Я чувствовал себя отвратительно, когда воображал, с каким подозрением пираты следят за каждым движением Обы. Морияма просил ее не рисковать, просил ничего не делать, если ей будет грозить хотя бы малейшая опасность. Просто взять ампулы с нитроглицерином и уйти. Но это был лишь совет, не приказ. Послушается ли Оба? Сможет ли она правильно оценить степень риска?
Я взглянул на часы и поймал себя на том, что невольно задерживаю дыхание. Это все тянется слишком долго. Что сейчас происходит в лаборатории?
Джайкер, увидев мой жест, тоже взглянул на свои часы.
- Кажется, это была скверная идея,- пробормотал он.
Возможно, Оба и ее конвоиры уже возвращаются назад. Я слышал тихий шорох, с которым вращались лопасти вентилятора. Газ не имеет ни цвета, ни запаха, и мы скорее всего не успеем герметизировать модуль - едва мы вдохнем яд в первый раз, как тут же потеряем сознание. Если Обе удалось захватить кислородные маски, она разобьет ампулу в тот момент, когда поднимется переборка, отделяющая модуль от осевого тоннеля. Тогда она, возможно, успеет надеть маски на нас.
Я жадно ловил малейший шорох. Приглушенный рокот кондиционера, едва различимая вибрация работающих машин. Больше ничего.
Переборка оставалась неподвижной. Время остановилось. Пространство между биологической лабораторией и нашим модулем стало бесконечным. - Ей не удалось провести этих парней,- шептал Джайкер.- Нельзя было все сваливать на нее... Я заставлял себя дышать. Мое тело отказывалось смириться с мыслью, что любой вдох может оказаться последним. Горло сдавил такой спазм, что мне приходилось усилием воли проталкивать туда
Воздух.
Снова взгляд на часы. Слишком долго. Все это длится невыносимо долго. Тишина. Мне хотелось разбить часы об стену. Секундная стрелка и не думала сдвигаться со своего места. Наверняка сели батарейки.
Я снова прислушался и снова ничего не услышал. Казалось, станция вымерла.
Внезапно включился видеоэкран. Это было подобно удару тока по оголенным нервам. Мы снова увидели Халида. Но куда делся его прежний лоск! Теперь его лицо было лицом разъяренного дикаря.
Нет, мордой взбесившегося зверя. Он кричал, точнее, вопил, брызгая слюной прямо в камеру:
- Карр, жалкий лжец! Вы - песье отродье, сын шлюхи! Вам не удастся помешать нашей миссии! Я поверил вам и ошибся! Я не послушался своего внутреннего голоса, своего инстинкта, и ошибся! Вы все об этом еще пожалеете! Слышите, вы пожалеете, вы поймете, что я был слишком мягок с вами, слишком милосерден! Вы узнаете, что я могу быть жестоким, могу быть безжалостным!
Его лицо занимало почти весь экран, так что нельзя было понять, в каком помещении он находится. Мы смотрели на него, как кролики на удава.
Неожиданно Халид поднес к объективу кулак, в котором была зажата злосчастная ампула с ядом.
- Это лекарство было так необходимо вашему командиру? Поистине, он страдает странной болезнью - такой, которую лечат ядом. Значит, вы решили поиграть со мной, обвести меня вокруг пальца? Вы все - лжецы, и вы пожалеете о своей лжи, клянусь бородой Пророка!
Слова Халида вновь всколыхнули во мне воспоминания. Что-то важное. Но что? Сейчас не было времени разбираться. Момент был критический - это я ясно сознавал. Прежде мне казалось, что немец Ральф куда опаснее Халида. Немец был тупым, не рассуждающим, кровожадным животным. Но мне казалось, с Халидом можно договориться, он способен прислушаться к голосу разума, Сейчас я осознал свою ошибку. Ральф - помешанный на убийствах психопат, но он - ягненок по сравнению со своим главарем. Ральф сумасшедший, но он все же остается в границах нашего мира. Но Халид был фанатиком до мозга костей, а значит, не человеком и даже не животным. Сейчас он казался демоном из ада или космическим чудовищем.
