И всё-таки в оплывшем, болезненно-белом лице Вильямса оставалось что-то человеческое. Страдальческий взгляд ввалившихся глаз блуждал по толпе, ру́ки непроизвольно схватились за грудь, бескровные губы что-то шептали. Неужели молитву? Мелькнула безумная мысль, что, в отличие от земляков, мгновенно и безропотно отдавшихся чудовищной трансформации, лейтенант сопротивляется, пытается бороться со злым наваждением. Он, безусловно, был одним из них – но в то же время чем-то отличался. Хотя что это меняло…
Между тем первая тварь уже ступила на крыльцо, протягивая к нам лапы. Ступила – и отлетела назад от хлёсткого удара ногой, визжа и сбивая других, Стрелять Вадим ещё не решался, зато бил от души. Двух других тварей отшвырнул я – на автопилоте. Трудно придумать более безнадёжное занятие, чем драка с толпой монстров, но сдаваться без боя?.. Боковым зрением я увидел, что в драку вступил и Буранов, нокаутировавший одного оборотня и быстрым приёмом сломавший руку другому. К счастью, монстры были довольно неуклюжи и двигались неторопливо. Однако численный перевес аборигенов не оставлял нам ни единого шанса.
Под участившиеся раскаты грома наконец хлынул ливень. Это не произвели на толпу никакого впечатления: твари упрямо лезли на крыльцо. Дрались мы озверело, однако недалёк был тот миг, когда эта чудовищная гримасничающая протоплазма подомнёт нас и переварит. В реальной жизни долго сражаться в таком темпе нельзя, никаких сил не хватит… Я чувствовал, что слабею и задыхаюсь. Ужас, ярость, выворачивающее наизнанку отвращение к монстрам – лишь этот эмоциональный коктейль позволял ещё и двигаться, и уворачиваться, и наносить удары. С нашего подиума я мельком увидел, что с тыла толпы к нам отважно пытаются пробиться Энтони с Барретом, но попытка эта привела лишь к тому, что несколько тварей переключили внимание на поэта с биологом, и там завязался локальный бой. К счастью, в отличие от нас, друзьям было куда отступать…
В какой-то момент я ощутил, что больше не могу. Наступил предел. Руки и ноги отказывались повиноваться, мускулы одеревенели, дождь и пот заливали глаза. Внутренний заряд кончился.
– Вильямс! – хрипло выкрикнул я, отпихивая длинные лапы монстра в женском платье.
Почему я воззвал к лейтенанту? Не знаю. Не иначе – от отчаянья. Не к Дилану же… Выхода не было. Спасения тоже. Не хочу думать, что крик прозвучал предсмертным воплем, но…
И вдруг я с изумлением увидел, что, как ни странно, мой возглас возымел некое действие. Вильямс поднял безобразную голову, расправил плечи, и мокрое лицо его исказилось гримасой неописуемого гнева. Рука легла на кобуру, распухшие пальцы неловко извлекли пистолет.
– Назад! – загремел он, обращаясь к тварям, облепившим крыльцо.
Монстр-Дилан, успевший получить от Вадима зубодробительный удар в челюсть и тем разъярённый, погрозил Вильямсу кулаком.
– С огнём играешь, сынок! – злобно каркнул он. – Будешь упрямиться, и тебя сожрём… Где трое, там и четверо!
– Назад! – свирепо повторил Вильямс, поднимая пистолет. – Буду стрелять!
Подкрепляя слово делом, он дважды выпалил в воздух. Толпа на миг остановилась и замерла. Однако наступившую тишину разорвал низкий голос Дженет:
– Не слушайте его, олухи! Он только грозится! Статочное ли дело, по своим стрелять? Не посмеет!.. Спасайте Эйвбери, прикончите их всех!.. С нами камни!..
