По ходу разговора Хэррингтон вручил платиновый значок с аббревиатурой "НП". "Сейчас мы не можем предугадать, как развернутся события на месте. Координируйте свои действия с директором "Наследия" Аткинсоном. О ваших полномочиях его проинформируют. Если понадобится, предъя́вите этот значок также заместителю директора Грейвсу, и он полностью в вашем распоряжении. Да, ещё… Можете рассчитывать и на мисс Мэддокс. Я ввёл её в состав комиссии со стороны Альбиона в качестве историка-консультанта. Она действительно специалист по древнебританским культам, но её главная задача – быть вашей помощницей".
Я слушал, кивал головой и пытался понять, что же это за общество и какие дела в нём творятся, если его безопасностью занимается собственной персоной лидер нации. Однако все уточняющие вопросы Хэррингтон отклонил – столь же вежливо, сколь и непреклонно. "Эти подробности для исполнения вашей миссии несущественны, мистер Мортон, поверьте. Запомните лишь одно: если в Эйвбери доведётся увидеть нечто… м-м… необычное, не удивляйтесь. И не пугайтесь. Работа над сверхоружием порой провоцирует в окружающем пространстве довольно странные явления. Но это тоже несущественно…"
Хэррингтон многое не договаривал. Нельзя было поверить в случайность гибели офицера ООГ рядом со стратегическим, полностью засекреченным учреждением Альбиона. Я излишней доверчивостью не страдаю. Скорее, покойный что-то накопал, и его просто ликвидировали, лишь бы избежать утечки информации о "Наследии". Но если так, соответствующие службы союзников уже знают про общество. Хоть немного, хоть на два пенса, но знают. Поэтому с их стороны расследование будет вестись целенаправленно. И как с учётом этого прикажете водить франкоруссов за нос? В тех службах дураков не держат. К тому же не факт, что они безоговорочно поверят в объективность британского сопредседателя… Моя задача выглядела практически нерешаемой, о чём я тактично и сообщил премьеру. Было огромное желание вернуть полученный значок, уйти и забыть разговор, как дурной сон. Бог с ними, с возможностями государственного казначейства…
Взгляд Хэррингтона, только что лучившийся тёплым дружелюбием, мгновенно остыл до полного нуля. "Значение возложенной на вас миссии чрезвычайно, мистер Мортон, – отчеканил он. – Скажу больше: не выполнить её вы просто не имеете права. Не сочтите за пафос, но судьба Альбиона в каком-то смысле находится в ваших руках. Я хочу, чтобы вы помнили об этом". Что было сказать в ответ? Мелькнула странная мысль: откажись я, и вряд ли меня выпустят из резиденции премьера живым. Такие тайны открывают не для того, чтобы выслушать отказ…
"Сделаю всё возможное, господин премьер-министр, – сказал я наконец. – Но, может быть, есть более простой вариант?" "Какой же?" "Не создавать комиссию вовсе. Настоять на внутреннем расследовании, и точка. А уж сами разберёмся, как надо…". Хэррингтон покачал головой. "Я пытался… Руссофранки разъярены. И если мы не допустим комиссию в Эйвбери, они просто высадят десант. Все военные и технические возможности для этого у них есть, нужен только предлог. Убийство офицера из российской миссии ООГ – повод, лучше не придумаешь. Мы не готовы и не можем им противостоять. Пока…"
Сказать, что резиденцию премьера я покидал не в своей тарелке, значит ничего не сказать. Мало того, что не имелось ни малейшего представления, как выполнять возложенную миссию. Я не хотел её выполнять, вот в чём штука. Каково мне, профессиональному полицейскому, фактически срывать расследование убийства, нити которого – очевидно! – тянулись к "Наследию"? Но главной причиной дурного настроения было другое. Эта информация премьера о некоем сверхоружии…
В Альбионе руссофранков не любят, иначе быть просто не может. Благодаря им Британия двести лет назад лишилась мирового господства… И что с того? Когда-то Рим был сильнейшей империей, пока его не сокрушили варвары. Однако сегодняшняя Италия чувствует себя превосходно… Так и тут. Если засунуть в карман самолюбие и ностальгию по утраченному величию, следует признать, что Альбион в полном порядке. Уровень жизни – один из самых высоких в Европе, никакой изоляции, экономика развивается. Ещё вопрос, жили бы мы хорошо, если бы тратились на содержание армии и флота сверх ограничений, наложенных Парижским трактатом.
