- Боже правый, конечно, нет. Он пошел посмотреть фильм и послушать песни Дины Дурбин. Дун играет здесь на пианино, подрабатывает. Но если он невзначай заметит появление там Хулихана - чей поздний приход и место прямо напротив Дуна обязательно обратят на себя внимание, - ну, тогда Дун сразу смекнет, что к чему. Они поприветствуют друг друга, и оба будут слушать прекрасную музыку, пока на экране не появится слово "КОНЕЦ".
- Точно. - Хулихан слегка приплясывал на носках и поигрывал бровями. - Я ему покажу, ну я ему покажу!
Тимулти в упор посмотрел на меня:
- Мистер Дуглас, я вижу ваше недоверие. Вас ставит в тупик незнакомый вид спорта. Как, спрашиваете вы, взрослые люди могут тратить время на подобные вещи? Во-первых, время - это единственное, чего у ирландцев в избытке. Когда нет работы, то, что кажется пустяками в вашей стране, становится для нас главным. Мы никогда не видели слона, однако поняли, что букашка под микроскопом - величайший зверь на Земле. Поэтому, хотя гимнический спринт и не перешагнул границ, он является в высшей степени азартным видом спорта, стоит лишь заинтересоваться им. Позвольте ознакомить вас с правилами!
- Перво-наперво, - рассудительно заметил Хулихан, - при том, что ему уже известно, поинтересуйся, захочет ли человек делать ставки?
Все вперили в меня взгляды, дабы убедиться, что их доводы не пропали втуне.
- Да, - заявил я.
Присутствующие согласились, что я заслуживаю звания высшего существа.
- Представляю участников по старшинству, - сказал Тимулти. - Это Фогарти, верховный наблюдатель за выходом. Нолан и Кланнери, главные судьи в проходах. Кланси, хронометрист. И зрители: О’Нил, Баннион, братья Келли - вон сколько. Пошли!
Мне почудилось, будто меня захватила огромная снегоуборочная машина - немыслимых размеров малиновое чудовище, сплошь состоящее из усов и вращающихся щеток. Дружелюбная толпа понесла меня вниз по улице к скоплению маленьких мигающих огоньков, заманивающих нас в кинотеатр. Тимулти, толкаясь направо и налево, на ходу выкрикивал основные сведения:
- Очень многое, конечно, зависит от кинотеатра!
- Разумеется! - проорал я в ответ.
- Есть либеральные, свободно мыслящие кинотеатры с широкими проходами, колоссальными выходами и величественными, просторными уборными. В некоторых - огромное количество фарфора, там даже эхо собственного голоса может повергнуть вас в ужас. А есть киношки - ну прямо скупердяйские мышеловки с такими узкими проходами, что и дышать-то невозможно, коленями упираешься в передний ряд, а в дверь протискиваешься бочком, когда выходишь в мужской туалет в кондитерскую через дорогу. Каждый кинотеатр тщательно обследуют до, во время и после спринта, при этом учитываются все факторы. Только тогда судьи выносят решение, и время, показанное бегуном, признается хорошим или позорным, в зависимости от того, пришлось ли ему прокладывать путь сквозь смешанную толпу мужчин и женщин, или состоящую преимущественно из мужчин, или преимущественно из женщин; либо - что хуже всего - через сборище детей на утренних и дневных сеансах. Сложность тут в том, что всегда есть искушение косить детей, как траву, разбрасывая в стороны; поэтому мы прекратили подобную практику. Теперь соревнования проходят главным образом по вечерам здесь, в "Графтоне"!
Толпа остановилась. Мерцающие огни кинотеатра искрились в наших глазах и золотили лйца.
- Идеальное помещение, - проговорил Фогарти.
- Почему? - спросил я.
- Проходы тут не очень широкие и не слишком узкие, выходы расположены удобно, дверные петли всегда смазаны, а зрители представляют собой достаточно однородную смесь из болельщиков и таких парней, которые не будут сторониться, если вдруг спринтер от переизбытка энергии чересчур быстро ринется по проходу.
Вдруг мне в голову пришла мысль:
- А вы… уравновешиваете силы своих бегунов?
- Еще бы! Иногда мы меняем выходы, если старые уже слишком хорошо изучены. Или надеваем на одного летнее пальто, а на другого - зимнее. Бывает, сажаем первого парня в шестом ряду, а второго - в третьем. А то кто-нибудь окажется ужасно, прямо-таки необузданно проворен, и тогда мы нагружаем его самым тяжелым бременем из всех…
- Выпивкой? - сказал я.
- Чем же еще? Вот сейчас Дуна, так как он совершенно трезвый, надо дважды уравновесить. Нолан! - Тимулти вытащил из кармана фляжку. - Сгоняй быстренько внутрь, пусть Дун сделает два глотка, больших.
