Девушка медленно вышла на улицу, наполнив грудь чистым лесным воздухом. Солнце слепило глаза, но она не зажмурилась и не отвела взгляд. Красные пятна вокруг дерева напомнили Анне о ее жестокости. Но что важнее, они напомнили о жестокости этих людей. Девушка сделала несколько шагов навстречу солнцу, и словно в бреду, заговорила с ним.
– Отчего ты помешало мне уйти? Не достаточно я страдала? Не потешила тебя еще своим существованием?
В ответ была тишина. Лишь только ветер закружил в воздухе несколько снежинок, прямо перед уродливым красно-бордовым лицом.
– Конечно… Ворваться в мои мысли в такой момент и заставить бороться за жалкое существование… Ты умеешь настоять на своем. Вот почему люди, кому уж жизнь не мила, уходят ночью. Чтобы не видеть тебя, не чувствовать твоего тепла. Великое светило…
Анна прикоснулась к своему лицу, словно ждала чуда и избавления от маски чудовища, которую носила столько лет.
– Не пришло, значит, еще мое время? Не отпустишь меня так просто. Из тени выгнало на свет, а что мне теперь делать? Всех отобрало у меня и потешаешься.
Она пошла прочь от своего убежища, оставляя позади годы, проведенные в нем. Все это время скитаний лежало на ее плечах тяжелым грузом воспоминаний и боли. И сейчас все эти "камни" падали вниз, разбивая под собой землю, чтобы Анна никогда больше не возвращалась сюда, и никогда больше не могла их подобрать. Только солнце лукаво выглядывало из-за деревьев, подсказывая путь. Путь этот был не близким, тысячи километров, которые предстояло пройти. Прожить. И только внутренняя сила, казалось, встрепенулась и ожила, в предвкушении долгого пути, в предвкушении возвращения домой. Туда, где все началось.
Девушка поднялась с холодной земли, покрытой утренней росой. Все это только привиделось ей, словно напоминание – нельзя сдаваться. Судьба вновь решила свести Юнну с прошлым, чтобы она наконец смогла во всем разобраться. Довести дело до конца, покончить раз и навсегда со всем злом, что окружало ее и других.
"Вот, отчего ты не отпускало меня, – подумала она, глядя на солнце. – Теперь я вижу".
– Юнна! – послышался крик парня.
Он пробирался сквозь лесную чащу, оглядывая все вокруг беспокойным взглядом. Девушка несколько замешкалась, не зная, стоит ли выдавать свое присутствие или нет. Но все же внутренняя суть отреагировала раньше ее голоса. Энергия вспыхнула, как фитиль, и понеслась в сторону Паши.
– Я здесь! – Юнна махнула рукой в надежде, что он заметит.
Паша тут же ринулся напролом, невзирая на возникавшие под ногами препятствия в виде сломанных деревьев и высоких кустов колючей малины.
– Что ты здесь делаешь? – он остановился, чтобы перевести дух. – Я заходил к тебе еще утром, а тебя все нет…
Паша подошел ближе, оценивая, нет ли у его подруги повреждений. Юнна сделала шаг навстречу и неожиданно для парня обняла его. Он замер, не зная, как реагировать на происходящее, и бодро похлопал наставницу по спине.
"Никто не обнимет меня" – промелькнуло в голове девушки.
– Эй, ты чего?
Юнна подняла на него глаза: они блестели радостью и счастьем, словно все проблемы остались где-то позади, в другой жизни.
– Я просто рада нашей встрече. Разве это плохо?
– Нет, конечно… Это… я тоже рад, что нашел тебя… здесь, – лицо Паши выдавало крайнюю растерянность и замешательство. – Но с тобой все равно что-то не так, – он игриво улыбнулся.
– Да ну тебя, – Юнна ухмыльнулась и направилась в сторону школы. – Ты такой подозрительный, это так мило…
– Ах, мило, значит? – Парень резко рванул за ней, поддавшись игре, и подхватил Юнну на руки. – Отнесу тебя к озеру и брошу в воду, раз так.
– Прекрати! – она звонко смеялась, показательно колотя воздух руками и ногами. – Поставь меня на землю!