Но если в руки слабоадекватных политиканов попадёт сверхоружие, то это опасно, очень опасно. Приобретёт ли страна что-нибудь, не факт, а терять есть что. Мне, другим, да всему Альбиону. И если даже приобретёт… В детстве я вдоволь насмотрелся на руины Тауэра, со Второй Мировой не вернулся брат матери, после войны страна долгие годы жила на хлебных карточках. Такова была цена поражения. Не хотелось думать, какой может оказаться цена победы…
Нетрудно понять, что членов комиссии я встречал в Лондоне с паршивым настроением. После знакомства и нескольких часов общения оно стало ещё более паршивым. Я быстро понял, что эти люди умны, профессиональны и очень опасны. Опасны с точки зрения миссии, возложенной на меня Хэррингтоном. Сумею ли я их обмануть? Более чем проблематично… К сожалению, они мне, в общем, понравились – и хладнокровный Буранов, и едкий Ходько, и аристократически сдержанный Телепин. В другое время и в другом месте мы вполне могли бы сработаться….
В приёмной Грейвса нас встретила его секретарша. В отличие от худосочной мисс Редл это была пухленькая длинноногая шатенка в полупрозрачной блузке и дивно короткой юбке. Такие юбки носят лишь по согласованию с боссом… Она поднялась навстречу, однако Грейвс даже не удостоил её взглядом. Только и бросил на ходу:
– Меня ни для кого нет, Дороти.
Безмятежный лобик девушки забавно сморщился. Вероятно, она привыкла к более ласковому обращению.
– Вам звонили из Лондона, – обиженно сказала она в спину Грейвса.
– И ни с кем не соединять тоже, – оборвал тот, открывая дверь кабинета.
Сев за стол, он придвинул стопку бумаги и взял ручку.
– Готов стенографировать ваши тезисы, – сказал он с вымученной усмешкой.
– А сесть вы мне предложить не готовы?
– Ах да, прошу прощения. Чай, кофе?
– Кофе с коньяком. Коньяку побольше, – буркнул я, усаживаясь и вытягивая гудящие от усталости ноги.
Легко сказать, тезисы… Ситуация в "Наследии" выглядела настолько подозрительной, что объяснить её сколько-нибудь невинным образом невозможно. И всё-таки позарез требовалось что-то придумать и написать – хотя бы с целью потянуть время. Буранов, разумеется, не поверит, но документ есть документ. А там… там будет видно.
– Пишите, – велел я, когда очаровашка Дороти, поставив на стол кофе, коньяк и нарезанные фрукты, покинула кабинет, грациозно двигая бёдрами. – Тезис первый. Как заместитель Аткинсона, вы курировали исключительно административно-хозяйственные вопросы. Ну, там, снабжение, транспорт, ремонт помещений, бухгалтерия. Следовательно, научно-исследовательской тематикой "Наследия" практически не владеете и пояснить её не можете.
Тезис второй. Опыты над людьми профилем деятельности "Наследия" не предусмотрены по определению. Таким образом, – диктовал я, прихлёбывая кофе, – имеет место возмутительное, точнее, преступное самоуправство сотрудников имярек, с которыми надо разбираться… Кстати, позаботьтесь, чтобы через час этих ребят в Эйвбери не было. Пусть убираются в Лондон или куда угодно, и сидят, как мыши в норе. И без них всё плохо… Это ясно?
Не отрываясь от бумаги, Грейвс кивнул.
– Тезис третий. Имеющиеся к деятельности "Наследия" вопросы в связи с безвременной кончиной директора Аткинсона следует адресовать учредителям общества, в числе которых… У вас там хоть люди приличные?
Грейвс посмотрел на меня и медленно кивнул.
– Более чем, – сказал он с непонятной улыбкой.
