Опаньки! Про нас с Олегом уже начали складывать легенду. Мда, а вот в герои я как–то особо не собирался…
- Скорее, это мы к вам приехали за помощью, Аня. Но, думаю, мы тоже сумеем быть вам полезными.
В этот момент профессор Зухель наконец–то заметил мое присутствие.
- Интересуетесь нашими достижениями, Дмитрий Алексеевич?
- Вообще–то, да, Иннокентий Абрамович. Но сейчас надо помочь Белогору. Он… сильно выдохся после… ответственного…
- Не трудитесь с экивоками, молодой человек, - отмахнулся Зухель. - Здесь принято называть вещи своими именами. Я так понимаю, наш уважаемый волхв опять опробовал свои необычные способности без предварительной подготовки?
Я пожал плечами.
- Он назвал это психокинезом…
- Что ж, можно и так сказать. Но только ведь дар дается человеку не для того, чтобы с ним забавляться или бездумно расходовать! - профессор явно расстроился от моего сообщения. - Идемте, Дмитрий Алексеевич, возможно, мне потребуется ваша помощь.
Мы быстро вернулись в кабинет Стаса и обнаружили его лежащим навзничь посреди помещения. Видимо, он пытался самостоятельно добраться до диванчика в углу, но сил не хватило.
Вдвоем с Зухелем мы дотащили бесчувственного волхва до дивана, я сунул ему под голову какой–то толстый справочник, лежавший рядом на журнальном столике, а профессор достал из кармана своего старомодного лабораторного халата странный приборчик, похожий на цветок какого–то растения, и приложил его венчик сначала ко лбу, а затем поочередно к вискам Стаса. Потом считал показания с крохотного экранчика и вновь закрепил прибор на лбу Белогора.
- Ну, вот. Теперь примерно час–полтора он будет спать, пока не восстановится энергетический потенциал лобной чакры, - резюмировал Зухель. - У нас образовалось время на небольшую экскурсию.
- А… что это за прибор? - поинтересовался я, завороженный его действиями.
- Обычный ментальный сканер - одна из наших ранних разработок. Я имею в виду свою прежнюю лабораторию в Институте нейропсихологии…
- Неужели наша наука продвинулась так далеко?!
- Э–э, молодой человек! Вы даже не представляете, сколько всего необычайного происходит, так сказать, на переднем крае науки! Это ведь только в официальных пресс–релизах и постановлениях пишут трескучие фразы о борьбе с так называемой лженаукой, объявляют "охоту на ведьм", клеймят шарлатанами ученых, идущих не в ногу с устоявшейся парадигмой. На самом деле все обстоит как раз наоборот!
Мы вернулись в лабораторию психогенетики, и профессор предложил мне чашечку зеленого чая с какими–то травами. Обожаю этот напиток!
- Вы хотите сказать: сила дьявола в том, что он сумел убедить всех в том, что он не существует?
- Ну, зачем же сразу - дьявол? Все гораздо проще. Люди, действительно заинтересованные в прогрессе, давно поняли, что самым эффективным методом познания является любопытство, а вовсе не расчеты и прогнозы. Именно так были сделаны почти все великие открытия, и только когда науку превратили из искусства в придаток технического прогресса, процесс познания резко затормозился!
- Но позвольте, Иннокентий Абрамович, - искренне изумился я. - Факты утверждают обратное. Наоборот, темпы научно–технического прогресса непрерывно нарастают в течение всего последнего столетия!
- Это видимость, Дмитрий Алексеевич! Одна видимость. Все эти научно–технические достижения - суть количественная реализация тех открытий, что были сделаны в прошлые века. Я не буду тратить время на приведение примеров - вы их и сами легко найдете. Я хочу сказать о другом. Кто–то уже к середине двадцатого века догадался, к чему приведет бездумное пестование прогресса, и тогда в наиболее развитых странах почти одновременно начали возникать специальные засекреченные властями учреждения, куда стали собирать наиболее свободно и нестандартно мыслящих ученых. Первоначально им ставили примерно одни и те же задачи: выявить самые перспективные направления исследований, сформулировать основные постулаты новой, альтернативной научной парадигмы, способной стать стержнем науки в двадцать первом веке. И вот, независимо друг от друга, группы этих "головастиков" пришли к почти одинаковым выводам!
