Когда у меня трудности, люди раздражают. Не все так устроены: многие становятся общительными, среди друзей они отвлекаются. Я же не верю в поддержку других людей. Это вредная иллюзия, на мой взгляд. Человек одинок в главных трагедиях своей жизни, он должен быть одинок и в остальных несчастьях. Только он сам может себе помочь.
Именно по этой причине я ничего не сказала Алехану о произошедшем на работе. Обычно я рассказываю ему о попытках краж - он любит такие разговоры, наверное, как и я, фантазирует, что бы сделал с этими деньгами. Но тут я промолчала. Уже завтра я буду главной подозреваемой. Произносить это вслух мне не хотелось.
...Звонок раздался часов в десять.
Я читала старый журнал, уставший Алехан, только что вернувшийся с работы, смотрел телевизор.
- Кто это? - спросил он у экрана.
Звонок повторился. Алехан пробурчал что-то и пошел к двери. Мое сердце билось так, что я задыхалась.
Да, все верно. Это они. Вначале было неразборчиво, но потом явственно послышалось: "...следователь. Нужно поговорить с вами и вашей женой". Они вошли в комнату. Алехан выглядел очень изумленным. Мне даже показалось, что он немного утрирует эмоции.
Вслед за моим мужем вошли три человека. Один из них снова представился. Я его почти не слышала, мне не хватало воздуха, и я боялась, что это будет заметно.
- Что случилось? - видимо, не в первый раз спросил Алехан.
- Сейчас я все объясню. - Человек успокаивающе поднял руки. - Можно сесть?
Они все уселись напротив меня. Алехан встал у бара.
- Скажите, вы знаете Татарских? Антона и Елену?
- Да, - сказал Алехан. - Это наши друзья.
- А Микисов? Я правильно произношу? Это фамилия или имя?
- И фамилия, и имя. Тоже знаем.
- Вам придется проехать с нами.
- Нам?!
- Мне, Алехан, - сказала я. Голос у меня был хриплый. Сказав эти два слова, я закашлялась.
- Так нам или ей? - спросил он.
- Вам обоим, - сказал тот, что представился. - Если родственников нет, то для идентификации личности требуется четыре свидетеля. Микисы уже там. Они сказали, что вы ближайшие друзья. Одевайтесь, пожалуйста.
- Чьи ближайшие друзья? - Алехан растерянно посмотрел на меня. Мне снова показалось, что он переигрывает.
- Елены Татарской.
- А что с ней?
Человек вздохнул. Я наблюдала за выражением его лица и вдруг поняла, что речь идет о чем-то другом. Не о краже миллиарда. Это что-то не имеет отношения ко мне. Оно касается Елены.
- А что с ней? - повторил Алехан.
- Вы ее давно не видели?
- Мы ее вчера видели. Она была здесь.
"Вчера! - мысленно повторила я вслед за мужем. - Только вчера! Из-за этой кражи кажется, что прошел целый год!"
- Муж был с ней?
- Естественно. А что случилось?
- В каком она была настроении?
- В прекрасном. Что случилось?!
- Она покончила с собой, - наконец ответил человек. - Повесилась в ванной.
У дома приглушенно вспыхивала мигалка. В этом богатом районе и полицейские машины другие - более "вежливые": они не имеют звуковых сигналов, и свет у них похож на обычный. Впрочем, мигалку лучше было выключить совсем. Дома расположены на большом расстоянии друг от друга, но по улице часто кто-нибудь проезжает. Вот и сейчас за соснами остановилась дорогущая машина, в окне виднеется испуганное женское лицо.
Это невероятно красивый и очень дорогой район. Звенигород - так он называется. Правда, это окраина Москвы, но окраина особенная. Здесь сосны, река, здесь дома спрятаны в глубине огромных садов, и почти тихо.
Особняк Антона - один из самых скромных. Первое время Антон даже комплексовал из-за этого. Да и Елена подливала масла в огонь. Не специально, нет, она очень прямой человек, но она еще и красивая женщина, ее сразу стали приглашать в соседние дома - для украшения вечеринок. Так что она насмотрелась.