И тут он внезапно успокоился. Отвратительная гримаса ушла с его лица, а голос снова стал холоден, как полярные льды.
- Я надеюсь, у вас хороший обзор. Смотрите внимательно. Я запишу то, что сейчас произойдет и буду повторять эту запись до тех пор, пока вы не поймете, что отныне я - хозяин этой станции и всякий, кто осмелится нарушить мой приказ, умрет.
Халид отошел в сторону, и мы увидели, что он находится в биолаборатории. И он был там не один. Посреди разгромленного помещения висела Оба. Ее глаза были полны страха, руки безвольно повисли вдоль тела. Ральф висел позади нее, накрутив ее волосы на одну руку, а другой удерживая у ее виска револьвер. Ее докторский чемоданчик был распахнут, и в воздухе реяло облако из бинтов, ампул, шприцев. Ральф изо всех сил дернул Обу волосы, и она закричала. В этот момент я внезапно вспомнил, как она рассказывала о мужчине, который ждет ее в домике у моря. Он будет ждать напрасно. Оба никогда больше не увидит моря. Лицо Халида - последнее что ей суждено увидеть в жизни. Железная хватка Ральфа - последнее, что она почувствует. Халид кивнул, и Ральф выстрелил. Тело Обы вздрогнуло. Выстрел был неслышным, но голова женщины внезапно деформировалась, как будто по ней ударили паровым молотом. И хотя она уже, вне всякого сомнения, была мертва, Ральф выстрелил во второй раз. Может быть, он продолжал стрелять, но экран внезапно померк.
Последним, что я успел увидеть, была гримаса нечеловеческого восторга, исказившая лицо Ральфа. Он наслаждался совершенным убийством. Он был счастлив.
Глава 23
Прошло примерно полчаса. На станции было тихо. До нас доносились только непонятные шорохи и скрип. Казалось, что пираты сооружают какие-то машины или устройства. За работой они переговаривались - мы слышали голоса, но не разбирали слов. Мы терялись в догадках, пытаясь понять, что еще замыслил Халид. Наконец переборка, отделяющая наш модуль от тоннеля, поехала вверх. На этот раз все четверо пиратов ожидали нас снаружи, поигрывая своими револьверами. "Откуда нам такая честь?" - невольно подумал я.
- Я принял решение,- торжественно начал Халид.- На борту этой станций осталось лишком Много игрушек, о которых я ничего не знаю. Значит, слишком опасно Оставлять вас здесь. Прошу вас, господа...
Повинуясь его жесту, мы осторожно выплыли в осевой тоннель, опасаясь Неосторожным движением спровоцировать стрельбу.
- Теперь сюда,- распорядился Халид, указывая на главный шлюз в конце тоннеля.
- Что это значит? - Морияма повернулся к главарю пиратов.- Вы хотите сбросить нас в открытый космос?
- Не волнуйтесь так, командир, это вредно для вашего сердца,- съязвил бандит.- Я собираюсь всего лишь отправить вас на борт нашего корабля. Это единственное место, насчет которого я уверен. Вы не найдете там ничего, что может быть использовано против нас. Прошу вас.
- Вы будете гореть в аду, Халид,- уверенно сказал Морияма.
Ральф клацнул предохранителем, и мы с командиром поспешили открыть внутренний люк шлюза. Затем мы вскрыли наружный люк станции и наружный люк пиратского корабля. В лицо нам ударила струя холодного воздуха. Третья ступень ракеты "Ариан-5" никогда не предназначалась для перевозки людей. Там отсутствовали кондиционеры и система обогрева, и пираты наверняка успели здорово замерзнуть, пока летели сюда. Ким и Ёсико уже были на корабле - спасаясь от холода, они прижимались друг к другу.
