Как только с визгом примчалась полицейская машина, избиение и пляска прекратилась. Дверцы автомобиля распахнулись, но потом возникла заминка. Полицейские не выходили. Все, кто находился достаточно близко, видели, как старшая по званию кричала в рацию, выслушивала приказания, снова кричала, после чего с воздетыми в ярости руками так и осталась в машине.
Двое байкеров отступили. На глазах у пораженных ужасом местных жителей - одни требовали остановиться, другие увертывались, чтобы люди в шлемах их не увидели, а третьи снова вызывали полицию - они вышли из парка и удалились. И никаких мотоциклов: эти двое уходили на своих кривых ногах, раскачиваясь, словно грубые моряки, шагая по улицам Северного Лондона.
Когда они скрылись из виду, полицейские вылезли из машины и побежали туда, где активист СМП пускал кровавые пузыри, где были втоптаны в землю забастовщики. Птичий пикет в двух кварталах почуял что-то неладное. Плотный круг стал разрываться: птицы одна за другой покидали его и перелетали за крышу муниципалитета, желая посмотреть, что случилось.
Они сразу предали это огласке. Их крики резонировали во множестве измерений, не только в традиционных. Довольно скоро на площадь незримым вихрем присутствия явился Вати и ворвался в гипсового святого на стене одного из домов.
- Ублюдки, - сказал он, чувствуя себя виноватым, ибо не полностью сосредоточился на этой акции: он увлекся расследованием имен согласно списку Дейна, заинтригованный тем непонятным, что залегло под городом, и своей небывалой неспособностью обнаружить искомое - в данном случае следы исчезнувшего кракена, - хотя побывал во множестве лондонских статуй.
Он появился чересчур быстро даже для себя самого, на такой скорости, что вылетел из святого и оказался в фарфоровом пастушке на каминной полке внутри здания. Оттуда он перепрыгнул в игрушечного медвежонка, а затем опять в святого и посмотрел на полицейских, на своего товарища. Если стражи порядка и заметили трупы насекомых, то никак не обозначили свое отношение к ним.
- Мудачье, - прошептал Вати гипсовым голосом. - Кто это устроил?
Птицы продолжали кричать, а потом Вати услышал сирену "скорой", присоединившуюся к их какофонии. Быстрое прощупывание: на одной из полицейских был серебряный амулет с изображением Святого Христофора, но почти плоский, а Вати для проявления требовалась объемность. Однако как раз в пределах слышимости стоял потрепанный "ягуар", и Вати прыгнул в потускневшую фигурку на капоте машины. Он стоял, распростертый в неподвижном прыжке кот, и слушал полицейских.
- Что за чертовщина происходит, мэм? - спросил полицейский помоложе.
- А я почем знаю?
- Это же чертово преступление, мэм. Просто сидеть здесь…
- Мы на месте, так или нет? - отрезала старшая, озираясь, а затем понизила голос. - Мне это нравится ничуть не больше твоего, но приказы - это, мать-перемать, приказы.
Глава 29
Что сразу же порадовало Коллингсвуд в полиции - "охотники за головами" заманили ее в ПСФС, - так это тамошний сленг. Поначалу он был восхитительно непонятным, поэзией абсурда: это моя дорога, а то вон его тропинка, птица, чернушка, прибыток, ноздри, обезьяны, барабаны - и упоминаемый с дрожью в голосе хобот.
Впервые услыхав последнее слово, Коллингсвуд еще не знала, как часто ей придется сталкиваться со сложными защитными сущностями, собранными тем или другим служителем бога-животного (редко), или с вызываемыми сущностями, называющими себя дьяволом (немного чаще). Она считала, что это слово имеет описательный характер, и воображала, что хобот, на встречу с которым взял ее Бэрон, окажется проницательным и опасным мандрилом. Скучный человек в пабе, глупо пялившийся на Коллингсвуд, настолько обманул ее ожидания, что она легким движением пальцев напустила на него головную боль.
Несмотря на то разочарование, сам термин всегда ее завораживал. Идя встречаться с осведомителями, она шептала сама себе: "хобот". Ей нравилось выговаривать это слово. И было приятно время от времени встречать или вызывать тех, чья внешность действительно заслуживала такого названия.