- Погодите, - снова не выдержал я. - То есть вы хотите сказать, что где–то с семидесятых годов прошлого века в науке произошел кардинальный поворот?
- Так и есть! И одним из самых перспективных направлений стала биология, вернее, нейрофизиология. А к концу века к ней подтянулась и генетика. Открытия посыпались, как из рога изобилия!..
- И где же они? Почему о них ничего не пишут?
- А зачем? Ведь самые важные открытия совершаются на стыке разных научных дисциплин и понятны лишь узкому кругу посвященных в это лиц. Для большинства людей суть этих открытий выглядит бессмысленной абракадаброй. Так зачем метать бисер?
Я молчал и лишь прихлебывал успевший остыть чай. Зухель сочувственно оглядел мою ошарашенную физиономию и поинтересовался:
- Вы ведь, по–моему, не только журналист, Дмитрий Алексеевич? Мне показалось, что вы занимались или занимаетесь какими–то восточными практиками?
Я поперхнулся.
- Как вы догадались?!
- Вы двигаетесь не как европеец. Вернее, не совсем как представитель белой расы.
- А что, есть межрасовые отличия в том, как человек двигается?
- Безусловно! Ведь анатомия и физиология у представителей различных рас схожа, но не идентична.
- Ну да, конечно, я в курсе. Есть преимущественное распределение по группам крови, по активности некоторых ферментных систем, по суточным биоритмам гормональной системы…
- Да–да, это все есть в учебниках, - нетерпеливо взмахнул руками Зухель. - Но если вы спросите специалиста–антрополога, он вам назовет еще около сотни серьезных различий, начиная со строения скелета. А ведь именно скелет и, соответственно, скелетная мускулатура во многом и обуславливают механику нашего движения.
- Теперь дошло, - кивнул я с облегчением, потому что за последние десять минут раз двадцать успел почувствовать себя папуасом в компьютерном центре. - Занятия восточными единоборствами, гимнастиками изменяют биомеханику тела.
- Верно. Но мы отвлеклись. Я, собственно, хотел сказать о другом - что вы психологически тоже более подготовлены к… э–э, восприятию необычного, чем рядовой европеец.
- Конечно. Я же занимаюсь медитацией, а мое мировоззрение на сегодняшний день, пожалуй, больше метафизическое, чем научное.
- Вот и прекрасно! - Зухель радостно потер руки. - Тогда вас не удивит, если я скажу, что мы здесь занимаемся отработкой методологии активации врожденных экстрасенсорных способностей человека.
- Надо же! - вспомнил я. - А ведь примерно об этом же неделю назад я беседовал с одним очень неординарным человеком, экстрасенсом, можно сказать, магом. Он тогда мне тоже сразу сказал: и что существуют некие группы ученых, изучающих паранормальные способности людей, и что дети - суть потенциальные паранормы, только спящие!..
- Ну, вот видите, - развел руками профессор, - идеи, так сказать, витают в воздухе.
- К сожалению, - добавил я.
- Почему?
- Потому что у всего в этом мире две стороны: темная и светлая. Вы, в данном случае, разрабатываете светлую сторону, изучаете ребятишек, чтобы понять, как вернуть человеку утраченные способности и тем самым расширить его возможности для познания мира. А ваши коллеги из Группы перспективных исследований имеют отнюдь не столь благородные цели…
- А, ну да, конечно. Я в курсе этого печального противостояния. Отчасти я сам в нем повинен, - грустно кивнул Зухель. - Но сейчас мне бы хотелось в завершение нашей интересной беседы предложить вам на себе опробовать нашу методику активации врожденных способностей человека.
- Но разве такое возможно проделать со взрослым? - удивился я.