– Заткнись, ведьма! – крикнул Вильямс дрожащими губами. – Ещё как посмею! В последний раз говорю: уймись сама и уйми людей! Или быть беде…
Ну, насчёт людей он погорячился – не было уже тут людей, но в том ли суть? Он впал в состоянии неконтролируемой ярости, вот в чём штука. Его развёрнутые плечи, его перекошенное лицо, его направленный на толпу пистолет – всё излучало такую угрозу, что монстры невольно отступили. Совсем немного и вряд ли надолго, но мы получили крохотную, столь необходимую передышку.
Чувствуя, что упускает инициативу, старуха с неожиданной силой растолкала передний ряд и пробилась к крыльцу. Теперь они с лейтенантом стояли совсем рядом, глаза в глаза. Костлявый палец с длинным неопрятным ногтем хищно ткнул Вильямса в грудь.
– Ты предатель! – завопила Дженет вне себя. – Проклинаю тебя! Ты умрёшь первым! Разорвите его, ну!..
Взбодрённая воплем толпа снова двинулась вперёд. Старуха злорадно захохотала, широко раскрыв рот с жёлтыми редкими зубами. От этого потустороннего хохота, слившегося с громовым раскатом, я почувствовал, что схожу с ума, и невольно зажал уши.
Выстрела я не услышал. Зато я увидел, как в руке Вильямса дёрнулся ствол, как на груди Дженет расплывается большое красное пятно, а сама она, отброшенная пулей, падает на руки окружающих монстров.
Лейтенант с бесстрастным лицом опустил пистолет. Он словно разом успокоился, как человек, сделавший тяжёлое, грязное, но необходимое дело.
– Приказываю разойтись, – громко сказал он.
На этот раз толпа отхлынула по-настоящему. Твари отступали, давя друг друга и опасливо косясь на лежавшую на мокром асфальте Дженет. Тело старухи ещё конвульсивно подёргивалось, в широко открытых глазах остывала ненависть.
Лейтенант низко опустил голову и тяжело, рыдающе вздохнул. Буранов положил руку ему на плечо.
– Вы поступили правильно, в соответствии с уставом. Это мы засвидетельствуем, – негромко сказал Михаил Михайлович. – Я буду ходатайствовать о вашем награждении. Низкий поклон… и не вздумайте переживать насчёт этой фурии. Вы нас спасли, ясно? И, похоже, не только нас…
Он указал на толпу.
– О как! – только и вымолвил я. Вадим ошеломлённо и витиевато выматерился.
А что ещё скажешь, если монстры на глазах совершали обратную трансформацию в людей?
Я устал удивляться. Я тупо наблюдал, как уродливые рожи вновь становятся нормальными человеческими лицами, лягушачьи лапы превращаются в обычные руки, сгорбленные спины распрямляются. Люди крутили головами, потирали лбы и, кажется, приходили в себя после молниеносного приступа непонятной болезни. Сейчас о ней напоминал лишь труп старухи, от которого все старательно отводили взгляды. Толпа ещё не разошлась, но опасность уже отступила, растворилась в темноте вечера. Дождь как-то разом кончился, раскаты грома утихли.
– Господи, что это было? – пробормотал Вадим.
– Эйвбери показал зубы, господа! – возбуждённо сказал наконец-то пробившийся к нам Баррет, и сопровождавший его Энтони утвердительно закивал.
– Такое ощущение, что старуха всех заколдовала, а с её смертью чары рухнули, – обронил я, глядя на Вильямса.
Тот запихал пистолет в кобуру и тоскливо посмотрел в разъяснившееся небо.
– Ну, насчёт чар не знаю, а только в деревне её всегда считали ведьмой, – пробормотал он с неловкой усмешкой. И вдруг без перехода сорвался на истошный крик: – Я вам скажу, что здесь было! Мы все прокляты! Мы чудовища в людском обличии! Гореть нам в преисподней!..
Его колотила запоздалая дрожь, некрасивое лицо искривила мучительная гримаса. Видеть истерику сильного смелого человека было тяжело. Вадим обнял Вильямса за плечи и что-то заговорил – тихо, успокаивающе.
К гостинице, визжа тормозами, подлетел полицейский джип в сопровождении полицейского же автобуса. Из машин выскочил десяток служивых в тёмно-коричневой форме с автоматами наизготовку – надо понимать, весь личный состав отделения. Они мгновенно оцепили толпу редким угрожающим полукольцом.
