- Я тоже, - перебила, усаживаясь рядом, Ксюша. - Скорей всего, в налоговой произошла обычная путаница. Но если Пашка на самом деле купил дом в деревне, что-то могут знать его дружки бывшие - Мазин и Сапега. Раньше они всё меж собой обсуждали. Может, ты завтра съездишь к Мазину? А Рашью я бы с собой на работу взяла. Ксюша представила, как удивится и восхитится при виде Рашьи Татьяна, как сбегутся продавщицы из других отделов, начнут пичкать девочку сладостями. А она, притворно хмурясь, будет требовать не портить ребенка.
- Конечно же, - охотно согласился Анхель. - И найду, и поговорю.
- Не жалко на меня отпускное время-то тратить? - со смешком произнесла Ксюша. И по вскинувшимся, распахнувшимся навстречу глазам увидела, - не только не жалко, но в радость.
Ксюше сделалось грустно. - Зачем всё? Зачем? - пробормотала она. - Жила себе замороженная, отжившая.
- Ты не отжившая. Что ты? Совсем не отжившая, - Анхель замахал руками. - Уж если ты отжившая… Ты - красивая. И потом как ты пахнешь! Никто так не пахнет. Как мимоза зимой!
- Что? - от диковинного комплимента Ксюша зарделась. Полная благодарности, робко провела рукой по длинным его пальцам.
В то же мгновение её пронзило острое, полыхнувшее из самых глубин желание, грозящее сию же минуту, от следующего прикосновения, разразиться мощным оргазмом, о котором давно и забыла.
Ксюша больно прикусила губку. Сглотнула. С силой притянула Анхеля:
- Иди ко мне.
- Как это? Зачем?
- Иди же. Хочу!
- Ч-чего?
- Я тебе еще и это объяснять должна? Ну же. Кто из нас мужчина?
Она впилась в его губы, сама опрокинула на кровать и утонула в потемневших от страха глазищах.
Это было поразительно. Анхель и в постели поначалу оказался неумелым и пугливым, будто лишаемая невинности девушка. Знай Ксюша жизнь чуть хуже, решила бы, что перед ней и впрямь девственник. Но мысль эта как появилась, так и пропала, - сорокалетних красавцев девственников не бывает. К тому же вскоре он превратился в страстного и нежного любовника, восстающего от малейшего касания ее ноготка и в свою очередь способного довести до безумства простым поглаживанием живота.
Она даже не заметила, как пролетела ночь и начало светать. Анхель лежал на спине с открытыми, неподвижно глядящими в потолок глазами с бессмысленно-блаженной улыбкой на лице.
Ксюша же, счастливо опустошенная водила подушечками пальцев по его телу, повторяя углубления и морщинки - словно стремясь накрепко запомнить. Восторг в ее душе все более вытеснялся печалью.
Пока Анхель останется подле - будет великое, всепоглощающее, неизведанное прежде счастье. Но вскоре он исчезнет. И - на смену душевной зиме, в которой прозябала последние годы, придет вечная мерзлота. Потому что представить, что место Анхеля сможет занять кто-то другой, она решительно не могла.
Словно угадав Ксюшины мысли, Анхель перевел на нее вопросительный взгляд. Столкнувшись с бездонными, сочащимися нежностью глазами, она всхлипнула:
- И что теперь? Появился, растопил. А дальше? Был, и через неделю вдруг нет. А мне-то каково будет? Подумал?
Анхель в ответ невольно простонал, - будто именно об этом и думал.
В магазине Рашья и впрямь произвела сенсацию. Девчонки из других отделов, благо покупателей с утра было немного, умиленно разглядывали бойкую, с масляничными глазами смугляночку, копавшуюся в коробках с духами и беспрерывно что-то лопотавшую. Впрочем, когда ей задавали вопросы, малышка без всякого усилия переходила на русский. Это отчего-то особенно удивляло.
- Ксюха, скажи, где таких дают!
Объяснения насчет дяди и индийской племянницы отметались со смехом. Требовали откровений. Тем более о таинственном болгарине были наслышаны.
- Ну-ку, ну-ка, насчет дяди поподробней!