- И да, и нет. По большому счету, взрослого индивидуума превратить в эспера можно, но… скорее всего он через какое–то время или сойдет с ума, или погибнет, потому что глобальную нейрофизиологическую перестройку, которая неизбежно следует за активацией генетической памяти, организм не в состоянии выдержать. Шанс - один на миллион. Но я вам предлагаю не оригинальный способ самоубийства, а лишь легкую кратковременную иллюзию волшебного могущества. Просто, чтобы ощутить, каково это - быть настоящим паранормом.
- Интересно! - Я почувствовал прилив адреналина. От таких предложений отказываются только дураки. - Я согласен, профессор!
- Тогда прошу, - Зухель поднялся и жестом показал на установку с трубой посреди лаборатории.
Меня раздели до пояса, уложили на необычную кушетку, которая словно живая, тут же оплела меня паутиной каких–то датчиков и антенн, и я плавно въехал в трубу аппарата. Спустя несколько секунд я вдруг почувствовал укол в шею и непроизвольно ойкнул.
- Спокойно, Дмитрий Алексеевич, - донесся до меня голос профессора, - я ввел вам адаптоген. Сейчас у вас появится легкое головокружение, а затем - чувство полета…
Действительно тут же закружилась голова, и меня закачало, будто при спуске с парашютом. Я закрыл глаза, стало легче.
- Обратный отсчет, - раздался, казалось, в далекой вышине тенорок Зухеля. - Десять, девять, восемь, семь…
В голове вдруг вспыхнул праздничный фейерверк, калейдоскоп красок, танец света.
- Внимание! Дмитрий Алексеевич, откройте глаза!
Я размежил тяжелые как ото сна веки и с удивлением огляделся. Кушетка была выдвинута из трубы, датчики и антенны исчезли. Профессор стоял рядом и считал мне пульс с секундомером, как тренер после забега. Мне вдруг стало смешно, и я расхохотался. Зухель внимательно посмотрел на меня и почесал кончик длинного носа.
- Как самочувствие?
- Отлично! - я с трудом подавил смех. - Могу я встать?
- Да, конечно.
- А что, эксперимент не удался?
- Не знаю. Это станет ясно где–то в течение часа. Или раньше.
- Сколько же я спал в вашей машине?
- Пять минут… - У профессора запищал в кармане халата уоки–токи. - Извините, - он отошел в сторону, доставая рацию. - Я слушаю… Да, он здесь… нормально… сейчас придем. Наш уважаемый волхв вновь в строю и желает видеть вас, - улыбнулся Зухель.
***
Белогор встретил нас с улыбкой.
- Спасибо, Иннокентий Абрамович, выручили! В который раз…
- Вы бы лучше так не рисковали, Станислав Валерьевич. Когда–нибудь я могу и не успеть, - по–отечески погрозил ему пальцем Зухель.
- А в чем дело–то? - спросил я заинтригованный.
- Дело в том, что использование такого дара, как психокинез, требует очень большого расхода жизненной энергии. И для того, чтобы не умереть от истощения, эспер должен провести предварительную накачку через каналы Кундалини дополнительного потенциала. А наш уважаемый волхв обожает экспромты! Ну и получает откат по полной программе.
- У меня не было времени на подготовку, профессор, - развел руками Белогор. - Ладно, не журите, постараюсь впредь не подставляться. Зато я вижу, вы времени зря не теряли?
- В каком смысле? - поднял смоляную бровь Зухель.
- Ну, ведь вы же провели, так сказать, серьезную идеологическую обработку нашего гостя, - кивнул на меня волхв.
- Да нет, я просто рассказал Дмитрию Алексеевичу о наших достижениях. В познавательных целях, разумеется.
- Ой, не умеете вы хитрить, профессор! Признайтесь, свою установку показывали в действии?
- Да, - решил вмешаться я, - Иннокентий Абрамович любезно предложил мне прочувствовать ее действие на себе, чтобы информация потом шла, что называется, из первых рук.