– Подкрепление, сэр! – крикнул констебль Хадсон, подбегая к Вильямсу. – Как вы тут?
Его взгляд упал на мёртвую Джанет и глаза, могу поклясться, блеснули не только изумлённо, но и радостно.
– Всё в порядке, Хадсон, спасибо, – безучастно сказал Вильямс. – Теперь, думаю, проблема исчерпана.
И действительно: толпа быстро расходилась. Люди, не глядя друг на друга, спешили покинуть место, где с ними произошло нечто столь же страшное, сколь и непонятное.
Неожиданно Буранов схватил меня за руку.
– Володя, ну-ка посмотрите! – резко произнёс он, указывая пальцем в сторону холма, на котором стояла башня "Наследия прошлого". В голосе обычно невозмутимого Михаила Михайловича сквозило изумление с нотками ужаса. – Я что, рехнулся?
Я посмотрел в указанном направлении. Зажмурился и потряс головой. Ещё раз посмотрел. Медленно повернулся к Буранову.
– Мы оба рехнулись, – убеждённо сказал я.
Холм стоял на месте. Но…
Из телефонного разговора российского премьер-министра Сергея Долгорукова с главой кабинета Французской Империи Франсуа де Лонгвилем
(июнь 2010 года)
С. Д. – Франсуа, прошу извинить за поздний звонок…
Ф. Л. – Пустяки, Сергей. Вы же знаете, я ложусь за полночь.
С. Д. – Я тоже. Час назад мне звонил из Альбиона Буранов.
Ф. Л. – Глава комиссии, которая расследует убийство в Эйвбери российского офицера-инспектора ООГ? Помню его. Что случилось?
С. Д. – Сегодня вечером на комиссию было совершено второе за два дня нападение. Но если вчера отбились сравнительно легко, то сегодня их чуть не растерзали. Толпа местных жителей во главе с мэром потребовала, чтобы комиссия убиралась из Эйвбери. Дело дошло до прямого столкновения. Спаслись, можно сказать, чудом.
Ф. Л. – Да вы что? Нападение на межправительственную комиссию? Неслыханно!..
С. Д. – И тем не менее… Но это ещё не всё. Вслед за Бурановым позвонил… кто бы вы думали? Хэррингтон.
Ф. Л. – Чего же хотел наш, с позволения сказать, коллега?
С. Д. – Сегодня днём я с ним уже разговаривал. Коллега очень хотел, чтобы расследование убийства оставили властям Альбиона, а комиссию отозвали. Мотивировал тем, что накануне её члены резко поговорили с главой расположенного в Эйвбери мистического общества "Наследие прошлого" доктором Аткинсоном, а тот после этого застрелился. Стало быть, комиссия скомпрометирована…
Ф. Л. – Час от часу не легче… Ну, а второй звонок – вечерний?
С. Д. – То же самое, но теперь в ультимативной форме. Каким-то образом Хэррингтон уже в курсе столкновения наших с местными жителями. Прямо заявил, что либо комиссия уедет, либо её безопасность не гарантирована.
Ф. Л. – И что вы ему сказали?
С. Д. – Сказал, что готов гарантировать безопасность и продолжение работы комиссии собственными силами. Например, дивизией быстрого реагирования. Десант может высадиться в Эйвбери через пару часов.
Ф. Л. – Браво! А он?
С. Д. – Швырнул трубку. Понимаете, Франсуа, так нагло он со мной ещё не разговаривал. В ближайшее время наверняка попытается поднять скандал в ООГ.
