- И вот, - продолжала Арина, - как-то раз, сказал он, что нужна физическая подмога: помочь переехать на новую квартиру. Отобрал нескольких крепких студентов - мебель таскать и коробки грузить, а взамен обещал в сессию не особо свирепствовать. Потом, вдруг я заметила, что один из этих ребят стал каким-то тихим и пришибленным. Я тогда в их группе вела практикум, и с ним у меня сложились вполне дружеские отношения. Зря лыбишься, парень был очень талантливый, но раздолбаистый, и я помогала ему, как преподаватель. Спросила, что случилось, и поведал он жуткую историю. Таскали они профессорское барахло из старой квартиры в грузовик, и наоборот, из грузовика в квартиру новую. Коробки, мебель, тюки разные. Так вот, пока ехали, моего студента посадили в кузов, чтобы за коробками следил. А он взял и открыл одну из любопытства. А там - переложенные поролоном, человеческие черепа, явно настоящие. А коробок-то много. Студентик перепугался до смерти, закрыл коробку, и с тех пор тихоней заделался, даже учиться лучше стал. История меня заинтриговала. Под благовидным предлогом напросилась я к профессору домой, он тогда вполне обжился уже в новом доме на улице Савушкина. А со студентом договорилась, что в определенное время тот подойдет к профессорской машине и стукнет так, чтобы включилась сигнализация. Если сигнал потом отключится, и никто не придет, то снова стукнет. Все знали, что полицию профессор на дух не переносил и все свои проблемы старался сам решать, без помощи властей. Да и сигнализацию такую поставил, что орала на весь квартал - старомодная какая-то. Так вот, сижу я у профессора, что-то он мне втолковывает, а тут - сигнализация сработала… Он в окно глянул, взял пульт, что-то сделал и звук пропал. Проходит минута - снова сигнализация. Он опять что-то там вырубил. Через минуту еще раз сигнал. Тогда профессор рассвирепел, и давай звонить кому-то… Да, забыла сказать, что была у него любимая ученица, Яна, к тому времени уже доцент. Сука, редкостная. Так он ей звонил, представляешь? Просил машину проверить, сам, говорит, занят, отойти не могу. Наверное, она где-то недалеко жила. Ну, думаю, провалился наш план. Но Яна что-то такое ответила, профессор трубку бросил, как-то по особенному выругался, и побежал во двор сам. Он был удивительно подвижен, несмотря на возраст. А я немедленно бросилась квартиру осматривать, и почти сразу натолкнулась на темный чулан, а там что-то за зановесочками, с потолка до полу. Я занавеску отодвинула - черепа! На полках, в два ряда! И таблички перед каждым. Причем, имена такие - "Людовик XVI", "Максимилиан Робеспьер", "Емельян Пугачев"… Перепугалась я, закрыла все, как было, и села на свое место. Тут и профессор пришел. О чем мы там говорили, я уже не помню, но, по-моему, он что-то заметил, однако ничего не сказал. А тем же летом вроде бы погиб, сгорел в доме, который снимал во время практики. Один только рассыпающийся скелет на пепелище нашли, по характерному кольцу опознали. Вначале думали, что кольцо серебряное, но оказалось - платиновое. Вот тогда и решили отправить к нему на квартиру кого-нибудь с кафедры. Как-никак погиб одинокий человек, надо же об имуществе позаботиться. Так оказалось, что квартиру уже обчистили. Всё вывезли. Причем соседи даже не заметили ничего. Как я слышала, платиновое кольцо тоже пропало… Студенту я правду потом так и не сказала, соврала, что не видела ничего.
Повисла пауза.
- Так что ты думаешь теперь? - как можно спокойнее спросил я.
