- Если б не со мной, не поверил бы. Слушай, там "Депакин", - он ткнул в подвесной ящик. - Дай пару таблеток.
Среди груды лекарств стоял приготовленный пузырек. А рядом - валялся деревянный, смутно знакомый Анхелю божок с вмонтированными внутрь часиками. Кажется, видел его в руках Ксюши.
- Что это? - протягивая пузырек, он показал находку больному.
Мазин, занятый таблетками, невнимательно глянул. - А! Это от Пашки. Можешь Ксюхе на память забрать, все равно батарейка давно подсела.
Анхель сунул брелок в карман, выжидательно замер.
- Не сверли ты меня так, - попросил Мазин. - Теперь уж сам всё расскажу. Тем более давно накипело. Словом, кредитные деньги заныкал Сапега.
- Вот как?! - поразился Анхель. - Но когда? Ведь, насколько помню, в ночь убийства…
- Вместе были, да. Только мы в десять растащили девиц по комнатам. В час я пошел в другую половину, - предложить поменяться. Любил, правду сказать, групповички, - Мазин ностальгически причмокнул полными губами. - И застал картину, достойную пера. Подруга его дрыхла без продыху. А вот Женечки не было. И машины за воротами, - глянул, - тоже нет. Ну, нет и нет, - подумал, что на станцию за добавкой рванул. Своё-то к ночи попили. А душа добавки всегда требует, сам знаешь.
- Не знаю.
- Да? - Мазин со свежей, особой неприязнью оглядел незнакомца. Еще и не пьет. Прямо как нерусский. - Через пару часов Сапега сам ко мне ввалился насчет того, чтоб мою отыметь. Мол, всю ночь со своей проваландался. Теперь вроде как отрубилась. Хочется свеженького. А тут и менты как раз подкатили насчет Павла. С вопросами. Где, мол, были? Женя сразу: здесь и были. Я сначала-то значения не придал, - кто ж на друга такое подумает. Уж когда выяснилось, что кредитные деньги пропали, сопоставил. Ведь кроме меня да Женьки насчет этих "бабок" никто не знал. Прижал я его.
- Признался?
Мазин скривился.
- Не сразу. Столько соплей на меня выплеснул, что и при приступе меньше вытекает. Рубаху рвал. Сначала на себе, потом на мне начал. Мне, мол, Павел как брат был.
- Прямо как тебе, - не удержался Анхель.
Мазин насупился:
- Я Пашку любил. Любил! Злился на него, - было. Сколько из-за упертости его потеряли. Но все равно…А Сапега… Там иное, - завидовал. За всё. Даже за то, что мы, слабаки, свою долю в заводе слили за бесценок. А Пашка до конца стоял. И за Оленьку, конечно. За которой он ползал, а та - под Пашку подстилкой стелилась. - Так вы знали?!
- Про Оленьку? Еще бы! Всё сделала, чтоб у Ксюхи увести. То ли на него, то ли на деньги его зарилась. Только - обломилось ей. Дрючить дрючил. Говорил, уж больно сладенькая, не оторваться. А вот чтоб от Ксюхи уйти - это наотрез. Тоже не дурак был. Знал, на кого в жизни можно опереться, а кто наоборот, - один отсос. Анхель потер взмокшие от напряжения виски.
- Но если Сапега сам не признался, откуда знаешь, что Павла он убил?
- Кто?! - Мазин вскинулся. - С чего взял?
- Ты сам сказал, что он кредитные деньги украл. Ясно же, что кто украл, тот и…
- Фу на тебя! - Мазин перевел дыхание. - Опять, гляжу, в дурь попер. Я тебе сказал, что он кредит заныкал. Заныкал, а не украл! А уж чтоб убить, тут вообще другой характер нужен. Во насмешил-то! Женя - киллер. Да он тихарь первейший. Главное кредо - ни с кем не ссориться. Вот вы вчера у них побывали. А сегодня он уже к Ксюхе наладился заехать - загладить, если, не дай Бог, ненароком обиделась.
- Тогда откуда у него деньги? Говори толком.
- Да от Пашки, - Мазин недобро усмехнулся. - В ту ночь, часов в одиннадцать, когда мы разошлись по комнатам, Пашка ему сам позвонил. Велел нам всё бросать и срочно подъехать к заводу. Но я-то к тому времени уже в люлю был. Так что Сапега один рванул. Там Пашка ему передал те самые два миллиона. Чтоб перепрятать. Вроде, информацию получил, что голутвинские прознали про кредит и собираются среди ночи проникнуть на завод и вскрыть сейф. А потом на нас стрелки перевести, будто это мы украли. Сапега перепрятал.
