В какую-то минуту или в какой-то час, а может - день, он вдруг очнулся от пугающей тишины. Сначала Фреду показалось, что он оглох. Он стукнул по каменному отвесу стены кинжалом. Раздался отчётливый скрежет металла. Плеск воды от брошенного камешка донёсся до Фреда так же отчётливо. Фред долго не верил этой тишине. Водопад прекратился, и это неестественное событие приводило его в трепет.
Неужели спасение, в которое он перестал верить, всё-таки возможно?
Фред ещё какое-то время сидел неподвижно на своём островке, ожидая возвращения шума падающей воды. Тишина удлинила время до бесконечности. Ему казалось, что он ждал долго, но, решив считать до ста, язык Фреда быстро произнёс конечную цифру.
Ему пришлось снова и снова считать, прислушиваясь к собственному шёпоту, который звучал в сводах пещеры слишком громко.
Собрав последние силы, Фред встал и, касаясь стены правой рукой, сделал один шаг вперёд, второй, третий. Сырое, каменистое дно не исчезло под водой и после следующих трёх шагов. Уровень воды стал ниже, и это открытие прибавило сил Фреду. Куда вода уходила, для него было полнейшим чудом, но он никак не мог связать это необыкновенное явление природы с действиями инопланетян, о которых он вспоминал не иначе, как с обидой.
Слабые ручейки ещё текли под его ногами, когда он остановился перед довольно крутой стеной. Едва ощутимые каменные уступы он ощупывал пальцами, постоянно боясь думать о возобновлении потока, который смоет его и погубит все его усилия.
О том, что поток просто убьёт его, Фреду в голову как-то не приходило.
глава восемнадцатая
Серого цвета замок вынырнул из группы облаков прямо перед носом полицейского самолёта. Небольшая лужайка у тяжёлого каменного забора была достаточных размеров для посадки малогабаритного летательного аппарата. Лейтенант полиции Бритнер настоял, чтобы Томми последовал за группой полицейских. Лейтенантом полиции был задуман весьма простой способ избавиться от конкурента в своих притязаниях добиться расположения Руалы.
Если Томми не в состоянии вернуть самостоятельно свою память, почему бы ему какое-то время не полечиться в психиатрической лечебнице? Врач, с которым Бритнер по роду своей службы был хорошо знаком, без сомнения проникнется сочувствием к бедному Томми и уж постарается подольше задержать музыканта в палате, в которой будет не так много сумасшедших!
Психиатр, мужчина довольно немолодой, встретил процессию в коридоре, по которому прогуливались неряшливо одетые больные. Врач в этот момент мало, чем отличался от своих подопечных, забыв надеть один чулок, к тому же на ногах его красовались разного цвета туфли. Бритнер вот уже целый год не встречался с господином Триммером, врачом психбольницы, и вид человека с глуповатой улыбкой его невольно смутил.
Бритнер даже слегка коснулся ладонью своих глаз, как бы пытаясь снова взглянуть на идущего навстречу полицейским человека с распростёртыми руками.
-Господин сержант! Какими судьбами вы в нашем богу угодном заведении? Что случилось?
-Добрый день, господин Триммер! Вот тут у нас человек нуждается в вашей помощи. Не могли ли бы мы обсудить этот вопрос в вашем кабинете?
-Да, конечно! - восторженным голосом отозвался психотерапевт. Он впорхнул в первую же подвернувшуюся дверь, вслед за ним последовал Бритнер.
Психотерапевт поманил пальцем следовать за ним всю процессию. Полицейские аккуратно подтолкнули к двери Томми, захлопнули за ним дверь и остались в коридоре.
-А что же остальные больные не заходят? - капризным тоном спросил психотерапевт.
-Простите, господин Триммер, но у нас только один больной. Вот он, перед вами.
Бритнер только в этот момент заметил, что они находятся в палате для больных. Четыре койки были расправлены, больные отсутствовали, возможно, гуляя по парку или обедая в столовой. Психотерапевт неожиданно торопливо скинул разноцветные туфли и, мелькнув в воздухе жёлтым носком на одной ноге, юркнул в одну из коек, накрывшись с головой одеялом.