– Вот и перечислите. Далее…
Но ничего далее продиктовать я не успел.
Грейвс поднял голову и коротко ахнул, хватаясь за виски. Брови сошлись на переносице, рот полуоткрылся, и новоиспечённый директор с перекошенным лицом обмяк в кресле.
Перед глазами вдруг поплыло. Поплыло так сильно, что физиономия сидящего рядом Грейвса раздвоилось. Четыре щеки, два носа, два широко открытых рта… Шевелящиеся губы, которые что-то произносят, но я ничего не слышу…
В молодости я занимался боксом и однажды на корпоративном турнире пропустил сильный удар в голову. Помню, как окружающий мир сразу потерял привычные очертания, вокруг всё сделалось зыбким и нереальным, стало темно, словно над рингом сгустились сумерки… Сейчас без всякого нокаута возникли ровно те же ощущения. С ног до головы мгновенно окатил необъяснимый ознобный страх. И как будто невидимая ледяная рука больно сжала сердце…
– Что это? – хрипло произнёс я, хватаясь за край столешницы. – Грейвс, вы меня… отравили?
Ничего умнее в тот миг я не придумал.
– Грейвс! Где вы, чёрт вас возьми?
Но кому я это сказал? Грейвса уже не было. И вообще ничего не было. Остался только мрак. Комната, мебель, звуки – всё исчезло, всё растворилось в серной кислоте непроницаемой тьмы. А тьма эта не от мира сего, успело мелькнуть в голове.
Потом исчез и я.
Владимир Ходько
Отделаться от мисс Редл не было никакой возможности, и Буранов коротко, тщательно подбирая слова́, рассказал ей о жуткой сцене, разыгравшейся в ночной гостинице. Воспоследовало то, что и должно было воспоследовать: мисс Редл упала без чувств. Пока Айрин брызгала на неё водой, а Вадим растирал кисти рук, я хлопал женщину по щекам и не мог отделаться от мысли, что вслед за ужасом началась мелодрама. Верную секретаршу до обморока потрясло явление покойного директора народу…
– Боже мой, – пробормотала, стуча зубами, мисс Редл, как только к ней вернулось сознание и дар речи, – какой кошмар… А всё потому, что он самоубийца. Теперь его неприкаянная душа будет вечно бродить в окраинах Эйвбери…
– Ну, это вряд ли, – негромко произнёс Баррет, и Энтони согласно хмыкнул.
Судя по их реакции, развоплощение Аткинсона вместе со старой ведьмой было окончательным и обжалованию не подлежащим. Отрадно.
– Айрин, проводите мисс Редл к ней в комнату и побудьте там, – попросил я. – Налейте выпить, поговорите – словом, успокойте.
Айрин послушно увела рыдающую секретаршу наверх, а я повернулся к миссис Своллоу. Хозяйка, по-прежнему завёрнутая в синюю льняную скатерть, тихо сидела в стороне, слегка раскачивалась взад-вперёд и, кажется, ещё не пришла в себя. Выглядела она ужасно. С головы неопрятными сосульками свисали спутанные пряди, под глазами легли тёмные круги, лицо осунулось и разом одрябло.
– Миссис Своллоу, вы можете говорить? – мягко спросил я.
Женщина непонимающе посмотрела на меня, потом взгляд её прояснился, и она слегка кивнула головой.
– Хорошо… Мы застали кульминацию событий. Расскажите, пожалуйста, что произошло до нашего появления.
Хозяйка сильно вздрогнула, и край скатерти упал с пышного плеча.
– Я… я не могу, – пробормотала она. – Это так ужасно и мерзко… Не хочу вспоминать…
Мы с Вадимом переглянулись.
– Миссис Своллоу, если вы не хотите говорить, мы, разумеется, не настаиваем, – успокаивающе сказал он. – Но, поверьте, что расспросы наши – не от праздного любопытства. Происходят события одно страшнее другого, всё непонятно, а понять необходимо. Тут любая деталь может помочь. Вдруг Аткинсон сказал что-нибудь, прежде чем схватил вас…
Женщина тихонько засмеялась, и был в этом смехе оттенок безумия.