...Там есть шестиэтажные дворцы с мраморными колоннами и распластавшиеся по земле "умные" дома, куда достаточно просто войти и пукнуть, чтобы дом узнал тебя, включил твою любимую музыку, заказал любимое блюдо из ресторана и нагрел ванну до нужной температуры. Но и эта роскошь не предел. Есть еще бассейны с крокодилами, поля с антилопами и собственные отводы от реки - многокилометровые заливы, обсаженные пальмами и лотосами, где всегда солнечно, а крыша покрыта особым материалом - голубым, каким небо теперь никогда не бывает, но, вероятно, было тысячу лет назад.
Самое интересное, что я никогда не завидовала ни крокодилам, ни лотосам, ни даже мраморным колоннам, все это казалось таким далеким и невозможным. Но я всегда завидовала дому Елены и Антона. "Заведешь такой, захочешь крокодилов", - как-то сказал мне Антон. Я не сомневаюсь. Но тоски по крокодилам мне не узнать, мне и такой дом, как у них, не светит.
Мы шли за следователем по дорожке, ведущей в глубь сада. Я уже успокоилась, хотя и всхлипывала в платок - плач застрял в носу. Мигающая машина осталась за воротами. Вспышки света беззвучно бегали по цветущим кустам. Шиповник казался то желтым, то синим. С его веток тяжело и шумно вспорхнула крупная птица. Я знаю, что Елена и Антон ежемесячно тратят тысяч двадцать, чтобы покупать новых птиц. Они здесь не приживаются, дохнут. Шиповник тоже надо непрерывно подсаживать. Если не будешь этого делать, местный кондоминиум оштрафует, а потом и вовсе поставит вопрос о продаже дома. Желающих купить - огромная очередь. Лет девять назад, во время кризиса, Антон совершенно случайно пролез в этот район - купил дом у разорившихся наследников композитора. Все считают, что ему неслыханно повезло.
Мы приблизились к раскрытым дверям и вошли в ярко освещенный холл. Здесь все было разбросано, на паркете почему-то валялись Еленины вещи на вешалках. У входа в следующую комнату стояла бледная Марианна.
Она посмотрела мимо меня, но затем увидела Алехана. Лицо ее некрасиво скривилось.
- Господи! Наконец-то!
Плача, она подошла к нам и обняла нас обоих. Из кабинета Антона высунулся Микис. Он выглядел очень уставшим. Издалека он кивнул нам головой, а затем снова скрылся за дверью.
- Здесь обыск? - тихо спросила я Марианну, вытирая щеку, которую она мне намочила. - Почему все разбросано?
- Обыск? - Марианна отодвинулась, чтобы увидеть мои глаза. - Вы ничего не знаете?
- Знаем. Елена покончила с собой.
- Да, покончила. Но как!
- Повесилась.
- Но как?!
- Что значит: как? - спросил Алехан, хлопая себя по бокам. - Сигарет нет? Ужасно курить хочется.
- То и значит. Вы знаете, что это я вызвала полицию?
Мы молчали, ожидая продолжения.
- Я звонила Елене весь день и дозвонилась только после обеда. Она была очень грустной, сказала, что Антон куда-то исчез, его все ищут, но не могут найти, что из-за какого-то недоразумения заблокирован ее счет в двух банках. В других банках нормально, но все равно неприятно. Я сказала, что хотела бы с ней поговорить. Ты знаешь, о чем... - Марианна кивнула мне головой.
- О чем? - спросил Алехан.
- О вчерашнем... Она сказала: приезжай. Я уже была одета, когда она вдруг перезвонила и предложила приехать попозже, потому что у нее важная встреча. Я рассмеялась. Елена и важная встреча! Спросила ее: с маникюршей? Она как-то странно ответила: нет, это связано с договором.
- С договором?
- Ну, или с уговором. Я не расслышала. Мне показалось, это какое-то банковское название, что ли. Короче, она предложила приехать часа через два. Сказала, что заказала ужин из ресторана. И вина-а-а...