- Разве не ясно? То и думаю, что профессор наш много веков на земле жил, и все эти истории, что он своим студентам рассказывал - сущая правда, всё это он сам видел, собственными глазами. Естественно, его исторический взгляд на прошлое отличался от официального, и его бесило, когда при нем несли всякую чушь. Доказать-то он ничего не мог! Только черепа своих давних знакомых коллекционировал. А еще я думаю, что он подпитывался жизненной энергией за счет окружающих, не старел ни фига, поэтому приходилось ему иногда исчезать, изображать свою смерть, а потом объявляться где-нибудь в другом месте…
Почему-то мне вдруг вспомнился рассказ про одного такого чародея с причудами и богатой фантазией. Тысячу лет на свете жил, и вот вдруг додумался - послал за собственной смертью "великолепную семерку". Новых острых ощущений ему, видите ли, захотелось, вот крутых людей на задание и отправил. А ведь знал, подлец, что погибнут все, потому и прикалывался. Да не все оказалось так просто… Чёрт, кто же автор этого рассказа? Кто-то известный…
- …и еще я думаю, - продолжала Арина, - что такой человек, если почует опасность разоблачения, не остановится ни перед чем. Ему есть что терять.
- Думаешь, он активно спал со своими студентками? - глупо спросил я, чтобы что-нибудь сказать.
- Чего там думать, я сама в универе препод. Знаю. Случается такое и довольно часто, как и в любых других коллективах. Привлекает девочек скорее не оценка, а статус. Умных мужиков не так много, как кажется. Кстати, часто на такой почве браки вырастают. Ну и еще плюс в том, что серьезные преподы своим любимым студенткам обеспечивают хорошее продвижение. Правда, есть одно обстоятельство. Очень редко получается развести препода просто на зачет, обычно умным мужчинам нравятся именно умные девушки. Они и сами отлично сдадут, а роман - просто как дополнение. Бывает, конечно, всякое, но к попыткам сексуально использовать молодость и обаяние относятся или с юмором или брезгливо. У меня один коллега так шутил: ну где еще, кроме как на зачете, стареющий мужчина столько раз может услышать: "я согласна". Правда, он-то как раз человек, которого таким образом разводить абсолютно бесполезно.
Тут мне проступила SMS-ка: "послезавтра я в Питере. Посидим на крыше?"
Сообщение пришло от художницы-Маши. Так уж вышло, что стоило ей получить возможность поехать в Германию, она сразу же согласилась: такой шанс упускать было нельзя ни в коем случае. Мы жили тогда вместе, и ближайшее будущее представлялось исключительно в ярких тонах. Даже ее молодежные сленговые выражения и слова-сорняки меня приятно развлекали. О возможности уехать в Мюнхен девушка сказала с извиняющейся ноткой и, вроде бы, с долей сожаления - ведь никто из нас не сомневался, что это точка в отношениях. Примерно раз в три месяца, она ненадолго приезжала в Петербург, где мы и встречались. Что-то подсказывало, послезавтра будет настоящая встреча, и ни о чем другом думать уже не хотелось. Еще некоторое время мы обсуждали рассказ Арины, пока я не засобирался уходить.
- Погоди. Не посмотришь мой ноутбук? Что-то медленно работать стал, - вдруг неожиданно сказала колдунья, положив свою руку поверх моей. Сейчас она напоминала богиню непорочности, до изумления напившуюся своего нектара вперемешку с амброзией, после чего согрешившую по очереди со всеми остальными богами.
- Ой, извини, но нет, - я аккуратно освободил свою пятерню. - У меня же с собой ни программ-диагностиков нет, ни инструментов…
- Ты что, уже уходишь? - вдруг сердито спросила Арина. - Она явно намеревалась обидеться.
- Извини, пора мне… О, знаешь что? Есть один парень, отличный айтишник. Рекомендую. Точно починит, сто процентов гарантии, а поскольку сейчас он остался без жены, то время для тебя найдет. Вот визитка его, - и я положил на столик карточку Ивана. - Скажешь ему, что это я посоветовал.
- Он как? Не извращенец? Нормальный?