-Расскажите, что случилось? - раздалось из-под одеяла.
Бритнер настолько растерялся, что не знал, что сказать. Наконец, сообразив, что скорее всего это один из пациентов больницы, он ринулся к двери.
Томми, застенчиво улыбаясь, смотрел, как лейтенант полиции пытается открыть дверь. Но два полицейских в коридоре, предполагая, что это рвётся га свободу Томми, старательно подпирали дверь плечами.
-Да выпустите меня, наконец, из этой палаты! - взревел Бритнер. Полицейские в испуге отпрянули от двери, и лейтенант полиции пробкой вылетел в коридор. За ним, не спеша, вышел Томми.
Шум привлёк немолодую женщину, одетую в белый халат, аккуратно облегавший её хорошо сохранившуюся фигуру. Ноги её обтягивали телесного цвета чулки, лёгкие домашние тапочки пепельного цвета делали шаги совершенно неслышными.
Она появилась, как привидение, неожиданно и молча рассматривала полицейских и Томми.
-Вы кто? - воззрился на неё Бритнер.
-Я - жена доктора Триммера, - спокойно ответила женщина. - Мой несчастный муж долечился спиртом до белой горячки. Сегодня он ничем не отличается от своих подопечных. Но если вы подождёте часа два, я приведу его в чувство.
-А кроме господина Триммера в больнице разве нет врачей без этих симптонов "белой горячки"? - раздражённо спросил Бритнер.
-Есть. Но, знаете, наш замок находится несколько далековато от плодов цивилизации, поэтому все врачи работают до часу дня, после чего, по договорённости с мужем, они уезжают домой.
-Ну, хорошо. А вы можете решить наш вопрос?- уже спокойнее спросил Бритнер, невольно взглянув на свои наручные часы. Часы его показывали ровно два часа дня.
-Разумеется. Ведь я столько лет здесь с мужем, что для меня не существует тайн психиатрии, - гордо ответила госпожа Триммер.
-Вот этот человек, зовут его - Томми, нуждается в срочном лечении. Он весь изранен, как видите, впридачу, не узнаёт меня, своего друга и, я подозреваю, ещё многих своих друзей. Надеюсь, у вас существует методика лечения подобных случаев заболевания?
-О, этот случай, скорее всего, излечивается единственным способом! - с апломбом произнесла немолодая леди. - Его необходимо окружить новыми людьми, которых он и начнёт запоминать с чистого листа. Наши больные, как нельзя лучше, подходят для этой цели. У нас лечатся, большей частью, люди интеллигентные. Многие из них пострадали в автомобильных катастрофах. Но некоторые сожгли свои мозги, зациклившись на уверенности в своей гениальности. Вот эти - самые тяжёлые. Этих мы уже не можем вылечить ни электрошоком, ни смирительной рубашкой.
Даже диэта, продукты которой не содержат холестерина, не помогает.
-Можете прямо сейчас принять нашего больного? - нетерпеливо прервал женщину Бритнер.
-С одним условием, кто будет платить за лечение? Мне нужны гарантии.
-Слова полицейского достаточно? - спросил Бритнер.
-Тогда попрошу ваш паспорт, я составлю от имени господина Триммера договор, и вы должны внести задаток - тысячу долларов.
-Но, мадам Триммер! Я - лейтенант полиции. Я гарантирую, что господин Фростен, у которого Томми работает музыкантом, выплатит вам причитающийся Томми заработок за три месяца. Это гораздо больше, чем тысяча долларов.
-А кто такой - мистер Фростен? - засомневалась пожилая леди. - Всё же дайте ваше удостоверение, я пока вижу перед собой только вас!
Несговорчивость госпожи Триммер стала раздражать Бритнера не на шутку, но ему страстно хотелось засадить Томми за решетчатые окна вдали от ближайшего населённого пункта. Сам Томми терпеливо ожидал, когда же его руки перестанут изматывать нестерпимой болью. Он был так занят этой борьбой с болевыми ощущениями во всех участках своего могучего тела, что был послушен, как ребёнок.