– Ни за что!
Глава 27
Это было довольно привычное чувство опасности и контроля. Паша пробирался сквозь лес, то и дело находя следы других людей.
Его лицо выражало лишь сосредоточенность, а темная одежда делала его похожим на зверя, рыщущего в поисках добычи. Дорожка, представлявшая собой втоптанные в грязь опавшие листья и траву, вывела Пашу прямо к деревне "фото". Раньше он не знал ее местонахождения, ведь это была закрытая территория, куда не дозволялось заходить не только ученикам ШЕИза, но даже преподавателям. Даже Адаму. Сейчас, после случившегося с Денной, правила только ожесточились, но Паше пришлось нарушить соглашение. Ему было необходимо встретиться с главой поселения "фото".
Разумеется, в это время суток деревня почти опустела. Точнее большинство жителей заперлось в своих домах, спасаясь от света и готовясь ко сну. На пути Паше встретился один человек, которого он хорошо знал.
Зот казался озлобленным: каждое его движение выдавало настороженность и готовность напасть, дать отпор. Он смотрел на незваного гостя с презрением, тем временем внимательно наблюдая за каждым его движением. В воздухе повисло напряжение, он насытился электрическими зарядами, рискуя явить людям всю мощь природы. И Зот прекрасно знал, как можно воспользоваться таким положением дел. Сама природа отказывалась принять чужака на этой земле.
– Чего тебе надо? – его голос был груб и мужественен, а глаза сверкали в тени высокого забора, окружавшего всю территорию поселения.
– Я ищу Ваниль. Не видел ее здесь?
Зот презрительно фыркнул, словно его оскорбили. Он сделал несколько уверенных шагов вперед, остановившись всего в метре от Паши. Тот посмотрел на него немного неоднозначно, но не отступил, несмотря на то, что от всего тела Зота исходила мощная электрическая энергия. Для того чтобы ощутить всю ее разрушительность, не нужно было даже иметь специальных навыков, ведь воздух вокруг буквально искрился и трещал.
– С чего это ей быть здесь?
– Мне тоже интересно об этом узнать, знаешь ли. Она ушла вчера утром, и ее след привел меня сюда.
– Что ж, плохой из тебя преследователь, раз не можешь отличить след животного от человека…
– Не знал, что животные носят ботинки, – презрительно парировал Паша. Уголки его губ медленно поползли вверх, но он всячески пытался скрыть свое удовлетворение от происходящего.
– Вот, значит, как, – Зот тоже ухмыльнулся, но нашел в себе силы, чтобы проявить чуточку благородства по отношению к своему давнему приятелю. – Ты должен был предупредить нас, прежде чем приходить сюда.
– Разумеется, – согласился Паша. Порыв ветра ударил откуда-то с севера, растрепав его куртку. От холода по спине побежали мурашки, но парень даже не сморщился. – Если бы вы все не ложись спать днем, то я бы сделал это.
Зот недовольно вздохнул, явно устав от этого бессмысленного разговора. Та ненависть, что зародилась в нем после похищения Денны, заставила перечеркнуть все хорошее, что было связано с ШЭИзом и Пашей в частности. Никакие дружеские походы в бар или помощь в работе над собой не могли перекрыть случившегося. Мысль о том, что Паша был замешан в похищении, не покидала Зота ни на секунду.
– Если я что-то увижу, то позвоню, как это обычно делают люди в современном мире. Ясно?
– Передавай привет Денне, – сказав это, Паша развернулся и пошел прочь.
– Не называй ее имя, – прошипел Зот.
Паша прекрасно понимал, что ему не добиться помощи от этих людей. Он видел наглядный пример этого в тот самый день, когда Зот и его компания сбежали, бросив Ваниль и еще несколько учеников там, в подвале, закованными в кандалы. И Паша прекрасно помнил, как очнулся… где он очнулся. В луже крови, принадлежавшей его отцу. Лицо Адама моментально всплыло в памяти, вновь ударив в болезненную рану, которая и без того постоянно ныла, не давая забыть о своем существовании.