Ф. Л. – Ну, это мы переживём. Меня удивляет другое. Судя по вашим словам, всего за два дня на комиссию дважды покушались, провоцируют, не дают работать. Премьер-министр лично пытается её убрать… Почему? Чем она так мешает? Мало ли международных комиссий работали в Альбионе в разное время…
С. Д. – Из докладов Буранова складывается ощущение, что всё дело – в Эйвбери. Место само по себе тёмное, загадочное, окружённое древнейшими мегалитами. То, что именно здесь устроилось "Наследие прошлого", вероятно, не случайно. Буранов успел бегло проинспектировать общество и, по первым впечатлениям, занимаются там чем-то странным и опасным, что к изучению заявленных, вполне мирных тем отношения не имеет. Собственно, как раз за попытку разобраться в делах "Наследия" офицер ООГ лишился жизни…
Ф. Л. – И теперь комиссию пытаются убрать подальше от этого общества?
С. Д. – Именно так. Но, главное, какими методами…
Ф. Л. – Что вы имеете в виду?
С. Д. – Франсуа, прошу отнестись к моим словам серьёзно… Оба раза на комиссию нападали монстры в человеческом обличии. Понимаете? Я бы сам не поверил, но Буранов – абсолютно адекватный и проверенный человек. Его информации можно верить безоговорочно, каким бы бредом она ни казалась. Если он говорит, что на них натравили монстров, значит, монстры были.
Ф. Л. – Сергей, подождите… Это что, шутка?
С. Д. – Да уж какие тут шутки… Кстати, информацию Буранова подтверждают и другие члены комиссии. Приходится верить.
Ф. Л. – Монстры, мегалиты… Да ещё самоубийство Аткинсона. Чёрт знает что такое!
С. Д. – Боюсь, насчёт чёрта, это вы в тему.
Ф. Л. – Ладно!.. Допустим, что Буранов ничего не путает. Но тогда мы по уши вязнем в мистике. Мы, премьеры великих держав! Вас это не смущает?
С. Д. – Не просто смущает – шокирует. Но что делать? "Есть многое на свете, друг Горацио…" Приходится принимать реальность такой, какова она есть. И делать выводы.
Ф. Л. – Ну, что ж… Вывод номер один напрашивается: происходящая мистика и мистическое общество между собой взаимосвязаны. Возможно, одно вытекает из другого. Стало быть, первым делом надо как следует тряхнуть это самое "Наследие прошлого". Если понадобится, пошлём Буранову подкрепление, и никаких согласований с Хэррингтоном! Пусть хоть желчью изойдёт, нам-то что за дело?
С. Д. – Так-то оно так, Франсуа, но вот какая штука… "Наследие прошлого" исчезло.
Ф. Л. – В каком смысле?
С. Д. – В прямом. После столкновения с аборигенами Буранов обнаружил, что исчезла башня, в которой располагается общество. Словно испарилась. Мгновенно…
Ф. Л. – Целая башня? Испарилась? И после этого вы уверяете, что он в здравом уме?
С. Д. – Вот за это ручаюсь. А всё остальное – вне понимания…
Глава восьмая
Михаил Буранов
Миссис Своллоу повела себя с хитростью истинной трактирщицы. Лишь только всё закончилось, она лично распахнула двери гостиницы и, как ни в чём не бывало, кинулась к нам, словно к родным.
– Мистер Буранов, джентльмены, вы целы? Какое счастье! – воскликнула она с непринуждённой наглостью.
Мы просто онемели. Я, во всяком случае.
– Страшно-то как было! – тараторила хозяйка, тряся пышным бюстом. – Я и выглянуть боялась. Никогда у нас ещё такого не было, правда, лейтенант? У нас от века люди мирные, законопослушные, налоги платят исправно… Что это на них нашло, ума не приложу!
То ли она в самом деле ничего не разглядела, то ли разглядела, но не хотела обсуждать…
– Миссис Своллоу, вы зачем двери заперли? – тихо и грозно спросил Ходько. Однако хозяйку это не смутило.
– Ну, как же? Толпа, возмущение, всякое может случиться… А если бы в гостиницу ворвались? А если бы заведение разнесли?
Ну да, ничего личного, только бизнес.
– Заведение у вас застраховано и наверняка на хорошую сумму, – сдержанно сказал Телепин. – А вот нас о ваши закрытые двери чуть не размазали. Мы, собственно, хотели спастись в гостинице от толпы, но вы нам этот путь отрезали.
