- Не всех, - возразила Коллингсвуд. - Есть еще фермеры-оружейники, но их завербовал кто-то другой. Никто не знает, что это за тип, и поэтому никто не чувствует себя в безопасности.
- Ну, это наш спрутокрад, ясное дело, - сказал Варди. - Так кто же им платит?
- Невозможно отследить. Они помалкивают.
- Вот и вытяните это из них, - сказал Бэрон.
- Босс, а что, по-вашему, я пытаюсь сделать?
- Отлично, - протянул Бэрон. - Это вроде как дзенский коан, да? Что лучше или хуже: если визионеры-стрелки сражаются против нас вместе с нацистами Хаоса - или же против них, а мы стоим между ними? Ответьте, маленькие мои бодхисатвы.
- Нельзя ли, - сказал Варди, - выяснить, что именно случилось с тем парнем? Хоть кто-то из них что-нибудь рассказал?
- Конечно, - сказал Бэрон. - Он просек, как быстро я вынудил его сдаться, так что, притворяясь, будто ему в радость тот хаос, который он создаст своей страшной правдой, этот гаденыш, бла-бла-бла, запел, как самый распрекрасный соловей.
- И что? - сказал Варди.
- То, что Дейну Парнеллу пришлось несладко. Вроде как они захомутали нашего изгнанника. Это он успел увидеть, - Бэрон указал подбородком на лежавшего, - пока не отключился. А значит, наш маленький потерявшийся Билли остался в городе сам по себе. Что же он будет делать?
- Да, но он не совсем беспомощный, верно? - сказала Коллингсвуд. - Если даже взять этого… - Она взмахнула рукой в сторону тяжелораненого. - Трудно сказать, что у Билли нет никого за спиной, так?
- Варди, - обратился к нему Бэрон. - Что думаете вы? - Он устроил целое представление, раскрывая свой блокнот, будто ничего не помнил из того описания, которое собирался преподнести. - "Это была бутыль, полицейский, легавый, мы несем друг другу хаос, дрянь ты этакая и так далее…" - прочел он совершенно бесстрастно. - Дальше буду редактировать. Опущу эпитеты и перейду к сути. "Это была бутыль. Бутыль, которая на нас набросилась. Такая, с черепом. Вместо рук кости. Стеклянный враг". Должен сказать, эта последняя строчка мне нравится. - Бэрон спрятал блокнот. - Ну, Варди. У вас должны быть соображения.
Варди закрыл глаза, прислонился к стене и надул щеки. Когда наконец он снова открыл глаза, то не стал смотреть на Бэрона или Коллингсвуд: он напряженно вглядывался через окно в изувеченного нациста Хаоса.
- Мы понимаем, в чем дело, верно? - продолжил Бэрон. - То есть скажем по-другому. Мы понятия не имеем, о чем он толковал. Никто не имеет. Но одно разумное представление у нас есть: нечто, так его и так, вмешалось в это дело и утащило молодого Харроу.
- Ладно, я вернусь в музей, - отозвался Варди. - Посмотрю, нельзя ли разобраться в этом получше. Хоть бы раз, - добавил он с внезапной яростью, - за все это чертово время, у, каким бы удовольствием это было - увидеть, что наш проклятый мир работает так, как положено! Как я устал от того, что эта вселенная так безумно случайна, всю свою, черт бы ее побрал, вечность!
Он вздохнул, потряс головой, коротко, смущенно и натянуто улыбнулся удивлению Коллингсвуд.
- Ну да, - сказал он. - В самом-то деле. Соображайте. С чего это, черт побери, ангел памяти защитил Билли?
Но не защитил Дейна, из-за чего тот сейчас ошалело, как-то частями пробуждался, связанный, находясь в настолько стесненной позе, что лишь через немалое время осознал свое тело как нечто скособоченное и крестообразное. Его прикрепили к грубой свастике размером с человека, словно собирались принести в жертву. Дейн не стал открывать глаза.
