Следующим утром Лесли прислала мне по электронной почте рапорт о пожаре в "Джей Шикей". Я нашел контакты конторы, которая занимается поставками торгового оборудования, и заказал у них точно такую же кассу, какая стояла в ресторане. Во исполнение установленного Найтингейлом правила Недопуска Посторонних Никуда, Кроме Каретного Сарая, я должен был собственноручно тащить эту проклятую штуковину от черного хода до самой лаборатории. Молли наблюдала, как я бреду, согнувшись под тяжестью кассового аппарата, и украдкой усмехалась, прикрывая рот ладонью. Я полагал, что Лесли не будет считаться посторонней, позвонил ей и позвал посмотреть мой эксперимент. Но у нее были дела - Сивелл что-то ей поручил. Когда у меня все было готово, я попросил Молли пригласить Найтингейла в лабораторию.
Полностью освободив противоположный от газовых горелок конец помещения, я перенес туда кассовый аппарат, водрузил его на стальную тележку на колесиках и включил его в сеть. Когда пришел Найтингейл, я вручил ему лабораторный халат и защитный экран для глаз и попросил отойти от кассы на шесть метров.
- А какова цель всего этого? - поинтересовался наставник.
- Сэр, потерпите еще немного - и вы все поймете, - пообещал я.
- Как скажете, Питер, - пожал он плечами. - Должен ли я надеть шлем?
- Думаю, в этом нет необходимости, сэр, - ответил я. - Сейчас я начну обратный отсчет с цифры три. Когда дойду до нуля - пожалуйста, выдайте максимально сильный и по возможности безопасный магический импульс.
- Максимально сильный? - переспросил Найтингейл. - Вы уверены?
- Абсолютно, сэр, - кивнул я. - Готовы?
- Да, как только вы будете готовы.
Я отсчитал от трех до нуля, и Найтингейл взорвал лабораторию - по крайней мере, именно так мне сначала показалось. Над его раскрытой ладонью появилась огненная пылающая сфера, похожая на крайне неудачно созданный световой шар. Меня обдало волной жара, запахло жжеными волосами. Я чуть не свалился на пол и тут вдруг сообразил, что жар этот не настоящий, не физический. Иначе Найтингейл сам сгорел бы. Каким-то образом весь жар помещался внутри сферы - это означало, что я ощущаю всего лишь вестигий, пусть и необычайно мощный.
Найтингейл, приподняв бровь, спокойно взглянул на меня.
- Сколько мне это держать? - спросил он.
- Не знаю, - растерялся я, - а сколько вы можете?
Найтингейл рассмеялся. Боковым зрением я заметил какое-то неясное движение и обернулся. На пороге лаборатории стояла Молли. Она не сводила с Найтингейла глаз, в которых отражалось сияние огненной сферы.
Едва я успел обернуться, как кассовый аппарат взорвался. Верхняя его часть отлетела в сторону. На пол посыпался град из осколков пластика. Черный дым столбом рванулся вверх, заклубился под потолком. Молли восторженно вскрикнула. Я схватил огнетушитель и направил на кассовый аппарат мощную струю пены. Вскоре дым прекратился. Найтингейл погасил свой сгусток пылающей смерти и включил вентиляторы. Я и не знал, что они тут есть.
- Почему касса взорвалась? - спросил Найтингейл.
- Моментальное сгорание внутренних деталей приводит к выбросу летучего газа - водорода или еще какого-то. Не знаю точно, у меня же только С по химии. Этот газ, все еще находясь внутри аппарата, смешивается с воздухом, возникает электрический разряд, и - бабах! К вам же у меня вот какой вопрос: вытягивает ли колдовство магию из предмета или же, наоборот, сообщает ее ему?
Конечно же, "и то и другое" - я мог бы и сам догадаться.
- Вы не поймете этого до конца, пока не освоите основные формы, - пояснил Найтингейл.
Магию, по его словам, вырабатывали живые существа. Таким образом, маг мог расходовать либо собственную силу, либо чужую, отнятую при помощи магии у другого живого существа. Звучало захватывающе, но было по-прежнему непонятно - при чем тут взорвавшаяся касса? Еще он объяснил, что живые существа способны защищать себя - чем сложнее организм, тем больше магической энергии он вырабатывает. И тем сложнее ее отнять.
- У человека невозможно забрать магическую энергию, - сказал наставник. - Даже у собаки невозможно, если уж на то пошло.
- А вампиры? - спросил я. - Помните, они же высосали магию из всех, кто был в доме.
- Вампиры, несомненно, паразитируют в этом смысле на всех возможных формах жизни, - пояснил Найтингейл, - однако каким образом они это делают, нам неизвестно. Как непонятен и принцип, по которому ваша подруга Беверли Брук и ей подобные черпают магическую энергию из окружающей среды.
- Именно в доме с вампирами я впервые увидел поврежденные микросхемы.
- Машины стали похожи на людей, - вздохнул Найтингейл. - И, думаю, вследствие этого начали вырабатывать собственную магию. Честно говоря, не представляю, как это может помочь нашей работе…
Слушая эти псевдонаучные рассуждения, я старался хмуриться не слишком скептически. И решил до поры до времени особо глубоко не вникать.
- Ну, во-первых, - сказал я, - вот чем: это означает, что некая сущность поглощает магическую энергию в огромных количествах. А во-вторых, у нас теперь есть что искать.
Искать-то мы искали, вот только безрезультатно. Подчиненные Сивелла в это время как раз занимались расследованием бессмысленной и беспощадной поножовщины в пабе возле Пикадилли-серкус. Я покрутился вместе с ними у этого паба, но никаких вестигиев не обнаружил. Мотив преступления был примитивен, однако вполне понятен.
- Девчонка изменила парню, - сообщила Лесли, заглянув ко мне вечерком посмотреть кино. Все было просто: парень встречался с девушкой, она переспала с другим парнем, первый ударил второго ножом и сбежал. - Мы уверены, он скрывается где-то в Уолтемстоу, - добавила она. Многие посчитали бы это вполне достаточным наказанием.
Было объявлено, что убийства у дверей ресторана "Джей Шикей" совершил Майкл Смит. В деле говорилось, что он предположительно застрелил троих человек из пистолета, лицензии на который не имел, а потом при помощи этого же оружия покончил с собой. Пресса очень заинтересовалась бы этим случаем и выжала бы из него максимум, но, по странному совпадению, как раз в этот момент одну звезду мыльной оперы застали со столь же известным футболистом в туалете клуба в Мэйфейре - они там занимались сексом. Эта тема муссировалась целых две недели, затмив все остальные новости, - что, по мнению Лесли, было слишком уж удачно для простого совпадения.
Весь апрель я отрабатывал свои формы, зубрил латынь и опытным путем искал новые способы взрывания микросхем. Каждый день после обеда я гулял с Тоби вокруг Ковент-Гардена и Кембридж-серкус - надеялся, что один из нас что-нибудь учует. Но тщетно. Пару раз я звонил Беверли Брук, но она заявила, что мама запретила ей поддерживать со мной какие-либо отношения, пока я не разберусь с Отцом Темзой.
Май начался с банковских каникул с их типичной погодой: два дня лило и еще три моросило. И только воскресное утро выдалось ясным и теплым. Именно в такую погоду молодежь тянет на романтику, мороженое и пьесы о Панче и Джуди.
В этот день в Ковент-Гардене состоялся Майский фестиваль, ежегодно организуемый в память о самом первом спектакле про Панча и Джуди. Там был духовой оркестр и огромная кукольная ярмарка возле церкви актеров. А уж трупп, дающих спектакль о Панче и Джуди, площадь вместила столько, сколько вообще была способна вместить. Пока я был стажером в Чаринг-Кроссе, в этот день всегда стоял в оцеплении. Поэтому сегодня я позвонил Лесли и пригласил ее посмотреть фестиваль глазами обыкновенного гражданина. Мы купили в "Теско" мороженое и колу и неспешно двинулись сквозь толпу туристов к переднему портику церкви. У самого входа были возведены небольшие подмостки. Совсем рядом, в полуметре отсюда, несчастный Уильям Скермиш в феврале расстался со своей головой.
- Прошло уже четыре месяца, - вслух сказал я.
- Да, и отнюдь не скучных, - добавила Лесли.
- Кому как - некоторым вот не надо учить латынь.
Вокруг были разложены туристические коврики для детей.
Нам, взрослым, предлагалось смотреть представление, стоя позади них. На подмостках появился человек в пестром шутовском наряде и принялся завлекать публику. Он рассказал, что за века своего существования пьеса о Панче и Джуди многократно меняла повороты своего сюжета. Но сегодня, для общего образования и ко всеобщему удовольствию, знаменитый кукловод Филипп Пойнтер представит "Трагическую комедию, или Комическую трагедию о Панче и Джуди" в том виде, в каком Джованни Пиччини в 1827 году пересказал ее Джону Пейну Кольеру.
Действие началось с того, что пес по имени Тоби укусил Панча за нос.
ВЕРСИЯ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ
Пес по имени Тоби кусает Панча, тот наносит смертельный удар дубинкой его хозяину, мистеру Скарамушу. Потом Панч приходит к себе домой, выбрасывает из окна своего младенца и убивает дубинкой жену. Потом падает с лошади и бьет приехавшего доктора в глаз. Доктор нападает на него с палкой, но Панч отнимает ее и убивает доктора. Потом он трезвонит в колокол возле дома богача, и, когда слуга богача выходит призвать его к порядку, Панч убивает слугу. К этому моменту пьесы мое мороженое успело растаять и стечь мне на ботинки.
"Трагическая комедия, или Комическая трагедия о Панче и Джуди, записанная Джоном Пейном Кольером во время представления Джованни Пиччини в 1827 году". Теперь осталось только ее заполучить, что было просто как дважды два. После окончания представления мы с Лесли подошли к кукольнику и, показав свои удостоверения, попросили у него бумажную распечатку пьесы, каковой он с радостью нас и снабдил. Потом мы отправились в "Раундхаус" на углу Нью-роу и Гэррик-стрит и там, заказав по двойной водке, углубились в перипетии сюжета.
- Таких совпадений просто не бывает, - заявил я.
- Думаешь? - спросила Лесли. - То есть что-то влияет на живых людей, заставляя их действовать, как персонажи в этой идиотской пьесе?
- Твой шеф вряд ли поддержит эту версию.
- Я не собираюсь с ним делиться, - сказала Лесли. - Пусть лучше твой шеф сообщит моему, что чертов призрак Панча убивает всех, кто попадается ему на пути.
- По-твоему, это призрак?
- Откуда же мне знать? - пожала плечами Лесли. - Это все-таки ваша специализация, копы-маги.
В "Безумии" было целых три библиотеки. Об одной я тогда еще не знал, во второй - магической - хранились трактаты о заклятьях, формах и алхимии. Все как один на латыни, которая для меня по-прежнему оставалась китайской грамотой. А третья была общая - на втором этаже, сразу за читальным залом. Кому где работать, было ясно с самого начала. Найтингейл оккупировал магическую библиотеку, а я засел в общей штудировать труды на родном английском.
В общей библиотеке было столько красного дерева, что хватило бы засадить весь бассейн Амазонки. Стеллажи высились до самого потолка, и, чтобы добраться до верхних полок, надо было встать на выдвижную лестницу с блестящими медными поручнями. Великолепные ящики орехового дерева содержали картотеку - и это было единственное устройство для поиска нужных книг. Выдвинув пару ящиков, я ощутил слабый запах пыли и старого картона. Было приятно сознавать, что Молли нечасто заглядывает в эти ящики с тряпкой. Карточки были распределены по темам и снабжены предметным указателем. Начал я с поиска произведений, в которых хоть как-то упоминаются Панч и Джуди, однако ничего не нашел. Найтингейл дал мне еще одно задание - искать материалы по термину "выходец". После пары неудачных попыток я обнаружил книгу доктора Джона Полидари "Размышления о природе жизни и смерти", изданную, судя по титульному листу, в 1819 году. Там же была приписка на латыни: "Vincit, qui se vincit, август 1821 года" - размашистым, летящим почерком. Я задумался, что бы это значило.
Полидари писал, что выходец - это неупокоенный дух, вернувшийся после смерти, чтобы сеять хаос среди живых. Чаще всего жаждет возмездия за некую несправедливость или оскорбление - истинное или кажущееся, - которое человек получил при жизни.
- Да, это, несомненно, но нашему профилю, - сказал я Найтингейлу за обедом. На столе был отварной картофель, говядина "веллингтон" и обжаренный пастернак. - Все эти недоразумения, которые стали причиной лютой ярости. Это совпадает с теорией Лесли о том, что события такого рода вызывают отголоски.
- Думаете, они влияют на разум?
- Мне кажется, это своеобразный эффект поля, - сказал я. - Как радиоактивное излучение или свет электрической лампочки. Человек попадает в поле этого излучения, его мозг "заряжается" негативными эмоциями - и пожалуйста, вот вам результат.
- Но в таком случае этому воздействию подвергалось бы больше людей, вы не находите? - спросил наставник. - Помните, в фойе кинотеатра было как минимум десять человек, считая вас и констебля Мэй, однако влиянию почему-то поддалась только мать семейства.
- А может быть, оно усиливает уже испытываемое человеком раздражение, - спросил я, - или действует как катализатор? Так или иначе, экспериментально доказать какой-либо из вариантов будет очень сложно.
Найтингейл улыбнулся.
- Что такое, сэр? - спросил я.
- Вы напоминаете мне одного мага, Дэвида Мелленби, - я знавал его когда-то давно. У него была такая же страсть к экспериментам.
- А что с ним случилось? - поинтересовался я. - И оставил ли он какие-либо записи?
- К сожалению, он погиб на войне, - сказал Найтингейл, - так и не успев провести и половины всех запланированных экспериментов. У него, кстати, была теория о сущности genii locorum, которая наверняка показалась бы вам интересной.
- Что же это была за теория? - спросил я.
- Думаю, я смогу изложить вам ее суть, как только вы овладеете следующей формой, - сказал он. - Кстати, я заметил некоторое несоответствие между сюжетом пьесы и действиями мистера Панча. Я имею в виду Прелестную Полли.
В тексте трагической комедии мистер Панч, убив жену и ребенка, поет веселую песню о том, как полезно приканчивать жен. А потом отправляется добиваться благосклонности Прелестной Полли. За всю пьесу она не произносит ни слова, однако "ничуть не возражает", когда наш развеселый маньяк-убийца принимается ее целовать.
- Но мы же не можем утверждать, что он действует именно по этой версии пьесы, - сказал я.
- Верно, - кивнул Найтингейл. - Пиччини ставил свою пьесу на основе устных рассказов, которые как источник весьма ненадежны.
Если верить потенциально ненадежному Пиччини, следующей жертвой должен стать слепой попрошайка, который кашлянул Панчу в лицо и был сброшен за такую наглость со сцены. Остался ли он после этого в живых - пьеса умалчивает.
- Если наш потусторонний Пульчинелла следует сюжету, - сказал я, - то самая вероятная жертва - какой-нибудь жестянщик, служащий в Королевском национальном институте слепых.
- Кто такой жестянщик?
- Человек, который собирает пустые жестяные банки, - ответил я, - люди кладут туда мелочь со сдачи.
- Слепой бродяга, просящий милостыню, - задумчиво проговорил Найтингейл. - Если бы мы могли выяснить, кем был выходец при жизни и где его могила, это бы нам очень помогло.
- Соответственно, если мы выясним, кем он был, то сможем разобраться с его делами и таким образом поможем ему упокоиться с миром?
- Или же, найдя его могилу, выкопаем кости, сотрем их в прах, смешаем с каменной солью и развеем по ветру над морем, - предложил Найтингейл.
- А это поможет?
Найтингейл пожал плечами.
- Виктор Бартоломью пишет, что следует поступать именно так, - сказал он. - Его книга как раз и посвящена борьбе с призраками и выходцами с того света.
- А знаете, мне кажется, что мы пренебрегаем очевиднейшим источником информации, - сказал я.
- Да? И что же это за источник?
- Николас Уоллпенни, - объявил я. - Ведь все эти происшествия начинались в непосредственной близости от церкви актеров. На мой взгляд, это может означать, что наш выходец похоронен где-то рядом с церковью. Возможно, Николас даже знаком с ним - кто знает, может, призраки иногда не прочь потусоваться в обществе себе подобных.
- Не уверен, что они именно "тусуются", как вы себе это представляете, - сказал Найтингейл. Огляделся и, удостоверившись, что Молли нет поблизости, стремительно опустил свою полупустую тарелку под стол. Тоби тут же ее очистил, его хвостик благодарно мотнулся туда-сюда, хлестнув меня по ногам.
- Нам нужна собака побольше, - заметил я, - ну или порции должны быть поменьше.
- Попробуйте вызвать его на разговор сегодня вечером, - предложил Найтингейл. - Только помните - наш Николас и при жизни был крайне ненадежным свидетелем, и я сомневаюсь, что после своей кончины он стал правдивее.
- А от чего он скончался? - спросил я. - Вам это известно?
- Перепил, - ответил Найтингейл. - Приятная смерть.
Поскольку Тоби официально служил у нас охотником за призраками, я взял его с собой и нес на руках - в последнее время его как-то странно пошатывало при ходьбе. От Рассел-сквер до Ковент-Гардена полчаса ходу. Идете мимо "Запретной планеты", переходите Шефтсбери-авеню и попадаете прямиком на Нил-стрит. Именно там и погиб курьер-велосипедист. Но я подумал, что если стану избегать отдельных улиц только потому, что там кто-то погиб, то проще будет уж сразу перебраться в Аберистуит.
Было уже довольно поздно и далеко не жарко. Но возле забегаловки по-прежнему тусовалась поддатая компания. Лондонцы лишь недавно прониклись традицией зависать вечером на улице возле питейных заведений и отказываться от нее из-за прохладной погоды ни в коем случае не собирались - особенно после того, как вступил в действие запрет на курение в помещениях.
Совсем рядом с тем местом, где доктор Фрамлин ударил курьера, Тоби остановился. Но только для того, чтобы задрать лапку у столба.
В Ковент-Гардене, несмотря на поздний час, народу было полным-полно. Из Оперы выплеснулась толпа зрителей - там закончился спектакль, и теперь люди хотели прогуляться и чего-нибудь перекусить. А стайки подростков, приехавших сюда на школьные каникулы со всей Европы, вовсю пользовались своим священным правом занимать тротуар от края до края.
Когда все кафе, рестораны и пабы закрылись, внутренний церковный дворик опустел довольно быстро, осталось всего несколько человек. Я решил, что теперь уже можно немножко поохотиться на призраков.