- Так, так, - нахмурился Белогор. - Мы же с вами договаривались, профессор, чтобы никакой самодеятельности? Наука - наукой, а неоправданный риск…
- Ну, какой там риск? - включил свой тенорок Зухель. - Я вас умоляю! Был использован всего лишь базовый режим, короткая программа…
- Мда?.. А вот мы сейчас проверим, во что вылился ваш… невинный эксперимент!
Стас быстро подошел ко мне и схватил одной рукой мою руку, а другую прижал к моему лбу. Я не сопротивлялся, мне было интересно. Волхв замер на несколько секунд, прикрыв глаза, а я неожиданно почувствовал легкое покалывание под черепом, словно крохотные когтистые лапки побежали ото лба к вискам. И вдруг… в голове будто лопнул беззвучный световой пузырь.
В следующий миг я понял, что лечу - стремительно и высоко. Комната исчезла, а ее место заняла гигантская панорама: равнина, покрытая снегом, прорезанная темными нитями дорог и разрисованная неряшливыми пятнами лесов. Кое–где между ними виднелись россыпи разноцветных грязноватых кубиков - поселки и деревни.
Я несся на высоте птичьего полета, не делая при этом ни единого движения. Внезапно картина резко изменилась. Вместо панорамы я теперь отчетливо видел незнакомое здание за ажурной металлической оградой, будто стоял возле нее. Здание смахивало на типовой советский санаторий, у подъезда его на небольшой площадке стояло несколько автомобилей - микроавтобус, пара легковушек и два черных огромных джипа с тонированными стеклами. Изображение переместилось, словно я прошел на территорию и двинулся к зданию. Из парадной двери навстречу вышли два человека, по виду - охранники, и направились мимо меня куда–то за угол. На мое присутствие оба никак не прореагировали!
Также, невидимым, я прошел внутрь здания, попутно глянув на вывеску рядом со входом. "Детский психоневрологический санаторий № 25" - гласила она. Я поднялся на третий этаж, пересек длинный коридор со множеством стандартных дверей и остановился у перегородки, перекрывшей оставшуюся часть коридора. Здесь тоже была дверь с электронным замком, а возле нее на стуле сидел охранник.
Я лишь подумал, что может быть за этой дверью, и тут же очутился по другую ее сторону! Здесь располагалось еще одно отделение санатория. Я прошел мимо сестринского поста и заглянул в одну из палат. Прямо напротив меня на кровати сидел мальчик, одетый в аккуратную светло–зеленую пижамку. Он вдруг посмотрел прямо на меня, и я понял, что мальчишка меня видит! Непостижимым образом, но видит! В тот же миг я его узнал: это был один из пропавших детдомовских ребятишек!..
Мальчик протянул руку, указывая на меня кому–то, стоящему за моей спиной, и… картина сразу пропала. Я вновь стоял в кабинете Белогора, а волхв и профессор заинтересованно смотрели на меня.
- Что же это было?! - хрипло спросил я.
- Что именно? - уточнил Стас.
- Картины… Я видел сейчас детский санаторий, а в нем - наших пропавших детей!
- Ну, вот, пожалуйста! - ухмыльнулся Белогор. - Вот вы и добились своего, профессор. Наш друг теперь - дальновидец!
- А, это ненадолго! - отмахнулся Зухель и хитро подмигнул мне. - Надеюсь, вы на меня не в обиде, Дмитрий Алексеевич?
- Да что случилось–то? - возопил я.
- Прошла частичная активация вашего экстрасенсорного резерва, и вы приобрели - к сожалению, временно - способность к дальновидению.
- Ух ты! - Я невольно присел на стоявший рядом стул. - Сиддха авадхи!17 Это же уровень…
- Дмитрий Алексеевич, - оборвал меня Зухель, - успокойтесь. Ваши способности кратковременны и являются эффектом воздействия моего генератора наследственной памяти.
- И как долго продлится мое… могущество?
- Несколько часов, может, сутки…
- А я могу им как–то управлять, или каждый раз нужно звать кого–то? - Я кивнул на Белогора.