Он слышал эхо, звуки шагов, аффектированный, дурашливо-визгливый смех, который, несмотря на свою нарочитость, снова заставил его испугаться. Рычание и лай огромной собаки. Дейн поочередно напрягал мышцы рук и ног, проверяя, по-прежнему ли он цел.
Кракен, дай мне силу, молился он. Дай мне силу из своей глубоководной тьмы. Дейн знал, что за фигуры предстанут его глазам, если их открыть, понимал, что его презрение, сколь угодно подлинное и сильное, уравновесится ужасом, который придется преодолеть, - а на это у него прямо сейчас недоставало ни самообладания, ни мужества. И он не поднимал веки.
Большинство магов Хаоса талдычили до умопомрачения о том, что Хаос, к которому они взывают, ведет к освобождению, что их нелинейное колдовство является антитезой линейному, ограниченному мышлению, якобы ведущему к Освенциму, и так далее. Но подчеркивание лишь этого аспекта ультраправых взглядов было только политической уловкой. Существовала и другая, более-менее подавляемая, но не менее почтенная, истинно фашистская традиция: декадентское барокко.
Нацисты Хаоса были самой пламенной из фашистских сект. Они, подобно штрассеровцам, жаждали вернуться к незамутненным истокам движения. Скрипучая черная кожа СС, доказывали они тем немногим, кто был готов слушать, а не бежать прочь или убивать их на месте, - это всего лишь трусливая порнография, ханжеское искажение традиции.
Лучше, говорили они, посмотрите, какую жестокость проявляли на Востоке. Посмотрите на автономные партизанские ячейки, созданные в рамках операции "Вервольф". Посмотрите на сибаритские оргии в Берлине - не искажение, а отражение подлинной сути режима. Посмотрите на самую священную дату в их календаре: Kristallnacht, на все эти крупицы Хаоса на камне. Нацизм, утверждали они, есть избыточность, а не ханжеское самоограничение, не жесткий корсет "сверх-Я", добровольно надетый бюрократами.
Их символом была восьмиконечная звезда Хаоса, видоизмененная так, что Муркок расплакался бы, - с загнутыми диагональными лучами: свастика, указывающая во всех направлениях. Что есть "Закон", говорили они, что есть отмщение Хаосу, как не Тора? Что есть Закон, как не Закон Иудейский, который сам по себе есть иудейство, а потому - что есть Хаос, как не отмена этого грязного библейско-большевистского кодекса? Что есть лучшее в человечестве, как не воля, ярость и потакание своим прихотям, и разве не "Делай, что изволишь" служит основой для самовоспроизводства Сверхчеловеков? И так далее, до бесконечности.
Конечно, они были провокаторами и составляли смехотворно крошечную группу, но прославились даже среди злодеев отдельными актами жестокости - невероятной, артистической жестокости, воскрешавшей истинный дух их пророков. Они утверждали, что "окончательное решение еврейского вопроса" было, бесспорно, действенным, но ему недоставало души. "Проблема с Аушвицем, - утверждали их теоретики изощренно-мучительных смертоубийств, - состояла в том, что это был лагерь недостаточно лагерный!" Фюрер-Хаос, на приход которого они надеялись, мог бы, по их мнению, осуществить достаточно художественный геноцид.
Именно к этим деятелям обратились за помощью Тату, Госс и Сабби - и дали Лондону знать, с кем они связались. Они призвали этих возмутительных и опасных чудовищ-клоунов для охоты за Дейном и Билли. И это от них спасся Билли, но не уберегся Дейн.
Глава 49
Билли надел очки. Они были безупречно целы и оставались чистыми.
- Вати, - позвал он.
- Где Дейн, я не знаю, - незамедлительно отозвался тот. - Продолжаю поиски, но, скорее всего, нам придется лишь надеяться, что Джейсону повезет больше. Они укрыли его при помощи каких-то чар.