"И это говорит ведьма, которой нужно минимум два раза в день для поддержания желаемого тонуса? - подумал я. - Но вероятно как раз именно поэтому. Извращенцы-то разные бывают..."
- Вполне. Тебе понравится, - усмехнулся я.
- А о чем с ним можно поговорить?
- Да о чем угодно! Начиная с погоды, заканчивая футболом! Лучше всего начать с его интересов: компьютерами и палеонтологией увлекается. Ладно, пойду наверно, - сказал я, когда стало понятно, что разговоры наши закончились и больше делать мне тут нечего. - Спасибо за увлекательный рассказ. До свиданья.
- Прощай, - сказала она таким обиженным тоном, что сделалось очевидным: мы действительно прощаемся, причем, по меньшей мере, надолго. - Там уже вовсю льет, промокнешь.
- Ты любишь дождь? - почему-то спросил я.
- "Ты любишь дождь и утренний рассвет. И в этом мы с тобой чуть-чуть похожи. И босиком по сложной смене лет Ты, не боясь преград, шагаешь тоже…" - задумчиво продекламировала она. - Помнишь, как там дальше?..
- "Ты много видел. От души любил... И, как у всех, есть право на ошибку. И наверняка плоды вкусил Что были под запретом, но с улыбкой." - откуда-то из темных глубин моей памяти всплыло продолжение этих строк. - Ну, пока. Удачи.
Расстались мы довольно-таки прохладно, и чувствовал я себя самой последней сволочью.
Глава XVIII
Не бойся темноты
Квартира, в которой приходилось жить, пустовала физически, но не юридически. Как поведал сосед в последнюю нашу встречу, прописано тут было трое. Двое в одной комнате, и один в другой. В моей комнате, как уже говорилось, сначала жил какой-то мужик, а потом ею владела некая женщина проживающая ныне в Австралии. Хозяйка. В настоящий момент прописана она не была, но комнатой владела. Мой сосед, бравший плату за постой, так и не проговорился, за кем числится третья комната, а я не спрашивал.
Кто обитал в других квартирах на площадке, осталось невыясненным, поскольку на глаза не попадался никто. За все время, пока я там жил, на лестнице вообще не встретилось ни одного человека. Возможно, так получалось из-за моего жизненного графика, но временами казалось, что в доме обитали исключительно призраки, тени и фантомы.
Несмотря на белые ночи, после полуночи в квартире становилось почти совсем темно, а в коридоре так и вообще полный мрак. Возвращался я в первом часу, а то и позже, и был вынужден долго шарить по стене в поисках выключателя.
Однажды, вернувшись после полуночи, не завалился спать, как обычно поступал, а включил доисторический компьютер. Посредством попеременного засовывания в дисковод, выбрал хорошую дискету, запустил русификатор, затем "Лексикон" и начал набивать текст, что с самого утра путался в моей голове. Текст, даже пусть не вполне еще сформировавшийся, искал выхода и раздражал. Я просто обязан был избавиться от него, перенести на какой-нибудь носитель. Пока ноутбук Лены, которым я пользовался, находился в лапах Ивана, старая эйтишка оставалась единственным доступным мне инструментом.
Текст, что наконец-то изливался из моей памяти и находил пристанище на дискете, неожиданно увлек. Ощущение, так похожее на зубную боль, что всегда сопутствует процессу написания, немного ослабло. Ничего не отвлекало - отсутствие Интернета способствовало процессу.
Есть такой американский ужастик - "Не бойся темноты". Там одинокая нелюдимая маленькая девочка Салли приезжает на берег Атлантического океана, чтобы пожить со своим отцом и его девушкой в старом особняке, который они реставрируют. Изучая ветхое здание, Салли натыкается на всеми забытый подвал, куда не заглядывали более века, со времен таинственного исчезновения архитектора старинного дома. Девочка случайно освобождает древние порождения тьмы, что пытаются утянуть ее в ужасную бездну, открывающуюся в подвале дома. Теперь Салли надо убедить отца и его любовницу, что это не просто детская фантазия, и отвратительные твари действительно готовятся затащить их всех куда-то в преисподнюю.