- А почему сам Павел не мог перепрятать?
- По качану, - Мазин устало пожал плечами. - Времени не хватило. Он Сапеге сказал, что ему голутвинские "стрелку" забили. На нее и торопился. И - живым уж не вернулся.
- Так почему ж на следствии об этом не рассказал?! - вскричал Анхель. - Почему, как узнал, не заставил Сапегу деньги назад в банк вернуть?
Мазин уныло потупился.
- Почему, почему? Потому что сволочь. Пока Пашка жив был, не предавал, хоть соблазнов хватало выше крыши. Так после смерти не удержался, - продал! Может, мне инвалидность в наказание за иудство дадена. Как думаешь? Анхель бесстрастно ждал.
Мазин выдохнул безысходно:
- Сапега подбил. Мол, нечего нетопырям отдавать. Разделим кредит втихаря, да и спишем на покойника. Я и сглотнул. Подумал тогда: Павлуху не воскресишь. А жить надо. Предложил, правда, Ксюхе подкинуть. Но у Сапеги своя правда: поделишься, все поймут, откуда "бабло", а тогда уж не отмажешься. В общем чего говорить, - купился я на дешевку. - Дальше, - неприязненно поторопил Анхель.
- Про "дальше" говорил. Не довелось нам на халяву разбогатеть. Бандиты приперлись. Как бочок мне припекли утюжком, я им выложил, что деньги у Сапеги. А чего?! Была охота из-за сучка этого палиться. Они от меня к нему поехали. Пообещали, если что, вернуться.
Мазин принялся тяжко дышать, - мучительный разговор давался всё трудней.
- Тогда откуда знаешь, что Сапега деньги отдал?
- Ты и впрямь не русский, - скупо удивился Мазин. - Не вернулись ведь. И Сапега до сих пор жив. Да он и сам после рассказал. Прибежал в палату, где я с инсультом валялся. Вроде навестить. А на деле - пытался выведать, не знаю ли, куда Пашка мог акции "Бритиш петролеум", полученные в "Вектре", похерить. Очень Сапега на них глаз положил. Своего-то, как два "лимона" отобрали, ничего не осталось. У курвы жены теперь на содержании. Воздалось сучонку!
Мазин с удовольствием рубанул ребром здоровой руки по сгибу мертвой, левой.
- Всем воздастся, - процедил Анхель. Вдруг спохватился. - Так говоришь, Сапега акции искал?
- А то. И я искать думал, пока инсульт не схлопотал.
Он с трудом пошевелил пальцами левой кисти, повисшими вялой виноградной гроздью.
- А как не искать такой клад, мил человек? Эти акции "Бритиша" в две тысяча втором, считай, "лимон" стоили. А теперь им цена пять тогдашних номиналов. Это ж - любые врачи к услугам. Любые операции. - Клад этот, между прочим, не ваш. Вдове Павла принадлежит, - холодно напомнил Анхель, поднимаясь. - Да и с кредитом… Ведь Ксению под этим предлогом бандиты начисто обобрали. Нищенствует! Ты не одного, двоих сразу предал.
- Твоя правда, Ксюха нынешней судьбы не заслужила. И за это мне тоже воздалось, - Мазин мучительно выдохнул. С беспокойством поглядел на заторопившегося гостя.
- Слышь, экстрасенс, погоди. Чего вдруг погнал? Может, поколдуешь, чтоб в башке у меня опять свет наладить? А то еще и руку с ногой. Чем черт не шутит!
- Черт и впрямь не шутит, - язвительно подтвердил гость. Возле двери на террасу приостановился. - А лекарство тебе одно - покайся! - На исповеди? - На допросе.
Анхель выскочил на улицу. Мысль о том, что тишайший кладоискатель Сапега собирался заехать к Ксюше, наполнила его беспокойством.
…В машине Сапегу дожидалась Оленька. Она была против того, чтоб извиняться за вчерашнее перед Ксюшей. Но любопытство пересилило, - уж очень хотелось узнать, надолго ли приехал в город странный визитер с паранормальным младенцем и что собирается предпринять.