Миссис Своллоу захлопала ресницами. Изумление ("О чём это вы?"), оскорблённая невинность ("Как вы могли подумать!"), тень раскаяния ("Боже, неужели я чуть не стала причиной…") – целый коктейль эмоций выплеснулся на широкое лицо. Театр одного актёра для шестерых зрителей.
– Сожалею, джентльмены, – начала хозяйка.
– Сожалеть вы будете потом, – холодно перебил её Вадим. – Это когда вы нам принесёте итоговый счёт, а мы вам напомним про запертые двери…
Высокомерным, чисто аристократическим жестом он пресёк дальнейшие попытки объясниться, и мы наконец зашли в гостиницу.
Как объяснить наше состояние? Мы были измучены и подавлены. Досталось так, что вчерашняя схватка с биокуклами сейчас казалась лёгкой разминкой. Если бы не чудо в лице Вильямса, на каких небесах мы бы сейчас пребывали?… Но хуже всего был иррациональный, суеверный страх, нараставший в подсознании. Не стыжусь признаться: я, Михаил Буранов, кавалер ордена "Витязь России", прошедший огонь и воду, десятки раз стоявший лицом к лицу с безносой сволочью в белом саване… так вот, я был потрясён. Казалось бы, уже всё испытал и напугать нечем. Но при мысли о неизвестном враге, который, оставаясь в тени, объявил нам смертельную войну, брала оторопь. Что же это за человек, да и человек ли, если ему под силу превращать людей в нелюдей? А бесследно сгинувшая башня "Наследия"?.. В Эйвбери творилась бесовщина. Непонятная сила правила здесь чёрный шабаш, замешанный на крови несчастного Добромыслова, и единственным желанием было бежать, куда глаза глядят. Но бежать нельзя, вот в чём штука.
– Надо выпить, – хрипло сказал Вильямс, и Баррет энергично кивнул: да, мол, ещё как надо! Мы тоже были "за". Я с алкоголическим вожделением представил стакан виски со льдом. Да что я! Юный Энтони – и тот облизнулся.
В ресторане испуганный бармен по нашему требованию выставил на стойку батарею бутылок, тут же оприходованных Вильямсом и Барретом.
– За счёт заведения! – радушно произнесла следовавшая за нами миссис Своллоу, однако, повинуясь решительному жесту Ходько, быстро исчезла.
Первую рюмку мы выпили молча, не чокаясь и не закусывая. Баррет следом разлил по второй. Телепин произнёс:
– За нашего друга Вильямса! Без всякого пафоса, мы вам обязаны жизнью. Вы молодец, Джеральд…
– А мы не молодцы, – неожиданно констатировал Ходько. – Ты вот, к примеру, почему не стрелял?
Телепин пожал плечами:
– Да, наверное, потому же, что и ты. Вообще-то самому интересно… Ведь вижу, что толпа нелюдей преет, впору палить, пока обойма не кончится, но поди ж ты: в подкорке сидит, что это граждане Альбиона, а я сотрудник ООГ.
– Да ладно! Признайся, что с перепугу забыл снять предохранитель…
Нехитрая шутка Ходько возымела неожиданный успех. Мы начали смеяться и смеялись до слёз – так, словно прозвучала изысканная острота. Телепин давился хохотом. Баррет аж побагровел и закашлялся. Даже Вильямс, глядя на нас, бледно улыбнулся. Веселье, учитывая дикую ситуацию, было неестественным, точнее, истерическим. Да и как иначе? Вместе со смехом из нас выходило напряжение. Драка не на жизнь, а на смерть – дело нервное…
– Ну-с, посмеялись, и будет, – подытожил я, когда взрыв эмоций утих. – Предлагаю обсудить положение. Для затравки могу сказать, что в моей практике было всякое, но одномоментное превращение людей в монстров пока не встречалось. Исчезновение огромного здания с прилегающими постройками – тоже. Прошу высказываться.
Пользуясь наступившей паузой, академик торопливо разлил по третьей. Телепин потёр лоб и негромко спросил: