* * *
Из промзоны он возвращался затемно. В раскисшей земле след широких протекторов угнанной машины был виден хорошо, Аякс старался держаться его. Заслоняясь от дождя куском рогожи, он ругался во весь голос. С наезженной колеи за территорией промзоны след резко сворачивал в сторону рудника. Подозревая худшее, Аякс прибавил шаг, и не ошибся - рифленый оттиск покрышек внедорожника обрывался в пропасть. В сердцах Аякс бросил туда же рогожу.
Размазывая по рубашке воду и угольную грязь, он двинулся вдоль каменистой кручи по направлению к парковой зоне. От холода у него уже зуб на зуб не попадал. Из-за плотной пелены дождя и сумерек дальнего берега дыры было не видать, отчего ему казалось, что он идет вдоль обычного горного обрыва.
Вскоре послышались возбужденные крики и голоса, и Аякс увидел сквозь завесу воды - примерно в том месте, где был застрелен архивариус - неясные очертания человеческих фигур, не то дурачившихся, не то дравшихся. Чтобы не выдать себя, он дал круга через лесопосадки и приблизился к дерущимся (теперь у него не было сомнений, что у обрыва кто-то выяснял отношения), из-за деревьев. Потасовка несколько утихла, зато стали громче крики, в одном из которых Аякс узнал срывавшийся в плач голос Эстер.
Он схватился за пустую кобуру, и вспомнил, что бросил пистолет в машине.
Из темноты у обрыва послышался хлесткий звук пощечины, за ним хриплый, взбешенный голос:
- Другого не нашла?.. не знаешь, что он федерал?
Наконец Аяксу удалось разглядеть Эстер. Она стояла в луже воды на коленях. Замотанная в мантию фигура горбуна занесла над ней руку для удара, снова послышался звук пощечины. Аякс, не раздумывая более ни секунды, подхватил из-под ног увесистый обломок ветки и бросился к обрыву.
В короткой сумбурной стычке он разогнал мужчин - всех, кроме замотанного в плащ горбуна. Этого, разломав в свалке корягу, он на тумаках погнал к пропасти, повторяя раз за разом:
- Появляться у обрыва после наступления темноты опасно для жизни!
В конце концов, поскользнувшись, горбун сорвался в рудничный ствол.
Аякс вернулся к Эстер и взял ее на руки.
- Ну что, - сказала Эстер, тяжело дыша и посасывая разбитую губу, - оценил местных мужиков по достоинству?.. Еще вопросы имеются, агент?
Аякс молча поцеловал ее.
* * *
Утром в полицейском участке он ждал вопросов о ночной потасовке на руднике и о пропавшем без вести человеке. По крайней мере, сержант Клапрот должен был поинтересоваться его разбитыми кулаками и синяками на физиономии. Но вместо всего этого дежурный объявил о смягчении режима подписки о невыезде. Отныне Аякс был обязан отмечаться в участке не каждый день, а лишь через два дня на третий. Аякс попросил лист бумаги и, стараясь не сильно пачкать его зеленкой, которой были испещрены руки, написал заявление об угоне машины и краже личного оружия.
Мальчишке-продавцу в оружейной лавке он сообщил, что по вторникам у него заведена железная традиция - приобретать в личное пользование автоматический восьмизарядный Colt Double Eagle с запасным магазином. Мальчишка ошалело взглянул на него и, отперев пультом дверь тира, даже забыл нахлобучить обратно свои наушники. В тире Аякс наскоро отстрелял новый пистолет и направился к дальней стене с мишенями. За пулеуловителем, которым служили сложенные торцами к линии огня бревна, был глухой тупик. Аякс сорвал мишень с продырявленным Черным рудокопом, скомкал и забросил ее за бревна.
После обеда он взял в кредит новую машину. Пока директор - и, по всей видимости, единственный служащий - автомагазина оформлял документы, Аякс болтал с ним о пустяках. Однако, поняв некоторое время спустя, что разговор завязывается не о чем-нибудь, а о храме Иезекииля, смерил косым взглядом своего собеседника, сделал вид, что ему звонят на сотовый телефон, и минуту-другую бормотал в трубку пустые фразы и междометия. Директор - апоплексический толстяк, страдавший настолько сильной одышкой, что не то что разговор, а всякое слово давалось ему с трудом - смущенно повозился на стуле, как будто сознавая собственную бестактность. Для завершения сделки он попросил Аякса "зафиксироваться" на электронном определителе избыточного веса. Прибор находился тут же, в торговом зале.
- Зачем? - спросил Аякс.
- Стандартная процедура, - пожал жирными плечами директор.
Аякс встал на платформу весов и опустил себе на макушку подвижную губу шкалы для измерения роста. На жидкокристаллическом дисплее аппарата он с удивлением увидел свои паспортные данные, номера банковского счета и страховки. Синтезированный женский голос сообщил ему, что его вес в норме, порекомендовал поддерживать "текущие характеристики" и пожелал всего наилучшего.
Битых три часа затем Аякс колесил по промзоне в поисках замаскированных ходов в рудник, тайников с оружием - всего того, что могло бы вывести на вчерашнего стрелка, - но безуспешно. На одном из пустырей ему лишь удалось обнаружить бетонированную площадку, которую, судя по обилию обрезанных проводов, больших, разящих пороховой гарью картонных гильз и пустых огнетушителей, пиротехники использовали в качестве базы для производства фейерверков. По следу своей угнанной машины Аякс отправился к рудничному стволу, спешился неподалеку от края, поковырял носком ботинка обрывавшиеся в пустоту отпечатки протекторов и футбольным щелчком отправил вниз небольшой камень.
* * *
Под вечер он заехал в водолечебницу. Его догадка была незатейлива, даже наивна, тем не менее, он хотел проверить ее: трубопровод, снабжавший бассейны термальной водой, мог иметь сообщение с рудником.
Во дворе санатория Эдит отчитывала за что-то полоумного Арона. Арон, посмеиваясь, заслонялся от девушки портативной видеокамерой. Аякс, дождавшись, когда медсестра наконец обернется к нему, попросил ее показать место, из которого лечебные бассейны снабжались термальной водой. Арон, воспользовавшись удобным случаем, сбежал. Эдит, хмурясь и еще тяжело дыша, непонимающе посмотрела на Аякса, и ему пришлось повторить свою просьбу.
Из-за плотного пара в помещении насосной станции мало что можно было рассмотреть. Однако Аяксу с первого взгляда стало ясно, что старые, небольшого диаметра трубы, даже если имели непосредственный выход в рудник, ничего, кроме минерального кипятка и хлопот, доставлять были не в состоянии. Все-таки он поинтересовался у Эдит, чем забивается водопровод.
- Вопрос не ко мне… - Девушка вышла за порог и, дождавшись, пока Аякс последует за ней, заперла дверь.
- А к кому?
Эдит вытерла взмокшее от пара лицо.
- К Арону.
- Вы, я смотрю, не слишком-то ладите с ним.
- Да с ним, кроме прокуратуры, вообще никто не ладит.
- Кроме прокуратуры, - замер Аякс. - Вот как?
Вместо ответа Эдит прижала к губам палец и пригласила Аякса идти за ней. Через тайный ход в стене за секцией шкафчиков они пробрались из подвала в женскую раздевалку одного из сероводородных бассейнов. Из стены, примыкавшей непосредственно к процедурному залу, медсестра вынула кафельную плитку и позвала Аяксу взглянуть в открывшийся проем.
Перед Аяксом предстала картина одновременно таинственная, комичная и отталкивающая. Бубня то ли гимн, то ли молитву, совершенно голые старухи с распущенными волосами - у каждой была зажженная свеча в одной руке и тряпичный лоскут в другой - вели хоровод вокруг дымящегося бассейна, в котором плавало нечто, напоминавшее спущенную резиновую камеру от покрышки грузовика.
- Что это? - спросил Аякс медсестру, когда они возвратились во двор.
