- Похоже, эти дела и правда связаны, - сказал он. - Во-первых, работники фирмы, производящей приставку "Саваоф", на вчерашнем допросе сообщили нам, что покойная Татарская в день смерти приходила к ним и так же, как и вы, утверждала, что одна из фраз в записи была коренным образом изменена. Она не сказала, какая это фраза, ее просто интересовало, как это оказалось возможным. Но не это вас спасло. Другое... Вчера вечером были сведены вместе все записи с камер в доме Татарских, а также расшифрованы некоторые слова в разговоре покойной с ее визитером. К вам, я думаю, еще обратятся за помощью... Я не обязан этим заниматься, но я вчера весь вечер размышлял об этом вашем "Саваофе", думал, неужели можно придумать такую ерунду... Это я о вашем диске. Вроде бы вы умная женщина. Неужели вы всерьез верите, что полиция этим может заинтересоваться... И так я постепенно заинтересовался.
- Значит, мой расчет был точным, - не удержалась я.
- Все шутите... Исчезновение владельца банка "Елена", через который проводилась сделка, самоубийство его жены - факты, мимо которых я не могу пройти, даже если уверен, что уже нашел преступника. Пришлось поинтересоваться обстоятельствами смерти Татарской. Так эта запись попала ко мне. Между прочим, настоящая цифровая пленка, а не ваш суррогат. Самая настоящая. Вы поможете мне кое-что в ней прояснить?
Я кивнула, хотя мне даже думать было жутко о том, что я увижу последние часы жизни Елены.
- Там нет ничего страшного? - спросила я.
- Там вообще почти ничего нет... Я говорил, кажется, что убийца знал про камеры. Его фигура немного просматривается в холле, есть несколько проходов по коридору, и одно-другое отражение в зеркалах.
- Кошмар! - Я передернула плечами.
- Да, неприятно. Невозможно даже точно определить, кто это: мужчина или женщина. Разговор тоже слышен урывками. Изображение уже смонтировано, просмотр не займет много времени... Итак, начнем.
Он включил монитор, и сразу же появился холл, в котором мелькнуло платье живой Елены. Жизнь словно бы переигралась, как в программе "Саваоф"; может, вся наша жизнь - такая же программа? Елена жива, пусть только на экране, но кто докажет, что это имеет какое-то значение?
Я увидела Елену, идущую к входным дверям. В холле было темно. Потом вдруг появилось изображение с улицы, сверху. Мы видели макушку стоящего у порога человека. Я хотела сказать о камере, следившей за входом не сверху, а сбоку, но Гергиев догадался, опередил меня:
- Единственная камера, которая не работала в тот вечер - та, что у калитки. С нее этот человек был бы виден во весь рост. Правда, там далеко, но можно было бы сопоставить с окружающими предметами... Но эта камера не работала. Сломалась... Или сломали.
Елена между тем открыла дверь. Человек сразу шагнул в сторону, в тень и без того темного холла.
- Прячется? - испуганно спросила я.
- Почему? Не обязательно. Татарская стоит у него на пути... Если он левша, он должен шагнуть сюда. Если правша - в другую сторону. Если правша, но прячется - опять сюда. Ну, и так далее... Сейчас он виден лучше всего. Эксперты даже склоняются к тому, что это женщина.
- Женщина?
- Только очень толстая... Вы потом увидите ее отражение в зеркале.
- Толстая?!
- У вас есть очень толстые знакомые?
- Нет. А может, она так замаскировалась?
- Нет, они с покойной знакомы. То есть это обычная толстая женщина, и Елена знает, что она толстая. Сейчас эта неизвестная ей что-то объясняет, но слов не слышно. Эксперт растолковал, что у толстухи в кармане был прибор, искажающий звуковые волны. Большая часть сказанного не поддается расшифровке.
И вдруг Елена заговорила. Ее голос был добродушным.
- Я так и думала, что это ваши шутки - с "Саваофом", - сказала она. - Разработчики, действительно, не могли ничего изменить... Да им это и не надо... А вот вам надо, ребята! Нет, ну как я догадалась! Сразу!