Только здесь мы смогли по достоинству оценить безрассудство Халида и его приятелей. Только сумасшедший фанатик, ведомый целью, которая казалась ему великой, мог решиться путешествовать в подобном корыте. Это был стальной цилиндр, снабженный простейшей системой очистки и регенерации воздуха. В центре цилиндра стояли четыре кресла, закрепленные прямо на стальных балках каркаса. Перед одним из кресел на стене был укреплен щит - вероятно, бывший пульт рулевого управления. Пираты безжалостно выдрали его прямо "с мясом" - сейчас оттуда торчали лишь разноцветные обрывки кабелей. Освещения не было - лишь слабый свет восходящего над Землею Солнца лился из четырех крошечных люков технического осмотра. - Мой Бог,- прошептал Джайкер, качая головой.- По доброй воле я бы никогда не решился сесть на такое корыто.
Я попытался поймать взгляд Ёсико, но тщетно. Ну разве это не смешно? Несмотря на все, что с нами случилось, и что нас еще ожидает, меня по прежнему жестоко обижало ее подчеркнутое равнодушие.
Танака был последним, кто попал на борт нашего нового обиталища. Свен молча втолкнул его в ракету и захлопнул внутренний шлюз. Мы оказались почти что в полной темноте. Затем сразу же, прежде чем мы успели понять, что происходит, раздался хлопок - это закрылся внешний люк станции. Джайкер вскинул брови, потер лоб и дернул себя за вихор.
- Что помешает нам покинуть это негостеприимное место? - поинтересовался он.
- Насколько я знаю Халида, он обязательно что-нибудь придумает,- предположил я.- Думаю, снаружи нас ждет какая-то неприятная неожиданность.
- Полагаете, там Ральф с револьвером?
- Может оыть. или им удалось испортить механизм открывания дверей в шлюзе.
- Нет, с механизмом все в порядке! - вмешался Танака.- Я специально обратил на это внимание.
- Одного Ральфа вполне достаточно,- со вздохом ответил я.- Он наверняка мечтает прострелить голову еще кому-нибудь. Сквозь шлюз не могут одновременно пройти два человека, так что первый, кто осмелится выбраться с корабля, окажется с этим громилой один на один.
- Минутку, вы забыли об аварийных люках! - воскликнул Джайкер.- Если мы будем действовать быстро и согласованно...
В этот момент послышался пронзительный скрежет, и стены капсулы заходили ходуном. Мы схватились за балки и ручки кресел. Я выглянул в люк технического осмотра. Между шлюзом капсулы и станцией внезапно образовалась щель, которая расширялась с каждой секундой. Несколько секунд я видел легкий туман - это стремительно остывало вылетевшее из шлюза облачко воздуха. Внезапно иллюминаторы залил ослепительный свет. Ракета покинула тень станции и теперь купалась в солнечных лучах.
- Это гениально! - воскликнул Джайкер, который тоже смог добраться до люка.
- Что гениально? - поинтересовался Морияма. - Наша тюрьма. Лучшей и придумать было невозможно.
Пираты, не мудрствуя лукаво, просто расстыковали капсулу и станцию.
- Это не тюрьма, а камера смертников,- проворчал Морияма, оттеснивший Джайкера от окна.- Вероятно, мы так и будем удаляться от станции пока через несколько дней не упадем на Землю и не сгорим в атмосфере.
- Может быть, они даже не подумали о такой возможности,- мрачно сказал Танака.- Достаточно взглянуть на эту капсулу, чтобы понять, как мало Халид и его банда смыслят в космонавтике. - Постойте, не все так мрачно! - воскликнул я.
Мне удалось различить яркую блестящую полоску. Между двумя шлюзами был натянут тонкий, но прочный стальной канат, который удерживал нашу темницу в двух метрах от станции. Нам понадобилась бы пара секунд для того, чтобы преодолеть это расстояние, будь мы на Земле. Но два метра безвоздушного пространства - непреодолимая преграда для человека, если у него нет скафандра. В этой ситуации, что два метра, что два световых года - все едино.
- Дьявол! - Джайкер хлопнул себя по колену,- Теперь мы вне игры. Кажется, Халид попросту сунул нас в холодильную камеру, чтобы заморозить до лучших времен.
- Давайте лучше подумаем, что мы можем сделать, - сухо предложил Танака.
Джайкер рассмеялся.