Бритнер неохотно протянул женщине полицейское удостоверение. Жена доктора Триммера пригласила полицейского следовать за ней. Появившиеся, как по волшебству, два санитара могучего телосложения осторожно взяли Томми за предплечья и завели в ту же палату, где продолжал прятаться под одеялом господин Триммер. Врач, страдавший "белой горячкой", сразу вылез из-под одеяла, встал с кровати. Вид санитаров, которых он хорошо знал, приободрил его.
-Ну, милый друг, какие видения вас мучают? - высоко задрав голову перед Томми, произнёс он.
-Да никакие! Мне бы перевязку поменять, а то руки сильно жжёт, и голова раскалывается, - терпеливо объяснил Томми, не понимая, для чего он всё это говорит странного вида человеку. Санитар постарше, слышавший, как видно, разговор полицейского и жены Триммера, попросил второго санитара позвать медсестру.
Господин Триммер, между тем, мельтешил перед глазами Томми, гордо подняв подбородок к потолку, произносил речь на медицинскую тему:
-Сэр! Всё, что вам видится в данный момент, является обычным миражом! Если вы выпили сто граммов спирта, вы видите, скорее всего, одного рогатого с хвостом или без хвоста! Но не советую пить больше! Приняв в желудок грамм двести - триста, да ещё и некачественного спирта, вы увидите, как вас окружат чудища со всех сторон! Они будут вас щекотать, строить вам рожицы и, куда бы вы ни прятались от них, эти твари вас везде найдут. Лучшего места, чем в моей клинике, вам найти не удастся
Здесь мои санитары дубинками и смирительными рубашками изгонят любую живность от вашего взора!
Кстати, не желаете ли выпить?
Нелепость наряда и всклокоченные волосы на голове соседа по палате стали не на шутку раздражать Томми. Если бы не головная боль, полученная от травмы затылка при падении, и плохо заживающие раны на руках, он бы отодвинул болтуна куда-нибудь подальше от себя.
Но в этот момент прибежал санитар с медсестрой. Они увели Томми в другую палату, в которой стояла только одна кровать.
Бритнер в это время уладил все вопросы с мадам Триммер, забрал полицейских, на всякий случай следивших за действиями Томми, и покинул психлечебницу.
В самолёте их ждал только один пилот. Джек пожелал размять ноги и бродил где-то поблизости. Непродолжительные поиски беглеца ни к чему не приводили. Тогда лейтенант полиции закричал во всю мощь своего горла:
-Если ты, мать твою, не появишься через пять секунд, я прикажу в тебя стрелять!
То ли угроза подействовала, то ли Джек загляделся на полёт бабочек, но голова его почти мгновенно вынырнула из-за густого кустарника. Бритнер сразу успокоился, когда все сели в самолёт.
Пока летели вдоль однообразного ландшафта Серых гор, в голове Бритнера одна единственная мысль вынуждала его часто почёсывать затылок. Идея сама напрашивалась, отчего от волнения лейтенант полиции сильно вспотел. Самостоятельное падение Томми в пропасть было практически невозможно! Вот этот вывод сам собой и напрашивался.
Бритнер прекрасно знал, что сильный удар по затылку как раз и действует на потерю памяти, а в худшем случае - потерю зрения. Затея избавиться не только от Томми, но и от Джека приобретала в мыслях Бритнера реальные очертания.
Он подвинулся всем телом к пилоту и непререкаемым тоном приказал лелеть в Сорвиль. Джек шумно запротестовал, требуя вернуть его в Долину Безмолвия, но Бритнер успокоил его обещанием после небольшой беседы доставить домой на джипе. В полицейском Управлении городка Сорвиля Бритнер чувствовал себя если не богом, то уж точно первым человеком после Президента Королевства Соединённых Штатов.
Здесь три могучих полицейских окружили Джека, как преступника, завели в комнату с небольшим окном, которое охраняла металлическая решётка.