Нолан исчез.
Тимулти продолжал:
- Поскольку Хулихан сегодня вечером уже побывал во всех четырех провинциях, то достаточно нагрузился. Теперь их шансы равны!
- Хулихан, можешь заходить, - объявил Фогарти. - Пусть наши поставленные деньги будут тебе пухом. А мы через пять минут ждем тебя вон у того выхода - с победой!
- Давайте сверим часы, - предложил Кланси.
- Сверь мою задницу! - огрызнулся Тимулти. - Кроме как на грязные кулаки, нам смотреть не на что. Только у тебя одного, Кланси, есть часы. Хулихан, входи!
Хулихан пожал всем нам руки, как будто отправлялся в кругосветное путешествие. Потом, помахав на прощание, скрылся во тьме кинотеатра.
В тот же момент на улицу выскочил Нолан, держа в поднятой руке полупустую фляжку.
- Дун уравновешен!
- Отлично! Кланнери, пойди проверь соперников, убедись, что они сидят строго напротив друг друга в четвертом ряду, как договаривались, что кепки на головах, пальто наполовину застегнуты, шарфы надеты правильно. Потом возвращайся и доложи.
Кланнери убежал в темноту.
- А как же контролеры? - поинтересовался я.
- Внутри, смотрят картину, - ответил Тимулти. - Тяжело ведь все время стоять. Они мешать не будут.
- Уже десять тринадцать, - возвестил Кланси. - Через две минуты…
- Старт, - сказал я.
- Ты - отличный мужик, - похвалил Тимулти.
Наружу выскочил Кланнери:
- Все в порядке! Сидят правильно, остальное тоже как надо!
- Во, уже кончается! Это всегда слышно: в конце любой киношки музыка как с цепи срывается.
- Ага, громче, - согласился Кланнери. - Артистка уже поет вместе с хором и оркестром. Надо бы завтра сходить посмотреть фильм целиком. Очень хороший.
- А какая мелодия?
- К черту мелодию! - перебил Тимулти. - Осталась одна минута, а они тут про мелодию!.. Делайте ставки. Кто на Дуна? Кто на Хулихана?
Все затараторили, начали передавать туда и сюда деньги, главным образом шиллинги.
Я достал четыре шиллинга:
- На Дуна.
- Даже не взглянув на него?
- Темная лошадка, - прошептал я.
- Отлично сказано! - Тимулти крутился во все стороны, отдавая распоряжения. - Кланнери, Нолан - в зал, следите за проходами! Хорошенько смотрите, чтобы никто не вскочил, пока не вспыхнет "КОНЕЦ".
Кланнери с Ноланом убежали, радуясь, как мальчишки.
- А сейчас все отойдите от выходов. Мистер Дуглас, стойте здесь рядом со мной.
Люди расступились, образовав живые коридоры у двух закрытых дверей.
- Фогарти, приложи ухо к двери!
Фогарти выполнил распоряжение. Глаза его расширились.
- Музыка ужасно громкая!
Один из парней Келли толкнул в бок брата:
- Сейчас кончится. Тот, кто должен умереть, в этот миг гибнет. Остающийся в живых склоняется над ним.
- А теперь еще громче! - сообщил Фогарти, приникнув головой к двери и шевеля пальцами, словно настраивая радиоприемник. - Во! Это уж точно заключительное та-та перед тем, как на экране появляется "КОНЕЦ ФИЛЬМА".
- Приготовились! - скомандовал Тимулти.
Мы все как один уставились на дверь.
- Гимн!
- Внимание!
Мы застыли по стойке "смирно". Некоторые подняли руки, отдавая честь.
- Кто-то бежит, - проговорил Фогарти.
- Кто бы это ни был, он взял хороший старт…
Дверь распахнулась.
Появился Хулихан, улыбающийся так, как улыбаются только задыхающиеся победители.
- Хулихан! - вскричали вышравшие.
- Дун! - возопили проигравшие. - Где Дун?
Действительно, Хулихан был первым, но его соперник вообще отсутствовал.
Из кинотеатра на улицу уже вытекала толпа.
- Может, этот идиот перепутал двери?
Мы ждали. Толпа на улице вскоре рассосалась.
Тимулти первым вошел в пустое фойе.
- Дун?
Но там никого не было.
А может быть, заглянул кое-куда? Кто-то широко открыл дверь мужского туалета:
- Дун?
Ни ответа, ни звука.
- Господи, а что, если он сломал ногу и валяется где-нибудь в зале в смертельной муке?
- Точно!
Кучка мужчин, направлявшаяся в одну сторону, шарахнулась к внутренней двери, вошла в зал и заполнила проход. Я последовал за ними.
- Дун!