- До вас еще не, дошло? Мы уже ничего не можем сделать! Это идеальная тюрьма - из нее невозможно выбраться.
- Вы готовы сидеть сложа руки? - сердито спросил Танака.
- Вам тоже придется сидеть сложа руки! - парировал кибернетик.- Просто я принимаю ре-альность такой, какова она есть, а вы на это не способны.
Легкий толчок снова сотряс капсулу - канат размотался на максимальную длину и капсула остановилась.
- Думаю, нам не стоит горячиться,- примирительно сказал Ким.- Мы можем сломать себе голову, придумывая всевозможные хитроумные планы и уловки, а можем сесть в позу лотоса и отдаться на волю рока. Результат будет один и тот же.
Морияма удивленно посмотрел на космического металлурга и покачал головой.
- Я согласен, сейчас не стоит думать о том, как нам расправиться с захватчиками,- сказал он решительно.- Но мы должны подумать о собственном спасении. Что мы можем предпринять?
- Что мы можем предпринять? - переспросила Ёсико, и в ее голосе звучала горечь.- У нас несколько литров воды и сухие брикеты, оставшиеся от запасов этих пиратов. У нас нет туалета, только ассенизационный мешок от скафандра. И самое главное, кислородные баллоны уже наполовину пусты. И еще этот проклятый холод. Думаю, он убьет нас раньше, чем кончится кислород.
- Холод - это совеем не проблема,- возразил Джайкер.- Здесь шестеро человек - следовательно шесть тел с температурой около 37 градусов. Думаю, через час-другой температура значительно повысится.
Ёсико едва не прожгла его взглядом.
- Здесь было бы семь горячих тел, если бы некоторые весьма самонадеянные мужчины не сочиняли безумных планов, и не сваливали бы их исполнение на женщин! - выпалила она.
Джайкер уже открыл рот наверняка, чтобы изложить очередной "безумный план", но почел за лучшее промолчать.
Я продолжал осматриваться. О том, чтоб починить пульт управления, не могло быть и речи. Баки ракетной ступени наверняка полны горючим, но оно бесполезно - мы не сможем запустить маневренные дюзы.
Затем я принялся изучать систему регенерации воздуха. На станции она была по-настоящему сложной - воздух очищался, освобождался от углекислоты и снова насыщался кислородом. Водяной пар подвергался конденсации. Благодаря этому шаттлы были избавлены от необходимости доставлять на орбиту кислород и воду. Здесь же были просто баллоны с кислородом, шланги от которых, перекрытые вентилем, соединялись с большим вентилятором. Однако мне не удалось обнаружить адсорбента, который очищал бы воздух от углекислоты и загрязнения. Значит, мы получим отравление углекислым газом задолго до того, как закончатся запасы кислорода. Мой взгляд блуждал по стенам нашей тюрьмы. Все здесь было склепано на коленке и на скорую руку. Полная противоположность солнечной станции, которая была воплощением профессионализма и высоких технологий. Взять хотя бы эти кресла, которые, казалось, были выдраны из салона какого-то самолета...
Минуточку! Кресла? С ними что-то не так!
- Как вы думаете, почему тут четыре кресла? - громко спросил я.
Все обернулись и уставились на меня и на злосчастные предметы обстановки.
- В самом деле... четыре кресла,- подтвердил Танака.
- Но мы видели на борту только троих пиратов! - продолжал я.- Ральфа, Свена и Халида.
Додумав эту мысль до конца, я тут же принялся за поиски. Я сам толком не знал, что ищу, но интуиция вела меня и на этот раз. Впрочем, помещение было слишком маленьким для того, чтобы что-то надежно спрятать. Я очень быстро увидел то, что искал. Два кресла соприкасались спинками и образовывали узкий темный угол. Я залез туда и вытащил большой пластиковый мешок вроде того, в который мы упаковали тело Ивабути.
Я даже не был особенно удивлен, когда, открыв мешок, увидел труп. Это был пожилой мужчина, которого, по всей видимости, убили стартовые перегрузки. В этом не было ничего удивительного - европейская ракета, в отличие от шаттлов, никогда не предназначалась для перевозки пассажиров.