Оставшись один, Джек осмотрелся. Его мощное тело начала покрывать испарина, руки стали мелко дрожать. Его постоянно стал мучить вопрос: рассказал ли Томми, как было дело? Он, конечно, притворился, что не обиделся, но там-то, в больнице он мог всё и выложить!
Комната, в которой кроме двух стульев и стола ничего не было, мало, чем помогала сосредоточиться на мыслях о защите от каких-либо обвинений. Если бы этот Томми разбился насмерть, едва ли бы Джеку пришлось так мучиться сомнениями в своей невиновности.
Томми, конечно же, однажды проснётся, избавившись от отсутствия памяти. Ведь не ветер же его столкнул в пропасть, которого не было! Надо же, каким крепким оказался череп этого парня! С такими мыслями не раскаявшийся разбойник ходил из угла в угол небольшой комнаты для допросов, ощущая, как у него от усиливавшейся жажды пересыхает в горле.
В полицейском участке как будто совсем забыли о существовании Джека. Скоро за единственным небольшим окном потемнело небо.
Неожиданно дверь открылась, вошёл мужчина в штатском.
-Я - следователь Лойер. Присядем и поговорим на тему о дружбе двух мужчин.
Такое начало совершенно озадачило Джека. Он готов был уже поверить, что Томми полностью пришёл в себя и всё рассказал этому ищейке. Оставалось только чистосердечно раскаяться. Но всё же природная осторожность подсказывала ему, что сначала надо попытаться получить себе наименьшее наказание. И он, после длительной паузы, во время которой Лойер пытливо сверлил его рачьими глазами, заговорил:
-Там, на краю пропасти, камни были скользкими. Мы слишком близко подошли к краю.
Я поскользнулся и стал падать. Пытаясь удержаться, задел ногу Томми. Он тоже упал. Я успел ухватиться за выступ камня. Когда я выбрался на ровное место и посмотрел назад, Томми уже не было. Посмотреть, как он там, в пропасти, я не решился. Я ведь мог снова поскользнуться! Просто я решил, что с такой высоты упасть и не разбиться насмерть невозможно. И я рад, что он остался жив.
-А так ли уж и рад? - с сомнением в голосе спросил Лойер. - Мне известно, что вы с Томми не могли поделить девушку?
-О, нет! - стал искренне возмущаться Джек. - Мне она совершенно безразлична!
-Да не может быть! - засмеялся Лойер. -Прежде, чем беседовать с тобой, я выяснил некоторые обстоятельства. Во-первых эта самая Руала - богатая невеста, а во-вторых, она слишком даже хороша собой!
-Да откуда у неё богатство-то? - скривив гримасу на лице, возразил Джек. - Обыкновенная повариха.
-Что, ты не знаешь даже о завещании?
-Каком завещании? - не понял Джек.
-Хорошо. Закроем этот вопрос, - задумчиво произнёс Лойер. -Сам факт вины в падении товарища в пропасть ты не отрицаешь?
-Какой ещё вины? - спросил Джек.
-Падение товарища в пропасть, происшедшее по причине твоей неосторожности. Наказание по такой статье грозит не строгое. Но год лишения свободы ты уже заработал. Но если ты изобразишь на суде великое раскаяние, можешь получить не больше трёх месяцев.
Ведь ты не будешь отрицать, что бросил товарища на произвол судьбы и мешал поискам его при спасении?
-Кстати, сейчас тебе принесут воду и кусок хлеба. Заработал.
глава девятнадцатая
Для Фростена было полной неожиданностью согласие Руалы покинуть Долину Безмолвия. Конечно, рядом с Томми лейтенант полиции Джим Бритнер был фигурой значительной, и Руале могло показаться, что Томми слишком беден. Фростен ни разу не обмолвился с девушкой о тех запасах золота, которые утяжеляли не только тайник большого дома, но и его душу.
Да и Бритнер мог только предполагать о количестве жёлтого металла. Такой поворот дела совсем не нравился Фростену. Он наотрез отказался покинуть своё насиженное гнездо и теперь в великой печали бродил по залу.
