- Привет, Майя, - сказал Ян, поскольку девочка продолжала с любопытством таращиться на него снизу вверх, слегка толкая ногой свою громоздкую сумку.
- Это моя дочка… - упавшим голосом пролепетал Пьетр. - Старшая. Я по утрам ее вожу на занятия по гимнастике, но позвонили так внезапно…
А ведь верно, малявка похожа на папу. Такая же кудрявая и круглолицая. Только крепенькая спортсменка, а не рохля, и взгляд тверже. На отцовские терзания - ноль внимания.
- Не будь идиотом, - посоветовал Ян Пьетру. - И нечего так пугаться.
Тот, конечно, не поверил. Тянул свою самостоятельную дочку, норовя запихнуть за спину. Потом сдался, поднял умолкший и треснувший телефон, удрученно потряс его. Нерешительно поднял голову:
- Я позвоню из твоего дома?
- Идемте, - недовольно буркнул Ян, сворачивая с мощеной дорожки в кусты. - Напрямик короче.
…Едва заметная, но вполне утоптанная тропа виляла среди кленов, словно потерявшаяся замызганная лента. Ветви смыкались над головой плотным, слежавшимся сводом, даже листва не сыпалась. Крепко пахло грибами. Не поверишь, что между людной набережной и населенной улицей есть такая глушь. И правильно, что не поверишь, потому что и глазом моргнуть не успеешь, как впереди встанут замшелые от сырости тылы домов. Ни одного окна, будто сплошь крепостная стена. Но тропинка уверенно ныряла в щель между зданиями.
- Доброе утро! - возникший на пути полицейский сержант в ореоле солнечного света заставил сбиться с шага и ошалело заморгать. - Ваши документы, пожалуйста.
Пьетр, не успевший затормозить, увесисто ткнулся Яну в спину и виновато охнул. Сумка, которую он забрал у дочки, поддала под колени.
- Документы? - Ян пошатнулся. - Какие еще документы?
- Удостоверяющие вашу личность, - любезно пояснил сержант. Он заступил проход на улицу, свет лился из-за его спины и толком рассмотреть что-то, кроме поблескивающих сержантских лычек на форме, не удавалось.
- Видите ли, - проговорил Ян вкрадчиво, - обычно, когда я бегаю, то всегда держу документы в зубах, ибо карманов, как вы можете заметить, у меня нет. А вот сегодня, как назло, забыл.
- Тогда вам придется пройти со мной для установления вашей личности. И вам тоже, - невозмутимый сержант указал на растерявшегося Пьетра. - И пояснить, что вы делаете в этот час в таком месте.
Пьетр снова притянул насупившуюся дочку к себе, будто заслоняясь. Ян возмутился:
- В какой "таком" месте? Я живу на этой улице вот уже два с лишним года. И еще ни разу никто не интересовался моими документами.
- Вы живете здесь? - сержант смягчился. - В котором доме?
- В восьмом.
- Это гораздо дальше по улице, - тон сержанта вновь посуровел.
- Ну и что? Мне здесь удобнее ходить.
- И часто вы здесь ходите?
- Часто… Да в чем дело?
Сержант поколебался, неловко дернул шеей, поправляя тугой ворот, и внушительно сообщил, пытаясь одновременно держать в поле зрения лица Яна, Пьетра и даже Майи:
- Вам следует знать, что на вашей улице ночью было совершено преступление, и мы проверяем всех, кто…
- Преступление? - Пьетр испуганно высунулся вперед.
Сержант чуть посторонился. И впрямь… Обычно сонная Ольховая улица оказалась прямо-таки неестественно возбужденной, как старая дева, обнаружившая под кроватью мужской башмак. На тротуаре пестро клубились аборигены, окутанные маревом взволнованного гула. Чуть дальше насупился желто-черный автомобиль городского патруля, а возле него пристроилась синяя машина, своей вызывающей непримечательностью отчего-то сразу наводящая на мысль о принадлежности к Департаменту расследований.
А еще дальше боязливо казала нос машина с символами одной из местных телекомпаний.
- Убили, что ли, кого? - озадаченно брякнул Ян наобум, и удостоился мгновенного колючего интереса сержанта:
- Что вы об этом знаете?