Изображение расплылось совсем. Даже не тени - звездные скопления двигались на фоне стены. Я не могла определить, кто из них кто. Эти скопления плыли в самое темное место - там начинались личные комнаты, не просматриваемые камерами.
Фигуры совсем слились с фоном, и вдруг я услышала собственное имя.
- Когда она сказала это во время ссоры, я подумала: она с ума сошла, что ли? - это был голос Елены, говорящей визитеру обо мне. Она назвала только мое имя, причем в уменьшительной форме. (Толстуха меня знает! Что же это такое! Я не знаю никаких толстух!) - На просмотре я даже ждала повторения этих слов. Хотела посмотреть ей в глаза... И вдруг услышала совсем другую фразу! Представляешь себе мое изумление? - Елена издала короткий смешок. - Ну, думаю, все ясно - это маскировка. В реальности говорила одно, а на пленке сказала другое!
- Я сказала?! - не выдержала я. Это было неосторожно.
- Вы. А кто же еще? - произнес Гергиев, глядя на меня с подозрением. - Ведь вы, насколько я помню, утверждаете, что назвали пароли, но это кто-то стер.
Тут у меня появилось сильнейшее искушение ударить кулаком по монитору и закричать ему: "Я не говорила никаких паролей! Это другие слова были изменены - черт бы их побрал, я не знаю, какие! - именно о них сейчас разговаривает Елена с этой толстухой! Я вас обманула! Все вранье! Передавайте дело в суд, пусть присяжные сажают меня на сорок лет или даже на электрический стул, но только пусть они помогут выяснить, сошла я с ума или нет?!"
Я дружу с Еленой много лет, я ее лучшая подруга и утверждаю, господа присяжные, что у Елены среди близких знакомых нет толстых женщин!
Далее, судя по Елениным словам, услышанным только что, эта толстая участвовала в подготовке нашего просмотра "Саваофа" и при этом она не разработчик, нет! Она не имеет к авторам программы никакого отношения!
Но я же знаю, что просмотр был инициирован моим мужем Алеханом и отчасти мной! Елена, Антон, Микис и Марианна лишь у нас дома два дня назад увидели, как работает этот прибор. Тогда почему Елена говорит: "Я так и подумала, что это ваши шутки"?! Чьи - "ваши"?
Толстуха знает меня! А я не знаю толстуху! Как это может быть?
И главное: если измененные слова сказала я сама, то почему я этого не помню?! Как это возможно: сказать что-то такое, что поразило постороннего человека, и даже этого не заметить?
- Продолжаем? - сказал Гергиев, внимательно глядя на меня. - Дальше совсем неразборчиво. Но зато будет один кадр...
- А тебе не кажется странным... - вдруг глухо произнес непонятно кто.
На экране среди полной темноты зажегся отраженный свет в дверном проеме ("Они идут по коридору" - наклонившись ко мне, тихо объяснил Гергиев) и неожиданно, так, что я вздрогнула, в зеркале, висящем на противоположной стене, прошла темная фигура.
Она задела только край зеркала, и свет, который в нем отражался, тоже был не прямым, а очень дальним: за пятой или шестой аркой анфилады, но все равно, ее быстрый проход был исполнен невыразимой жути.
Мне показалось, что я сама сижу в этом темном кабинете и вместо камеры наблюдаю за открытой дверью: и вот в зеркале коридора, на стене, перед моими глазами, то есть на самом деле за моей спиной, бледно вспыхивает огонь, где-то далеко по комнатам идут люди - и вдруг я вижу отражение человека в темном, и непонятно, кто он: мужчина или женщина и почему он таким искаженным бесполым голосом говорит свои кошмарные слова, не имеющие ни начала ни конца: "А тебе не кажется странным..." - не спрашивает и не утверждает он. Впрочем, я тоже успела увидеть: человек необычайно толст.