Здесь нас встретили Кланнери и Нолан. Они молча показали вниз. Я дважды подпрыгнул, пробуя что-нибудь увидеть за головами. В просторном зале было темно. Я ничего не разглядел.
- Дун!
Наконец мы все столпились в проходе у четвертого ряда. До меня доносились возгласы присутствующих, увидевших то же, что и я:
Дун по-прежнему сидел в четвертом ряду у прохода; руки его были сложены на груди, глаза закрыты.
Мертв?
Ничего подобного. Большая, блестящая, красивая слеза ползла по его щеке. Еще одна слеза, более крупная и блестящая, наворачивалась в уголке другого глаза. Подбородок Дуна был мокрым. Он, без сомнения, плакал вот уже несколько минут.
Его окружили, наклоняясь, заглядывали в лицо.
- Дун, ты чего, заболел?
- Стряслось что-нибудь?
- Боже мой! - воскликнул Дун. Он потряс головой, дабы найти в себе силы говорить. - Боже мой, - наконец произнес он, - поистине у нее голос, как у ангела.
- Какой еще ангел?
- Который вон там, - Дум кивнул.
Головы повернулись, уставившись на пустой серебристый экран.
- Ты имеешь в виду Дину Дурбин?
Дун всхлипнул:
- Вернулся родной, исчезнувший голос моей бабушки…
- Задница твоей бабушки! - зло проговорил Тимулти. - У нее никогда не было такого голоса!
- А кто это может знать, кроме меня? - Дун высморкался и вытер глаза.
- Уж не хочешь ли ты заявить, будто из-за девчушки Дурбин ты отказался от спринта?
- Именно, - ответил Дун. - Именно. Знаешь, было бы святотатством выскакивать из кинотеатра после такого пения. Это то же самое, что прыгнуть через алтарь во время венчания или танцевать вальс на похоронах.
- Ты, по крайней мере, мог бы предупредить нас, что соревнования не будет. - Тимулти свирепо поглядел на него.
- Как? Это обрушилось на меня, словно божественный недуг. Особенно та последняя песня, которую она пела, "Прекрасный остров Инишфри", правда ведь, Кланнери?
- А еще что она пела? - поинтересовался Фогарти.
- Что еще пела?! - заорал Тимулти. - Он пять минут назад лишил нас половины дневного заработка, а ты спрашиваешь, что она там еще пела! Убирайся отсюда!
- Деньги, конечно, вращают мир, - согласился Дун, - но именно музыка уменьшает трение.
- Что здесь происходит? - раздался голос откуда-то сверху. С балкона свесился человек, попыхивая сигаретой. - Что за шум?
- Это киномеханик, - прошептал Тимулти и громко сказал: - Привет, Фил, дорогой мой! Это мы, Команда! У нас тут возникла небольшая проблема, Фил, этического характера, если не сказать эстетического. Вот мы и подумали, а не смог бы ты еще разок прокрутить гимн?
- Прокрутить еще разок?
Выигравшие зашумели, начали галдеть и толкаться локтями.
- Отличная идея, - поддержал Дун.
- Еще бы, - хитро проговорил Тимулти. - А то нашего Дуна божественная сила вывела из строя.
- Древняя киношка 1937 года совершенно подкосила его, - уточнил Фогарти.
- Так что справедливо было бы… - Тут Тимулти невозмутимо посмотрел ввысь. - Фил, дружок, а последний ролик фильма с Диной Дурбин все еще здесь?
- Где ж ему быть, в женском туалете, что ли? - ответил Фил, покуривая.
- Ну ты и остряк! Так вот, Фил, как думаешь, нельзя ли опять вставить его в проектор и снова показать нам "КОНЕЦ ФИЛЬМА"?
- Вам всем этого хочется? - спросил Фил.
Наступил трудный момент принятия решения. Однако мысль о еще одном забеге была слищком соблазнительна, чтобы от нее отказаться, хотя приходилось рисковать уже выигранными деньгами. Присутствующие медленно закивали.
- В таком случае я и сам сделаю ставку, - заявил киномеханик. - Шиллинг на Хулихана!
Выигравшие стали смеяться и улюлюкать; они надеялись выиграть во второй раз. Хулихан величественно помахал рукой. Проигравшие повернулись к своему бегуну.
- Слышал, Дун? Это же оскорбление! Парень, проснись!
- Черт возьми, да заткни ты уши, когда девчонка будет петь!
- Все по местам! - Тимулти расталкивал толпу.
- Так ведь нету зрителей, - сказал Хулихан. - А без них нет препятствий, нет настоящего соревнования.
- Почему же? - Фогарти огляделся. - Вот все мы и будем зрителями.
- Превосходно! - Присутствующие с сияющим видом уселись в кресла.