Паша помнил, как еле встал на ноги и побрел вслед за Виленой. Помнил ее глаза, полные слез, и какое-то дикое спокойствие, с которым она покидала его. Владимир был силен, он мог убить ее. Но почему же она предпочла жизнь с ним, а не смерть? Да, разумеется, инстинкт самосохранения… но есть же еще и собственная гордость, мораль, совесть и чувство справедливости. В тот момент Вилена словно отключила все это. Ради жизни. Но что теперь представляет собой эта самая жизнь?
От подобной мысли лицо парня скривилось в презрении. Он чувствовал себя преданным собственной напарницей. И в то же время испытывал вину за то, что так просто сдался в тот момент. Его сила, вся эта хваленая Адамом энергия, оказалась просто пустым местом, ничтожеством, которое никак не могло противостоять силе человека, живущего на этой планете уже несколько поколений подряд. Разумеется, он был силен. Но вопрос состоял не в том, какими возможностями обладает Владимир, а в том, чем ему мог ответить Паша, сын первородного. И ответ оказался жалким: ничем.
По пути обратно к школе парень не терял цепочку воспоминаний, переносясь в тот момент, когда впервые увидел Ваниль. В том подвале она лежала без сознания: капелька крови запеклась у нее на лбу, возле линии роста волос, по-видимому, от удара головой о стену. Это было невыносимо. В какой-то момент Паша решил, что она тоже мертва, ведь Ваниль казалась крошечной, как ребенок, кожа синела от холода, а дыхание было столь нерешительным и слабым, будто девушка и вовсе не дышала.
Когда Паша опустился рядом с ней на колени, слезы уже замерли в его глазах, готовясь сорваться вниз. Лицо девушки было невинным, измученным, но спокойным. Вот почему мысль о ее смерти укоренилась в сознании парня. И лишь, когда он снял тяжелые кандалы, осторожно, боясь потревожить дух своей подруги, Паша ощутил едва заметный пульс, бившийся на запястье. Но это было столь мимолетное ощущение, что он не поверил в него.
Парень опустил голову к ее лицу, прислушиваясь к дыханию. И как только он осознал, что Ваниль жива, взял ее на руки, вынося на свет, на свежий воздух, шатаясь на ступенях, крутых и местами обломленных.
Паша еле держался, из последних сил, чтобы не предать ее. Не предать самого близкого друга детства. Ту, которая всегда была рядом, что бы ни случилось. В дни, когда он ссорился с отцом, в тот день, когда будучи ребенком лишился матери. Ваниль всегда была рядом, рыжий цвет ее волос, словно талисман, сопровождал его всю жизнь, даже во снах, возвращая к жизни его холодное сердце.
"Неужели я теряю ее? Хотя ты, Ванилин, сама виновата. Придумываешь непонятные теории и сбегаешь из школы. Своим упрямством заставляешь меня бегать по лесу, будто мне заняться больше нечем. И вот зачем мне это? Только из-за той памяти, что есть у нас, воспоминаний. Всегда смотрела на Вилену свысока, смеялась над ее неудачами и подшучивала за ее спиной, а теперь вдруг вообразила себя героиней-спасительницей и постоянно пропадаешь, черт знает где. Как же ты меня бесишь…"
Мысли сменялись быстро: от нежных братских чувств до абсолютного негодования. Паша не мог их контролировать, но точно решил, что как только найдет Ваниль, обязательно запрет ее в школе.
Внезапно где-то в стороне зашелестела листва. Кто-то крался к парню, скрываясь за стволами деревьев. Рыжий хвост мелькнул за величественным дубом.
– Эй! Я вижу тебя!
Пара ярких глаз выглянула из-за дерева, острые ушки были направлены в сторону человека. Лиса с интересом смотрела на чужака, принюхиваясь к его запаху, словно ожидая продолжения.
– Вот же черт… показалось, – Паша недовольно хмыкнул и побрел дальше.
Когда до школы оставалось не больше километра, мобильный телефон подал сигнал. На экране высветилось имя. Юнна уже начала беспокоиться о своем друге.
– Я не нашел ее, но убежден, что Ваниль у них.