Она сидела в полицейском пабе. Фараонских пабов имелось бесчисленное множество, и каждый слегка отличался по своей атмосфере и клиентуре. Этот "Пряничный человечек", известный многим как "Пряный ублюдок", особенно часто посещался сотрудниками ПСФС и другими сыщиками, которые по своей работе сталкивались с нетрадиционными законами лондонской физики.
- Значит, так: я поговорила со своими хоботами, - повторила Коллингсвуд. - Всем не по себе. Никто не может спать спокойно.
Она сидела в укромном уголке, за загородкой, напротив Дариуса, парня из бригады по борьбе с грязными трюками - одного из вспомогательных спецподразделений, порой использующих пули из серебра или с щепками, отломанными от Животворящего креста. Коллингсвуд пыталась выудить у него, что он знает об Эле Адлере, человеке в бутыли. Дариус немного сталкивался с ним по какой-то своей сомнительной деятельности.
Здесь же был и Варди. Коллингсвуд поглядывала на коллегу, до сих пор изумленная тем, что Варди, услышав, куда она собирается, напросился пойти с ней.
- Какого хрена вас вдруг заинтересовала болтология? - спросила она тогда.
- А ваш приятель будет против? - отозвался Варди. - Я пытаюсь сопоставлять разные вещи. Сую нос во все, что происходит.
Последние несколько дней Варди был рассеян больше обычного. Книжный холм в его углу сделался круче и состоял из литературы как более, так и менее экзотической: на каждый из безумных с виду андеграундных текстов приходилось какое-нибудь классическое или библейское толкование. Кроме того, в куче все чаще появлялись книги по биологии и распечатки с фундаменталистских христианских сайтов.
- Ладно, господин проповедник, первый круг за вами, - сказала Коллингсвуд.
Варди сидел сейчас с унылым и утомленным видом, слушая скучные истории Дариуса о магических противостояниях.
- Так что за история с этим парнем, Адлером? - перебила рассказчика Коллингсвуд. - Вы с ним сталкивались, верно?
- Никакой истории. О чем вы?
- Ну, мы ни хрена не можем на него найти, серьезно. Негодяй, грабитель, правильно? Ни разу не попался, но болтали о нем много, несколько лет назад болтать перестали. Что можете сказать?
- Он был религиозен? - спросил Варди.
Дариус издал непристойный звук.
- Ничего такого не знаю. Я сталкивался с ним всего один раз. Целое дело. Долго рассказывать.
Эту отговорку все хорошо знали: какая-нибудь теневая операция лондонской полиции, которую можно правдоподобно отрицать и где невообразимым образом связаны между собой союзники, враги, осведомители и объекты наблюдения. Бэрон называл их "скобочными" операциями - иными словами, "(не)законными".
- Чем он занимался? - поинтересовалась Коллингсвуд.
- Не припомню. Он имел дело с какой-то командой, которая выдала другую команду. Собственно, ту самую, где Тату.
- Адлер был заодно с Тату?
- Нет, он на них стучал. Вместе с парочкой других персонажей: шикарная девка - ее, кажется, звали Бёрн - и старый хрыч Гризамент, уже больной. Вот почему там отиралась Бёрн. Они сливали информацию на Тату. На тот момент он стал Тату совсем недавно, и об этом впрямую не говорили, но намекали, что это дело рук Гриза. Все меняется, верно?
- Что вы имеете в виду? - спросил Варди.
- Ну, друзья у нас то одни, то другие, да? Теперь все изменилось. Гризамент откинул копыта, а рядом с Тату все мы ходим осторожнее.
- В самом деле? - сказала Коллингсвуд, протягивая ему сигарету.
- Ну… - Дариус огляделся по сторонам. - Нам было сказано какое-то время обходиться с его людьми помягче. Что смешно, потому что сами они, мм, не очень деликатны… - (Склонность Тату окружать себя изуродованными, латаными-перелатаными, картинными громилами была притчей во языцех.) - Полагают, что сейчас у него в платежной ведомости значатся Госс и долбаный Сабби. Но нам велели топтаться полегче, если только все это не выплеснется на Оксфорд-стрит.