- Дурдом, - ответила Эдит, закурив. - Стационар. Самый настоящий. Старые психопатки заняты омоложением, поисками философского камня, а молодой идиот подглядывает за ними.
- А при чем тут прокуратура? - уточнил Аякс.
- Ну, видеокамеру он точно там заполучил.
- То есть вы знаете об этом наверняка?
- От него самого и знаю, - хмыкнула девушка.
- Но к чему, скажите, прокуратуре свихнувшиеся старухи?
- Хороший вопрос.
Аякс тоже закурил. В сгущавшихся сумерках расставленные по двору санатория статуи, казалось, парили над землей.
- Вы знаете, - сказала Эдит, - что население нашего благословенного города - самое молодое в стране? Если не во всем Старом и Новом свете? Средний возраст - что-то в районе тридцати двух лет. Как у древних спартанцев. Нас обставляет, по-моему, только Африка.
- Нет, не в курсе. А что?
- Неплохой повод свихнуться на старости лет, правда?
- Я все-таки не понимаю, - усмехнулся Аякс, - при чем тут прокуратура?
Эдит, как будто не слыша его, кивнула в сторону здания.
- …И всей этой чепухой, омовениями… Всем этим, я думаю, они не столько выказывают сумасшествие, а заслоняются от него, что ли. Не столько хотят омолодиться, сколько извиняются за старость свою.
- А что там плавает в бассейне, когда они… ну, ходят вокруг?
- Змея.
- Змея?
Эдит взмахнула сигаретой.
- Да не переживайте. Чучело резиновое.
- А почему именно змея? - продолжал недоумевать Аякс.
- Наверное, потому что она способна сбрасывать старую кожу.
- И что с того?
- Ну, подумайте сами, - предложила Эдит, - что еще может служить лучшим символом обновления, вечной молодости?
- Не знаю, - вздохнул Аякс. - Все что угодно, только не змея.
Девушка улыбнулась:
- Так что, например?
Аякс в ответ только покачал головой.
- Почему вы сразу не сказали мне, что Арон сделал тот снимок, который я вам показывал на прошлой неделе?
- Имеете в виду фотографию своего предшественника? - спросила Эдит.
- Да.
- Тот снимок агента Хассельблада сделал не Арон.
- А кто? - удивился Аякс.
- Я, - сказала девушка.
- Вы?
- Агент сам попросил меня об этом.
- Тогда зачем вы передали снимок в прокуратуру?
- Да ничего я не передавала. Это был казенный аппарат, им мы фотографируем курсовых пациентов - до лечения и после. Арон, наверное, скачал и удалил снимок с карты памяти сразу после того, как я оставила камеру в ординаторской, потому что на следующий день, когда ваш агент попросил меня записать для него картинку, нужный файл я уже не нашла. - Эдит аккуратно затушила сигарету наслюнявленными пальцами и бросила ее в урну. - Кстати, фотографию, которую на той неделе вы предъявили мне, я сама увидела впервые. Ну, в смысле - на бумаге.
- У меня тогда еще один вопрос, если можно… - Аякс, сделав последнюю затяжку, тоже бросил окурок. - Кто из вас двоих позавчера снимал меня в реакторе с архивариусом?
Эдит ушла, не удостоив его ответом. В кармане у Аякса зашевелился мобильник, извещая об SMS-передаче. Сообщение состояло из одного слова: "Fire". Что это значит, стало ясно минуту спустя, когда небо над рудником рассыпалось огненно-лимонными брызгами, и последовал раскат первого залпа погребального салюта.
* * *
Неделя прошла без происшествий.
Шишки и раны Аякса быстро заживали, чему в немалой степени способствовали свежий горный воздух, дымящиеся бассейны с термальной водой и сочувствующими старухами, прохладное пиво на открытых площадках пустых ресторанчиков, утренние прогулки по плато и холодные компрессы Эстер по ночам.