– Сказал? – переспросила она. – Ну, сказал кое-что. Вряд ли это важно, да ладно. Вы меня спасли, что ж скрывать-то… – Она выпрямилась и нервным движением отбросила волосы со лба. – В общем, я уже засыпала, когда дверь распахнулась, и зашли эти двое. Аткинсона узнала сразу, а потом и старуху Дженет. Думала, сердце разорвётся со страху… Аткинсон подошёл ко мне и сказал, что забирает с собой. Ему, мол, там одиноко. – У женщины перехватило горло, она судорожно отхлебнула из поданной Вадимом бутылки с минеральной водой. – Потом сорвал с меня одеяло, ночную сорочку… Хотел овладеть мной. Я стала отбиваться. Как представила, что в меня войдёт мертвец… – она разрыдалась.
На лбу Вадима выступил пот.
– Достаточно, миссис Своллоу, – сдавленно произнёс Буранов.
– Ничего… – хозяйка ладонью вытерла мокрые глаза и щеки. – Тогда старуха Дженет принялась его ругать. Мол, потом натешишься, не за этим послали, дело ещё не сделано. И вообще, говорит, где этого сосунка искать… Аткинсон было зарычал, но потом согласился. Схватил меня за волосы и поволок… Ну, а остальное вы сами видели, – закончила женщина, всхлипывая.
У меня на языке вертелся вопрос, но Баррет опередил.
– А как вы думаете, миссис Своллоу, почему Аткинсон пришёл именно к вам? – вкрадчиво спросил он. – В гостинице есть и другие женщины…
Хозяйка отрешённо посмотрела на него.
– Что тут думать, – устало произнесла она. – Спали мы с ним. Давно уже, лет пять. А что такого? – В голосе послышался оттенок вызова. – Я вдова, он вдовец. Живём… жили не вместе, но под одной крышей. Я к нему по ночам и приходила. Не мог он без женщины. Сильный был мужчина, и с фантазиями, хотя и немолодой. Ну, и я не против… Отношения, само собой, скрывали.
– Скажите, а как вас зовут? – ни к селу, ни к городу спросил вдруг Буранов. – А то всё "миссис Своллоу" да "миссис Своллоу".
Хозяйка с недоумением оглянулась на него.
– Элизабет меня зовут, – сказала она. – А что?
– Только для сведения, – успокоил Буранов, и вид у него был такой, словно в голове сложились детали некой головоломки.
У меня тоже кое-что сложилось. Теперь стало ясно, чьё женское белье лежало в шкафу Аткинсона, и чьи длинные светлые волосы видел я в ванной комнате на расчёске. А миссис Своллоу так яростно пыталась выставить нас из номера самоубийцы не зря: опасалась, что при обыске мы найдём её интимные вещи… В общем, одной загадкой меньше. Только вот загадка эта второстепенная, и ответ на неё к пониманию главного не приближает. В этом смысле гораздо важнее объясниться с Энтони и Барретом.
Очень вовремя вернулась Айрин и доложила, что мисс Редл кое-как успокоена, уложена в постель и после двух рюмок коньяку пытается уснуть.
– Спасибо, Айрин, – сказал я. – Что бы мы без вас делали. Теперь я попрошу таким же образом помочь миссис Своллоу, хорошо? Да, чуть не забыл… Возьмите у неё телефон Вильямса и срочно вызовите сюда. В общем, надеюсь на вас.
Айрин бросила на меня убийственный взгляд. В ответ я слегка развёл руками: мол, что поделаешь, нет у нас для такого поручения другой женщины. Не посылать же сидеть с хозяйкой Телепина…
– Бедная мисс Мэддокс, – пробормотал Буранов вслед Айрин, уводившей хозяйку.
– Хотите заменить? – участливо спросил Вадим и получил в ответ свирепый взгляд Михаила Михайловича.
Я сильно потёр звенящий от усталости затылок и повернулся к Энтони с Барретом.
– Поговорим, джентльмены, – предложил я. – Ей-богу, пора. Меня, к примеру, очень интересует, как вам удалось расправиться с мертвецами. И если ходячие трупы явились в гостиницу с установкой найти некого сосунка, то, сдаётся мне, речь идёт об Энтони. Вопрос: с какой стати и кому он мешает? Кто вы вообще такие?