Марианна заплакала, хлюпая носом. Она уткнулась Алехану в плечо. Он растерянно смотрел на меня и сам чуть не плакал. На нас никто не обращал внимания. На другом конце комнаты, примостившись на край антикварного стула, молодой следователь вбивал данные в записную книжку. За дверью кабинета негромко переговаривались мужчины, был слышен спокойный голос Микиса. Еще один молодой парень, стоявший у лестницы, безуспешно пытался до кого-то дозвониться.
- Какое же это самоубийство? - сказала я. - Ужин, вино.
Марианна достала платок - он был совершенно мокрым - и вытерла глаза, потихоньку успокаиваясь.
- Я приехала в восемь. На такси. Машину сразу отпустила, пошла к дому. Было уже темно. Здесь из-за этих сосен вечно темно! - вдруг со злобой крикнула она так, что парень с телефоном укоризненно покачал головой. - И тут мне стало ужасно страшно!
- Почему? - хором спросили мы с Алеханом.
- Не знаю... Точнее, знаю. Мне показалось, что я все это уже видела. Вначале я подумала, что это обычное де-жа-вю, но потом поняла: я видела это вчера. У вашего "Саваофа". Все выглядело точно так же, но только вместо меня по дорожке шел Антон. Точнее нет, у меня возникло ощущение, что я иду немного позже Антона. Как бы по его следам.
Мне внезапно стало холодно. Алехан стоял рядом, бледный.
- Видите? - сказала Марианна, показывая на разбросанные вещи. - Это уже было, когда я вошла. В дальних комнатах, там, - она махнула рукой в сторону лестницы, - даже были выдвинуты ящики, и на одном из столов стояла раскрытая шкатулка с драгоценностями. Это меня ужасно напугало. Просто не могу сказать как!
- Но это просто похоже на кражу, - сказал Алехан.
- Если бы не было вчерашнего просмотра, я бы так и подумала... Потом я решила, что это прислуга убирается, но вспомнила, что прислуга у Елены только до пяти.
- Неужели ты пошла дальше? А если бы грабители еще были в доме?
- Я не пошла дальше, что ты! Я выбежала обратно и спряталась в кустах шиповника.
- Что ты сделала?!
- Спряталась в кустах. А что еще мне оставалось? Дорога пустынная, соседи далеко, машину я отпустила... Я залезла в самую чащобу и стала звонить Елене по всем ее телефонам. Домашний звенел на весь сад, из разных окон, трубку в кабинете тоже никто не поднимал. То есть прислуги и правда не было. Я набрала и Еленин личный телефон и мне показалось, что он звонит, но очень приглушенно, как бы в глубине дома. Это было какое-то безумие. Телефоны Антона не отвечали... И тогда я вызвала полицию. Они приехали минут через пять. Сразу оцепили дом, потом включили мигалку. Тогда я вышла из кустов. Они попросили подождать у машины, зашли внутрь, а через десять минут позвали и меня... Вы знаете, я была уверена, что это будет в ванной!
- Она повесилась? - спросила я.
- Да. Точно так, как в фильме. И знаете, когда входишь, ее вначале не видишь, она как бы за поворотом. Первым делом натыкаешься на эту дурацкую скульптуру!
- Драгоценности все на месте? - спросил Алехан. - Полицейские ничего не говорили?
- Если ты имеешь в виду шкатулку, там что-то лежало... Но не думаю, что настоящие Еленины украшения хранятся в ней. Должен быть сейф... Наконец-то! Микиса отпустили!
Микис подошел к нам, сопровождаемый пожилым следователем.
- Не можем найти Антона, представляете! Последний раз его видели утром, часов в семь. С тех пор как сквозь землю провалился!
- По работе с ним никто из вас не связан? - спросил пожилой.
- Нет, - буркнул Микис и уклончиво посмотрел на жену. - Проверка вчера официально завершена, - сказал он как бы в никуда.
"А вот я теперь с Антоном связана, - подумала я, и дневная тоска навалилась на меня со всей своей сорокалетней силой. - И, как правильно выразился этот следователь, именно по работе... Как все это странно..." Я не стала ничего говорить. В деле рытья могилы самому себе лучше не торопиться. Здесь уместно постоять, покурить, опершись на лопату, попинать ногой жирные комья земли, шевелящиеся из-за дождевых червей... Так уже не хоронят - это все старые журналы поставляют мне картинки для метафор. Чем бы питалось мое воображение, не будь их?