Жизнь в городке шла своим чередом. Горожане, которые, похоже, не испытывали ни в чем нужды, не чурались грубого физического труда. В Столовой Горе постоянно ремонтировались дороги, не было ветхих и негодных домов. На строительстве новых зданий детского сада и школы с одинаковым усердием работали стар и млад. Редких служащих муниципалитета, и тех, кажется, можно было чаще видеть с лопатой или шпателем, чем с телефоном или блокнотом. Временами Аяксу даже представлялось, что он начинает понимать эту обманчивую, словно мираж, Столовую Гору - понимать и принимать ее.
* * *
Его благодушие, впрочем, не длилось долго.
Во время очередного допроса у лейтенанта Бунзена, воспользовавшись отлучкой следователя, он решился заглянуть в свое дело, которое уже распухло до размеров фолианта. Он рассчитывал узнать новые подробности о перестрелке у банковского депозитария, но первые несколько секунд перебрасывал подшитые страницы с таким видом, будто залез в чужое дело. Он даже был вынужден проверить, его ли данные и фотография находятся в заглавии… Аякс не знал, что и подумать: перед ним было не досье законопослушного гражданина и контрразведчика, даже не дело обычного преступника, а мартиролог серийного потрошителя. Показания свидетелей, снимки обезображенных трупов, орудий убийства, протоколы опросов и вскрытий, и всюду, на каждой странице, под каждым снимком - черным по белому и белым по черному - его имя. На минуту Аякс впал в некое полудремотное, помраченное состояние. Из поля его зрения пропало все, кроме разверстой бумажной кипы на столе. И пока он, как загипнотизированный, таращился на эту кипу, в уме у него крутились только два слова: "Столовая Гора". Он повторял их без счета, так что со временем они начали служить заглавием этого воплощенного кошмара.
По возвращении в кабинет Бунзен молча убрал дело в сейф, сел за стол и выжидающе взглянул на своего подследственного. Встретившись с лейтенантом глазами, Аякс понял, что тот не просто знает, что он заглядывал в дело, но, скорей всего, папка осталась без присмотра не случайно - Бунзен, против обыкновения, даже не прижал ее пепельницей с металлическим шариком на дне.
- И… что вы об этом думаете? - спросил Аякс, указав на сейф.
- А вы? - отозвался вопросом следователь.
- Ничего.
- Что, усердствует столица?
- Вы о чем?
- О вашей миссии в Горе, агент. О вашей сверхсекретной миссии, которой местная прокуратура не имеет права интересоваться и о которой вы сами, похоже, так и не составили никакого вразумительного понятия.
- Начинается, - вздохнул Аякс.
- Что начинается?
- В который раз повторяю, лейтенант: я не намерен обсуждать свои отношения с начальством.
- А я вам этого и не предлагаю.
- Что же вы предлагаете?
- Вы хотя бы знаете, что ваше ведомство уже третий день забрасывает Гору требованиями вашего ареста и немедленного этапирования в столицу?
Аякс кашлянул в кулак.
- Что?
Вместо ответа Бунзен выложил перед ним фирменный бланк Управления федерального агентства по безопасности. Это было постановление об аресте, выписанное на имя Аякса и составленное по всей форме, с исходящим номером, визой заместителя начальника Управления и гербовой печатью.
- Прибыло третьего дня с курьером, - пояснил Бунзен.
Аякс, у которого из-за сильного сердцебиения начинало рябить в глазах, старался не выказать своей растерянности и волнения.
- Почему вы сразу не известили меня об этом? - спросил он.
- Не видел такой необходимости.
- Лучше скажите, что выжидали.
Бунзен поправил очки.
- Не без этого.
- Почему же вы до сих пор не арестуете меня?
- Потому что доказательная база, - Следователь щелкнул ногтем по стенке сейфа, - и факты - зачастую разные, противоположные вещи. Нет?
- Я могу сделать звонок в Управление? - спросил Аякс.
- Можете. Хотя это и нарушение, я готов закрыть на него глаза. Только вы сами знаете, чем все кончится.
- Например?
- Вам скажут, что никакого постановления нет, и в то же время предложат срочно выехать в центр. По любому поводу.
- А почему я просто не могу уехать?