Хорошо, что в своем мелком возрасте я не знал подобных фильмов. Дело в том, что временами мне кое-что виделось в темноте, какие-то непостижимые кошмарные существа, поэтому тьмы я боялся до ужаса. Панически. Особенно - в сочетании с тишиной. В темном беззвучии слышался тихий и равномерный гул. Я думал тогда, что так звучат сами обитатели мрака. Но это давно прошло, остались лишь смутные далекие воспоминания детства. В моем теперешнем возрасте, потемок уже не опасался, и никаких потусторонних тварей в питерской квартире для себя не ожидал. Темнота меня тоже мало беспокоила.
В коридоре электричество я старался даром не жечь, а в комнате хватало свечения монитора. В результате вокруг было полутемно. Дом погрузился в тишину, через выходящее во двор окно звуки тоже почти не доносились, а толстые дореволюционные стены обладали отличными звукоизолирующими свойствами.
От работы отвлекли гулкие шаги во дворе. Никогда не обращали внимания, как громко это бывает среди ночи? Кто-то прошел через двор и хлопнув дверью нашей парадной, стал подниматься по лестнице. Через несколько минут шаги послышались на площадке, кто-то подошел к внешней стороне входной двери квартиры и остановился там. Довольно долго сохранялась тишина, потом послышался неясный шорох, металлический звон и характерный звук открываемого замка.
Кто-то вошел в квартиру и закрыл за собою дверь. Кто-то шел по коридору. Судя по шагам, крупный тяжелый мужик, не особо беспокоящийся о тишине. Через секунду в мою дверь громко постучали.
- Э! Выходи! Поговорить надо, - раздался грубоватый, очень спокойный, но вполне материальный хоть и незнакомый мужской голос.
- Щас! - откликнулся я. Прятаться никакого смысла не было, да и желания тоже.
Я подступил к двери, включил свет и открыл створку. Передо мной стоял крупный дядька, одетый в новую полицейскую форму с четырьмя звездочками на каждом погоне. По физиономии и манере держаться мужик напоминал "старшего товарища" из фильма "Люди в черном", но только в молодые годы. Почему-то сразу подумалось, что он, кроме всего прочего, тайный сотрудник госбезопасности. Несмотря на суровое лицо, выглядел мужик довольно-таки дружелюбно.
- Привет! Не возражаешь, если мы поговорим? На кухне удобнее будет.
- Как насчет пива? - интуитивно предложил я, - а то у меня неожиданно образовалась целая упаковка чешского.
- Нормально, - кивнул мент, - под пиво самое то получится…
* * *
Звали капитана Игорем. Довольно скоро мы стали почти приятелями. Наши дружеские чувства росли прямо пропорционально числу опустевших бутылок. Как оказалось, именно этот полицейский вместе с сыном был прописан в третьей комнате. Несмотря на внешний вид Игоря, характер беседы совсем не походил на допрос. Как-то сразу мы разговаривали "на ты".
- Живу-то я в другом месте, - невнятно откровенничал капитан, - а тут прописан, и тут голосую. На днях соседи из другой квартиры позвонили, и сообщили на тебя. Типа живет какой-то незнакомый мужик, кто, что - неизвестно. У Палыча комнату снял?
- Ага, - покаянно кивнул я. - На месяц.
- По делу, или так, проветриться?
- В отпуск, - чистосердечно признался я.
- Отпуск в городе? - с сомнением отнесся к моим словам капитан.
- Питер же. Когда я к вам приезжаю, то никогда не успеваю осмотреть те места, что хочу. Вечно времени ни на что не хватает.
