Зелинский продолжал смотреть вдаль.
- Вот, например: вокзал не нужен, а содержат.
- Вокзал не магазин, - возразил Аякс.
- Курорт не нужен, а содержат, - Зелинский, очевидно, не слышал его. - Больше половины учреждений не нужно, а содержат. Если подумать, то и людей-то там большей частью не надо, помимо гробов их чертовых, а все равно содержат. Не пойму, ей-богу!
И в то мгновенье, когда Аякс уже был готов усомниться в душевном здоровье своего собеседника, тот перевел на него взгляд, в котором от мечтательности не осталось и следа, зато читалась холодная, настоянная горечь:
- Скажите, вы видели в городе хоть одно животное - кошку или собаку?
Аякс открыл рот, чтоб ответить "да", но тут понял, что и в самом деле не видел в Столовой Горе животных, ни домашних, ни диких - не считая разве что рогатых чучел в оружейной лавке.
- А это? - Он указал на разгуливавших по перрону кошек.
- А это… - Зелинский дотянулся до рыжего кота и потрепал его за толстый загривок. - Это вы можете смело выносить за скобки.
- Почему?
- Потому что черта города проходит по реке.
- Вы думаете, животные способны различать административные границы?
Начальник вокзала взял обеими руками кота и, держа подмышки, поднес его мордой к своему лицу, на котором снова разлилась довольная улыбка.
- А вы как думаете?
Аякс, не зная, к кому именно обратился начальник вокзала - к нему, или к животному, на всякий случай ответил:
- Нет, разумеется.
- Вот поэтому, - сказал Зелинский коту, - мы никогда, никогда не ходим выше реки. То есть… - Он перевел взгляд на Аякса и поднял брови, предлагая закончить фразу.
- То есть, - договорил Аякс, - признаем административные границы, которые совпадают с естественными. - Он допил свой остывший чай и поднялся из-за стола. - Спасибо. Кстати, вы сами живете в городской черте?
Зелинский кивнул с закрытыми глазами - это был одновременно и утвердительный ответ, и знак прощания.
- Поговорили, - пробормотал Аякс в нос по пути на стоянку.
* * *
Подъезжая к дому, он увидел выруливающий из двора пикап с символикой похоронного бюро Мариотта на борту. За рулем грузовичка сидел сам Мариотт. Эстер закрывала ворота. Аякс посигналил, чтобы она впустила его.
- Желаешь заказать гроб, что ли? - спросил он в гараже.
На Эстер были обвисшие, не по размеру, рваные джинсы на помочах и мужская сорочка, на лбу чернел мазок грязи, за щекой щелкал мятный леденец. Она молча поцеловала Аякса и дала знак следовать за ней.
В подвале, в простенке между стиральной машиной и дверью, Аякс обнаружил свое гранитное надгробие в целлофановой пленке.
- Ты что? - сказал он. - Зачем это?
Эстер содрала с плиты полиэтиленовую пленку.
- Мариотт хранит заказы бесплатно в течение недели. Тебе места жалко, не пойму?
- Да при чем тут место… - Аякс взглянул на свое высеченное в камне имя. - Хотя - постой. Как раз этому тут и не место.
- А где?
- На кладбище.
Эстер, подбоченившись, с усмешкой запрокинула голову.
- Думай, что говоришь.
- Я думаю, что говорю.
- Этому, - Эстер перевела взгляд с надгробия на Аякса, - будет место на кладбище только заодно с клиентом. Понятно?
Аякс подобрал пленку и затолкал ее в мусорный бак.
- Хоть бы написала тогда, что кенотаф.
- Зачем?
- Не знаю, честно говоря. Ничего не знаю… Пойдем отсюда.
В кухне Аякс откупорил бутылку пива и сел за барную стойку.
Эстер, кокетничая, набросила на руку полотенце, и поставил перед ним блюдце с солеными орешками.
- Ты что? - опешил Аякс.
Эстер уперлась расставленными кулаками в стойку и хитро нахмурилась.
- И откуда, не пойму, - сказала она измененным голосом, очевидно, передразнивая кого-то, - в такой дыре - такая красота? А?
