- Боря, я не шучу. Надеюсь, у тебя не было счета в этом банке?
- Не было. Я держу в нашем. Как и ты.
- Что за банк, кстати?
- Банк "Елена". Он небольшой. Ты его вряд ли знаешь.
- А, - сказала я и закрыла дверь.
Буквы на экране плясали, как сумасшедшие.
"Спокойно, - сказала я себе. - Это такой шрифт!" Руки у меня дрожали. Следователь Гергиев, возможно, получит повышение по службе. Главный подозреваемый в деле уже есть.
Это я.
"Борис работал в нашей корпорации еще до меня. Он старейшина отдела. Ему сорок пять, он женат, увлекается компьютерами. Говорит, что в компьютерах его интересует только написание музыки".
Горик подозревает, что Борис немного подрабатывает, взламывая чужие счета. Дело в том, что его жена не работает, а денег требует постоянно. Мы все только раз общались с этим женой, его зовут Андрей, и он нам очень не понравился. Он пришел на какой-то наш корпоративный праздник в ресторан стеклянного корпуса (дальше этого корпуса посторонние не пройдут, даже мужья и жены) и весь вечер гундел, недовольный едой, музыкой, людьми. Ему, видимо, не нравилось, что Борис отвлекается на других мужчин.
В другой раз я видела этого Андрея у проходной. Он стоял, прислонившись к стене, и равнодушно глядел на экран, где транслировался футбольный матч. Я стояла недалеко от него - ждала Алехана, чтобы передать ему карточку. Борис появился одновременно с моим мужем и, как оказалось, тоже вынес карточку. Так они их и взяли, наши мужья-жены: синхронно, потом с одинаковым выражением лица чмокнули нас в щеку; потом пошли к автомобильной стоянке. Не знаю, что нужно было купить этому Андрею, но моему Алехану не хватало на новый монитор, а по карточке дают очень большие скидки.
Может быть, и у Бориса с Андреем такая же любовь, как в моей семье? Не знаю. Может быть.
Борис, конечно, немолодой, и это не способствует прочному браку, но зато у них большие льготы, которых нет у нас. Они, например, не платят налог за отсутствие детей, и это, вроде бы, логично: искусственное вынашивание их ребенка стоило бы огромных денег. Правда, когда налог вводили, еще не было другого налога - на рождение ребенка, который теперь уплачиваем все мы: и разнополые, и однополые, если хотим завести у себя дома сопливое и крикливое существо. Когда же этот налог утвердили, разнополые оказались в странном положении. Они платили за бездетность, они же платили за возможность родить, то есть платили в обоих случаях.
Конечно, вначале поднялся крик, но затем нам все, как водится, объяснили: во-первых, налог на детей стимулирует к хорошей работе и является как бы современной разновидностью естественного отбора, во-вторых, налог на бездетность такой небольшой, что просто стыдно об этом так долго говорить, в-третьих, однополым, решившимся на продолжение рода, придется платить и за искусственное вынашивание и за право на ребенка, то есть они тоже в один прекрасный день заплатят дважды. Кроме того, народу и так слишком много. На том и порешили.
И все равно мне почему-то стало жалко Бориса в тот день. Андрей у проходной не понравился мне еще больше, чем в ресторане, когда он гундел и куксился. Мне показалось, что Борис слишком суетлив с ним, слишком зависим. Потому-то и подворовывает вечерами на своем мощнейшем домашнем компьютере. ("Мощнее, чем у нас в отделе!" - изумленно рассказал Горик, побывав у него дома).
"А может ли он украсть миллиард?..
Есть еще Инна. По возрасту старше всех нас, но не старая - двадцать пять лет до пенсии. Ей пятьдесят пять. Инна здесь недавно. Перевелась из другой корпорации, где, говорят, была любовницей генерального директора. Между прочим, ее приняли по моему ходатайству. За нее просил хозяин фирмы, в которой работает мой муж. У нее двое детей, огромный дом и небольшая паранойя. Но она тихая женщина".