Она уже начала переполняться раздражением, когда муж выскочил из дверей Торгового центра, таща на руках карапуза с плюшевой игрушкой в руках. В карапузе этом Оленька признала вчерашнего младенца-вещателя. В предчувствии недоброго её пробрала нервная дрожь.
Сапега распахнул заднюю дверь, почти кинул Рашью на сидение. Бесцеремонно тормоша малышку, пристегнул ее ремнем безопасности. Ребенок переносил неудобства стоически - без единого всхлипа. Когда Оленька обернулась, Рашья ответила ей улыбкой - как доброй знакомой.
- Что сие значит? - неприязненно обратилась Оленька к мужу.
- Подсунули в нагрузку, - пыхтя над замком, буркнул Сапега. - Едем на Одинцовскую дорогу, в деревню Завалиха.
Он втиснулся на заднее сидение, рядом с малышкой. - Может, соизволишь объясниться? - Оленька свела густые брови. Но вопреки обыкновению, угроза скандала на мужа не подействовала.
- Гони, не мешкая. Дело сверхсрочное. Всё расскажу по дороге. Сбивчивый, возбужденный рассказ его Оленька выслушала, не отвлекаясь от дороги и не перебивая. - Значит, ты полагаешь?… - протянула она.
- Да к бабке не ходи! - Женя, чтоб оказаться к ней поближе, просунул голову меж сидений. - Я ведь знаю эту Завалиху. Самое пр о клятое место: пять-шесть развалюх да вечная грязь. Реки и то рядом нет. Какая там может быть дача? Рупь за сто: специально купил за бесценок, чтоб там заныкать акции. Он же всё рассчитал. И то, что Голутвин с потерей денег не смирится и может попытаться назад отобрать. И правильно, - ведь и впрямь все адреса перерыли. А об этом как раз никто не знал. Всё продумал. Но когда-то, а должно было случиться по справедливости. Тем более само в руки идет.
Женя предвкушающе потер сухие ладони.
- Только про справедливость не надо, - Оленька поджала губки. - Не для тебя прятал.
- И не для тебя! - с надрывом согласился Сапега. Девочка подле него беспокойно заерзала, и он, не оборачиваясь, потрепал её по головке. - Положим, для Ксюхи! Так, может, давай ей отдадим? Или слабо?
- Ей?! Не жирно? Вцепилась в мужика ради денег!
Оленька поняла, что в запале хватила лишку:
- Да если и не из-за денег. Все равно. У меня, коли на то пошло, больше прав. Уж как меня замуж уговаривал. Если б не смерть его, может, теперь всё мое бы было.
Припомнив вчерашнее, она с опаской зыркнула на ребенка. Рашья внимательно слушала. - Опять врешь! - взбеленился Женя. - Всегда врешь! Он ведь к тебе в тот вечер на случку ехал. Не ко мне! Если б и впрямь собирался на тебе жениться, так чего тогда меня подставила? Знала, что тебе ни копейки не перепадет. Вот и придумала, чтоб вместо тебя я его в квартире поджидал! Оленька озлобленно поджала губы . Как всегда, когда под сомнение ставились ее женские чары, она стервенела.
- Это не женские разборки деньги делить, а мужские! - не владея собой, выкрикнула она. - Моё дело было вас свести. А ты должен был уговорить его поделиться. Ты, а не я!.. - Я и уговорил, - буркнул Сапега. Оленька издевательски хихикнула: - Про это я много раз слышала. Только вот думаю, как это ты ухитрился уговорить Павла доверить тебе два миллиона? А?! Это после того, как вы с Мазиным акции за его спиной слили, и он из-за вас, засранцев, завод потерял. А тут всё вдруг так ловко сошлось! Сам! На подносе!
- А вот и доверил! - просипел Сапега. - Не тебе ж, подстилке, было…
- Брешет он всё, - раздался ясный голосок. - Никто ему деньги не отдавал. Он их заранее из сейфа спёр. А после убил, пес галимый. Чтоб - с концами…
После отъезда Сапеги с Рашьей Ксюша с Татьяной занялись пересчетом товаров. Такую внутреннюю инвентаризацию они проводили ежемесячно, дабы не просчитаться и не допустить излишков или недостачи. Ксюша пересчитывала товар поштучно, Татьяна, сидя за прилавком, вносила под ее диктовку записи в толстую клеенчатую тетрадь и обслуживала редких покупателей.