- Просто сосредоточьтесь на том, что вы хотите увидеть, либо придумайте формулу активации - кодовую фразу, жест…
Я попробовал. Закрыл глаза и представил себе главные ворота "Юности мира". И тут же увидел их, будку охраны, Сокола, прогуливающегося вдоль решетки ворот… Я снова будто стоял там, но меня никто не замечал.
А потом я увидел подъезжающую к остановке напротив ворот маршрутку и вдруг ощутил поток ледяного ветра, дующего от нее! Лишь спустя пару секунд я сообразил, что так восприняла моя сторожевая система, натренированная на занятиях по русбою, поток чужого внимания. Из маршрутки вышли три человека. Двое сразу поспешили на другую сторону шоссе, в поселок, а третий…
Невысокий, в коротком полупальто и вязаной шапочке, с засунутыми глубоко в карманы руками он не вызвал чувства настороженности или опасности у ребят на посту охраны. Зато я в полной мере ощутил мощную темную волну угрозы, едва не сбившую меня с ног. Впрочем, это была лишь иллюзия, поскольку реально меня там не было. Тем не менее, незнакомец увидел мою незримую ипостась у ворот!
Я тут же спохватился и выключил сиддху. Видимо, на моем лице успело отразиться впечатление от контакта с этим необычным человеком, потому что Белогор мгновенно подобрался и отрывисто спросил:
- Что?
- К нам гость, - я прокашлялся, - и, по–моему, он весьма опасен!
- Эспер?! - как–то по–детски обиженно поинтересовался профессор.
- Думаю, да. Он меня засек.
- Только его нам не хватало! - подхватился Стас. - Откуда он взялся?
- Мне кажется, я знаю, - вздохнул я. - Это по наши с Олегом души.
- Объясни… Черт, времени нет! Пошли, его надо остановить…
Белогор рванулся из кабинета, я припустил за ним, оставив Зухеля топтаться в нерешительности посреди кабинета.
- Этот парень приперся за нами из Томска, - проговорил я на бегу. - Мы ему там здорово насолили…
- Это он увел ребятишек из детдома? - оглянулся на меня Стас.
- Думаю, да…
Мы были уже у лестницы, когда у Белогора на плече ожил уоки–токи.
- Стас, напа… - голос Сокола оборвался, но рация еще несколько секунд работала, и мы услышали какие–то невнятные крики, звук падения тела, топот ног.
- Он на территории, - выдохнул Белогор.
- Он пойдет сюда, - сказал я. - А где Ракитин?
- Олег с Вепрем готовят группы к операции. Они в казарме, с другой стороны корпуса.
- Тогда нам надо перехватить этого… борзого экстрасенса на подходе.
Мы, не сговариваясь, перешли в "темп" и метнулись вниз, к центральному входу. Но наш противник тоже кое–что умел. Когда мы были уже на крыльце, эспер как раз появился на площадке перед ним. К нарушителю тут же с двух сторон кинулись четверо "перуновцев", перекрывая ему пути отступления. Здоровенные парни выглядели терминаторами по сравнению со щуплой фигурой незнакомца.
Он остановился, словно поджидая охранников. Но едва они приблизились, случилось невероятное. Вместо того, чтобы скрутить эспера, парни вдруг накинулись друг на друга! Причем мне показалось, дрались они каждый за себя. А грозный пришелец спокойно обошел драчунов и двинулся к нам. Я снова почувствовал ледяной, пронизывающий ветер, словно бьющий мне в лицо и в грудь. А вместе с ветром на меня навалилось странное оцепенение, будто неимоверная усталость разом сковала все мышцы.
Я попробовал поднять руку и не смог. Она стала весить не менее центнера! Голова моя начала наливаться сонной тяжестью. Эсперу оставалось пройти каких–нибудь пять–шесть метров, как вдруг он замер буквально на полушаге, потом перевел свой "многотонный" взгляд куда–то вбок, и тут же мое убийственное оцепенение исчезло, я снова управлял собственным телом!
Краем глаза, опять переходя в "темп", я увидел фигуру Белогора, раскорячившуюся в странной позе на крыльце. Эспер теперь смотрел только на волхва, совершенно игнорируя меня. И он тоже не двигался.