– Ты уверен?
– Следы привели меня туда, к тому же Зот когда-то был ее другом.
– Да, и ему ведь не из-за чего на нее злиться… Что ж, – девушка на другом конце провода раскашлялась, давясь простудой, приковавшей ее к постели. – Возвращайся сюда, скоро уже первый урок. И не забудь предупредить медперсонал о том, что возможны серьезные травмы. Будем бороться по-взрослому.
– Разумеется.
Днем ранее
Ваниль проснулась рано утром, чтобы успеть потренироваться до общешкольного подъема. Солнце было ярким, но его жар еще не достиг земли. Девушка лишь щурилась от лучей, которые пронизывали все вокруг. Ваниль как обычно отправилась на пятиминутную пробежку (после потери энергии ей пришлось сильно сократить нагрузки). Остановившись возле спортивных снарядов, установленных возле западной трибуны, она отдышалась, готовясь к подъемам с переворотом. Все ее мышцы дрожали в предвкушении долгожданной работы.
Ваниль повисла на турнике, раз за разом поднимая прямые ноги над собой. Она почти восстановила форму и уже с трудом могла вспомнить, как слаба была по возвращении из больницы. Рыжая скалилась от нагрузки, но это было приятное чувство, ведь оно приближало ее к цели.
За последние две недели Ваниль ничуть не продвинулась в своем расследовании. У нее не было источников необходимой информации, а Паша постоянно что-то скрывал и недоговаривал. Это было унизительно и жестоко по отношению к ней, ведь Ваниль действительно хотела помочь. Не этим эгоистичным глупцам, а Вилене.
Оставленные сообщения на телефоне были единственным, что подавало Ванили надежду. И пусть ответа на них не было, Ваниль, по крайней мере, ощущала какую-то невидимую, мистическую связь с подругой.
С момента похищения прошел целый месяц. Никаких угроз со стороны Владимира или его сумасшедших помощников не поступало, но Паша, как ответственный за безопасность ШЭИза и учеников, подал несколько запросов, чтобы разузнать о Владимире как можно больше. В ответ он не получил ничего полезного. Из ОЗБ пришло личное дело этого человека: вместо фотографии в верхнем углу красовался рисунок карандашом, почти выцветший от времени, а предоставленная информация ограничивалась только временными рамками службы Владимира в Отряде Зачистки Бесконтрольных. Последняя строчка сообщала о его смерти: 21 февраля 1867 года застрелен при попытке побега.
Программа, созданная Юнной и Пашей для подготовки учеников, работала как часы. Ученики больше не походили на неуверенных в себе школьников, нет. Они выглядели как настоящие бойцы, сильные и решительные. Это проявлялось в их бесконечных спаррингах и соревнованиях, в стрельбе по движущимся мишеням, в опасных походах в горы. Турнир за турниром проходили каждую неделю, лето подходило к концу, оставив новичкам, в числе которых был Гриша, следующий за Ванилью по пятам, и Аеринн, по-прежнему снующий рядом с ней, несмотря на запрет Паши, еще меньше времени на подготовку. Неизвестно к чему.
Гриша иногда вспоминал вечерами свою прошлую школьную жизнь. Родители хоть и не оставляли его без своего внимания ни на день, но все же продолжали упрашивать его вернуться домой. Его отец был опытным излучателем, некоторое время назад выполнявшим заказы высоких чинов на сопровождение и охрану, а специализацией матери была медицинская помощь. Женщина была известна среди целителей, и пусть было много тех, кто критиковал ее и не верил в истинность ее способностей, но все же бывали и такие, в чьих глазах надежда на выздоровление загоралась с новой силой всякий раз, как они проходили очередной сеанс.
Разумеется, эта сила не могла излечить от рака или вернуть иммунитет, который был разрушен болезнями или сильными препаратами, но все же с помощью этой самоотверженной женщины многие люди получили шанс жить без боли и страданий. Хотя бы какое-то время.
Сегодня утром в глазах Гриши не было того энтузиазма, с которым он обычно встречал рассвет. Ваниль, заметив приближение друга, тут же слезла с брусьев, благодаря Бога за предоставленную ей возможность для короткого отдыха.