- Я хочу рассказать, что мне снилось, - сказал Билли таким голосом, словно все еще спал. - Уверен, это важно. Мне снился кракен. Это был робот. Он был на прежнем месте, в аквариуме, целый и невредимый. Я стоял рядом с ним. И что-то мне сказало: "Ты смотришь не в ту сторону".
Несколько секунд оба молчали.
- Джейсон сейчас туда войдет, и, пока он там, я хочу выяснить, почему этот ангел присматривал за мной, - продолжил Билли. - Может, ему известно что-то о происходящем. Он знал, где меня найти. И возможно, опекал меня, но позволил, чтобы забрали Дейна.
Билли рассказал Вати о том, что наделали Фитч и Саира, - без колебаний, хотя понимал, что это строжайшая тайна. Он доверял Вати - ну, в той мере, в какой мог теперь доверять любому лондонцу.
- Скажи им, что они должны нам помочь, - закончил он.
Вати запрыгал на манер лягушки из одного тела в другое, но вынужден был вернуться.
- Я не могу туда попасть, - сообщил он. - Из-за Лондонского камня. Он меня выталкивает. Все равно что всплывать в водопаде. Но…
- Что ж, лучше бы ты нашел способ дать им знать. Иначе я пойду по всему городу и буду кричать о том, что они натворили. Так им и передай.
- Билли, я не могу туда попасть.
- Взломай их секреты.
- Билли, слушай. Они вошли в контакт. Я получил сообщение от этой женщины, Саиры. Умная - понимает, что я был с тобой и Дейном. Запустила сообщение через мой офис. Ничего не выдала, просто: "Пытаемся связаться с нашим общим другом. Не встретиться ли нам?" То есть они хотят помочь. Они уже против Тату. А значит, скорее наши друзья, чем враги, верно? Я туда попасть не могу, но попробую послать к ним кое-кого из своих людей, чтобы те спросили у Фитча, где скрываются нацисты.
- Ведь если это где-то в Лондоне… - проговорил Билли. - Он должен знать.
- Это мысль. Да, это мысль.
- Сколько времени понадобится?
- Не знаю.
- Пойдем, - сказал Билли. - Мы его вытащим. Я смотрю не в том направлении. Мне надо знать, кто сражается против меня и кто - вместе со мной. Ну, Вати, как мне разузнать об ангелах?
В таком городе, как Лондон…
Стоп: бесполезно размышлять об этом подобным образом, потому что такого города, как Лондон, нет. Вот в чем дело.
Лондон - это кладбище, где бродят призраки мертвых верований. Город и ландшафт. Рынок, наложенный на феодальные отношения. Собирательство и охота, а также небольшие очаги несхожести; но на том уровне, где приходилось обитать Билли, городская среда представлялась лоскутным одеялом вотчин, теократических герцогств, зон и сфер влияния, над каждой из которых властвовал местный деспот, крестный отец, надсмотрщик. Все основывалось на личных связях, возможностях доступа, взятках на том или ином конкретном маршруте.
В Лондоне есть свои посредники, партизанские шадханы, устраивающие встречи за некоторую сумму. Вати мог указать, где их найти и у кого имеются слабые связи с ангелами. Он продолжал поиски, а кроме того, вынужден был не забывать и про собственную войну. Луна становилась рогатой, небо - бугристым. Секты были своенравны.
И посреди всего этого пребывал Билли, совершенно один, понимая, что должен испытывать ужас, однако не ощущая его. Он чувствовал только, как при каждом его шаге замирают часы. Ранним утром он начал обход по списку, который продиктовал Вати.
Билли знал, как рьяно за ним охотятся - теперь еще усерднее, чем раньше. Он обнаружил, что научился ступать в том же ритме, что и Дейн, когда прикрывал его, что нынешняя походка обеспечивает ему маскировку, что он машинально переходит в полутень, движется мелкими шагами, как истинный оккультный воин. Держа фазер в кармане, Билли пристально вглядывался во все, что его окружало.