Аякс понял, что это его слова и что говорил он их официантке Марии из "Золотой жилы".
- Ага, шпионила за мной. С самого первого дня.
Эстер прыснула в полотенце и, облокотившись на стойку, подперла голову ладонями.
- И что, она действительно такая красивая?
- Кто? - не понял Аякс.
- Ну, эта, из "жижи".
- Как тебе сказать…
- Скажи, как есть. Без этих… - Эстер покрутила у виска расставленной пятерней. - Бигудей.
Аякс сделал крупный глоток пива.
- Красивая.
Эстер постучала по стойке обкусанными ногтями.
- Вот видишь. Можешь, когда захочешь.
- Но рядом с тобой… - Аякс не договорил, потому что молниеносным движением Эстер забрала у него бутылку и со стуком поставила ее так, что длинное горлышко с текущей через край пеной оказалось между их лицами.
- А вот на эту территорию лучше не въезжать, агент. Понимаешь меня?
- Да ты лучше посмотри, в чем ты ходишь, - ответил Аякс, разозлившись. - Да если бы ты хоть чуть-чуть приоделась, тебя на любом конкурсе… - Он опять замолк на полуслове, на сей раз из-за того, что бутылка, которую Эстер с силой смахнула со стола, разлетелась вдребезги о стену.
Аякс был ошарашен не внезапным броском и не брызчатым пузырящимся пятном на стене, а потемневшими от бешенства глазами Эстер - темно-голубые, сейчас они казалась ему иссиня-черными, как воронье крыло.
- Знаешь такую мудрость: человек - душа внутри трупа? - спросила Эстер вполголоса.
- И что?
- И что это есть мой тебе ответ, агент ноль-ноль-ноль. Ответ на предложение участвовать в конкурсах красоты, и на все другие вопросы в том же роде - и про достойных местных мужиков в особенности. Договорились?
Оцепенев не столько от растерянности, сколько от восторга перед этим субтильным существом, сумевшим так запросто его напугать, Аякс с трудом выдержал взгляд Эстер. От ее губ пахло мятой, от испачканного лба - мазутом.
- Договорились? - повторила она мягче.
- Договорились, - кивнул Аякс, продолжая таращиться на нее, и громко сглотнул слюну.
Он уже откровенно дурачился и хотел, чтобы Эстер поняла это. Еще несколько мгновений Эстер смотрела на него сурово, потом у нее поджались губы, на щеках проступили ямочки, и она снова прыснула в полотенце.
Замывая, минуту спустя, пятно на стене и собирая бутылочные осколки, она убежденно сказала:
- Испугался.
Аякс сидел у стола с новой бутылкой пива.
- Испугался - чего?
- Да ты посмотрел бы на себя, когда я… У тебя были глаза… - Эстер на секунду замерла с прижатой к стене губкой, из которой бежала пенная струя. - Ты смотрел на меня, как кролик на удава.
- А ты, надо полагать, наоборот - как удав на кролика?
- Точно.
- Зато я теперь знаю, что делать, чтобы заставить тебя прыгать на стену, - сказал Аякс.
- Что?
- Назвать красавицей.
Губка снова вдавилась в стену.
- Слушай, хватит…
- Хорошо. - Аякс покачал бутылкой между колен. - У меня деловое предложение. Я обещаю больше никогда не возвращаться к теме, а ты мне рассказываешь, почему это тебя так бесит. По рукам?
Эстер бросила губку в ведро и на скрещенных ногах присела к стене - как раз против пятна.
- Я не знаю, почему.
- Ответ неудовлетворительный.
- Это все равно что… - Она задумчиво отряхнула пальцы. - Ну не знаю, честное слово… Когда мне так говорят, кажется, что единственное, что движет человеком в таком случае - это желание унизить, смешать с грязью.
- Ты серьезно? - спросил Аякс.
- У нас в классе была девчонка. Дурнушка, что и говорить. Так вот больше всего она переживала и плакала не оттого, что в классе ее называли чучелом и квазимодой, а когда в гостях или на приеме взрослые начинали расхваливать ее чудесные костюмчики.