- А, понятно.. Музеи, парки всякие. Это правильно. Сам-то я хоть и питерский, но вот знаешь - до сих пор в Эрмитаже не был! В Русском музее был, а в Эрмитаж не ходил никогда… У вас в Москве только в Кремлёвском музее был… Да, о квартире этой… о комнате… Палыч говорил тебе?
- Что говорил? - не совсем трезво спросил я.
- Нехорошая эта комната. Да и квартира вообще. Ты думаешь, почему Палыч с дачи не вылезает? Почему я на Охте живу, когда тут работаю?
- На Охте? - спросил я. - Это где хотели небоскреб Газпрома строить?
- Хотели. Перехотели уже. Есть Малая и Большая Охта. Малая Охта в большей степени сталинская, а Большая - хрущёвско-брежневская. Строить собирались в муниципальном округе Малая Охта… Место - так себе. Отстаёт от центра район и от других частей города тоже отстает. Болото, как есть болото, и если бы построили там, то району была бы очевидная польза. Я-то на Большой Охте живу, на Энергетиков, в девятиэтажке. Хуже этого быть не может.
- Почему хуже не может?..
- Как почему? Для нас это вообще очень плохо. Метро далеко. Балкон выходит прямо на проспект, шум от машин круглосуточно. Слышимость в доме - идеальная, и если в соседнем подъезде кто-то что-то сверлит или окна меняет, житья, считай, целый день нет. Домик вроде не новенький, брежневской поры, а жильцы все сверлят и сверлят. Зимой батареи чуть теплые, летом горячую воду отключают. На балкон не выйдешь, окно не откроешь. То кто-нибудь что-нибудь жарит на плохом масле, то курит какая-нибудь блядь, то красит чем-то вонючим, то та же блядь так духами обольется, что через два этажа доносится. А здесь и днем, и ночью тихо все. Мирно, как на кладбище…
- Тогда почему здесь не живешь?
- Здесь? А где? В комнатёнке? Ну, во-первых - семья. Жена, ребенок… им всем пространство нужно, понял, да? И потом - я ж говорю, тут как на кладбище. Нехорошее здесь место, квартира в смысле.
- Нехорошая квартира? Как у Михал Афанасьича? - спросил я, а сам подумал: "с чего бы вдруг он со мной так долго болтает? Зачем ему это вообще? Неужели исключительно из-за халявного пива? Или у него профессиональный интерес?"
- А вот не смейся, - отвел глаза Игорь. - Тебе что, Палыч ничего не рассказал? Ни о чем не предупреждал?
- О чем? Он предупреждал, чтобы я почту из ящика регулярно вытряхивал и в коробку складывал. Чтобы не ссал мимо унитаза и воду за собой до конца сливал. Чтобы краны все перекрывал и двери запирал на положенные замки. Чтобы все обесточивал и окно закрывал, когда ухожу. Чтобы баб сюда не водил, но на этом он как-то не особо сильно настаивал…
Тем временем мы продолжали пить чешское пиво. Где-то на задворках сознания возникла идиотская мысль, что зря я трачу такой напиток на человека, которого вижу первый раз в жизни. А возможно - и в последний. Но потом вспомнился один из "природных законов" человеческого общества: жить настоящим, а не прошлым и не будущим; то, что даровано сегодня, направлять на сейчас, и лучшее, что можно сделать, всегда надо делать здесь и сейчас. Как-то плохо последнее время у меня с формулировками.
- Вот это он зря, - неодобрительно покачал головой капитан.
- Ты про баб?
- Нет. Про окна. Если окна летом закрыты - значит, дома никого нет, верный знак тем, кому приспичило незаконно поинтересоваться содержимым чужой квартиры… Так, о чем это я?
- Говорил, что нехорошее это место. А почему - так и не объяснил.
- А, да. Значит, Палыч ничего тебе об этом не сказал? - уже в третий раз спросил меня Игорь.
- Да нет же, говорю. А что он должен был сказать-то? О чем "об этом"?