Ксюша краснела счастливо и чувствовала себя именинницей. Впрочем, скоро всеобщее внимание переключилось на подъехавшую Татьяну. Она только что пригнала новенький "Рено", на который копила восемь лет. И теперь, гордая и счастливая, водила всякого желающего на автостоянку. Меж тем покупателей прибавилось. А притомившаяся малышка начала капризничать. Анхеля всё не было. Ксюша уже пожалела, что в припадке неуместной гордыни отказалась от предложенного им подарка - мобильного телефона. Да и его номер не записала.
После обеда в магазин заскочил Женя Сапега. Как всегда, ухоженный, с косынкой, повязанной на шее, источающий запах добротного мужского одеколона. Отозвав Ксюшу в сторону, смущённо извинился за поведение жены.
- Я ведь и сам про них не знал, - стесняясь, признался он. - То есть знал, что было. Но она мне тоже дула в уши, будто Пашка ее изнасиловал. А, оказывается, сама навязалась. Редкостная все-таки стерва!
- Как же ты теперь? - посочувствовала Ксюша. Ответа она не дождалась. Но и без того было ясно, - как и раньше. Свыкся.
- Скажи, - Ксюша помедлила. - А насчет Голутвина ты ничего не слышал?
- Голутвина? В смысле с Оленькой?.. - Женя нахмурился. - Да нет. Хотя теперь не разобрать. От женушки моей всего ждать можно. А с чего ты вдруг?
- Так, тараканы в голове. - Или твой новый интересуется?
Ксюша стремительно покраснела. И Женя поспешил исправиться:
- Не, я не в смысле, чтоб там осудить…Просто он вроде как насчет Павловой смерти расследование затевает. - Какое там расследование? Сболтнул в сердцах. Уезжают они на днях, - горько вырвалось у Ксюши.
- Жаль, - Сапега огорчился. - Может, свежим взглядом и впрямь что обнаружил бы. Опять же ребенок - экстрасенс. Украдкой зыркнул на большие настенные часы. - Как всегда торопишься? - заметила Ксюша.
- Увы, - Сапега удрученно протянул руку. - Бывай, Ксюха-горюха.
Он уже уходил, когда Ксюша вспомнила о налоговой повестке.
- Женя, - окликнула она. - У тебя с Пашкой не было, случаем, разговора насчет дома в Завалихе?
- А что такое?
Ксюша рассказала о присланном по почте извещении.
- Действительно странно, - Сапега озадаченно прищурился. - Что там путного может быть в Завалихе? Понимаю, если б в элитном поселке, где я его уговаривал дома по соседству построить. А это… Наверняка и впрямь ошибка.
- Мы тоже с Анхелем так рассудили, - согласилась Ксюша, вроде бы случайно произнеся "мы с Анхелем". - Решили завтра-послезавтра на всякий случай съездить. Чтоб уж из головы окончательно выбросить.
- Это вы еще сначала транспорт найдите. В такую глушь такси не поедет. Да и хляби, - не каждая легковуха пройдет, - Женя фыркнул. Что-то прикинул. - Ладно, где наша ни пропадала. Сгоняю в твою Завалиху.
- Так ты ж торопишься!
- Тороплюсь, - подтвердил Женя. Отчаянно рубанул воздух. - Да гори они, все эти дела, огнем! Давай номер дома. К вечеру приеду, доложусь. Еще и в сельсовет заскочу. Погляжу, на кого там у них всё записано. Иначе на что бы нужны друзья?
Из подсобки донеслось детское хныканье. Рашья сидела на полу среди флаконов, потирая виски. Похоже, от ароматов разболелась голова. Рядом валялся подаренный плюшевый зайчик. При виде малышки Сапега зябко поежился. Поймал на себе испытующий взгляд Ксюши: - А что ты хочешь? Нагнала она вчера страху. Не каждый день, знаешь, малолетние прорицатели попадаются. - Да полно. Совершенно безобидный ребенок, - Ксюше вдруг пришла мысль, показавшаяся удачной. - Слушай, возьми ее с собой. Ты-то все равно туда и обратно. Прокатишь мимо русских сугробов, - в полях наверняка еще снег лежит. Будет, что на родине рассказать. Сапега смутился.
- Да я, видишь ли, не один…
- Пожалуйста, - Ксюша искательно потрепала Женю за рукав. - Нам надо товары перепроверить. А какая с ней инвентаризация?
- Ладно! - неохотно согласился он. - Помогать так помогать. Поехали, экстрассенша малолетняя! Может, по дороге и мне судьбу нагадаешь.