Всё, к чему прикасалась Руала, напоминало ему о ней. Старик так привязался к девушке, что относился к ней, как к дочери.
Конечно, любовь его к ней скрывалась тщательно, просьбы его граничили с приказами, а улыбки и отеческих ласк Руале ни разу не досталось.
А что же он мог поделать со своим нравом? Ведь Руала могла подумать, что он, старик, просто домогается её!
И этот Томми мог тоже не понять чувств Фростена. Парень ему нравился и как работник и, что греха таить, для замены погибшего родного сына он годился по всем пунктам.
Как нехорошо поступил лейтенант полиции! С парнем произошло несчастье, - забыл то, чего никак не имел права забывать, кто такой -
Джим Бритнер!
Фростен остановился перед буфетной стойкой, открыл дверцу и достал бутылку виски, налил до краёв в стакан, но отпил только глоток. Мысль о том, что не мешало бы вызволить Томми из психбольницы, захватила его. Он вдруг понял, что ему ни к чему теперь всё то золото, что так мешало спать спокойно. Он чувствовал впервые угрызения совести. Сколько людей было ограблено! Даже Томми и Джек получали от него за работу гораздо меньше, чем могли бы заработать в Чикаго или Вегасе, занявшись боксом или регби. Ему вспомнились все четверо сыновей, которые умерли в разных частях Королевства Соединённых Штатов из-за его нежелания тратить накопленные средства на дорогих докторов.
И последний его сын лежал в могиле недалеко от этого дома.
Он с недоверием отнёсся к словам лейтенанта полиции Бритнера, который сказал, что Томми неизлечим, и от любви к Руале теперь не страдает. Настойчивость Бритнера в ухаживаниях за девушкой подкреплялась подарками, купленными на золото Фростена, которое старик "дарил" полицейскому в дни визитов.
Вот уже целый месяц Руала жила в Сорвиле. Фростен чувствовал себя всё хуже, болели коленные суставы, хотелось всё время лежать. Посетители таверны ещё недели две по привычке заходили перекусить, выпить пива или виски, но скоро и они покинули былой райский уголок.
Однажды утром, когда Фростен готовил себе скудный завтрак, в дверь, которую хозяин, живя одиноко, закрывал даже днём, кто-то постучал. Старик поспешил к двери, взглянул в небольшое окно, прорезанное на уровне его роста. За дверью стояла совсем не старая женщина. Она тепло улыбнулась хозяину.
-Вы - мистер Фростен? - спросила женщина.
-Да, конечно, это я, - растерялся хозяин таверны.
-Меня послала ваша бывшая работница помочь вам, если вы нуждаетесь, конечно.
-А что вы умеете делать? - спросил Фростен, но тут же, не дожидаясь ответа, открыл дверь, заговорив скороговоркой:
-Ой, что это я болтаю! Входите же, неважно, что вы умеете! Это я по привычке!
Как там моя девочка? Что с ней?
-Да ничего! - ответила женщина, пытливо заглядывая в глаза Фростену. - Она что, ваша дочь?
-Да нет, - смутился старик. - Просто, когда вдали от людей живём, привыкаем, становимся вроде как даже родственниками.
-Я работала у господина Бритнера. А когда эта девушка появилась, господин полицейский посчитал меня лишней в доме. Вот девушка и подсказала мне отправиться к вам. Если вы мне не откажете, я буду вам признательна. Вы не думайте, господин полицейский меня уволил не за плохую работу! Эта девушка такая хозяйственная, так умело всё делала, что я стала просто лишним ртом.
Мне ведь ещё и платить жалованье было надо!
-Да, разумеется! - поспешно согласился Фростен. - Я буду вам платить достаточно хорошо.
Женщина, которую звали Каролиной, была бесхитростной, на первый взгляд, и даже глуповатой. Готовить пищу она, скорее всего, не умела и не походила на опытную экономку. Но Фростену было не до таких мелочей жизни. Он как будто переродился после исчезновения двух музыкантов и Руалы.