. Ну и еще в золотой оправе
очки специалиста по Пантерам.
- Нет, увы…Но ваша самка вполне способна принести еще трех - четверых…
- Есть хочешь? Нет… А выпить?
От выпить не отказалась. Водки оставалось немного уже совсем, почти на донышке, но Алине хватило за глаза. Обожглась, зато отхлынуло ощущение полной безнадеги. Тогда принялась за тушенку - голодные последние сутки отозвались сосущей тошнотой. Антон сидел напротив, глядел в окно. Ветка орешника качалась в такт порывам ветра, пламя в керосинке прыгало. Через сколько-то, когда тушенка закончилась, а ветка успокоилась, осмелилась:
- И что, совсем ничего нельзя сделать?
Антон улыбается, и дико смотрится улыбка на этом небритом сером лице.
И опять домик в тридцати километрах от Нововерска исчезает.
… - Ну, как вы? Как Инна? - шепотом спрашивает Вадик. В коридоре темно, чтобы не беспокоить спящих в соседней комнате Инку и Славку.
- Нормально, насколько это возможно, - вымученно улыбнулся.
- Понятно… - Вадим мнется. - Тут ребята немножко денег подсобрали… Вам пригодятся.
- Спасибо, - к тому времени стыд всякий и гордость Антон подрастерял, поэтому деньги принял легко. Пачка разномастных бумажек, перетянутая зеленой резинкой. Она нужна. Очень. Пришлось взять неоплачиваемый отпуск. А Инку вообще поперли с работы. Почти месяц сидит дома.
Вадик уже на пороге, но переминается с ноги на ногу, не уходит.
- Слушай… тут Сережка вспомнил… говорит, есть какой-то обряд… но он то ли нелегальный, то ли просто очень старый… спроси у Ингмара…
Это как игрушка компьютерная, квест, кажется - сделай то и это, потом вот это и это. И тогда получишь возможность сделать еще это…
Пошел к Ингмару. После столицы и Швейцарии.
- Это темный обряд, Антон, понимаешь?…
***
Здесь ничего совершенно не поменялось. Те же ненавистные зеркала, из-за которых развивается параноидальный страх, что все-таки следят… Те же старые часы. Их витые стрелки всё так же отдергивают минуты, а бурые от времени цифры все никак не выцветут окончательно. Кажется, тот же стол. Да, точно - мастодонт темного дуба, даже царапин на столешнице не прибавилось.
Впрочем, нет. Кое-какие приметы времени все же находятся. Оконные рамы - новомодный пластик, полы застелены новым светлым паркетом. В шкафу вместо "Постановлений Большого Круга" и "Полного собрания карт Кланов" - одинокая синенькая книжечка "Хартии". Ну и человек в глубоком кресле - другой. Не координатор Игорь.
Координатор Олег. Моложавый, бодрый, спокойный, уверенный в себе - он тоже ничуть не изменился за почти сорок лет.
- Ну, здравствуй.
Поднялся. Зажал ладонь в тиски рукопожатия. В его молодой руке рука бывшего координатора показалась старой пергаментной клешней какого-то диковинного рака. Время и алкоголь не пощадили Игоря Семеновича Ислейвссона, в просторечье Иванова. А ведь почти ровесники. Всего-то десять лет разницы.
Разжал. Упал обратно в кресло, кивнул Игорю, чтобы тот тоже садился.
- Ну, с чем пожаловал? - улыбается приветливо, хотя раньше друзьями не были.
- А просто так я зайти не мог? - но нет, координатору Олегу, конечно, не до шуток. Он опять серьезен и строг. Он, в отличие от предшественника, дурью не мается.
- Так и?
- Обряд клана Пантер, назначенный на завтра. Отзови разрешение.
- Еще один…
- Да? И кто же… еще? - судя по всему, мальчишка уже подсуетился. Кто же еще.
- Маг. Из пострадавших, так скажем. Андрей Шаговский. Не знаком? - сверлит взглядом.
- Может, и знаком… А может, и нет.
- Послушай, мы тут что, в игрушки играем?
- Нет, зачем же?
- Шут с тобой. Давай, выкладывай.
- Отзови разрешение. Обряд незаконный.
- Доказательства?
- Только подозрения.
- Тогда никакого отзыва. Мы не имеем права вмешиваться в дела кланов, пока не нарушена Хартия.
- Тогда направь наблюдателей.
- Основания? Опять только подозрения? Извини, нет. Я, в отличие от тебя, закон не нарушаю. Даже в мелочах. И, в отличие от тебя, у меня все спокойно. Вот уже семнадцать лет. Закон нужно знать и любить.
Уф, какой неделикатный, грубый намек. Да, Олежка, а вот это уже - удар ниже пояса. Ты не думай, я все помню. Я виноват, да. Но и ты, помнится, тоже не белый и пушистый.
- Значит, скоро перестанет быть спокойно. И мало тебе не покажется.
- Это угроза?
- Нет, что ты. Я теперь исключительно частное лицо.
- Вот именно, Свет подери! Ты теперь частное лицо. Тебя даже в праве на обращение ограничили. То, что я тебя принял, что я перед тобой дверь не захлопнул…
- Так вот ты как, Олеженька? А был такой милый мальчик… а я к тебе по-хорошему пришел. А я-то думал - дай, помогу по старой памяти. А то у него забот много, совсем завертелся мужик. Я ж для хорошего человека…
- Прекращай паясничать. У меня дел невпроворот. Если нечего сказать, уходи.