…2-ой Леденцовский переулок Анхель разыскал без труда, хоть тот и затерялся среди деревянных заречных улочек. Дом был хорошо ему знаком, - когда-то Игумнов вместе с Сапегой дневали и ночевали здесь, обсуждая судьбы завода. Но за шесть истекших лет всё сильно переменилось. Шумная прежде усадьба пришла в запустение. Анхель долго давил кнопку на проржавевшей калитке с полустершейся надписью "Осторожно. Злая собака". Ничто не нарушило стылой дачной тишины. Лишь из глубины дома отчетливо доносился отзвук дребезжащего звонка. Анхель решил, было, что не застал хозяина. Но вспомнил Ксюшино предупреждение: перенесший инсульт Мазин из дома не выходит. Да и по дому передвигается с трудом.
Подтянувшись, он перемахнул через дощатый забор. Апрельский ветер беспорядочно разносил по сугробам жухлые листья - будто метлой махал. Высоко над головой тоскливо гудели огромные березы и сосны.
По присыпанной снегом, простроченной сорочьими следами дорожке Анхель дошел до облупленного деревянного дома с выпяченной в сторону улицы застекленной террасой, на которую вело высокое крыльцо с надломившимися перилами. На входной двери поскрипывал под порывами ветра порыжевший навесной замок.
Анхель побарабанил в стекло. В ответ ни звука. Лишь с верхушки березы возмущенно каркнула разбуженная ворона да вроде как дрогнула занавеска на окне.
Он взбежал по гнилой лестнице, без усилия выдернул из стены скобу вместе с подвешенным замком и проник на стылую, заваленную тряпьем и пустыми ящиками террасу, а через нее - в жилое помещение.
В нос ударило затхлым, прокисшим запахом. Через другую, внутреннюю дверь, в комнату навстречу гостю выехало электрическое инвалидное кресло, в котором сидел пухлотелый человек с круглой залысой головой и угрожающе зажатой в правой руке клюкой - Андрей Мазин.
При виде незнакомца агрессия на его лице сменилась удивлением.
- Я думал, сосед приперся, - не дожидаясь вопроса, объяснился он. - Напьется, завалится. Потом не выставишь. "Выставочная" часть тела, увы, более не функционирует.
Он многозначительно хлопнул себя по вытянутой левой ноге.
- А насчет вас вчера звонили. Но ждал к вечеру. Опять, что ли, на перекомиссию? Бюрократы вы все-таки. Чего мотать понапрасну? Сколько ни освидетельствуй, ни нога, ни рука отсохшая не заработают. А мне новая морока, - до больниц ваших добираться.
Мазин повнимательней пригляделся к визитеру:
- Или не из собеса?
В маленьких припухших глазках его, прикрытых беспорядочными кустистыми бровями, отчего-то заметался испуг. - Не от Голутвы, часом?
- Меня зовут Анхель, - представился гость. - Я товарищ Павла Игумнова. - Товарищ Павла, - недоверчиво повторил Мазин. - Слыхал про такого. Звонил мне Сапега насчет как вы им шороху навели. Вроде как с экстрасенсным расследованием пожаловали?
- Именно, - подтвердил Анхель. Огляделся. Принюхался, что за эти дни вошло у него в привычку.
- Да один я в доме. Кому такой без денег нужен? - Мазин озлобленно приподнял правой рукой неподвижную левую, отпустил, и та бессильно шмякнулась о поручень. - Едва хватает соседке приплачивать, чтоб в магазин там, туда-сюда. А бабы, они в веки вечные на запах "бабла" тянутся. Нет "бабок", нет и баб.
Он с силой хлопнул себя по низу живота. Кашлянул поторапливающе. - Ты говори, с чем пришел. Если и впрямь насчет Павла, так на следствии всё давно спрошено-переспрошено.
- И про кредит?
- Ебстественно…А что кредит? Пашка сам, как выяснилось, получил и обналичил. А уж сам ли "бабло" перепрятал или тот, кто убил, втихаря в сейф залез, сие, как говорится, погрузилось в пучину.
- Вот и хочу попробовать извлечь, - визитер отер ладонью запыленную тахту, осторожно опустился на краешек. - Вы ведь того же хотите? В голосе его легко угадывалось сомнение.