Переучет был в разгаре, когда Татьяна преувеличенно бодро, не похоже на себя, расхохоталась:
- Ба, какие люди. Ксюха, встречай!
Выйдя из подсобки, Ксюша едва не столкнулась с непривычно возбужденным Анхелем. - Жаль все-таки, что ты без телефона, - он охватил взглядом подсобку, заглянул за прилавок. - А где?..
- С Женей Сапегой, - торжествующе сообщила Ксюша. - Я его уболтала съездить посмотреть дом в Завалихе. Так что к вечеру будем всё про него знать. А Рашью отправила с ним покататься. - Напрасно, - Анхель помрачнел. - Что-то не так? - перепугалась Ксюша. - Ты что-то узнал от Мазина, да?!
- Да, - коротко подтвердил он. - Сапега, оказывается, пытался найти Павловы акции, чтоб присвоить. Боюсь, что в Завалиху он поехал за тем же.
Анхель озабоченно нахмурился:
- Как бы не обобрал тебя…Кстати, держи. У Мазина забрал. Всё-таки память о муже. Анхель вытащил брелок. - Что с тобой?!
Помертвевшая Ксюша в ужасе уставилась на покачивающегося перед ее глазами божка. - О-откуда? Это ж Павла, - с усилием выговорила она.
- Говорю же, у Мазина забрал. С его слов, от Павла осталось. А в чем собственно?..
- Ты не понимаешь, - прохрипела Ксюша. - Этот брелок Павел ни-ко-му не мог подарить. Потому что сам о нем не знал. Это оберег. Я лично его освятила и спрятала в "бардачок" под бумаги. Понимаешь? Когда я в тот вечер вылезала из машины, он был на месте. А это значит…
- Что брелок мог взять только тот, кто обыскивал машину. Убийца, - холодея, закончил за нее Анхель.
- Да, - беззвучно подтвердила Ксюша. - И тогда выходит… Неужто Мазин?!
Ее затрясло. Татьяна, никогда не видевшая подругу в таком состоянии, бросилась налить воды. - Не может быть, - растерянно покачал головой Анхель. Он вспомнил равнодушие, с каким Мазин отдал ему находку. Что-то не сходилось. Вытащил телефон и принялся набирать номер. - Значит, убийца - Мазин? - Ксюша всё не могла прийти в себя. - Мазин - убил Павла! Того, кто ему всё дал! Анхель требовательно поднял палец. - Мазин? Это опять я, - сухо произнес он в трубку. - Уточни, когда именно Павел подарил тебе этот брелок? Он отодвинул трубку в сторону, чтоб голос на том конце был слышен и Ксюше. - Какой еще?.. - донеслось до нее. - А, этот! Так мне не Пашка. Я его у Сапеги забрал. Когда он меня в больнице после инсульта навещал. Часов у меня как раз не было. Увидел случайно и прикарманил. А ему, с его слов, Пашка подарил. А чего за дела? Не ответив, Анхель отсоединился.
- Теперь Сапега! - от водоворота новостей Ксюшина голова закружилась. - Еще не легче! Чтоб тихий Женечка!
- Но тогда… - Анхель свеже вспомнил, что в машине убийцы находится маленькая беззащитная Рашья. Прежнее беспокойство сменилось неподдельным страхом. - О, Боже!
Ксюша заметила, как краска сползла с лица Анхеля. Поняла причину. - Ты же не думаешь, что что-то может случиться с Рашьей. Ребенку же ничто не угрожает! И еще нанизывая слова , не умом, а интуицией поняла, - именно Рашье и угрожает опасность.
- Еду следом! - коротко объявил Анхель.
- На чем?! - вмешалась Татьяна, о которой подзабыли. Всё это время она с нарастающим волнением вслушивалась в бурный диалог. - Чтоб кого-нибудь уломать ехать под ночь в медвежий угол, - даже не мечтайте. Только на днях два ночных убийства таксистов прогремели!
Анхель, склонившись, поднял с пола оброненный ломик из подсобки:
- Взломаю любую машину на стоянке.
Ксюшу затрясло. Безупречно рафинированный Анхель, взламывающий машины, - это было чрезвычайно серьезно.
- Я с тобой, - объявила она.
- Но-но, разогналась! А кто работать будет? - осадила ее Татьяна. - Мы ж такой бардак развели. Да еще покупатели! А если начальство нагрянет? В секунду уволят.