Удивляло другое - лицо умершего казалось мне смутно знакомым. И не только мне.
- Ради всего святого, что он здесь делает?! - воскликнул Джайкер.- Теперь я действительно ничего не понимаю.
Морияма бормотал под нос какие-то японские проклятия. Я беспомощно развел руками.
- Значит, вы знаете, кто это?
- А вы - нет? - удивился Морияма. Я пожал плечами:
- Я был знаком с ним, но не могу вспомнить когда и как...
Морияма тяжело вздохнул:
- Помните телеграмму, которую я вам показывал?
Я снова взглянул на седые волосы покойного и вдруг вспомнил, где я уже видел его. Огромный лекционный зал Токийского университета. Я сижу в третьем ряду, а этот человек стоит за кафедрой и рассказывает о перспективах использования солнечной энергии в мировой экономике. Затем он переходит к физическим эффектам, которые используются при транспортировке энергии из космоса на Землю.
Передо мною был профессор Ямамото.
Глава 24
Мы могли только строить предположения. Халид и его подручные похитили профессора и Попытались привезти его на станцию. Они не знали, что Ямамото в течение многих лет страдал тяжелой формой ишемической болезни сердца. Он не смог пережить стартовых перегрузок, и Халид остался без консультанта. Поэтому он разделил нас на две группы и допрашивал раздельно Танаку и Кима, пытаясь поймать их на противоречиях.
Одно было непонятно - почему, собственно, Халид так интересовался устройством станции. Если он действительно хотел потребовать выкупа, ему достаточно было провернуть трюк с передатчиком, а с этой задачей превосходно справился Сакай. Неужели им руководило чистое любопытство? Едва ли. Может быть, он испытывал глубокий внутренний страх перед машинами и приборами, о которых он знал так мало, а мы - так много?
Меж тем в капсуле стало теплее, зато дышать было все труднее. Кажется, где-то подтекал маслопровод - и запах машинного масла постепенно наполнял небольшое помещение. На стенах оседали капли воды. В космосе не бывает средних температур. Пока капсула находилась в тени станции, мы стучали зубами от холода. Но стоило станции сдвинуться на несколько градусов в сторону, на капсулу стали попадать солнечные лучи - и вот мы уже изнемогаем от жары.
Все члены команды были измучены событиями последних часов, и нами овладела апатия. Ким и Танака вполголоса обсуждали какие-то технические детали устройства капсулы. Морияма закрыл глаза и погрузился то ли в медитацию, то ли в сон. Джайкер не отрывал взгляд от люка технического осмотра, причем ему то и дело приходилось протирать стекло от капель воды. Ёсико просто смотрела в стену. Ее лицо было холодным и отчужденным. В глазах и уголках губ застыла неизбывная горечь.
Внезапно я понял, что однажды уже видел подобное лицо. Давным-давно и очень далеко отсюда. Другая женщина так же стояла, не глядя на меня, погружаясь все глубже в свое горе, и мне казалось, что все ночные кошмары - пустяк, по сравнению с этим мгновением, что я не забуду ее лица до самой смерти. Это было в городе Хансвилл, штат Техас, в гостиной нашего дома. Мы с Фатимой стояли друг напротив друга и молчали. Мы хоронили свой брак. Я когда-то завоевал ее руку и сердце, но я не смог сделать ее счастливой. Тогда я не знал, что ей сказать. Но, может быть, я что-то смогу сделать сейчас?
- Привет, Ёсико,- сказал я тихо, подтягиваясь ближе к ней.
- Привет, Леонардо-сан,- она медленно повернула голову.
Как будто мы были в открытом космосе, и ее взгляд был концом страховочного троса, который во что бы то ни стало нужно удержать, иначе она затеряется в холодном безжизненном пространстве.
- Дурацкая ситуация, правда? - сказал я первое, что пришло в голову.
Дурацкий вопрос, правда? Но в ее глазах внезапно появился интерес - как будто она заметила в чертах моего лица что-то новое.