Инна делает свои дела ровно до пяти, в три минуты шестого я вижу ее идущей по внутреннему двору к стеклянному корпусу - на выход. Нынешняя должность для нее - понижение. Во-первых, в той, другой корпорации она сама была начальником отдела, во-вторых, она никогда не проходила квалификационной аттестации (у них это не было принято), а потому не переживала постоянного и неизбежного урезания зарплаты. Дело не в деньгах, их у нее, видимо, много, дело в унижении. Если тебя рано и незаслуженно сделали начальником, ты можешь никогда не узнать, что ни хрена не умеешь. Инна бы и не узнала, но ее покровитель умер. Из начальников она перешла в подчиненные, и оказалось, что ее знания так и остались на уровне стажерских (стажером она с генеральным и познакомилась). Назначая любовницу начальником отдела, он, видимо, тоже не разбирался в квалификациях, поскольку сам начальником буквально родился - то есть унаследовал свою долю в корпорации от отца и деда. Так что ему все кандидаты были на одно лицо, и решалось назначение не по этому пункту. Вот Иннины подчиненные, они-то наверняка все знали об ее квалификации, но подчиненных обычно не спрашивают.
Мы тоже ни о чем ее не расспрашиваем. Она сидит свои пять часов, в обеденный перерыв не ест, а плавает в спортивном клубе на втором этаже, раз в неделю заказывает парикмахера и маникюршу из самого дорогого салона, которым пользуется только высшее руководство. Иногда она платит нашей секретарше за то, что та делает ей массаж шеи. Про ее детей мы знаем только то, что один из них - гонщик, а другой - женского пола. Причем пол первого, гонщика, нам не известен.
"Может ли Инна украсть миллиард?..
Ну и, наконец, Горик. Молодой, неженатый, талантливый. Живет с мамой - вот уж редкость! Говорит о себе, что он ассириец. Борис каждый раз делает вид, что забывает это слово, и постоянно спрашивает: "Филистимлянин?". Ассириец" - терпеливо отвечает Горик. На следующий день все повторяется. "Финикиец? Шумер? ". "Ассириец"".
Еще он говорит о себе, что никогда не женится, потому что мама согласна только на ассирийку или ассирийца, причем настоящих, а как определить, кто настоящий, а кто нет? Нужен очень дорогой генетический анализ, и в принципе Горик ради мамы на эти траты согласен. Но, к сожалению, генетический код у ассирийцев точно такой же, как у вавилонян, а они лютые враги.
Мы умираем со смеху во время этого вранья.
- Я доказываю маме, что вавилоняне вымерли две тысячи лет назад! - с неподдельным отчаяньем сочиняет Горик. - Что шансы встретить живую вавилонянку равны нулю. Нет! С тех пор как ученые открыли генетический год скелета, найденного в гробнице сына царя Хаммурапи Самсуилуна, и доказали, что он совпадает с кодом всех ста пятидесяти современных ассирийцев, моя бедная мама потеряла покой. Ее можно понять. Последний удар Ассирии был нанесен именно Вавилоном. Как такое можно простить, скажите, пожалуйста? Такое не забывается! Нет, вдумайтесь только - гибель цивилизации! Какой тут может быть срок давности?!
- Ты говоришь о событиях до нашей эры? - серьезно поинтересовалась Инна, глядя на него почти с ненавистью. Она презирает подобные разговоры и презирает мое легкомысленное отношение к подчиненным.
- А какая разница! - трагическим голосом воскликнул Горик. - До нашей эры, после нашей эры, какая разница?! Вы представляете себе уровень события?! - Людей без чувства юмора он терпеть не может.
- Горик! Хватит! - наконец, взмолилась я, вытирая слезы.