- Кто кому оказывает услуги? - спросила Коллингсвуд.
Дариус пожал плечами.
- Глупо было не подумать, что это связано с забастовкой. Говорят, у СМП с ней проблемы. Послушайте, я об Эле знаю только одно: хороший вор, верный своим приятелям. И любил, чтобы все делалось по понятиям, ясно? Да, знаю, у него были эти татуировки, но и хорошие манеры тоже. С тех пор как умер Гризамент, я о нем ни хрена не слышал.
- Значит, - сказал Варди, - у вас нет причин считать его набожным. Вы не слышали, у него бывали стычки с ангелами?
Коллингсвуд посмотрела на Варди и отхлебнула из кружки.
- Босс, - сказал Дариус, допивая пиво. - Я понятия не имею, о чем таком вы толкуете. Теперь прошу меня извинить. Давайте, коллеги, всегда рад повидаться. Чмоки-чмоки.
Коллингсвуд показала ему язык. Дариус чавкнул, поднялся и ушел.
- Господи, - обратилась Коллингсвуд к Варди. - Как же погано я себя чувствую. А вы нормально, да? Голова из-за Панды не болит. Не видела, чтобы вы позолотили кому-нибудь ладошку.
По мере приближения бесформенной тревоги лондонские предсказатели пользовались все более широким, просто невероятным спросом. Без работы не оставались провидцы второго, третьего и четвертого ряда - все хотели найти кого-то, хоть кого-нибудь, способного прозреть что-либо иное, кроме светопреставления.
- Панда? А, да, это ваше словечко… Ну, так я же постоянно занят. Дел очень много.
Варди выглядел не просто занятым: кризис, казалось, укрепил его, наполнил энергией. В его университете, должно быть, сетовали, но ничего поделать не могли: все свое время он проводил в ПСФС.
- А что это за хрень? - спросила Коллингсвуд. - Об ангелах? Во что вы меня впутываете?
- Вы слышали о мнемофилаксах?
- Нет.
- То же, что и ангелы памяти.
- …А, это. Я думала, это полная чушь.
- Нет-нет, тут что-то есть. Но трудно разобраться, что именно.
- А не спросить ли вам у кого-нибудь из хоботов?
Варди взглянул на нее с неким намеком на юмор.
- От моих коллекционеров мало проку. Этих ангелов никто не почитает. Они… ну, да вы слышали, что о них говорят.
- Кое-что.
Не очень много. Какие-то архонты истории, не воспоминания, но метавоспоминания, телохранители памяти.
- Давно жила-была одна ведьма. Она была из лондонмантов, но порвала с ними, потому что устала от невмешательства. С парочкой нанятых бандитов она вломилась в Музей Лондона с намерением что-то забрать. На следующее утро их нашли мертвыми. Ну, вроде того.
- Вроде того?
- Приятели ее были мертвы. Ее саму нигде не нашли - только груда обвалившихся кирпичей и раствора в витрине под стеклом. У некоторых кирпичей были странные очертания. Мы стали подгонять куски друг к другу, как головоломку. Вышло изваяние женщины. Из кирпичей. Сначала его создали, потом разрушили. - Варди посмотрел на нее. - Так вот, об ангелах: я подумал, что вам было бы полезно сравнить материалы о тех событиях с отчетами из подвала, где Билли нашел Адлера.
- То есть вы хотите, чтобы я взвалила на себя еще кучу работы?
Варди вздохнул.
- Здесь есть точки соприкосновения. Это все, что я говорю. Не уверен, что Тату - это единственный объект наших поисков. И до вас по-прежнему не дошло слухов о местопребывании спрута. Я так полагаю.
- Правильно полагаете.
Хоботы, взяточничество, насилие, гадание по магическому кристаллу, пророческий покер - ничто не выводило даже на крохи сведений. Затянувшееся отсутствие сведений о таком ценном товаре, как гигантский спрут - одна мысль о том, чтобы засунуть его в перегонный куб, заставляла алхимиков выть как собак, - возбуждало все больший и больший интерес со стороны лондонских "купи-продайчиков".