- Да ничего… Но не из-за воров же все так переполошились?
- В каком, вы сказали, доме вы живете? - от холода сержантских интонаций инеем подернулся чахлый плющ на стене. - Думаю, мне следует задержать вас для…
- Господин офицер, - торопливо вмешался занервничавший Пьетр, передавая сумку дочке и судорожно копаясь в карманах, - вот мои документы, и позвольте мне с вами поговорить приватно…
Вот и славно, не без облегчения подумал Ян. Это в обязанности Пьетра входит - договариваться и посредничать со всеми. А остальным пора домой.
Недовольная Майя снова поддавала коленкой возвращенную сумку и жадно разглядывала суету.
* * *
Ян поселился на Ольховой чуть больше двух лет назад, и до сих пор толком не знал, что за люди живут по соседству. О чем это говорит? Правильно, о его клинической необщительности.
Ольховая была, наверное, одна из самых коротких улиц в старом городе. Примерно тридцать домов по обе стороны мостовой, мощенной булыжником еще веков шесть назад. Все дома двухэтажные, под черепичными двускатными крышами, теснятся плечами друг к другу, словно стараясь подтолкнуть соседа поближе к маячащему вдали Замку.
- Доброе утро, господин Хмельн!
Ну, если Ян мало с кем знаком, это не значит, что окружающие наслаждаются такой же нелюдимостью. А пройти мимо столпотворения соседей все равно, что продираться через терновник. Кто-нибудь, да зацепится…
- Доброе утро, - Ян отдал дань вежливости и без энтузиазма попытался вспомнить, как же зовут лысоватого аптекаря, снабдившего его уже прорвой обезболивающего.
Не за прилавком аптекарь выглядел значительно крупнее и круглее. Если бы не фирменный пакет в его руках и резкий лекарственный запах, Ян бы вообще не вспомнил, кто это такой.
- Мадам Кроль стало нехорошо, - аптекарь встряхнул пакетом, разившим валерьянкой. Из пакета выпорхнула скомканная салфетка и упала на мостовую. - Такое несчастье, знаете ли…
- А что случилось? - не удержавшись, поинтересовался Ян, наблюдая, как возле облупившегося заборчика дома напротив, бредет полицейский, волоча за собой понурого служебного пса.
- Говорят, жертва - девушка. Ей кастетом голову разбили, - аптекарь понизил голос до приватной гнусавости. - Там, между домом Кролей и пустым по соседству…
Ян невольно впился взглядом в черную, заросшую шиповником, тень между строениями. Издалека она казалась абсолютно непроходимой, но кому, как не ему, знать, что тропа там тоже есть. И кто знает, почему сегодня он воспользовался другой дорогой к набережной.
- …вроде бы бедняжка лежала там не один день, но ее заметили, только когда…м-м… запах и мухи! Тело уже увезли, но они все еще надеются что-нибудь найти…
Возле синей машины переговаривались двое - один в форменном облачении, другой в коричневом плаще, мятом настолько, что казался скроенным из древесной коры. Зеваки держались на почтительном расстоянии, за лентой ограждения. Но можно поклясться, что все уши были навострены в сторону этой угрюмой парочки. Будь они заячьи - вышло бы эффектнее.
- Скорее всего, тот же псих, что нападает на женщин, - последняя реплика аптекаря вползла в сознание словно холодная, скользкая змея.
Ян пробормотал нечто невнятно-сожалеющее, огибая общительного фармацевта.
- …лекарство готово, заходите забрать! - слегка разочарованно крикнул тот ему вслед. Второй мятый комок салфетки выпал из пакета и невесомо поскакал по камням.
Пройти мимо. Ни на что больше не глазеть. Чтобы добраться до своего дома, придется миновать это столпотворение, но это не значит, что нужно таращиться… И двух недель не прошло со злополучного дня, проведенного на Колокольне. И пусть сейчас здесь тела уже нет, все равно не хочется смотреть.
Он мог пройти той же тропой и наткнуться на труп. Он должен был там пройти, как обычно. Как и на Колокольне… Да ну, брось! Совпадение!