- И ты полагаешь свою внешность чем-то вроде чудесного костюмчика?
- Может быть.
- Ребячество какое-то, - вздохнул Аякс.
- А ты представь, что в один прекрасный день врачи обнаруживают у тебя некую невиданную опухоль. Такую, что больше нет ни у кого. - Эстер не глядя похлопала ладонью по мокрому пятну на стене. - И в один миг из обыкновенного человека ты превращаешься в звезду. У тебя клянчат интервью и просят сфотографироваться на память. И все это хорошо до того момента, когда ты начинаешь понимать, что на тебя-то всем наплевать совершенно. Что ты для всех как был ноль без палочки, так им и остался. Что главное для всех - это не ты и не то, что в тебе, а то, что на тебе, твоя невиданная, прекрасная и неповторимая опухоль. И если бы можно было сделать так, что опухоль твоя могла существовать и передвигаться сама по себе, то в тот же час тебя бы отрезали от нее, как рудимент.
Аякс продолжал покачивать бутылкой между колен:
- Да, тяжелый случай.
Эстер взглянула на свою испачканную ладонь.
- И дело тут не в том, что… ну, как будто я боюсь, что с меня сорвут мой чудесный костюмчик…
- А в чем?
- А в том… - Эстер легко поднялась, подошла к Аяксу и звучно прихлопнула его влажной ладонью по лбу. - В том, агент ноль-ноль-ноль, что в действительности мои прелести обитают не на мне, а вот под этой броней. - Она заставила его поставить бутылку рядом со стулом, села ему на колени в позе наездницы и легко надавила пальцами в пах. - А вдруг у тебя патология органа, который отвечает за чувство прекрасного? - Аякс хотел что-то возразить, но свободной рукой Эстер зажала ему рот. - Скажи, как можно иметь дело с эстетическим инвалидом?
* * *
Вечером, когда Эстер, вздремывая, смотрела один из фильмов, наугад купленных Аяксом, зазвонил домашний телефон. Аякс взял трубку.
- Слушаю.
Из динамика раздались только невнятные звуки и треск.
Аякс, уверенный, что наконец ему звонят из Управления, зашел с телефоном в столовую и прикрыл за собой дверь.
- Алло!
- Извините, я не потревожил вас? - наконец пробился через помехи неуверенный голос в трубке. Это был не шеф, архивариус.
Аякс неслышно чертыхнулся.
- Да нет, что вы.
- Я вот о чем подумал, - сказал старик. - Вчера вы интересовались у меня по поводу пустых захоронений. Помните?
- Ну, разумеется.
- Вас еще интересует этот вопрос?
- Да, конечно.
- В таком случае, завтра в районе обеда - что-нибудь около двух часов - прогуляйтесь на городское кладбище.
Аякс почесал трубкой за ухом.
- С целью?
- Из-за дождей возникла просадка грунта, - сообщил архивариус. - Очевидно, образовалась подземная каверна.
- И что?
- Часть могил из опасной зоны будут переносить на новое место. В том числе кенотафы. Понимаете?
- Ах, вот оно что. - Аякс поджал трубку плечом и достал из холодильника пиво. - Спасибо. Схожу обязательно.
- А в том случае, если у вас возникнут вопросы, - продолжал архивариус несколько торжественным и загадочным тоном, - а я почему-то уверен, что вопросы у вас обязательно возникнут - так вот я буду готов ответить на них в реакторе.
- Где, простите?
- В радоновом зале санатория. В три часа пополудни. Вам, кстати, с вашим ранением эта ванна пойдет в самый раз.
Аякс собрался открыть бутылку, но только взмахнул открывалкой.
- Откуда вы знаете?
- Потому что сижу там уже лет сто, - сказал архивариус.
- Я не о ванне. Откуда вам известно про мое ранение?
- У нас маленький город, господин контрразведчик.