– Эй, привет. Есть дело, я…
– Я не могу помочь, – мальчишка говорил неуверенно и с сожалением.
– Что?
– Я уезжаю. Мои родители настаивают на возвращении домой.
– Ты не можешь покинуть ШЭИз, это против правил! Тебе не позволят уйти…
– Уже позволили, – спокойно ответил Гриша, демонстративно помахав перед лицом девушки каким-то документом.
Ваниль тут же выхватила его из рук мальчишки и бегло прочитала. Подпись директора школы внизу подтверждала слова Гриши.
– Паша подписал это?!
– А кто же еще? – мальчишка спрятал документ в рюкзак за спиной. – Хотел сам тебе сказать об этом.
– Он сделал это специально. Знал, что ты помогаешь мне, поэтому и подписал, – зеленые глаза девушки блеснули злостью и негодованием. – Но ты сам-то хочешь уезжать отсюда?
– Мое мнение никого не интересует, мне ведь всего пятнадцать, забыла? – усмехнулся мальчишка, скрывая собственное разочарование. Грише нравилось жить в ШЭИзе, он успел завести кучу друзей и его мало заботили последние события. Он воспринимал все как игру, лишь помогавшую ему становиться сильнее. – Родители считают, что я могу пострадать.
– Наша школа находится под охраной опытных преобразователей. Это самое безопасное место во всем мире. Мы должны держаться вместе, так у нас больше шансов выстоять. Никто не знает, что на уме у этого психа, и чего он добивается. Я слышала, что пропало несколько семей, бежавших из города после того взрыва. Он всех находит, вылавливает, и неизвестно, чего он хочет добиться этим. Ты тоже можешь пострадать, если уедешь отсюда.
– А если останусь? – мальчишка вскинул подбородок, словно вызывая наставницу на бой. – Ты действительно думаешь, что если Владимир нападет на школу вновь, мы уцелеем? Нет. Мы здесь так, для массы, чтобы в случае чего закрыть этих своими спинами
Под этими он имел в виду Юнну, Пашу и учителей. Они уже давно вели себя странно, сказывалось постоянное напряжение и страх стать следующим в списке. Юнна была спокойна, чересчур уверена в себе, будто знала, чего ожидать от врага. И лишь готовила учеников к сражению, вместо того, чтобы оградить их от возможной опасности.
Кем для них всех была Вилена? Никем. Абсолютное большинство понятия не имели, что такая девушка училась у них в школе. Никто не знал ни о ее прошлом, ни о ее будущем. Все лишь жили в постоянной уверенности, что она – враг, приспешник Владимира, чьей кровожадности нет предела. Но все это были лишь слова, игра, в которой только Юнна знала правила. Ведь она не рассказала Паше, что хочет прежде всего поговорить с Владимиром. Она и словом не обмолвилась о том, что до Вилены ей нет никакого дела. "Мы спасем ее, если она еще не перешла на его сторону" – типичная отговорка, предназначенная для Паши. "Мы отомстим за смерть твоего отца", – вторая ложь. Юнна горела желанием заглянуть в глаза тому, кого не видела уже три сотни лет. Во сне его образ приходил к ней снова и снова, сжигая ее огнем, лаская горячими руками, словами любви, которые Владимир некогда посвящал ей. Той, кем она была.
Поэтому Юнна создавала вокруг себя армию. Армию таких, как Гриша и Барбелл, малютка Сью, ученица третьего курса, Рик и Габриэль, Марина и Стас. Тех, кого она даже не знала по именам, о чьих судьбах ей было неизвестно. Все, на что рассчитывала Юнна, это последний разговор с Владимиром. На то, что он достаточно выдохнется, прежде чем доберется до нее. Прежде, чем посмотрит в ее глаза.
– Мы здесь как пушечное мясо, единственное назначение которого – быть приманкой и ослабить врага, – Гриша все так же разговаривал на повышенных тонах, ничуть не стыдясь этого. – Я получил достаточно навыков, чтобы держать себя в руках. Я многому научился, и мне больше ничего не нужно.