- Простите, пожалуйста, вы живете на этой улице? - стройная и медно-рыжая девушка, заступила путь и смотрела вопросительно.
Везет сегодня на рыжих. И незнакомых. Среди соседей даже необщительный Ян такую эффектную зеленоглазку точно заметил бы.
- Судя по вашему виду, вы местный, - утвердительно заявила девушка.
- А в чем, по-вашему, проявилось мое сходство с местными? - поразился Ян невольно, оглядываясь на прочих обитателей Ольховой, высыпавших наружу из нор. Преимущественно пожилых, раздобревших и одетых по-домашнему, то есть вразнобой и наспех. Воскресное утро, знаете ли…
Девушка улыбнулась:
- Обычно ценители утренних тренировок не отлучаются слишком далеко от дома.
- Просто бежал мимо. Здесь экологически чистая зона, тут все бегают.
- А он тоже с вами бегает? Прямо в костюме и с ребенком?
- Кто? - Ян с недоумением обернулся и обнаружил забытого Пьетра. Тот топтался поодаль, держа за руку дочку. Заискивающе улыбнулся, но выглядел озабоченным. Видно, беседа с сержантом прошла нелегко. И когда только успел нагнать?
- Знаете, - доверительно произнесла рыжая, слегка подавшись к Яну, - сознаться, что вы местный - вовсе не преступление, - она лукаво щурилась.
Солнце золотило растрепавшиеся пряди у лица, подчеркивая молочного оттенка чистую кожу. Остальные волосы были собраны в высокий хвост, качавшийся каждый раз, когда девушка склоняла голову. В голубых ярких глазах незнакомки плавали искорки-рыбки. И вырез шелковой блузки был в меру смел.
Как тут пройти мимо?
- А у вас симпатия именно к местным жителям? - Ян невольно потянулся навстречу, усмехнувшись краем рта. - Тогда да, сознаюсь, я живу на этой улице.
- Отлично! - собеседница деловито выставила вперед кулачок с диктофоном. - Я корреспондент газеты "Городские часы". Позвольте несколько вопросов?
Ну вот… А уж он было подумал…
- Да задавайте сколько угодно. Главное, чтобы вы не ждали ответов.
Рыжая огорчилась. Или сделала вид, что огорчилась. Почему-то поверить, что такая девушка легко сдается, было невозможно. Но все равно в качестве утешения Ян посоветовал:
- Лучше расспросите во-он тех людей. Они гораздо охотнее поделятся наболевшим.
- Я отлично знаю, чем они поделятся, - девушка даже не повернула головы в указанную сторону. - Боюсь, сплетни, это не то, что мне хотелось бы знать. Именно поэтому я обратилась к вам…
Ну, немножко лести и проникновенный взгляд в сени длиннющих ресниц, конечно, способен разъесть даже черствый панцирь. Как и умелое движение плечом, позволяющее шелковой блузке чуть плотнее облечь высокую грудь. Немного дешево, но всегда работает.
- Хорошо, - уступил Ян. - Что вы хотели узнать?
- Например, отчего жизнь на околицах стала не в пример опаснее, чем раньше?
- Хм… С этим вопросом вам бы лучше к ребятам в форме обратиться, - Ян кивнул на полицейских. - Это, вроде, в их компетенции.
Журналистка отрицательно покачала головой:
- Речь идет не об обычных преступлениях. Что-то странное происходит на окраинах и возле Замка.
- Про Замок ничего не скажу, а что у нас тут странного?
- По слухам, в заповеднике завелся монстр. Люди болтают, что его видели чуть ли не на здешних улицах.
Ян сделал мысленную заметку. С Евой надо поговорить, а то мало ли… А вслух нейтрально возразил:
- Из леса может выбраться всякое. На то есть егерская служба. Пусть жалуются.
- Мост недалеко рухнул.
- Да, я видел. Печально. Но ему от роду не один век, так что неудивительно.
- А еще у людей зеркала потрескались.
- Хм-м…. Бывает.
- Говорят, на этой улице живет городской горелом?
- Что, действительно так говорят? - неприятно удивился Ян.
- Вас это беспокоит?
- Такие известия плохо сказываются на стоимости недвижимости.