Так, совершенно один, Билли постучал в заднюю дверь закусочной в Далстоне, зашел в церковь в Клэпеме, в зал, где выставлялись ковры, в кентиштаунский "Макдональдс". "Вати сказал, что вы можете мне помочь", - снова и снова говорил он подозрительным личностям, отзывавшимся на стук.
Безопаснее всего было ни о чем не говорить - никогда и ни с кем. Общение могло повлечь за собой участие в битве, о которой ты даже не подозревал, игру на чьей-то стороне, неожиданное для тебя заключение союза. Тем не менее общаться приходилось. У тех, кто устраивал встречи, и тех, кто на них приходил, имелись специальные для этого места, комнаты и точки доступа в интернет, где мужчины и женщины, нанятые верующими, чтобы красть, мучить, убивать, охотиться и подкупать, могли находиться среди других, которые понимали трудности такой работы и сопоставляли разные слухи.
"Дейн не смог бы туда пройти, - предупредил Вати. - Его бы узнали. Но тебя не знают. Возможно, слышали твое имя, если держат ушки на макушке. Но в лицо не видели". - "Некоторым случалось", - "И то верно", - "Кое-кто мог говорить с Госсом и Сабби", - "Не исключено", - "Где они вообще?" - "Понятия не имею".
Политический расклад в потайном Лондоне способствовал сложным взаимоотношениям. Ускоренный курс реальной теологии приводил к тому, что убийца собратьев с Белтвея мог обмениваться шутками с кем-нибудь из почитателей Мансура Элохима, но игнорировать близнецов из Церкви Христа Симбиота. Однако, по мере возможности, в тех местах, куда являлся Билли, предпочитали оставлять свои верования за дверью. Таким был "Сайгон", как гласила вывеска над дверью одного из убежищ.
Закон или, может, загон - или "Сайгон", совмещающий эти два понятия, - но лучше не вести себя как идиот. Во все заведения Билли входил осторожно, с накладными усами. Даже не будь Вати занят поисками Дейна и поддержкой своих товарищей, он не смог бы войти вместе с Билли. Фамильярам доступ туда запрещался, у входа висела табличка НЕ ПРОНОСИТЬ КУКОЛ, - Билли не стал бы рисковать. Фигурки запретили после начала стачки. Мир чародеев был совершенно мелкобуржуазным. Колдуны проводили свой внезапно образовавшийся досуг, ругая на все лады фамильяров, и не желали, чтобы их подслушивал профсоюзный организатор.
Билли дважды отказывали в помощи, стоило ему заикнуться о небольшой сумме, которую он мог предложить. "Ангелы памяти? - переспросила одна старуха. - Чего это ради? Сейчас? Когда они повсюду расхаживают?" Билли проигрывал в уме мысли об ограблении банка, но внезапно возникла совсем иная идея. Он вернулся туда, где видел ключ, впечатанный в щебень с гудроном, и когда в дорожном движении образовалась пауза, выковырял его из мостовой. Выпрямившись, Билли слегка покачался, наконец пришел в равновесие и затем наскоро поел в подвальном ресторанчике. Там он обследовал измазанный дегтем ключ: пустячная вещица, отягощенная смыслом. Размышления в этом ключе помогли ему воспользоваться преимуществами места. На пути к туалетам, в стенной нише, Билли увидел электрическую лампочку, покоившуюся на сковороде. Она была настолько яйцевидной, настолько визуально-каламбурной, что у него захватило дух. Пришлось взять лампочку, уступая потребности в краже, одновременно и бессмысленной, и могучей.
Явившись по следующему адресу в списке устроителей контактов, в бар на Хаммерсмит-стрит, Билли сказал встретившему его молодому человеку:
- Я могу заплатить. Передайте эту штуковину в нужные руки, он откроет дорогу. - Билли протянул ключ, потом лампу. - И вот еще: я не знаю, что именно здесь вызревает, но кое-кто мог бы это высидеть.