Глазки Мазина недобро сузились. - Вот что, гость незваный, - прохрипел он. - Не тебе в наших с Пашкой отношениях ковыряться. Хочешь расследовать? Спрашивай. Чем могу - помогу. А нет, так вот, как говорится, Бог, а вот…
- Хорошо, - кротко согласился Анхель. - Тогда давайте по пунктам. Павел опасался снимать кредитные деньги со счета. Помните его слова: "Это ж какой соблазн, если кто узнает про два миллиона "живых" баксов?" А вы настаивали, чтоб деньги непременно обналичить.
- Откуда эта туфта, будто я настаивал насчет обналички?
Анхель с мягкой укоризной покачал головой:
- От самого Павла. Он мне звонил за день до смерти. Поделился.
- С чего бы вдруг? Откровенничать, да еще по телефону… Загибаешь ты чего-то, малый. Не его это стиль.
- И все-таки от него. Он же планировал в Туапсе возвращаться. В мой бизнес входить. Потому и делился. (Анхель сам удивился, как ловко у него стало получаться привирать).
Подозрение с лица Мазина несколько сошло. Про планы насчет Туапсе он знал. Но и признаваться не торопился.
- Не было этого, - буркнул он. - Как мы с Сапегой акции слили, Пашка нас сразу с завода попер. И вся эта кредитная бодяга уже без нас случилась.
- Слили, то правда. И друга своего тем самым в безвыходное положение поставили, потому что разом лишили контроля над заводом, - холодно подтвердил Анхель. - Только случилось это позже, когда деньги уже лежали в директорском сейфе. А за два дня до того вы провели совет директоров. В кабинете Игумнова. - Вот и видно, что врешь, - осек Мазин. - У нас советы всегда в зале заседаний проходили. - Обычно так. Но в этот раз в зале заседаний люстру меняли. Припоминаете? (Мазин, скрывая удивление, отвел глаза). Припоминаете, вижу. И как раз на совете вы настояли, чтоб кредит обналичить.
- С чего бы я? Сапега первым прокукарекал!
- Да, начал он, - согласился гость. - Но перед этим вы его убедили. - Еще чего? Не было такого. - Да вы соберитесь, - Анхель незаметно подкатил кресло поближе к тахте. Пригнулся к неприветливому хозяину и размеренно, будто изовравшемуся ребенку, напомнил: - Через десять минут после начала совета Павла вызвали в цех. Так? Вы остались вдвоем. Вас еще похмелье мучило. Достали коньяку.
Он пощелкал пальцами:
- "Мартель", кажется? Помните, никак не открывалось, так вы….Палец поранили. Не этот ли? Мазин конвульсивно отдернул руку за спину. Анхель засмеялся. - Так вот, оставшись вдвоем, вы объявили Сапеге, что оборудование желательно купить за "живые" деньги. Потому что в этом случае поставщик готов сделать, как это?.. "Откат", да. И вы ему пообещали, что, если он поможет уговорить Павла, "откат" поделите на двоих. Так?
Анхель притянул инвалидное кресло вплотную.
Мазин попытался выдержать требовательный взгляд. Но бездонные голубые глаза, в которые заглянул, испугали сдержанным холодом. Дыхание калеки перехватило. Мелкими конвульсивными глотками он принялся всасывать воздух. Наконец облегченно выдохнул:
- Думал, опять припадок начнется. У меня ведь после того, как башку инсультную разрезали, эпилепсия откуда-то зачалась. Подступит вдруг, скрючит. Очнешься на полу, весь обслюнявленный и в собственной кровенюке. А когда-нибудь и не очнешься. Рядом-то никого, чтоб "Скорую" вызвать. Вот и вся активная жизнь. Отактивничался. Ища сочувствия, он шмыгнул носом. Визитер с бесстрастным лицом продолжал ждать. Мутный все-таки. Не угрожает. Не скрежещет зубами. Не взывает к совести. Но в его поведении угадывалась неотвратимость запущенного механизма. - Сапега, что ли, оговорил? - Мазин зябко поежился. - Чтоб с больной головы на здоровую…Хотя какая у меня теперь здоровая?
- Нет.
- Стало быть, Пашка видеонаблюдение втихаря сварганил. Вроде как вышел, а сам за нами следил. Не водилось за ним прежде, чтоб хитрованил!.. Но погоди, если он про "откат" подслушал, тогда зачем же согласился обналичить?!.. Ведь по жизни получилось, что этим сам себя подписал. Глупость какая-то.