- Не одни мы его ищем, - сказала Коллингсвуд.
Глава 30
идем, боец, седлай коня, нам пора отправляться, надо поспешить, мы должны заняться делом
Мгновение Билли пребывал глубоко под поверхностью сна и видел картины настолько живые и быстрые, что все это походило на ускоренный показ фильма.
седлай и зададим этим
Он находился под водой, как теперь почти всегда во время сна, но на этот раз там оказалось не темно, а светло, вода была яркой, как солнечный свет; его окружал дневной свет; камни были глубоководными скалами или же стенами каньона; он находился внутри каньона, над ним нависали округлые и плоские холмы, а сверху светило то ли солнце, то ли некий подводный источник света. Он был готов ехать верхом.
боец, кричал он, боец, седлай
Появился его скакун. Он знал, что именно явится к нему над скалами и холмами - тогда надо будет ухватиться и по-ковбойски театрально запрыгнуть на спину существа. Архитевтис, выбрасывающий, сжимая мантию, струи воды, с щупальцами, готовыми сцапать добычу. Билли знал: тот будет скользить над равнинами, выпрастывая конечности, чтобы хватать то и это на своем пути, чтобы закрепляться ими, как якорем, и охотиться.
Архитевтис появился. Но не все совпало с ожиданиями.
"Как я заберусь на него? - думал Билли. - Может, надо проникнуть внутрь?"
То, что явилось, вздыбливаясь над холмами, было архитевтисом в аквариуме, огромном стеклянном параллелепипеде, раскачивающемся, как каноэ, где формалин плескался о прозрачную крышку и брызгал из стыков, оставляя влажный след в пыли. Кракен в своем аквариуме тихонько ржал и поднимался на дыбы, и скользила по стеклу давно мертвая плоть животного.
боец, боец
Всего один миг длилось это сновидение. В следующее мгновение Билли пробудился, открыл глаза и уставился на потолок квартиры, в которую его привел Дейн. Он сделал вдох, затем выдох. Прислушался к тишине комнаты.
Несуществующая личность, которой принадлежала эта квартира, была, судя по книгам на полках и дипломам на стенах, женщиной с профессией, врачом-терапевтом. Она никогда не жила на свете, но ее призрак был повсюду. Мебель и украшения, подобранные тщательно и со вкусом. Амулеты и обереги, спрятанные за шторами. Они с Дейном находились на втором этаже дома на две семьи.
Дейн улегся в спальне. "Завтра поговорим с Вати, - сказал он накануне. - Надо немного подрыхнуть". Билли расположился на диване. Он лежал, разглядывая лепнину потолка и пытаясь разобраться, что такое его разбудило. Он ощутил какой-то скребущийся звук, словно кто-то по чему-то царапал ногтем.
Все крохотные шумы, производимые воздухом, шуршанием его одежды, трением его головы о диванную подушку, прекратились. Он сел, а звуков по-прежнему никаких не было. В этой неестественной тишине он целую секунду слышал, как по мрамору, позвякивая, катится то ли стакан, то ли бутылка. У него расширились глаза. Он почувствовал, как оконное стекло отчего-то вибрирует. Сам не зная как, он оказался стоящим чуть поодаль от дивана, возле окна, и оттягивал в сторону мягкие шторы, которые странным образом сопротивлялись. Очки, как оказалось, уже были на нем.
На подоконнике снаружи примостился какой-то человек. Другой стоял на земле, глядя вверх. Первый держался за водосточную трубу, процарапывая оконное стекло стеклорезом. Оба не двигались. Не шелохнулись даже полночные облака. Билли отпустил край шторы, и та мгновенно ниспала, образовав, как и раньше, красивую складку.
Он знал, что это продлится считаные секунды, и даже не попытался разбудить Дейна - времени не хватило бы, да и вряд ли бы Дейн зашевелился. Билли сделал шаг и почувствовал, что воздух снова дрожит, услышал мельчайшие сдвиги в живом мире. Шторы заколыхались.
Поразительно бесшумным движением незваный гость открыл окно и полез внутрь, обозначившись бугром там, где шторы расходились. Билли схватил его за шею полузабытым приемом дзюдо - оба покатились на пол - и стал быстро, энергично душить. Тот издавал слабые звуки, затем поднялся на четвереньки, нашел опору и дернулся, встав на ноги в одном невозможном спиральном прыжке. Отброшенный в сторону Билли грохнулся о стену.
Открылась дверь в спальню, и появился Дейн со стиснутыми кулаками - темная дыра с человеческими очертаниями. Необычайно проворно, тремя шагами, он пересек комнату и нанес вошедшему удар в челюсть. Голова того запрокинулась, и он мертвым грузом повалился на пол.
Щелкнув пальцами, Билли привлек внимание Дейна и показал ему вниз через шторы: там еще один. Дейн кивнул и сказал шепотом:
- Наручники у меня в сумке. Вставь кляп и прицепи его к чему-нибудь.
Не раздвигая штор, Дейн просунул руки за их края и начал открывать окно. Шторы взметнулись - в комнату ворвался холодный воздух. Послышался отрывистый шепот, затем удар. Одна из штор дернулась и затряслась вокруг образовавшейся дыры. Из потолка торчала стрела.
Дейн выпрыгнул в окно. У Билли перехватило дыхание. Здоровяк с арбалетом в руке, извиваясь, пролетел два этажа, бесшумно приземлившись на корточки в палисаднике дома, заросшем кустарником. Дейн сразу бросился за ним. Они вихрем ворвались в свет уличного фонаря и тут же вновь покинули освещенный участок. Билли, пытаясь наблюдать за схваткой, нашел наручники, пристегнул бесчувственного визитера к радиатору и сунул ему в рот носок, который закрепил колготками несуществующей женщины.
Когда открылась входная дверь, Билли стоял в боевой готовности, но это оказался Дейн. Он тяжело дышал, живот его сотрясался.
- Собирай свое барахло…
- Ты схватил его? - спросил Билли; Дейн мрачно кивнул. - Кто они? Парни Тату?
Дейн прошел в спальню.
- Ты о чем? - сказал он. - Разве у него нет нормального лица? Это же не ходячая машина, верно? Нет. Это Клем. А другой хмырь - Джонно. Поздоровайся с ним. Привет, Клем, - обратился он к человеку с кляпом, вскидывая на плечо сумку. - Ох-хо-хо. Похоже, тевтекс знает-таки о некоторых моих убежищах.
Он издал короткий горький смешок. Клем встретился с ним взглядом и, хлюпая, задышал в свой кляп.
- Эй, Клем, - обратился к нему Дейн. - Как поживаешь, приятель? Как оно идет? Все нормально, старина? Хорошо, очень хорошо.
Дейн обыскал карманы Клема, забрал найденные деньги и телефон. В его ранце он обнаружил еще один маленький арбалет.
- Ради Крака, приятель, посмотри на себя, - сказал Дейн. - Сколько усилий, чтобы меня заполучить. И однако, вы рады сидеть сиднем, а в то же время кто-то разыскивает Бога. У меня есть послание для тевтекса. Скажи ему, ладно, Клем? Когда он явится, чтобы забрать тебя, передашь ему это сообщение, ладно? Скажи ему, что он покрывает себя позором. И все вы тоже. Это не я отлучен от церкви. Я - как раз тот, кто делает Божье дело. Теперь я сам - церковь. А вы, все остальные, отлучены от нее, мать вашу. Скажи ему это, не забудь.
Он потрепал Клема по щеке. Тот смотрел на него налитыми кровью глазами.
- Куда ты намерен отправиться? - спросил Билли. - Если он знает твои укромные места, то нам крышка.
- Это место они обнаружили. Придется быть осторожнее. Буду выбирать только самые новые.
- А если и те обнаружены?
- Тогда нам действительно крышка.
- Что они с нами собирались сделать? - спросил Билли у Дейна, который вел вновь угнанную машину.
- Что они собирались сделать с тобой? Запереть. Заставить рассказывать им, что ты видишь по ночам. Что они собирались сделать со мной? Отступничество, приятель, карается смертью.