Глава 50
- Варди совсем спятил, - заметила Коллингсвуд.
Их многоученый шахтер-визионер появлялся в офисе и исчезал из него согласно какому-то неистовому графику, носился туда-сюда с папкой - всегда разной, - полной имен, телефонов и адресов.
- Да ладно, - сказал Бэрон. - Знаете ведь, как это бывает. Придется предоставить голову Варди в полное его распоряжение.
Он помедлил. Коллеги профессора очень давно, а может и никогда, не видели у него такого рвения. Приходя на работу, они обнаруживали невразумительные записки, где говорилось о беседах, проведенных им самолично - либо с подозреваемыми, либо с теми, кого в ПСФС не могли с уверенностью идентифицировать. Его поведение изменилось, как и у всех, из-за надвигающейся катастрофы, этого запоздалого разбойничьего миллениума.
- Где он сейчас? - с жалобной ноткой в голосе спросил Бэрон.
Коллингсвуд пожала плечами и, прищурившись, глянула на него. Она сидела, задрав ноги, и играла в видеоигру. Ее шумливый персонаж уклонялся от издававших электронное рычание зверюг, пытавшихся его сожрать. В сущности, Коллингсвуд, поглощенная разговором, не управляла им, заколдовав джойстик так, чтобы персонаж сам проходил текущий уровень.
- Без понятия, - ответила она. - Насколько я смогла расшифровать его долбаные каракули, он хочет разыскать стукача из старой команды Гризамента - то ли некрика, то ли пирика, хрен его знает. Как вы думаете, он хоть чуточку представляет, что ищет?
- Нет. Но уж он найдет, готов поспорить. Насколько я знаю, в городе появились фермеры-оружейники.
- Я вам уже говорила. И они, и все другие. Все лучшие - в гости к нам, босс. - Коллингсвуд указала на лежавшие перед ней донесения.
- Что за гости?
Это спросил Варди, вернувшийся с охапкой бумаг.
- Почти вовремя, - сказал Бэрон. - Я уже думал, не бросили ли вы нас.
- Значит, насчет фермеров правда?
- Вы что-нибудь выяснили сейчас?
- Если правда, - сказала Коллингсвуд и откинулась на стуле, чтобы смотреть Варди в лицо; персонаж на экране продолжал свои похождения, - вы не испугаетесь?
Он задрал бровь.
- Я много чего боюсь.
- Серьезно?
- Сект-убийц у нас с избытком.
- Это точно.
Членам некоторых из таких сект Коллингсвуд и самой доводилось прихватывать. Сестры Виселицы, Ню-Потрошители, теологи ницшеанского китча. Они походили на самых грубых читателей Колина Уилсона, де Сада и Сотоса, поклонников жанра банальной "трансгрессии", вывернутого наизнанку морализма. Прославляя то, что неизвестно почему именовали "волей", они поносили человечество - "стадо баранов" - и славили убийство. Заурядность этих сектантов не означала, что они не представляют опасности, не совершают зверств во славу, кому бы они там ни совершали жертвоприношение - лавкрафтианскому божеству или индийской Кали. Даже когда они вас убивали, вы не переставали их презирать.
- Эти - совсем не то, что знакомое нам отребье, - сказал Варди. - Наемниками их можно назвать только условно. Смысл существования оружия - не убийство, а само оружие. Поначалу это сильно отдавало язычеством.
- Не позволите вставить словечко старику? - попросил Бэрон. - Простите, что вмешиваюсь…
Варди и Коллингсвуд смотрели друг на друга, пока девушка не ухмыльнулась.
- Вы с кем-нибудь из них встречались? - спросила она у Варди.
- Так вы против? - сказал Бэрон.
- Они заболели, босс, когда-то давно, - объяснила Коллингсвуд. - Но я так и не смогла разобраться, что вообще за тема с этими их пушками.