- А лучше, - предложил Тимулти, - давайте разделимся на команды! Ставим, конечно, на Дуна и Хулихана, но каждый болельщик Дуна или болельщик Хулихана, который выберется из зала до того, как звуки гимна приклеят его к полу, добавляет лишнее очко.
- Договорились?
- Идет! - закричали все.
- Прошу прощения, - подал я голос. - Нет судьи на улице.
Все головы повернулись в мою сторону.
- Да, - сказал Тимулти. - Так, Нолан - наружу!
Нолан, ругаясь, поплелся по проходу.
Фил высунул голову из проекционной:
- Ну, вы там, внизу, готовы?
- Если готовы девчонка и гимн!
Свет погас.
Мое место оказалось рядом с Дуном, который лихорадочно шептал:
- Друг, толкай меня, не дай прекрасному отвлечь меня от реальности, ладно?
- Заткнись, - сказал кто-то. - Начинается мистерия.
И он был прав. Это действительно была мистерия песни, искусства и жизни, если угодно. Девушка пела на потрепанном от времени экране.
- Мы надеемся на тебя, Дун, - прошептал я.
- А? - рассеянно проговорил он в ответ, глядя на экран и улыбаясь. - Ах, посмотри, разве она не прелесть? Ты слышишь?
- Дун, не забывай о пари. Приготовься.
- Ладно, - проворчал он. - Дай-ка разомну кости. Господи, помоги!
- Что?
- Она совсем затекла. Правая нога. Пощупай. Нет, ничего не чувствую. Как отрезанная!
- Отсидел, что ли? - встревоженно спросил я.
- Ну да, как мертвая. Черт, я пропал! Слушай, друг, ты должен бежать вместо меня! Вот тебе моя кепка и шарф!
- Твоя кепка?..
- Когда выиграешь, покажешь им, и мы объясним, что ты бежал вместо моей дурацкой ноги!
Он натянул на меня кепку и повязал шарф.
- Но послушай… - запротестовал я.
- У тебя все получится! Только запомни: не раньше чем появится "КОНЕЦ"! Песня почти кончилась. Волнуешься?
- Господи, еще как!
- Побеждает безрассудство, мой мальчик. Смело бросайся вперед. Если на кого-нибудь наступишь, не оглядывайся. Приготовься! - Дун отвел ноги в сторону, чтобы я смог выскочить. - Песня кончилась. Он ее целует…
- Конец! - крикнул я и рванулся в проход.
Я мчался вверх по настилу. "Впереди всех! - мелькало у меня в голове. - Я обогнал! Не может быть! Вот дверь!"
Дверь распахнулась одновременно с первыми звуками гимна.
Я ворвался в фойе - все!
Победа! Я стоял в кепке и шарфе Дуна, словно увенчанный лаврами чемпиона, и не верил себе. Выиграл! Победил для всей Команды!
А кто второй, третий, четвертый?
Я повернулся к двери, когда она захлопывалась.
Только тогда до меня донеслись из зала крики и вопли.
Боже милостивый! Шесть человек одновременно ринулись к неправильному выходу, кто-то споткнулся, упал, остальные повалились на него. Иначе как объяснить, что я - первый и единственный? Там сейчас идет молчаливое побоище, две команды сцепились в смертельной схватке стенка на стенку, дубасят друг друга между рядами и под креслами! Не иначе!
Мне захотелось остановить потасовку, заорать, что я победил!
Я распахнул дверь.
Уставился в темный провал зала. Там никто не шевелился.
Подошел Нолан и заглянул мне через плечо.
- Вот вам и ирландцы, - сказал он, кивнув. - Любят искусство даже больше, чем спорт.
Но что же это за голоса раздавались в темноте?
- Покажи еще разок! Давай! Ту последнюю песню! Фил!
Никто не двинулся. Дун, как ты был прав!
Нолан прошел мимо меня и сел в кресло.
Я довольно долго смотрел вниз на ряды, где сидели команды гимнических спринтеров, сидели тихо, утирая глаза.
- Фил, дружок? - крикнул Тимулти откуда-то спереди.
- Готово! - ответил Фил.
- И на этот раз, - добавил Тимулти, - без гимна.
Зрители зааплодировали.
Экран начал мерцать, как огромный теплый камин.
Я оглянулся и посмотрел на яркий, рациональный мир Графтон-стрит, на пивную "Четыре провинции", гостиницы, магазины, ночных прохожих. Я заколебался.
А потом, под музыку "Прекрасного острова Инйш-фри", снял кепку и шарф, сунул эти трофеи победителя в карман и медленно, с наслаждением, никуда не торопясь, опустился в кресло…
УЖАСНЫЙ БОЛЬШОЙ ПОЖАР
В УСАДЬБЕ
The Terrible Conflagration up at the Place
Copyright © 1969 by Ray Bradbury
Ужасный большой пожар в усадьбе