- Да можете ехать хоть сейчас. Гоняться за вами я не собираюсь. Однако знайте, что в таком случае, нарушая постановление окружного суда, вы сами ставите себя вне закона. Поймите простую вещь. Вот это, - следователь двумя пальцами поднял за край постановление об аресте, - несмотря на свой безупречный ведомственный наряд, в сравнении с тем судебным решением, которым располагаем мы - ничто. Юридической силы в этом листке не больше, чем физической массы.
- Хотите сказать, - рассудил Аякс, - что окружная прокуратура - моя последняя линия обороны?
- Что-то в этом роде.
- Так я и думал. Можно воспользоваться вашим телефоном?
Бунзен молча выдвинул аппарат на середину стола.
Аякс позвонил в Управление оперативному дежурному и попросил соединить его с Рихтером. Дежурный ответил, что начальника Четвертого отдела нет на месте, однако на его, агента Аякса, имя поступило устное распоряжение начальника штаба о немедленном возвращении в центр. Аякс положил трубку.
- Знаете, - сказал Бунзен, огладив лоб, - у меня такое чувство, что вас пытаются выманить из Горы лишь с одной целью.
Аякс продолжал держать руку на телефоне.
- С какой?
- Чтобы окружная прокуратура объявила вас в федеральный розыск. Ведь мы должны будем сделать это немедленно.
Аякс оттолкнул телефон и подался обратно, закинув локоть за спинку стула.
- Зачем им федеральный розыск?
- Думайте сами, - хмыкнул Бунзен. - Вспоминайте свои грешки.
- У меня только одно служебное взыскание, - сказал Аякс.
- Перестрелка у депозитария? - уточнил лейтенант.
- Да.
- Это, по-моему, не совсем то.
- Почему не то?
- Во-первых, взыскание за банк вы уже заработали. Во-вторых, грешок, за который вас пытаются прижать к ногтю сейчас, настолько особенный, что ведомство ваше не может себе позволить предъявить обвинение напрямую, от своего имени. Думаю, оно хочет сделать это нашими руками.
- Если продолжить вашу замечательную мысль, - Аякс указал взглядом на постановление об аресте, - то получится следующее: мое ведомство застрелило тех несчастных стариков, чтобы подставить меня.
- Ни в коем случае. Вот уж и нет. Эти два огнестрела - чисто нашего, горного, если так можно сказать, происхождения.
- Почему вы в этом так уверены?
Лейтенант Бунзен задумчиво усмехнулся.
- Наверное, потому что все это время не сидели, сложа руки.
- Не скажете, значит…
Следователь откинулся в кресле.
- Забавный вы, ей-богу, человек. О себе и о своих ведомственных дрязгах говорить отказываетесь наотрез и в то же время уверены, что пойти по вашей просьбе на должностное преступление - раскрытие тайны следствия - я могу запросто.
- Извините.
- Лучше займитесь своим непосредственным делом, - посоветовал Бунзен.
- О чем вы?
- Найдите убийц Хассельблада, расковыряйте эту навозную кучу. Взорвите эту столовую гору. Мне кажется, вас и пытаются остановить только потому, что вы чересчур преуспели в своем расследовании.
- Открыть вам тайну? - сказал Аякс. - Тайну следствия?
- Валяйте.
- В своем расследовании я не продвинулся ни на шаг.
- Ну, это вам так кажется. - Бунзен глянул на сейф. - Кто-то на этот счет другого мнения. Мой вам совет: попытайтесь взглянуть на ситуацию свежим взглядом. Начните с чистого листа. Забудьте или отложите в долгий ящик все, что до сих пор казалось вам бесспорным и незыблемым. Посвящайте больше времени горным прогулкам.
- Горным прогулкам? - переспросил Аякс.
- Вы знаете, что получится, если сложить амнезию с геологией? - ответил вопросом следователь.
Аякс сокрушенно почесал в затылке.
- Столовая Гора.
Бунзен улыбчиво поджал рот:
- Получится - всё…
Их беседа прервалась громким шумом и возней в оперативном зале. Со стоянки с воем сирен выехала патрульная машина.