- Татарская ответила на эти слова, - сказал Гергиев. - Это помогла расшифровать машина. Сами вы ничего не поймете... Хотя это важные для вас слова. Именно из-за них я внимательно слушал белиберду о "Саваофе". Из-за них я пока не передаю дело в суд. Вот что сказала ваша Елена... - И он медленно прочитал с экрана компьютера: "Ты уверена? Я ведь вначале подозревала ее. А теперь подумала: не собирается ли твой любимый совершить какую-нибудь гадость? Ограбить ее корпорацию, а? И свалить все на другого человека... Который мне дорог, между прочим. Я ему об этом сказала. Он не обиделся, не знаешь?"
О неприятностях, которые у него появились, Горик рассказал сам. Разумеется, ему было бы правильнее молчать - вот как я молчала о том, что являюсь главной подозреваемой. "Святая простота!" - выразилась по этому поводу Инна. Вы, конечно, поняли, что я ее не уволила.
Меня вызвали из-за нее на сто пятнадцатый этаж, в логово, так сказать, туда, где мраморные стены и персидские ковры - к начальству. Оно (Клянусь, не знаю, каков его пол! Говорят, оно гермафродит и до тридцати лет было женщиной, а потом стало мужчиной - но не до конца, процесс еще идет.) тускло поинтересовалось причинами конфликта и довольно кисло выслушало объяснения насчет недоделанного отчета и вечного отставания по Инниной милости; его плоское лицо выражало скуку и недоумение. Скуку понятно почему, каково это - небожителю отвлекаться от своих олимпийских забот, связанных с громами и молниями, и наклоняться вниз, чтобы выслушать, скажем, жалобу на протечку воды в ванной. Хотя наш-то небожитель занят, в основном, не движением звезд и не круженьем галактик, а кушанием амброзии, но от этого дела тоже неприятно отвлекаться. Недоумение же высокое начальство выражало лично в мой адрес: оно, конечно, знало, что я подозреваемая в деле о краже миллиарда, и ему казалось кощунственным мое дешевое актерство. "Ах, нас волнует работа отдела? - словно бы говорило это лицо. - Как мило! Значит, воровать миллиард нам совесть позволяет, а вот не сданный вовремя отчет мучает! Что за народ пошел! Наглецы, ей-богу!"
Впрочем, это были мои домыслы. Лицо ничего не сказало о краже, просто объявило, что Инна пока остается.
Она не удержалась от злорадной гримасы, но мне на нее было плевать. Борис рассказал во время обеденного перерыва, когда Инна ушла бултыхаться в бассейне, что накануне она ходила к наследнику умершего любовника - лучшему другу нашего Лица. "Он ее когда-то ненавидел. - Борис возбужденно блестел глазами, осознавая эксклюзивность добытой информации. - Но вот как бывает: прошло время, теперь им делить нечего, ему настолько было приятно видеть, что она унижена, мечтает не то что о доле в наследстве, а о том, чтобы ее не уволили с этой вшивой должности, представляешь, как приятно? Вот он и растаял! Попросил нашего за партией в преферанс". - "Может, она даже переспала с ним?" - предположил Горик. Борис сделал вид, что его сейчас вырвет. Разумеется, он неправ. Инна до сих пор превосходно выглядит: элегантная, ухоженная, недаром в бассейне каждый день по два часа плавает.
Меня она топтала недолго: просто хмыкнула пару раз да демонстративно позвонила дочери в рабочее время, но Горик - другое дело. К нему она испытывает просто-таки зоологическую ненависть. Такое ощущение, что в прошлой жизни наш ассириец был собакой, а Инна - кошкой, так они любят друг друга.