- Тогда, считай, сама уволилась! - бросаясь в подсобку, рубанула Ксюша. - Мою зарплату можешь забрать себе. Выскочила, на ходу натягивая шубку: - Там ребенок! Понимаешь ты?!
- Постой, гангрена! - Татьяна с силой перехватила ее за рукав. - Вот ведь горячка. Уж и работа, которой год добивалась, по боку. Держите, взломщики! Она всунула в потную Ксюшину ладошку ключи от долгожданной своей "Ренушки". Упреждая слова благодарности, насупилась:
- Постарайтесь все-таки не расколошматить!
Анхелю никогда не доводилось сидеть за рулем. Но мало ли чего ему прежде не доводилось. К примеру, сколько раз бывал в салоне машины, но понятия не имел, как сытно пахнет новая кожа.
Он рванул авто с места, словно только и делал, что тренировал раллийные старты. Обоих вжало в спинки сидений. Перепуганная Ксюша огладила его руку своей ладошкой:
- Не нервничай. Что бы ни было, Рашью эта сволочь не тронет. Это ж просто ребенок.
Анхель незаметно для нее прикрыл на секунду глаза, - если бы он мог ей сказать, что на самом деле грозит этому ребенку. И главное - он опять не уследил!
Отгоняя мрачные мысли, Анхель ожесточенно мотнул головой и прибавил скорости.
Счет мог идти на секунды.
Город проскочили без помех. Но на Одинцовском шоссе движение застопорилось. Главным образом из-за узкой двухполосной дороги. Любой ползущий по шоссе тихоход определял скорость движения всех остальных.
К ужасу Ксюши, Анхель, не колеблясь, вывернул на встречную полосу и погнал, не сбавляя скорость. При разъездах со встречным транспортом, если успевал, вклинивался в собственный поток и тут же вновь выскакивал. Если же возможности втиснуться не было, лишь прижимался предельно. Встречные машины шарахались к обочине и негодующе гудели. Особенно грузовики. С ними расходились в миллиметрах. От потока воздуха "Рэно" то и дело содрогался, так что казалось, его вот-вот перевернет. Даже на крутых поворотах Анхель не возвращался на свою полосу, а, подавшись вперед, продолжал гнать. На "слепом" подъеме они едва не воткнулись лоб в лоб в "ушастый" "Запорожец" с тюками на крыше. Ксюша заметила, как исказился рот у пожилого водителя, как крутнул он руль. Обернувшись, успела увидеть, что "Запорожец" юзом несет к заснеженной обочине, а следом из-под лопнувших веревок на дорогу, перекрывая движение, валятся тюки.
Анхель даже не скосился в зеркало. В районе канашевской птицефермы из кустов, размахивая жезлом, запоздало выскочил гаишник. А еще через полкилометра на шоссе с проселочной дороги вылетел гаишный "Жигуленок" с включенной мигалкой и устремился в погоню.
- Не переживай. Не догонят, - не снижая скорости, бросил Анхель в ответ на отчаянный Ксюшин взгляд. Сказать, что переживала она совсем по другому поводу, Ксюша не решилась.
В самом деле какое-то время сирена доносилась, затем умолкла. Очевидно, гаишники рассудили, что даже с мигалкой мчаться за сто километров по влажной узенькой встречной полосе, беспрестанно увертываясь от "чайников" и большегрузов, - самоубийство.
Ксюша мысленно с ними согласилась, - безумная гонка казалась дорогой на тот свет.
- Нельзя опоздать! - угадав ее страхи, процедил Анхель. - Если опять, не прощу себе. - Что опять? - пролепетала Ксюша.
Анхель не ответил. Таким - недоступным, неподвластным убеждению - Ксюша его еще не видела. Он знал что-то, для нее непостижимое. И это что-то заставляло идти на запредельный риск.
Ксюша выхватила носовой платок и впилась зубками, положившись на судьбу и смутно догадываясь, что в эту минуту судьба сидит рядом с ней.
Приближался поворот на Новую Пойму и - оттуда - на Завалиху.
Между тем попутный поток машин, и без того едва двигавшийся, почти встал.
Теперь в случае появления встречного большегруза не оставалось возможности даже на сантиметры подать вправо, - машины едва ползли. Но Анхель и не подумал никуда прижиматься. Метрах в трехстах впереди он разглядел проблесковый маячок. Донеслись звуки сирены "Скорой помощи".
- Может, авария, - неуверенно предположила Ксюша.