Другие самолетики, словно стрелки, нарисованные на полу, зигзагообразно указывали путь к библиотеке. Билли последовал туда, распахнул дверь и заглянул вниз, в шахту, увешанную полками. Затем он вернулся туда, где скорбел Дейн, и ждал, сколько хватило сил.
- Дейн, - сказал он наконец. - Ты должен это видеть.
Все книги исчезли. Все до единой.
- Должно быть, за этим они и приходили, - сказал Дейн; они смотрели в опустевшее вместилище знаний. - Ему понадобилась библиотека.
- Он… Гризамент, должно быть, исследует кракена.
Дейн кивнул.
- Да, должно быть, поэтому… Помнишь, он предлагал присоединиться к нему? Вот поэтому. Из-за того, что я знаю. И ты. Знаешь ли ты это или нет.
- Он забрал все подчистую.
Забрал все сведения о цефалоподах, которые церковь собирала столетиями.
- Гризамент, - прошептал Дейн.
- Это он, - сказал Билли. - Как бы там ни было, это его план. Это он хочет заполучить кракена и все о нем узнать.
- Но кракена у него нет. Что же он предпримет?
Билли стал спускаться по лестнице. Очки его отчего-то были заляпаны кровью. Он помотал головой.
- Ему не прочесть и тысячной доли всего этого. На это уйдут века.
- Я не знаю, где он. - Дейн сжал кулаки, поднял их, но потом смог лишь бессильно опустить. - И видел-то я его в последний раз… - Он не улыбался. - Как раз перед его похоронами.
- А почему мы его не видим? Везде одна Бёрн.
- Он прячется.
- Да, но даже когда там… даже когда они дрались с Тату, ведь Тату там был. Можно было ожидать, что ради такой ночи и Гризамент покажется самолично. Мы же знаем, как отчаянно он хочет прибрать к рукам кракена.
- Кто его разберет, - сказал Дейн и провел рукой по полкам.
Билли читал странные слова, изучал замысловатые фигурки на подобранных им бумажных самолетиках. Дейн спускался, пачкая пальцы в пыли, затем повернулся и посмотрел на Билли, который неподвижно пялился на маленькие аэропланы.
- Ты рассказывал, что было, когда Гризамент умер, помнишь? - проговорил Билли. - Когда его кремировали?
- Нет.
- Я просто… - Билли не сводил глаз с чернильного пятна, вертя самолетик в руках. - Эти чернила, - сказал он. - Они серее, чем можно было бы подумать. Это…
Он посмотрел Дейну в глаза.
- Это Коул занимался его кремацией, - сказал наконец Дейн и стал подниматься.
- Да, - сказал Билли, глядя на него. - Помнишь, с какого рода пламенем он имеет дело?
Оба уставились на лист бумаги. Тот шелестел, словно от легкого ветерка. Но никакого ветерка не было.
- Кракен, - прошептал Дейн, а Билли произнес:
- О боже.
Когда Гризамент обнаружил, что умирает, то был оскорблен. Способов справиться с собственной злотворной кровью не существовало. Он никогда не заботился о наследнике, желая править, но не основывать династию.
История знает мужчин и женщин, чья стойкость заставляет их призраков продолжать дело умерших: они вклинивают свои разумы в одного носителя за другим. Простое упрямство не дает этим людям исчезнуть окончательно. Но такого магического умения у Гризамента не имелось. Бёрн была хороша, незаменима благодаря своей опытности и своей преданности делу - которое быстро стала считать своим собственным, - но не могла отменить смерть как таковую. Разве что филигранно трансформировать ее определенным образом.
- Боже, он, должно быть, приготовил… кое-что другое, - сказал Билли.
Гризамент спланировал свои похороны, речи на них, приглашения, оскорбительное отсутствие того или иного персонажа. Но сама смерть всегда оставалась планом Б. Как, спрашивал он, наверное, своих специалистов, мы могли бы избежать этой досадной неприятности?
Не тогда ли, когда он решил устроить театральную кремацию, что-то произошло? Может, он собственноручно составил порядок ее проведения? Может, строча инструкции для Бёрн, он начал посматривать на ручку, которую держал, на бумагу, на черные чернила?