Горик - на первый взгляд, бесхитростный парень. Возможно, и он способен испытывать ненависть, но, во всяком случае, не в состоянии ее адекватно выражать. "Парень без костей! - говорит о нем Борис. - До тридцати живет с мамой... - (Наш пятый сотрудник, счастливчик Витя Подрезков разводит руками при этих словах.) - Это о чем-нибудь говорит?" Наверное, говорит. Мама-ассирийка задолбала Горика, но он, вне всякого сомнения, не так уж от этого страдает. Я часто замечаю, что он прячется за мамой, только если ему это выгодно. Например, неохота ему участвовать в официальном корпоративном празднике, он и заявляет: "Вы же знаете мою маму! Если я оставлю ее вечером одну, у нее обязательно поднимется давление. Как пить дать, поднимется!" Только начальник с каменным сердцем может после этих слов требовать "продолжения банкета" (это цитата из одного старого фильма, который как-то смотрел мой Алехан. Мне фильм ужасно понравился). Я знаю, что у меня просто кусок в горло не полезет, если я настою на своем и бедная Горикова мама будет сидеть у себя в квартирке, наедине со своим высоким давлением. Я его отпускаю, сердце у меня не каменное. Но и мозги не каменные: я прекрасно вижу, что если вечеринка намечается богатая и с бабами-моделями, то Горик забывает о своей маме, а потом звонит ей часов в двенадцать ночи, отчитывается о том, что съел, с кем познакомился, и слышно, как мама вздыхает - радостно, совсем не гипертонически.
Говорит ли о чем-нибудь приведенный мною пример? Хитрый ли человек наш Горик? Не больше, чем все мы. И я совершенно не верю, что это он украл миллиард. Мне также неприятно, что он разболтал всем о своих проблемах - точнее, разболтал при Инне, уж при ней-то мог промолчать. Нет, подставился, и это как раз подтверждает мою мысль, что он невиновен.
Он пришел на работу (это было недели через две после того, как я съездила с Гергиевым просмотреть записи с Елениных камер), и лицо у него было абсолютно белое. "Что-то с мамой!" - подумала я и даже полезла в ящик стола, где у меня лежат успокоительные. Когда я наклонилась над этим ящиком, Горик упал на стул напротив меня и буквально зарыдал.
- Ломка? - сквозь зубы спросила Инна. Она теперь считает информацию о его болезни как бы легализованной и каждый день постоянно долбит и долбит в одно и то же место. Не знаю, каким жестоким человеком нужно быть, чтобы расковыривать чужую рану и при этом получать удовольствие.
- Представляете, бред какой-то! - воскликнул Горик сквозь слезы. - Меня сегодня вызвали на допрос и сообщили, что на моем счету в банке обнаружены пять миллионов!
- Как это обнаружены? - весело спросил Витя Подрезков. Он-то все веселится, его эта история не касается, он был в отпуске и паролей не знал, так что теперь ему кажется, что он просто смотрит забавный фильм - эдакое реальное шоу.
- И главное не в этом! - продолжал Горик, не реагируя на его слова. - Главное в том, что перекинуты они с какого-то липового счета в банке "Елена"!
Я подняла голову, забыв о лекарствах. Челюсть моя отвисла до подбородка. Это очень забавно, когда спасение приходит не пафосно, не с фанфарами и знаменами, а вот так буднично, заявляется откуда-то сбоку, и немного странно встречать его вниз головой.
- Ха-ха-ха! - деревянно рассмеялась Инна. - Чего и следовало ожидать! Я же говорила, что человек, способный лазить по чужим компьютерам, не побрезгует лазить и по чужим счетам.
- Перестаньте! - сказал ей Борис, не сводя глаз с Горика. - Надоело.
- А вы мне рот не затыкайте!
- И что говорит полиция? - спросила я.
- Говорит, что это мне заплатили мою долю. Этот парень... Гергиев... даже поинтересовался, не прогадал ли я... Ничего не понимаю! Какие пять миллионов? Откуда?
- А это считается уликой? - спросил Витя.
Борис повернулся к нему:
- А как ты думаешь? Какой дурак будет переводить такие большие деньги?
- Ну, может, ошибка.
- Конечно! Из этого проклятого банка, да на счет того, кто знал пароли. Ошибка!
- А если тебя подставляют? - предположила я.
- Я так им и сказал! Ведь это проще простого! Но они там говорят: "Будем разбираться". О Господи! Мне знаете, что кажется - что они отчаялись найти преступника, а найти его нужно, иначе это будет дурной пример, вот они и нашли крайнего!