- Ну что ж. Мы сделали все, что могли, - вздохнул следователь. - Теперь, когда вы приехали, его присутствие для опознания не обязательно. Идите за мной.
И мы пошли.
Следователь повел нас по кратчайшему пути, и мне совсем не казалось, что повторяются картинки "Саваофа". Комнаты были другие и, главное, теперь они были ярко освещены. Везде были чистота и порядок.
Мы миновали столовую.
- А ужин? - вдруг спросил Микис. - Где он? Его не успели привезти? И надо допросить служанку.
- Все проверим, - не оборачиваясь, ответил следователь немного недовольным тоном. Он открыл дверь ванной. Это была вторая дверь, ведущая не из Елениных комнат, а из коридора. Я остановилась, загораживая всем путь. Мне было очень страшно. Микис мягко подтолкнул меня. Марианна заплакала во весь голос.
Елена уже не висела. Ее положили на мраморный стол и накрыли полотенцем. Она лежала немного наискосок от люстры, на которой повесилась. Всю эту картинку мы увидели сразу же, как только открыли дверь. Скульптура, о которой говорила Марианна, наоборот, стояла вдали, полускрытая изгибом стены.
- Ты пришла по другому пути?
Марианна кивнула, успокаиваясь. Алехан обернулся, удивленный моим вопросом.
- Подходите, - сказал пожилой.
Кроме нас к телу подошел еще один полицейский.
- Вы должны подтвердить, что женщина, лежащая перед вами, является Еленой Татарской.
- Господи! Она ею не является! Я ее не узнаю... Какая она была красивая! - снова заплакала Марианна, закрывая лицо ладонями.
Пожилой со скукой подвигал ртом. Видимо, к истерикам эти ребята привыкли.
- Итак? - сказал он.
- Да, это Елена.
- Да.
- Нужно просто сказать: да? Тогда да.
Я смотрела на ее лицо, оно было перекошено, язык вывалился. "Повеситься некрасиво, - вспомнилось мне. - Я лучше отравлюсь". Елена любила все только красивое. Она и сама была прекрасна... Чего только люди не делают с собой последние тридцать лет: убирают морщины, наращивают скулы, удлиняют подбородки, увеличивают губы. Глаза у всех стали длинные, груди круглые, ноги тонкие... Дети рождаются, ни на кого не похожие. Смотришь: у матери лицо овальное, а сын - щекастый. Таким щекастым он ходит лет до восемнадцати (с этого возраста уже разрешено делать операции), но вот отпраздновал совершеннолетие и, глядишь, исчезли щеки, как по волшебству. Щеки что! Грудь вырастает за неделю!
Борис сказал недавно, что современная наука позволяет не просто менять внешность, но менять так, чтобы и дети наследовали все изменения. Но это невыгодно. Существует огромная индустрия косметологии, она не позволит внедрять в жизнь достижения генетики.
Елена была красивой от рождения. Она показывала свои детские снимки и там было овальное лицо, брови вразлет, все, как должно, без дураков. Хотя кто может поручиться? Ее покойный отец был биологом, генетиком.
В любом случае, она украшала собой этот дом, и украшала вещи, которые носила - они всегда были хуже ее, ненамного, но хуже. Если она держала в руках розу, роза чуть-чуть не дотягивала, а если вертела на пальце кольцо, оно было бледней ее глаз. Украшать собой мир - это дар, который никогда не обесценится.
И вот она лежит с высунутым языком, сизая, на холодном мраморном столе.
- Да, это Елена, - спохватившись, что меня все ждут, сказала я.
Потом мы топтались на мраморных плитах, пока не пришел еще один полицейский, потом снова звонили по всем телефонам Антона и снова не дозвонились, и только после этого нас отпустили.
Меня и Алехана следователь ни о чем не спрашивал и сам ни на какие вопросы не отвечал. Нам даже не сказали прямо, самоубийство это или убийство.
Когда мы вышли из дома и пошли к машинам, я не выдержала.
- Микис, что показала проверка банка?
Он дернул головой и ничего не ответил.
- Может, он ударился в бега... Я это имею в виду.
- Может, - неохотно отозвался он.
- Я еще хотела спросить...
- Ты выбрала не ту профессию. Пусть спрашивают они. - Он кивнул в сторону машины с мигалкой.
Я отвернулась от него:
- Марианна, как получилось, что вы прошли в ванную по дальнему пути?
Она задумалась на секунду. Даже остановилась, чтобы не отвлекаться.
- Наверное, я следовала увиденному в "Саваофе".
- Но ведь не ты вела полицейских, а они тебя. Они "Саваофа" не видели. Почему они пошли оттуда?
Микис раздраженно цыкнул. Алехан нас, скорее всего, не слушал, хотя машинально остановился рядом и покачивался, задумавшись.
- Так-так-так, - сказала Марианна. - Интересный вопрос... Ага! Вспомнила. Они пошли оттуда, потому что в тех комнатах горел свет. Только в тех комнатах. А остальные были темны... Разумеется, полицейские шли на свет, ведь они не знали устройства дома. И только после обыска, когда лампы зажглись везде, они поняли, что есть путь гораздо короче. А что это значит, по-твоему?
- Только то, что все было разыграно под "Саваофа", - сказала я.
- Кем? Еленой?
- Я же говорил! - вдруг завопил Микис. - Я же предупреждал, что эти ваши дурацкие опыты добром не кончатся! Предупреждал, скажи?! - Он схватил Алехана за локоть и стал трясти его изо всей силы. - Это называется доведение до самоубийства, понял?! Если не выяснятся новые обстоятельства, учти, я буду вынужден сообщить об этом властям!
- Да иди ты в жопу! - тоже закричал Алехан, вырывая локоть. Чтобы помочь себе, он свободной рукой толкнул Микиса в грудь. - Сообщай куда хочешь! Что там было доведением до самоубийства - фильм или разглашение информации о проверке банка?
- Эй, ребята, спокойно! - От машины с мигалкой отделилась фигура в форме и двинулась по дорожке, шаря за поясом.
- Чего-чего? - Микис не обратил на полицейского никакого внимания, но и хватать Алехана перестал. - Какое разглашение?
- Такое! Уже давным-давно все знают, что ты нарыл против Антона. Да тебе самому пять лет надо давать за это!
- Я же тебя предупреждал! - завизжал Микис, поворачиваясь к Марианне. Она оторопела от его визга. Я, честно говоря, тоже. - Зачем ты болтаешь, сука?! Хочешь меня посадить?
И вот в этот момент я вдруг поняла одну очевидную вещь, которую должна была понять с самого начала. Она обязана была прийти мне в голову еще утром, но посетила только сейчас - наверное, я все-таки тупая.
Глядя на всю эту безобразную сцену, освещаемую разноцветным миганием, я поняла, что события последних двух дней: и бредовые версии "Саваофа", и признание Елены, что одна фраза изменена, и наш разговор с Марианной, и кража у моей корпорации миллиарда, и знание грабителем паролей - все это связано между собой.
И значит, Еленина смерть тоже имеет к этому отношение.
И если Антон исчез - он звено этой цепочки. Жертвой ли, преступником ли, посвященным или свидетелем - но он причастен к этой истории.
Почему? Да по одной простой причине: я не межгалактический суперагент, чтобы ежедневно попадать в странные ситуации. Логичнее предположить, что это все одна и та же история. Так проще. У каждой несуразности должно быть объяснение, которое идет по прямой. А если кажется, что оно идет по кривой, вот как в случае с Марианной, этим ее странным проходом в ванную через Еленин кабинет, то и у этого есть причина.
Могло быть все что угодно: шиповник мог зацвести желтым, мой муж мог заработать кучу денег, Горик мог жениться на вавилонянке - но красивая Елена не могла повеситься.
Девять лет назад Антон купил свой прекрасный дом у наследников композитора.