Недавно Борис сообщил мне перед работой, что не все в сказках Горика вранье. В частности, у Хаммурапи действительно был сын Самсуилун, а мама Горика действительно ассирийка. Но вот его рассказы про собственное пьянство - неправда. Он наркоман и болен СПИДом. "Жаль парня. Он ведь очень талантливый, - сказал Борис. - Это я тебе как человек, секущий в компьютерах, говорю". - "Он лечится?" - спросила я, сделав вид, что это для меня новость. "Ну, поддерживает нынешний статус, но это съедает все, что он зарабатывает. Он, правда, стоит в очереди на социальную программу, но ты же знаешь, сколько там надо стоять. Половина умирает, не дождавшись". - "Может, походатайствовать перед руководством?" - "Ты хотя бы примерно представляешь, сколько у нас работает больных СПИДом?" В этот момент появился Горик и все началось, как обычно. "Горик, я забыл, как называется твоя национальность? Хетт?" - "Ассириец".
"Может ли ассириец украсть миллиард?"
Теперь обо мне.
Я убрала руки с клавиатуры.
Что я знаю о себе, как о возможном подозреваемом? Что много раз говорила своим сослуживцам, как мечтаю оказаться на месте грабителей - тех, кому повезло. "Бравировала смелостью. Это мне свойственно. Я вообще-то много болтаю почем зря", - сказала я еще не вернувшемуся Гергиеву. "Да что вы? - ответила я сама себе вместо него. - А Инна считает, что вы просто туповаты и вам даже не хватает ума скрыть свои истинные мысли". - "Да-а? Она так считает?" - "Она как-то сказала вам это, помните? Вы мечтали вслух, говорили, что ненавидите работу, а она спросила, зачем же вы тогда работаете. Ради денег, сказали вы".
Да, так и было. Гергиев этого еще не знает, но узнает обязательно: тот разговор ужасно разозлил Инну. Обычно бесстрастная и надменная, тут она завелась.
"Своих подчиненных с такими настроениями я немедленно увольняла!" - сказала она сквозь зубы. Мне нужно было промолчать, подмигнув Борису или Горику, но я не сделала скидки на ее паранойю и положение свергнутой королевы, слишком хорошо я представляю подобных начальников. Они отвратительны, эти тупые твари, больше всего на свете боящиеся, как бы их не разоблачили. Они рта лишний раз не открывают, только надувают щеки для важности. Они догадываются о своей вопиющей некомпетентности и похожи на учеников школы вождения, лихорадочно вцепившихся в руль негнущимися руками. А выпустите-ка их на трассу! Вы думаете, это разные вещи? Я как-то поинтересовалась: Инна многих уволила. Одних за красоту, других за наркотики, но большинство именно за "недостаточную лояльность". Как она ее определяла, эту лояльность? Да вот так же: по веселым фразам жизнерадостных и уверенных в себе профессионалов. Это как надо было всех против себя настроить, чтобы несмотря на контракт вылететь на следующий день после смерти покровителя! Точнее, он еще дышал, говорят, и она пыталась к нему пробиться... Тяжело ей быть у меня в подчинении.
Но я отвлеклась от вымышленного разговора со следователем. Не одна Инна слышала мои жалобы. Даже интерпретированные доброжелательно, они свидетельствуют не в мою пользу. Говорила, что денег маловато? Хотела завести ребенка? Интересовалась схемами краж? Имела доступ ко всем документам? Имела большой стаж и опыт? Муж разбирается в компьютерах? Но главное не это.
Банк "Елена" - это банк Антона. Время кражи было выбрано исключительно удачно. Только оно и позволило успешно провернуть операцию. Но для выбора времени нужно было обладать серьезной и секретной информацией.
То, что Антон уводил деньги и растрачивал кредиты, разумеется, было тайной - иначе он бы уже давно сидел. То, что в банке полный дурдом, было тайной тоже - иначе бы акционеры все это прекратили, а вкладчики - забрали вклады. Планы провести проверку Контрольное управление всегда скрывает до последней минуты, по-другому нельзя: банки успеют подготовиться. Тайна самой проверки защищена законодательством, и это логично - в противном случае начнется паника. Проверяют иногда и тех, на чей счет нет никаких подозрений, но все-таки чаще - тех ребят, чье рыльце в пуху. Как защитить репутацию честных? Только строгой секретностью. Не дай господь, информация просочится раньше времени! Засудят!