- Так я тебе и говорю - отзови лицензию. Или передвинь сроки. Если им так сильно нужно, проведут в мае.
- А что завтра?
- Действительно, а что у нас завтра? Ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря… Клан Пантер. Территория нынешнего поселка Старовского. Я даже точнее скажу - Старовск-1, археологический раскоп.
- Бред! Если ты намекаешь на источник - бред. Его десять лет назад запечатали полностью. В моем присутствии. Группа из трех Иерархов. Всё в соответствии с инструкцией.
- Дурак ты, Олежка. Если до сих пор веришь инструкциям. Думай, в общем. Чтобы не ломал голову - ночью в половине второго. Место я назвал. Впрочем, ты и сам почувствуешь. Но лучше бы не надо.
Ну вот, теперь уже совесть чиста. Обязан был предупредить компетентный орган? Предупредил. А дальше любые действия Егора Семеновича Иванова будут частными действиями указанного гражданина. А указанный гражданин все-таки, несмотря на ограничения магической правоспособности, по-прежнему обладает правом на вмешательство. В чрезвычайных обстоятельствах.
Выйдя из проклятого зеркального кабинета, ощутил значительное облегчение. Нет, однозначно, эти зеркала - специально. Чтобы каждую минуту Координатор ощущал - следят. Следят, а ты бди. А то знаешь, что бывает…
На улице достал телефон - удобная простецкая штучка, куда симпатичней кристалла или там бабушкиной сказочной тарелочки с яблочком.
Набор номера. Гудки обрываются быстро и тревожно.
- Алло? Андрей? Завтра недалеко от того места, где ты ее нашел. В половине второго ночи. И знать ничего не хочу! Делай, что хочешь. Только мне не говори. Ты сам по себе, я сам по себе. К Координатору больше не ходи. Пустая трата времени.
Сброс.
Новый номер и новые гудки.
- Владик? Да, это Игорь. Да, давно не виделись. Ты мне нужен. Завтра к вечеру. Скажем, часиков в семь. И Костика тоже вызвони. Без всякого! Ну и что, что он в Бирме! Плевать. Завтра. В семь. У меня. Да, типа того. Да, заодно узнай, куда подевался твой постоялец. Проследить можешь? Постараешься? Отлично.
Сброс.
Ну вот. Готово. Если вам так нравится, будем играть в разведчиков и партизан. Мы любим играть в разведчиков…
И партизан.
Андрей.
Лаконичность разговора с экс-Координатором. Ничего толком, только время. И ориентировка. Черт побери, как раз тогда, когда на обычный "прыжок" сил удручающе недостает.
Краткость, неловкость телефонного разговора с нынешним Координатором Олегом.
- Господин Шаговский? Здравствуйте. Ничего определенного пока сообщить не могу, но видимого состава преступления нет. Завтра окончательно разъяснится. Впрочем, вам не строит так уж сильно рассчитывать…
- Понятно.
- Тогда у меня всё.
Ну, всё - так всё.
И что же делать?
Еще один краткий, деловитый разговор - с отцом. Отец, обложившись картами звездного неба и гороскопами, сидел в "кабинете" Андрея и созерцал не карты и гороскопы, а заоконный вечерний пейзаж.
- Пап, с расчетом времени не заморачивайся, я уже все узнал. Половина второго ночи. Лучше помоги с зарядкой амулетов. Видел, кстати, мне Эсташ прислал? Барашков?
- Да, видал. Не теряй только, везде таскай с собой. Полезная штука. - Оторвался от созерцания. Глаза у отца оказались воспаленно-красные и усталые. - Так и что ты намерен делать дальше?
- Не знаю. На Координатора надеяться бессмысленно. Пока думаю.
- Как самочувствие?
- Терпимо.
- Может, домой возвратимся уже? Может, ну его? - вдохновенно предложил. - А, Андрюш? Хватит приключений на нас с тобой? Дела заждались…
- Остался всего один день.
- Ты, главное, не дергайся, глупостей не делай. Ладно? А то…
За окном тихо и лениво вертелись последние перышки снега. Метель окончательно выдохлась, обещая теперь уже ровный, умиротворенный декабрьский морозец. Небо сделалось синим и тугим, в нем редкими пятнами бликовали звезды, а ниже ложился уже стылый туман…
Антон.
Может, зря.
Пытки запрещены Хартией баланса. Всё как положено - статья такая-то, пункт такой-то. Только очень уж происходящее напоминало пытку.
Дурную, бессмысленную пытку.
Знать бы, для кого из двоих.
Она теперь, на беду свою нормальная, не потерявшая разума Пантерка, сидит на койке. Напоминает кататоничку. Но она просто пьяна. А пьяная - беззащитна.
…Это темный обряд. Я понимаю. А ты понимаешь? Это значит, что… Подумай. Завтра придешь. Сейчас домой не возвращайся, часик посиди где-нибудь, чуть-чуть расслабься и взвесь все за и против…
- Перестань… Пожалуйста… - тоненький всхлип.