- Ну, не они же переводили деньги...
- Почему бы и не они?
- Да нет, - с сомнением сказала я. - Ты не преувеличивай!
- Ничего себе! - закричал он и вскочил со стула. Стул упал, Горик злобно пнул его ногой. Я снова полезла за успокоительным. - Вам легко говорить! Вы все останетесь чистенькими! Я сяду на сорок лет, потому что у меня на лбу написано: я чмо! Со мной можно делать все что угодно, мне можно давать самые дурацкие задания, которые никому другому не дашь, потому что этот другой пошлет тебя, а мне можно! Можно! Горик - идиот, Горик схавает! Ну уж нет, вот! - и он ткнул фигу куда-то в сторону двери, между Инной и мной.
Насчет дурацких заданий, это, видимо, был выпад в мой адрес, но я не стала цепляться. Я не Инна и не люблю расковыривать чужие раны.
Горик повизжал еще немного, а потом рухнул на стол, обхватив голову руками, взрыднул пару раз и затих.
- Неужели вы не видите, что он не успел уколоться из-за этого допроса, поэтому так ведет себя? Ну, это же очевидно! - спокойно заметила Инна.
- Слушайте, у меня есть гениальное предложение! - сказала я. - Давайте работать, а?
Предложение прошло на ура. Все немедленно затихли, повернулись к своим мониторам, стараясь не коситься в сторону неподвижно лежавшего на столе Горика.
Эта тишина была нужна мне, чтобы хорошенько подумать.
Горик может устраивать какие угодно истерики. Собственное положение и правда представляется ему ужасным. Но является ли оно таковым на самом деле?
Нет. Горик не знает, а я знаю, что в деле есть еще один подозреваемый, и не простой, а золотой.
Я тоже могла назвать пароли, а кроме того, в отличие от Горика, якобы знала и о проверке, которая на два месяца приведет к полному хаосу, и о махинациях Антона, которые развалили банк настолько, что через него можно было провести сотню подобных операций. Точнее я об этом не знала, но следствие считает, что знала. Поэтому неопровержимость новой улики, приведшая Горика к истерике, следствием вряд ли воспринимается как однозначная.
Кроме того, Горик не знал погибшую Елену, а дело о ее смерти за эти две недели накрепко приковали к делу о краже миллиарда.
Но расскажу по порядку, а заодно поясню, откуда у меня все эти сведения.
У следователя Гергиева какие-то странные методы. Он очень болтлив, с моей точки зрения. Это он рассказывает мне о последних новостях в деле об убийстве Татарской. Да, убийстве, теперь это доказано.
- Провели несколько десятков экспертиз, - сказал Гергиев, выпуская дым в сторону, чтобы не задеть меня. - И все-таки пришли к выводу, что стол стоял неправильно. Из этого положения она не могла покончить с собой. Ей помогли. Петлю на шею все-таки надевал кто-то другой, не она сама. На веревке остались следы кожного жира... И это жир, соответствующий параметрам мужчины.
- А вы говорили - женщина.
- Да, женщина. К ней пришла женщина, если вы имеете в виду толстуху. Теперь эксперты в этом уверены. Единственные слова, которые удалось услышать, - "а тебе не кажется странным" - сказаны женским голосом.
- Значит, их было двое?
- Да... А может, трое.
Он задумчиво посмотрел на меня - даже не на меня, а куда-то мимо, но потом сфокусировал взгляд на мне и невесело улыбнулся - такое, наверное, глупое лицо было у меня в этот момент.
- Трое... Обед-то ей принесли, вот в чем дело... Но во всех ресторанах, где она обычно заказывает еду, утверждают, что в тот вечер Татарская им не звонила. Правда, мы обнаружили, что в один ресторан звонок с ее телефона все-таки был. Это небольшой вегетарианский ресторанчик, точнее даже кафе, которое находится километрах в пяти от их дома. Кафе "Джаган". Вы там бывали?
- Была один раз. Где-то год назад. С Еленой заехали... Ничего особенного.