И все-таки тот, кто украл деньги, обо всем этом знал. И как ни крути, он знал кого-то очень высокопоставленного в банке Антона и кого-то очень высокопоставленного в управлении Микиса. Кто же это такой? Я даже умилилась, представив выражение лица Гергиева, когда он задаст этот вопрос. Оно будет такое... Как у врача-психиатра, разговаривающего с умственноотсталым.
Но и не это главное. В конце концов, под определение "знал дела Антона и Микиса" могут подпадать другие люди - да хоть они сами, Антон и Микис.
Но они не знали паролей.
На этот месяц их знали только четверо - четверо работающих в нашем отделе, включая меня. Никто из нас - ни балабол Горик, ни молчунья Инна, ни мелкий воришка Борис, ни презирающая условности я - не способны произнести их. Мы никогда не произнесем их вне этих стен, мы не проболтаемся о них в семейном разговоре или на дружеской вечеринке. Я не скажу о них на пьяной вечеринке, а Горик - приняв дозу. Это исключено, ведь мы рискуем жизнью.
И суд, разумеется, понимает это.
Но понимает как бы практически.
Теоретически все возможно. И теория эта тянет на тридцать пять лет разницы.
- Написали? - спросил Гергиев, склонясь над моим плечом. Он подошел совсем бесшумно. Когда его лицо оказалось рядом, запахло хорошим одеколоном. - О! Даже не ожидал. Пять строчек - это уже прогресс. Кто такие ассирийцы?
- Вы все поймете.
- О себе решили не писать?
- Я не успела.
- Ну и ладно. Мы встречаемся не в последний раз... Сохранили на диске? - Он выпрямился, и потянулся. - Фу! Устал как... Мне пора идти. Да и вам пора работать. До завтра.
...У работы есть одно-единственное преимущество - она отвлекает. Если бы Марианна работала, ей было бы не до скандалов, я уверена. Не работать можно, только если в жизни все хорошо и много денег, которые не жаль потратить на заполнение свободного времени. Но если не работаешь, денег обычно нет. Такой парадокс: или деньги или свободное время. Мало на свете счастливчиков, у которых есть и то и другое.
Уж на что, казалось бы, напугал меня следователь Гергиев, а ведь отвлеклась, забыла. Дел было невпроворот. К тому же оказалось, что Инна напортачила в подготовке отчета, и я решила ей отомстить: заметила ошибку без десяти пять.
Отчет был срочный. Инна аж побелела от злости.
Теперь ей сидеть здесь часов до восьми. А у нее уже к четырем глаза стекленеют от усталости. Ну еще бы. Она не привыкла так работать, бывшая начальница. Она другим местом работала.
- Зря ты, - шепнул мне Борис. - Не настраивай ее сейчас против себя. Это опасно.
- Почему?
- А потому, что я слышал их разговор. В основном, речь шла о тебе.
- Пусть говорят. Мне нечего бояться.
- Как можно быть уверенным в этом? Такое нароют, что сам о себе не знал!.. Ведь эта дура думает, что если тебя снимут, она сядет на твое место. За полтора года работы у нас она так и не поняла, что только сейчас оказалась там, где заслуживает.
Борис прав. Инна может так думать, но даже если бы она знала, что на мое место ее не назначат, она бы все равно не упустила случая сделать мне гадость.
- Я тут где-то месяц назад ее дочь видел, - снова зашептал Борис. - Симпатичная дамочка. Приходила к нам в больницу. Беременная!
- Тоже устроилась в жизни... В маму пошла.
- Не скажи! Инна рядом с ней стояла и ругалась, как сумасшедшая.
- Почему?
- Я так понял, что отец ребенка без средств. Безработный! Представляешь? Это ведь совершенно не в стиле их семьи. Инна сказала: я платить не буду. Пусть что-нибудь придумает, наконец. А то до сих пор у тебя деньги на жизнь берет! Ничтожество! Во как она его назвала.