- Павел ничего не знал. Я знаю.
В глазах Анхеля мелькнула догадка. Торопясь проверить ее, отчеканил: - Больше скажу. "Откат" - это предлог. Вы с Сапегой сговорились после того, как Игумнов обналичит кредит, деньги выкрасть, да так, чтоб подумали на Павла! "Живые"-то деньги украсть легче. - Да ты!.. - от мазинского испуга не осталось и следа. Навалившись на упертую в пол клюку и привычно выгнув бедро, он рывком поднялся и, перехватив палку, угрожающе навис над визитером. - На кого косишь, понтяра?! Да Пашка мне ближайшим был! Я ему всем, можно сказать!.. Да если б мог предотвратить, веришь, собой бы закрыл! Анхель с удивлением увидел, что замусоленные дотоле глазки наполнились неподдельной обидой. Опомнившись, Мазов медленно, виляя бедром, осел на место. Дотянулся до пачки сигарет на столике, жадно затянулся. - Ловко вывернул, - он прокашлялся. - Вроде всё так, да не так. А если по правде…Поначалу, как деньги обналичили, и впрямь попытались уговорить его два миллиона этих раздербанить, да и разбежаться по России. Один хрен Голутва навис, и ясно было, что завод придется отдавать. Так не жирно ли еще и два лимона "зеленых" ему на подносе подать? Я лично Пашку убеждал - что было, то было. И Сапега тоже. Но - Павел, он упертый. Я, мол, вам не "Вектра". Никаких раздербаниваний". На кредит купим оборудование, и всё пойдет тип-топ. Глаза-то зашорены. А на деле альтернативы не было - либо сдаем завод, либо всех уроют. Вот после этого разговора случился грех - слили мы с Сапегой Голутве свои акции. Хотели хоть чуток "наварить". Задаром, что ли, столько лет завод на себе тянули? Но такого, чтоб два "лимона" на двоих затихарить, а Павла крайним подставить, - этого в мыслях не было. Уж у меня-то, пока он был жив, точно. - Пока был жив?! - Анхель вцепился в последнюю фразу. - А после?
Мазин спохватился:
- Вот репей. Не наседай! Пытали меня уж с этим кредитом-перепытали.
- Как то есть пытали? - не понял Анхель. Взор его непроизвольно начал шарить по телу хозяина, будто выискивая на нем следы пыток.
Мазин усмехнулся горько:
- Вот именно так и пытали, по-взрослому. Полюбуйся, раз любознательный. После этого у меня и инсульт случился.
С вызовом, рывком задрал рубаху. На правом боку багровело пергаментное пятно, - след ожога.
- "Вектра", - догадался Анхель.
- Тоже кредитные деньги искали. Как Голутва увидел в балансе дыру в два миллиона, так сразу своим шакалам команду "фас" дал. - Раз искали, значит, все-таки украли не они!
- Конечно, не они! - неохотно подтвердил Мазин. Лицо его перекосило. - Беспредельщики! Не признаешься, говорят, жить не будешь.
- Но ведь ты жив! - Анхель, не заметив, перешел на ты. - Почему все-таки не убили? - Да чем такую волынку тянуть, лучше б убили!
Внезапно дыхание Мазина вновь прервалось, глаза покатились из орбит.
- Ну вот, довел! Приступ начинается. "Скорую", "Скорую"! - в панике выкрикнул он, торопливо отбрасывая клюку, о которую не раз в припадке расшибал лицо. Голова его мелко затряслась, рот перекосился, из уголка потекла слюна.
- Хватай и держи меня, чтоб в беспамятстве не побился. Изо всех сил держи! И чтоб язык не запал.
Но вместо того, чтоб схватить его в охапку, Анхель крепко сжал здоровое запястье.
Мазин уже начал впадать в беспамятство, когда бездонные глазищи принялись бесцеремонно буравить его мозг, добираясь до очага возбуждения.
То ли добрался Анхель, то ли еще что совпало. Но вдруг - впервые - приступ сам собой отступил. Очаг возбуждения в мозгу потух, будто залитый сверху.
Не веря себе, Мазин ощупал гудящую голову.
- Это ты сделал? - ошарашенно спросил он. - И впрямь экстрасенс, что ли? О! Да ты любого профессора стоишь! Он перевел дух. Отер мокрые от слюны губы и щеку.