- С пириками, вот с кем он все время говорил, - сказал Билли. - И с некриками. Что, если Бёрн вовсе не транслировала его слова откуда-то издалека, когда мы ее видели? Помнишь, как она писала? - Он развернул нарисованные глазки. - Зачем здесь бумажные самолетики? Помнишь, как он нашел нас в первый раз? Почему эти чернила серые?
Гризамент был сожжен заживо, на огне памяти, начиненном временной и паранормальной магией: этот огонь смогли разжечь благодаря опыту пиромантов и Бёрн, глубоко проникшей в суть смерти. Но Гризамент не вполне умер. Он никогда не умирал. Вот в чем дело.
После многочасового прощания, после того, как плакальщики разошлись, его собрали. Он был пеплом. Но не умирал окончательно. Он был неуязвим для болезней, у него не имелось ни вен, по которым мог струиться яд, ни органов, подверженных разрушению. Должно быть, Бёрн (чье имя внезапно заиграло по-новому) собрала все угольки в урну и растолкла в порошок все почерневшие костяные осколки, всю обугленную органику. Гризамента примешали к подготовленной им заранее основе: смола, дух, вода и много-много магии.
Должно быть, Бёрн в тот момент окунула в Гризамента ручку, закрыла глаза и стала проводить пером тонкую линию из некоей точки на листе бумаги. Та стала зазубриваться, становиться путаной каллиграфией, субстанция начала самообучаться - и вот Бёрн уже задыхалась от преданности и восторга, когда чернила самостоятельно написали: снова привет.
- Зачем он все это устроил? - спросил Дейн, глядя на бумагу. Та отвечала ему чернильным взглядом. - Зачем ему сжигать мир? Из-за того, что он сам сгорел? Отомстить за все это?
- Не знаю. - Билли собирал бумажные самолетики.
Один он поднял к глазам. На нем было начертано слово Тополь. На другом - Обязательный. На третьем значилось: Телефон. Все они были выведены сверхтонким почерком, одной непрерывной линией. И на каждом самолетике эта линия включала пару маленьких глаз, нацарапанных пером. Остатки благородства, ностальгирующего по якобы легендарным временам.
Всегда ли это было ложью? - подумал Билли. Всегда ли был так свиреп этот убийца, попирающий нейтралитет? Что заставило его пойти на такое? Безмерность этих убийств…
Дейн переходил из одной разрушенной комнаты в другую, собирая там и сям осколки кракенистской культуры, снаряжения, оружия. Должно быть, некоторых кракенистов отослали с разными поручениями и тем сохранили им жизнь. Вскоре те обнаружат, что случилось с их церковью. Как и последние из лондонмантов, они теперь стали изгнанным народом. Их папа лежал убитым перед алтарем. Но прямо сейчас Дейн, просеивавший мусор мертвых в этой норе, был последним человеком в мире.
Откуда шел свет? Некоторые лампы остались целы, но вряд ли они обеспечивали серое освещение в коридорах, довольно яркое. Кровь везде выглядела черной. Билли когда-то слышал, что кровь кажется черной в лунном свете. Он встретился с глазами одного из бумажных самолетиков. Те смотрели на него. Бумага опять колыхалась, хотя ни одного дуновения не было.
- Он пытается убраться отсюда, - сказал Билли. - Зачем они… он… зачем он лично явился сюда, а не просто отдал приказ? Он наблюдает. Видишь, какое тонкое перо? Помнишь, как осторожна Бёрн была с бумагой, на которой писала? Как меняла ручки? Значит, она может отскребать чернила обратно. Это все, что от него остается, не больше.
- Зачем ему это?! - вскричал Дейн.
Билли по-прежнему смотрел в глаза самолетиков.
- Не знаю. Это и предстоит выяснить. Поставим вопрос так: как нам допрашивать чернила?
Глава 68
Они работали в грузовике. Там было безопаснее, чем в подземелье, внезапно превратившемся в склеп. Билли собрал все самолетики, которые сумел найти, и оторвал от них те куски, где были кровь и грязь. Остались только чернила.