- Бедняга. Попасть в такую семейку...
Заиграла музыка, означающая у нас конец рабочего дня. Инна, до этого разговаривавшая по телефону, встала как ни в чем не бывало, выключила компьютер и направилась к вешалке. Горик, приоткрыв рот, наблюдал за ней.
- Вы куда? - спросила я.
- Домой. У меня срочное дело.
- Вы закончили отчет?
- Его закончит Горик, - спокойно ответила она. - Мы договорились.
Горик посмотрел на меня и развел руками.
- Мы с вами, Инна, не договаривались, - сказал он.
- Не договаривались? Разве? Так давайте договоримся. Даю тридцать тысяч. Здесь работы на два часа. Неплохая оплата, по-моему.
Горик совсем растерялся.
- Соглашайся! - пришел ему на помощь Борис. - И правда хорошие деньги.
- Как-то все это по-хамски, - сказал Горик. Было видно, что ему очень хочется заработать. Иннины ошибки он обычно исправляет бесплатно.
- Да нет! - махнул рукой Борис. - Смотри на это по-другому. Человек всю жизнь был проституткой, продавался за деньги. А теперь стал старым и хочет хоть немножко отыграться. Сделай бабушке приятно. Она же не спать с собой просит. Тут, конечно, тридцати тысяч было бы маловато...
Такое представление у нас первый раз. Обычно Борис хамит поскромнее, как бы случайно.
Инна стояла у вешалки и смотрела на него безо всякого выражения. Потом перевела взгляд на Горика.
- Согласны? - спросила она. - Я уже скинула их к вам на счет. Неплохие деньги... Хватит на пять доз.
Горик только моргнул. Я решила вмешаться:
- Он согласен, Инна. Можете идти.
- Вы разрешаете? - медленно спросила она и усмехнулась. - Вы разрешаете... - и вышла, осторожно закрыв за собой дверь.
- Вот тебе пожалуйста! - громко сказал Борис. - Я же говорил. У старушки появились надежды на повышение!
С моей точки зрения, он сильно оскорбил ее. Но у однополых свои представления о хамстве, не такие, как у нас - живущих с людьми другого пола. Им, например, ничего не стоит оскорбить женщину, используя приемы, которые мы считаем запрещенными: возраст или полноту. "Бабушка", "жирная дура", "кривоногая кляча" - обычные фразы в их разговорах. Поэтому я Бориса стараюсь не трогать. Оскорблять так, как он, я не умею. Не умею и равнодушно сносить его хамство. Убеждаю себя, что он имеет в виду более безобидные вещи, что он и сам чрезвычайно раним, но все равно настроение портится.
Инна его как-то срезала. Он ей сказал: "Вы, Инна, жирная очень. Нельзя так распускаться". Она, конечно, не жирная, просто два раза рожала, и это видно по ее скелету. Инна повернулась к нему медленно, как змея, собирающаяся укусить: "А ты роди хотя бы одного от своего кудрявого. Тогда мы поговорим о фигуре на равных".
Борис ужасно обиделся. Даже выбежал в коридор и там прослезился.
- Бьет по самому больному! - пожаловался он мне, вытирая глаза ладошкой. Глаза были уже немолодые, блеклые. Я снова вспомнила его равнодушного Андрея, стоящего у проходной в ожидании денег.
С тех пор Борис с Инной ненавидят друг друга. Но до сегодняшнего дня он ее не трогал.
- Ты мне советовал быть осторожней? - раздраженно спросила я. - А сам чего лезешь? Видишь, какая просвещенная дамочка оказалась?.. Теперь что касается тебя, Горик. В самом деле, это только я способна покрывать наркомана! У Инны ты бы вылетел в пять минут!
- А я что? Я понимаю...
Так и закончился рабочий день. Я ушла первой, поскольку дела были сделаны, появилось свободное время, а с ним - мысли о ситуации, в которой я очутилась.