* * *
На кладбище после полудня и в самом деле переносили могилы. Тут остро пахло сырой землей и прелью. Аякс, наблюдая за неспешной работой могильщиков из-за ограды, с удивлением признал в одном из рабочих сержанта Клапрота. Участок с просевшим грунтом был огорожен высокими матерчатыми ширмами. Поверх заграждения показывался крохотный, размером с совок лопаты, ковш миниатюрного экскаватора. Выкопанные гробы - с соответствующими надгробьями в изголовье - рабочие временно составили недалеко от ограды. В одном ветхом прогнившем гробу сквозь дыры виднелись кости. При этом в верхней части памятника у изголовья гроба Аякс ясно рассмотрел выбитое клеймо cenotaph. Из пяти остальных надгробий два еще имели это клеймо, но из-за того, что гробы сохранились практически невредимыми, определить, какой из них пуст, а какой нет, было нельзя.
Архивариус, как и обещал, ждал Аякса в радоновом бассейне. На нем была резиновая шапочка и очки-консервы для плавания. В ответ на приветствие Аякса старик молча кивнул в сторону раздевалки. Аякс, разоблачившись, подпер скамьей секцию ящиков, которые служили прикрытием для тайного хода Арона.
- Ну так объясните, - сказал он, спустившись в бассейн и встав у бортика против архивариуса, - в чем смысл всех этих погребальных подтасовок? Я только что видел выкопанный гроб - с костями и с меткой "кенотаф" на могильной плите. Зачем?
Архивариус не ответил, так как в соседнем сероводородном зале что-то с грохотом упало, тяжело отдав в пол, и послышался дружный старушечий вопль, перешедший в лепет и причитанья. Приглядевшись к старику внимательней, Аякс понял, что тот, очевидно, был не в себе. Архивариус напоминал сейчас обиженного ребенка, который дул губы не столько от обиды, сколько оттого, что боялся расплакаться.
- Вы хорошо себя чувствуете? - сказал Аякс.
Тут старика будто прорвало.
Первое время из-за возбуждения, брызжа водой, он больше жестикулировал, нежели говорил. Понять его было совершенно невозможно. Аякс даже хотел снять с него очки, дабы убедиться, что это именно тот человек, который рассказывал ему историю рудника. Однако помалу архивариус успокоился, его голос перестал срываться в хрип, речь обрела связность. И все же то, что он говорил, казалось Аяксу еще большей околесицей: что рудник продолжал работать на полную катушку, что золота в нем было еще на два века, и не в руде, а в россыпях и самородках, что эти-то секретные жилы разведал и утаил старший ле Шателье, что золотые эшелоны до сих пор тайком утекают из Горы, и тот, кто греет на этом руки, имеет право на памятник без тавра, а тех, кто попроще, таких как он, тех - в кентавр к чертовой матери, хорошо еще, что не братскую могилу…
- Да вы послушайте, что вы говорите! Вы в своем уме? - перебил Аякс старика. - Что с вами?
- А то, мил человек… - сказал архивариус, тяжело дыша. - То, что после всего виденного и слышанного ты, коли совести имел хотя бы на грош, не с девками по койкам бы кувыркался, а делом занялся. Или думаешь, если предшественника твоего не отрыли сегодня, то не лежит он под тавром? Рядом лечь не боишься?
- Отлично, - Аякс ударил по воде рукой. - Тогда хотя бы дайте мне не эту чушь, а то, что можно показать в суде. Я один и уже под следствием, а вас тут - целая гора! Хорошее дело. Весь город - либо на солнышке, либо в воде!
- Ладно, - ответил задумчиво старик. - Будет тебе документ. Завтра.
Аякс ощупал затылок пониже шишки.
- Какой документ?
- А настоящий документ. - Архивариус хлопнул в ладоши. - С печатью. И на обычном, и на Страшном суде показать не стыдно будет. Только уж сделай милость: будь завтра у дыры.
- Почему - у дыры?
- А потому что печать в бассейне сплавится. Или страшно?
- Ага, - догадался Аякс. - У дыры - после того как стемнеет?