Над ними надзирал кракен. Дейн ему молился. Пока лондонманты негромко переговаривались, поглядывая на Дейна, внезапно осиротевшего, как и они, Билли пропитывал бумагу дистиллированной водой, превращая в кашицу, и выжимал. Пол смотрел на него, сидя спиной - татуировкой - к стене. Билли получил воду цвета слабого чая и выкипятил немного избыточной влаги. Жидкость колыхалась как-то неправильно.
- Осторожнее, - сказала Саира.
Если эти чернила были Гризаментом, то, возможно, и каждая капля была им. Возможно, в каждой из них содержались все его чувства, его мысли и небольшая доля его могущества.
- Она соскребала его всякий раз, как получала его обратно, и потом заново смешивала, - сказал Билли.
Каждая новая наполненная пипетка добавляла что-то к хранимому в бутыли сознанию Гризамента. Иначе зачем эти глаза? Чернила, должно быть, знали все, что узнавали эти их вновь присоединенные капельки.
- Думаю, - добавил он, - им приходится его экономить.
Гризамент был конечен. Каждый приказ, который он писал, каждое заклинание, которым он становился, все его сообщения были им самим - и так он расходовался. Если бы он весь ушел на писанину, получилось бы только десять тысяч мелких Гризаментов на клочках бумаги. Каждого, возможно, хватило бы на то, чтобы стать жалкой магической открыткой.
Когда Билли закончил, у него получилось с наперсточек жидкости - больше капли, но ненамного. Он опустил в нее иглу. Дейн встал, сотворив знамение кракенистов, присоединился к остальным и посмотрел вверх. Вати после поражения своего профсоюза впал в спячку, затворившись внутри куклы, привязанной к крыше автомобиля. Билли обшаривал бумажки, которые использовал, обрывки из своей сумки, всякие мелочи.
- Это сработает? - спросила Саира.
- У Бёрн же работает, - сказал Билли. - Посмотрим.
- Мы и впрямь узнаем наконец, что он замыслил?
Глядя Дейну в глаза, Билли коснулся иглой бумаги и вслепую повел рукой по странице. Он прочертил линию, всего одну линию.
- Ну же! - сказал Билли. - Гризамент. Будь повнимательней.
Он изобразил еще одну линию, затем третью, которая вдруг задергалась, превратившись в подобие кардиограммы, и на бумаге появилась надпись: ОТВАЛИ. Мелкий угловатый почерк. Билли снова обмакнул иглу в чернила.
- Дай-ка мне, - прошептал Дейн, но Билли взмахом руки велел ему не подходить.
- У тебя мысли путаются, - шепнул он осадку на дне чашки. - Все, наверное, как в тумане. Должно быть, ты слегка разбавлен, слегка загрязнен. Твоего маленького мозга, должно быть… не хватает.
Он взял пипетку и занес ее над чернилами.
- Мы можем разбавить тебя еще чуток. Спирт - он как, жжет? У нас есть лимонный сок. Есть кислота.
Билли мог бы поклясться, что при этих словах крошечная лужица вздрогнула. Пигмент, который был Гризаментом, плескался в чашке.
- Мои люди… - начал Дейн.
Билли обмакнул иглу, нацарапал, прочел. ХРЕН ВАМ.
- Ладно, - сказал Билли и окунул иглу в отбеливатель, а затем в чернила, очень осторожно: эта атака требовала особой тонкости. Чернила дрогнули и слегка поблекли. Билли взболтал их, снова провел по странице иглой.
МУДАКИ, самостоятельно написал Гризамент.
- Чем ты занимаешься?
ХРЕН ВАМ.
- Где остальной ты?
ХРЕН ВАМ.
Билли капнул в чашку чуть больше отбеливателя, и чернила закрутились.
- Мы не станем сливать тебя в раковину. Не надейся безболезненно рассеяться среди крыс и дерьма. - Он держал пипетку над чашкой. - Я помочусь в тебя, а потом растворю, добавив отбеливателя. Где остальной ты?
Он стал писать. Почерк был неровным. МУДИЛЫ.
- Ладно, - сказал Дейн. - Растворяй это дерьмо.
СТОЙТЕ, нацарапал Билли. НА ЧЕРНИЛЬНОЙ ФАБРИКЕ. ЗАКРЫТОЙ.
Билли посмотрел на Саиру. Дейн шептался с игрушкой, которую держал в руке, хотя Вати в ней не было.