Джозеф Баррет
Ну, кто я такой, скажут многие. Коллеги-учёные, студенты. Они без запинки сообщат, что Джозеф Баррет является известным биологом, академиком, что его работы по эволюции человеческого вида в условиях развития научно-технического прогресса вызвали в Европе много шума и споров, что "Британская энциклопедия" посвятила ему большую статью, а "Сайнс обзервер" даже назвал Дарвином двадцать первого века…
Посмотреть со стороны – жизнь удалась. И во всём, что касается науки, так оно и есть. Но мало кто знает, насколько я одинок и, в сущности, несчастен. Глория умерла очень рано, оставив меня с десятилетним Джейсоном на руках. Больше детей у нас не было. Сына я любил и заботился о нём за двоих. Гордился его школьными успехами. Радовался, когда стал замечать увлечение наукой. Правда, в отличие от меня Джейсон выбрал физику, но какая разница? Он унаследовал моё главное: интеллект, пытливость, склонность к системной работе. Всё это проявилось ещё в колледже, а в Лондонском королевском университете он с первого курса стал одним из лучших студентов. Навещая могилу Глории, я рассказывал ей, какой замечательный парень у нас вырос…
После университета перспективного выпускника пригласили в серьёзный научно-исследовательский центр. Через три года Джейсон защитил диссертацию. Он теоретически обосновал, что так называемые аномальные или, выражаясь научным термином, геопатогенные зоны Земли (Бермудский треугольник, американская Дорога Сатаны, Медведицкая гряда в России и другие) – не что иное, как своеобразные шлюзы, через которых происходит взаимное проникновение параллельных миров. Причиной тому служат особые геофизические свойства этих территорий, искажающие привычные пространственно-временные константы, вплоть до нарушения причинно-следственных связей. В сущности, диссертация Джейсона в каком-то смысле развивала весьма спорную теорию Эдельберга-Вайсмана, и потому защита прошла непросто.
После неё один из коллег, который поддержал сына на учёном совете, рассказал, что, по его информации, местечко Эйвбери в графстве Уилтшир располагает всеми признаками геопатогенной зоны. Заинтересовавшись, Джейсон съездил туда на пару недель и вернулся взбудораженным. Он рассказал мне, что даже поверхностное исследование территории выявило ряд аномалий. А расспросы местных жителей дали сведения об исчезновении людей, хрономиражах, частом появлении шаровых молний и некоторых других явлениях, наличие которых вполне укладывалось в разрабатываемую им теорию. Опять же, мегалиты…
Рассказал Джейсон и другое. На окраине Эйвбери высится здание-замок, построенное в раннефеодальном стиле. В разговоре с миссис Своллоу (сын остановился именно в "Красном Льве" – других-то гостиниц в деревне нет), он выяснил, что замок является офисом исторического общества "Наследие прошлого", а директор организации квартирует здесь же, на третьем этаже.
Тем же вечером Джейсон постучался в номер Аткинсона. Представившись и вкратце объяснив цель приезда в Эйвбери, сын попросил содействия. Не будет ли так любезен мистер Аткинсон поделиться сведениями о прошлом и настоящем деревни, заключённой в кольце мегалитов? Интересует любая информация о странных и необъяснимых событиях, когда-либо происходивших в Эйвбери… Аткинсон, пожилой человек, сохранивший могучую, несмотря на почтенные годы, стать, сухо и коротко сообщил, что собственно историей Эйвбери "Наследие прошлого" не занимается. Его интересуют другие темы. Какие именно? Ну, это не предмет обсуждения со случайным собеседником… В общем, фактически выставил Джейсона за порог.
Слушая рассказ сына, я чувствовал, что он задет грубостью директора, с одной стороны, и заинтересовался "Наследием прошлого", с другой. Мне и самому стало любопытно, что же это за историческое общество, которому по карману выстроить целый замок. Королевская академия, в которой я имею честь состоять, таких трат себе позволить не может…