- Не волнуйтесь, пока не говорят, - собеседница не сводила с него изучающего взгляда. - Но у меня свои хорошие источники.
- Ну, в таком случае обратитесь за подтверждением к вашим источникам. А я ничем не могу вам помочь. Тем более, что за раскрытие места обитания сего неприятного субъекта полагается серьезное наказание.
- А если сам субъект раскроет его?
- Это гипотетический вопрос?
- Мне кажется, что вы знаете ответ. И отнюдь не гипотетический.
- Да с чего вы взяли? - Ян невольно засмеялся. Давно уже прошли времена, когда он велся на такие разговоры и внутренне обмирал от малейшего намека.
Рыжая снова прищурилась, но уже иначе, не пытаясь играть с собеседником. Исчезла нарочито милая улыбка, изменилась поза. Даже блузка, кажется, сама собой застегнула провокационную пуговку. Построжев, девушка проницательно заметила:
- Обычно люди напрягаются, стоит упомянуть о близком присутствии горелома. А у вас даже лицо не дрогнуло.
- Я, знаете ли, вообще невозмутимый.
- И это убийство не способно вас растревожить?
- Мир полон опасностей. Но какое отношение убийство имеет ко мне или к предположительному горелому?
- Есть кое-что, что неизвестно посторонним… Но будет очень интересно, например, горелому. Жаль, что вы о нем ничего не знаете, - она убрала диктофон в сумочку и серьезно добавила: - Но если вдруг найдете способ с ним связаться, то не сочтите за труд передать, что сегодня вечером, я буду в "Сломанном роге". Это возле…
- Я знаю.
Девушка мельком усмехнулась, повернулась и зашагала прочь, легко ступая по булыжной мостовой тонкими каблучками. Длинный рыжий хвост на затылке покачивался в такт шагам - ритмично и завораживающе.
- Мне кажется, я уже где-то ее видел, - неслышно подкравшийся Пьетр деликатно подал голос. - Совсем недавно… - Было заметно, что ему ужасно хочется развить тему, но решимости не хватает.
Дочка его отстала и наблюдала, как полицейская собака облаивает зазевавшегося толстяка в домашнем клетчатом халате. В окне дома через дорогу шевельнулась занавеска, обрамив на пару мгновений женский силуэт. Но стоило повернуть голову, как любопытная соседка погрузилась в глубину комнаты, словно рыба на дно.
На обочине дороги стояла еще одна женщина, закутанная в шаль. Но смотрела она не в сторону переполоха. Ее взгляд тянулся за Яном, словно проволока - жесткий, прочный. Эта наблюдательница скрываться не намеревалась.
- Так ты не против, если я позвоню от тебя? - Пьетр виновато моргал, демонстрируя свой треснувший телефон на потной ладони. - А то Лена волноваться будет, что мы задерживаемся…
* * *
Дом номер восемь по Ольховой улице внешне мало чем отличался от соседей, зато внутри представлял собой особое царство со строгими границами и законами. Первый этаж был разделен на общий холл и половину, где обитали хозяева. Второй этаж принадлежал Яну. Еще имелся жилой чердак под треугольной крышей, но туда поднимались редко.
В холле пахло смолой и хвойной горечью от недавно сгоревших можжевеловых веток, которые хозяева упорно жгли в камине, когда Ян отлучался. Считалось, что это бережет от порчи. Ян не возражал. От затхлости это точно помогало. За закрытыми дверями, ведущими вглубь дома, бубнили недовольные голоса.
- Телефон, - Ян указал подбородком на громоздкий старинный аппарат, привешенный на стену, наверное, еще в прошлом веке. И не оглядываясь, поднялся к себе, услышав, как Пьетр суетливо роняет задребезжавшую трубку.
Второй этаж был владением Яна. Целиком и полностью. Он представлял собой обширное, не деленное на комнаты помещение. Единственная деревянная панель отсекала ванную комнату от жилой зоны. Мебели немного, и вся досталась от прежних владельцев - старинная, массивная, дорогая. Жучкам удобно, хозяину - не очень. Сюда аромат сгоревшей хвои тоже проникал через недействующий камин, однако гораздо сильнее здесь пахло пылью. И еще апельсинами, которые лежали на столе.
Немелодично и резко залязгали старинные часы в углу, пробив четыре раза.
- И ничего подобного, - рассеянно пробормотал Ян, стаскивая на ходу спортивный костюм и направляясь к ванной, - сейчас максимум часов девять…
У часов на этот счет имелось свое мнение. Через шум полившейся из душа воды вновь донеслось упрямое лязганье. Четыре раза. Своенравные часы достались от предыдущего обитателя этого этажа. Как, впрочем, и вся мебель. С собой Ян привез только сумку с личными вещами и ноутбук.
В каждом уважающем себя городе зарезервирован дом для таких, как Ян. Они оказывают городу услуги, взамен получают убежище. Но подобных ему мало, а селений много, так что случается между одним постояльцем дома и следующим его обитателем проходит не один год. Кажется, прежний гость съехал отсюда лет десять назад. На кладбище. А до него здесь никто не жил с полвека. Прямо сказать - воодушевляет.
Душ заперхал и зафыркал, выплевывая струйки плотной ржавой жидкости. Он периодически так поступал и раньше - водопровод старый, тоже из прошлого века, - но сейчас ручейки вихрящейся под ногами бурой воды неприятно напомнили струйки крови, что так же вилась, затекая в щели между камнями. Там, на Колокольне…
"…есть кое-что, что неизвестно посторонним, но будет интересно…"
Ты ошибаешься, Рыжая. Ничего уже горелому неинтересно. Да только теперь пройти мимо и сделать вид, что ничего не происходит, не получится.
Ян протер зеркало. Зеркало здесь тоже было старинное - здоровенный полированный пласт серебристого металла, почти не искажавший отражение. По краям пущен чеканный плющ, вверху пробито грубое отверстие и продет ржавый костыль, на котором зеркало и висит. В блестящей, смазанной полосе обозначилась недовольная физиономия - темные, взъерошенные от воды волосы, светлые глаза (карие в прозелень), жесткие скулы, изгиб рта с узкими губами… Любопытно… А отражало ли хоть раз это зеркало Янову довольную физиономию? Он попробовал приветливо улыбнуться. Вышло мерзко.
Прохлада вползала в ванную сквозь щели в деревянных панелях, выстуживая воздух и выцеживая пар. Стаивала туманная дымка с серебряного зеркала. Проведенная ладонью полоса выпускала дорожки стекающих вниз капель. Можно увидеть уже не только лицо. Худощавый, высокий, подтянутый… Скорее гимнаст, чем силовой атлет, но Ян активно с этим боролся. Потому что распускаться нельзя. Потому что тот, кто обитал в этом доме раньше, расслабился и остался в городе навечно. А Яну однажды хочется, подкопив достаточно денег, уехать подальше от людей… Живым.
Снаружи, в комнате что-то с шумом повалилось. Подхватив полотенце, Ян выскочил из ванной.
- Прости, пожалуйста… - бормотал вездесущий Пьетр, суетливо пытаясь вернуть на стол обрушенную стопку бумаг и собрать раскатившиеся оранжевые апельсины.
Не помню, чтобы я приглашал тебя наверх, - угрюмо подумал Ян. Вслух не произнес ни слова, но чуткий Пьетр уже попытался оправдаться:
- Вот… письмо!.. - он протянул длинный голубой конверт, который, похоже, и послужил последним камешком, обрушившим бумажную лавину. - Передала твоя хозяйка, сказала, что принесли с утренней почтой.
Ян терпеть не мог, когда кто-то поднимается в его жилище без разрешения. И Пьетр это прекрасно знает. Хорошо, хоть дочку не притащил за собой. Взяв конверт из рук незваного гостя и, мельком покосившись на обратный адрес, Ян машинально кинул его в приоткрытый ящик стола.
- Это от твоей матушки, - бодро проговорил Пьетр, лишившийся письма, словно верительной грамоты и теперь явно пытающийся сгладить неловкость. - Я подумал, что будет лучше сразу передать его тебе… - он проследил взглядом за упавшим в ящик письмом и увидел там несколько десятков таких же нераспечатанных конвертов.
Лицо у Пьетра вытянулось.