- Зачем было забирать все книги?
Билли капнул еще отбеливателя.
- ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЙ.
- Как он сможет все их прочесть? - сказал Дейн. - Какие еще исследования? Зачем они вообще? Ради бога, какой во всем этом смысл?
Именно план Гризамента запустил обратный отсчет до грядущего пожара, привел все в движение. Только благодаря суеверию Адлера, одного из немногих, кто знал, что его босс все еще жив, пребывая в промежуточном пепельном состоянии, лондонманты проведали о его замысле. Когда стало ясно, что Гризамент намерен украсть кракена, они вмешались, нарушив собственные обеты, потому что не могли допустить этого сожжения.
- Зачем, - прошептал Билли, - ты хотел его сжечь?
НЕЧЕГО ЗАЧЕМКАТЬ!
- И все-таки, в чем же дело?
- Чем он занимается? - спросил Фитч. - Зачем ему вообще понадобился кракен?
ДОГАДАТЬСЯ СЛАБО?
Чернила написали это, неожиданно притянув иглу к бумаге и водя рукой Билли. Тот снова обмакнул иглу в чернила.
МАГИЯ.
ТОЛЬКО Я МОГУ БЫТЬ.
- Так, - произнес Билли после нескольких секунд молчания. - Кто-нибудь это понимает?
- Почему он это говорит? - спросил Дейн. - Ты ведь даже не влил в него отбеливатель.
- Он кричит, - сказал вдруг Пол.
Билли кивнул.
- Отбеливай ублюдка, - сказал Дейн. - Просто из принципа.
Билли приблизил к чернилам смоченный отбеливателем кончик иглы, и те прогнулись, избегая прикосновения.
НЕТ, НЕТ. БЫТЬ ЭТО МАГИЯ ТОЛЬКО Я МОГУ. НИКТО ДРУГОЙ В ЛОНДОНЕ НЕ МОЖЕТ.
- Он кончается, - сказала Саира.
- Быть чернилами, - проговорил Билли.
Все уставились на него.
- Вот что он имеет в виду, - пояснил Билли. - Вот чем никто другой в Лондоне не может быть. Чернилами кракена. Любой другой может их использовать, но Гризамент может ими быть.
Такое волшебное животное. Чужеродный бог-охотник в своей спрути, своей кальмаровой сути. Заточенный в стекло. Знающий, как действует этот материал, подумал Билли. У него самые большие глаза - такие всевидящие. Внебрачный сын мифа и науки, образец-волшебство. И какая другая сущность с такими же свойствами, будучи именно этим материалом, имеет возможность все это записать?
- Господи, - сказал Билли. - Вопрос все время и касался возможности писать. Что ты имеешь в виду? - обратился он к чернилам. - Как это действует?
МОГУ БЫТЬ ИМИ МОГУ, БУДУ ЧЕРНИЛЛЛ
Она слишком измельчала, слишком поблекла и убыла, эта капелька Гризамента, чтобы ответить. Ладно. Аналогии, метафоры, убеждение: вот, - Билли знал об этом, - как действует в таких случаях Лондон. Ему вспомнился Варди, получавший знание усилием воли. Билли убрал из своего сознания все лишнее и попытался подражать ему.
Итак.
С письмом возник новый вид памяти, возникли гримуары и отчеты. Стало возможным создавать традиции, ложь сделалась более живучей. Писаная история ускорилась, путешествуя со скоростью чернил. На протяжении многих, многих веков, прежде чем мы оказались готовы, этот пигмент сохранялся для нас в головоногих контейнерах - подвижные чернила, чернила, которые мы ловили и ели, а они стекали и пачкали нам подбородки.
Что же, подумал Билли, это было маскировкой? Пожалуй, архитевтис обитает в области вечной тьмы: для чего могли служить брызги темной сепии в мире без света? Они присутствовали там по иным причинам. Мы просто не понимали этого намека на протяжении тысячелетий. Мы не изобрели чернил: чернила ждали нас задолго до возникновения письменности. В мешках глубоководного бога.
- Что можно сделать с чернилами кракена? - спросил Дейн, не презрительно, но задыхаясь.
- Чем можно быть с ними? - поправил Билли.