- Зачем - как стемнеет? - Архивариус, кряхтя, вылез из бассейна, снял шапочку и очки и встал у стены, дожидаясь, пока с него стечет вода. - Не надо - как стемнеет. Примерно в это вот самое время и будь.
Аякс молча смотрел на его распухшие колени. Старик бросил шапочку и очки в цинковый ящик и зашел в раздевалку. Аякс тоже выбрался из воды. Помешкав, он заглянул в соседний сероводородный зал. Зал был пуст. Тяжелый звук падения, сопровождавшийся воплями старух, был, очевидно, звуком падения каменной статуи из ниши в стене. Статуя разлетелась на несколько крупных частей. Ноги и куски торса лежали под нишей, рук и головы было не видать. Аякс хотел закрыть дверь, но в этот момент из дымящейся воды посреди бассейна показалась голова Арона. Арон с видимым усилием подобрался к краю бассейна и, поднатужившись, перебросил через бортик тяжелый круглый предмет, который покатился в сторону Аякса и замер возле его ног. Тяжелым этим предметом и была отколовшаяся голова статуи. Арон, заметив Аякса, дружески подмигнул ему:
- Аполлон Бельведерский, копия!
* * *
Из машины Аякс позвонил на служебный номер лейтенанту Бунзену. Из трубки лишь доносились длинные гудки. Аякс дождался автоматического прерывания связи и набрал номер еще раз. Сквозь решетчатые ворота санатория ему были видны мокрые старухи в полотенцах, обступившие крыльцо парадного входа. На крыльце в лазоревом медицинском халате стоял отец Арона, дирижерски потрясавший руками и силившийся перекричать старушечью воркотню.
Не дозвонившись Бунзену, Аякс набрал номер полицейского участка. Ему ответил сержант Кавендиш. Аякс спросил, как найти лейтенанта.
- Извините, не знаю, - сказал с сожалением Кавендиш. - Да если бы и знал, все равно бы ничем не мог, как говорится… Инструкция. Эта информация не может передаваться по обычной связи.
- А если бы я хотел сообщить… - Аякс неуверенно постучал пальцем по приборной панели. - Ну, скажем, о готовящемся убийстве?
- В таком случае вы должны назвать свое имя, номер телефона и местоположение в данный момент. - Кавендиш понизил голос: - А если информация не подтвердится? Вы же сами знаете, как это все бывает. Звонки записываются. Заведомо ложное, как говорится, сообщение.
- Знаю, - отозвался Аякс. - Знаю.
- Давайте сделаем так, - предложил Кавендиш. - Я попытаюсь отыскать лейтенанта и попросить, чтоб он позвонил вам, как говорится, в частном порядке.
- Было бы просто замечательно, сержант.
- До свидания.
Аякс, поглаживая телефоном по рулю, снова взглянул на галдящих старух и врача во дворе санатория. Сцена у парадного крыльца, похоже, только набирала обороты. Старух явно прибавилось. Кто-то заходился не то смехом, не то плачем. У отца Арона от злости и напряжения горла лицо приобрело багрово-землистый оттенок, в своем лазоревом халате он сейчас напоминал фантастическую птицу, которая пыталась кормить птенцов, тянущих к ней раскрытые клювы.
Аякс поехал в архив, однако парадный вход муниципалитета, несмотря на еще ранний час, почему-то оказался на замке. Сквозь стеклянные двери был виден пустой, отделанный полированным мрамором холл, керамическая бочка с фикусом и красный глазок сигнализации. Тогда, будто чувствуя ломоту в зубах, Аякс посмотрел дату на сотовом телефоне. Сегодня было воскресенье. То есть прошла ровно неделя с тех пор, как он очутился в Столовой Горе. Присвистывая, он опять набрал номер полицейского участка, но прервал связь прежде, чем сержант Кавендиш успел ответить. На противоположной стороне улицы, покачиваясь на расставленных ногах, стоял пьяный бородач в дорогом и уже испачканном выходном костюме и, мыча, пытался подавать ему какие-то знаки.
- Да пошли вы к черту, - сказал Аякс, садясь за руль. - Хоть перестреляйте все друг друга. Я тут при чем?