Теми самыми надписями на скрижалях. Журналом регистрации, инструкциями, которым следует мир. Заповедями.
- Но ведь он мертв, - сказал Дейн.
- Да ладно, вспомни Бёрн: он и раньше изучал танатотехники. Ему лишь требуется слегка разбудить тело. Ради порции чернил. Надо всего лишь его подоить.
Не так уж много понадобится усилий, чтобы переместить этого консервированного кракена в пограничную область, ближе к жизни. Благодаря Билли и его коллегам разложения не наступило, не наблюдалось гниения, которое пришлось бы магическим образом обратить вспять, что всегда составляет самую трудную задачу для некромантов. Жизни на пороге смерти было бы достаточно, чтобы стимулировать чернильные мешки.
- Но зачем сжигать кракена? - спросила Саира. - Сожжение, оно к чему?
- Это его план привел все в движение, - проговорил наконец Фитч. - Вот все, что мы знаем.
- Может, его команда постаралась, - сказал Билли. - Дочь Коула, должно быть, у него. Вдруг все это вышло из-под контроля? - Следующую фразу он произнес громко, обращаясь к чернильному пятнышку на дне чашки. - Что ты делаешь с дочерью Коула?
Он потряс чашку, чтобы разбудить Гризамента.
ЧО??? ШТ? НЕТ ДЕВЧОНК ЧЕРНИЛЛЛ
- Растворяй его к черту, - велела Саира.
Билли провел тревожную изломанную линию, сложившуюся в слова: ТАТУ ЭТО ТЫ? Изобразил стрелку, указывавшую на Пола. Пол встал.
- Эй, - сказал Билли, - зачем тебе эта девочка? - И снова вывел мелким почерком: ТАТУ ТЕБЯ НЕ ПОЙМАЕТ. ПРИВ. - Ну, хватит.
Еще пара бессмысленных каракулей, затем опять слова, на этот раз написанные быстро:
ЧТО ОНИ СДЕЛАТ С ТОБОЙ?
- Что? Сделают что? - Билли писал, озираясь по сторонам. - О чем это он?
- Постой, постой! - крикнул Фитч, а Билли оттянул иглу-перо и посмотрел на то, что написал.
У НИХ ТЫ И ТАТУ. НЕ ОСТАВЯТ ВС В ЖИВХ. Я ЗАЩЩУ. БЫСТР.
- Что?..
- Постой…
- То есть?..
Говорили все одновременно.
У них есть ты. Пол стоял. И Тату. Дейн был рядом. Они не оставят вас в живых.
Билли уставился на Саиру и Фитча. Я защищу тебя, говорил Гризамент Полу. Быстро.
- Немедленно перестань, - сказал Фитч.
- Что? - спросил Билли.
- Подожди, - сказал Дейн. - Он тебя дурачит.
Он посмотрел на Фитча. Пол двинулся быстрее, чем Билли ожидал от него, и заграбастал чашку с чернилами и бумагу, на которой Гризамент писал рукой Билли. Схватив со стола ножницы, он попятился к двери грузовика. Билли посмотрел на лицо Фитча и не стал из кожи вон лезть, чтобы остановить Пола.
- Смотрите! - крикнул Фитч. - Видите? Он хочет нас всех поссорить.
- Хорошо, - сказал Дейн, становясь между Полом и лондонмантами. - Давайте успокоимся…
Билли опустил иглу и принялся писать, употребив на это остаток жидкости.
- Не надо, - сказал Фитч, но Билли не обратил на него внимания и прочел вслух:
- "Зачем им оставлять вас в живых?"
Билли поймал взгляд Дейна. Между ними искоркой проскочило признание того, что в словах, исходивших от крошечной капли Гризамента со стесненным сознанием, был свой смысл.
Билли вскинул свой фазер, нацелив его на лондонмантов. Те не знали, что он разряжен или почти разряжен. Он сомневался, что оружие сможет выстрелить.
- Послушайте, - сказала Саира. Она стояла в позе боксера, но поглядывала на Фитча. - Это полная хрень.
- Не будьте глупцами, - сказал Фитч. И пробормотал: - Никто ничего не собирается, ни у кого нет… зачем нам?..
- Вы… - прошептал Пол. - Он прав.
И отступил к двери.