Не дожидаясь моего ответа, Сынару повернулась и исчезла за выступом скалы, а я остался один на один с горами и неизвестностью. Страха не было, а было непроходящее ощущение чужого внимания. Причем зафиксировать этот поток внимания я, как ни старался, не смог. А это, естественно, вызывало лишнее напряжение сенсорной сферы организма. Единственное, что я мог в такой ситуации, постараться максимально отстраниться от этих ощущений, или, как говорят психологи, "закавычиться": наблюдают, но как бы не за мной.
Как ни странно, последнее мне удалось. Тем более, что подобный трюк я проделывал по жизни множество раз. Почувствовав, что внутреннее напряжение ослабло, я поудобнее примостил на плече торбу и двинулся к расщелине.
* * *
В долине я оказался под вечер. Ничего особенного ни на первый взгляд - обычный, ни на второй - пространственный, я здесь не увидел. Распадок как распадок: заросшие разнотравьем пологие склоны, речушка или скорее большой ручей, шебуршащий по дну, стрекозы и прочая мухота, танцующая над мохнатыми метелками овсюга и пахучими бело-розовыми кистями кипрея - лепота! Даже птиц не видно и не слышно. А вот это-то как раз странно!.. Птицы здесь должны, просто обязаны быть.
Пройдя по склону, я за небольшим пригорком наткнулся на останки старой стоянки пастухов - обветшавший навес с тремя стенками из тонких, выбеленных горным солнцем лесин, крытый драником - пластами сухой древесной коры. Под навесом обнаружились полуобвалившийся каменный очаг и пара топчанов из тех же лесин, покрытых серо-желтыми охапками высохшей травы. Возле очага стоял такой же старый и рассохшийся чурбак с воткнутым в него ржавым обломком широкого лезвия то ли ножа, то ли кинжала. У дальней стенки виднелась горка сушняка. В изголовье одного из топчанов я нашел завернутый в кусок полиэтилена котелок, а в нем - коробок толстых охотничьих спичек, такой же коробок с крупной солью и большой кусок чаги.
Поскольку до места встречи я добрался, теперь оставалось только ждать появления Белого шамана Тудегеша. До наступления ночи я успел сходить к ручью, набрал в котелок прозрачной как хрусталь ледяной воды, а на обратном пути нашел в траве несколько крупных грибов, напоминающих шампиньоны, и надергал большой пучок темно-зеленых стрелок дикого лука.
Похлебку из грибов с луком и талканом пришлось варить уже в полной темноте. Получилось необычно вкусно. Я съел почти половину и буквально разомлел от сытости и тепла очага. Потянуло в сон. Понимая, что в таком состоянии до утра не протяну - ночи в горах бывают очень холодные, - я сделал над собой усилие, сосредоточился и провел сеанс терморегуляции тела, настроив на повышенную теплопродукцию.
Затем спокойно устроился на мягком травяном ложе и мгновенно провалился в сон…
Я снова шел по ночному лесу, очень знакомой дорогой, только теперь со мной не было, как в прошлый раз, сопровождавших волка и рыси. Да и темнота была какая-то странная. Некоторое время я не мог понять, почему так ясно и четко вижу тропу, окружающие кусты и ветви деревьев. Лишь позже я догадался, что это инфракрасное зрение дает такой эффект. Надо же! Еще одна сиддха?..
Тропа между тем вывела на ту же самую большую поляну со странным зловещим капищем посередине. Как и в прошлый раз, едва я вышел из-под полога леса, поднялся ветер, и на звездное полотнище ночного неба стали наползать рваные облака. Я отступил под козырек вековых елей - и не зря! Потому что уже через несколько мгновений хлынул самый настоящий ливень, и над головой в непроницаемой тьме прокатился первый раскат отдаленного низкого грохота. А вскоре по плотному облачному куполу заплясали красновато-синеватые отсветы недалеких зарниц - гроза быстро приближалась.
Внезапно во время очередной вспышки я заметил на другом конце поляны две фигуры - мужскую и женскую. Они шли, обнявшись, под дождем прямиком к капищу. Молнии теперь били одна за другой, иногда накладываясь друг на друга, и поэтому поляна почти все время оказывалась освещена. Я увидел, как женщина выскользнула из объятий мужчины, шагнула на плиты каменного круга и вдруг закружилась по ним в каком-то странном угловатом танце, то изгибаясь как кошка, то вскидывая тонкие руки вверх, в стороны.
Мужчина сначала остановился на краю площадки, явно любуясь подругой, но потом его, видимо, заинтересовала черная стела в центре капища, и он быстро направился к ней. Женщина, увлеченная танцем, вначале не обратила на это внимания, но вдруг оборвала пляску и кинулась следом за другом. Он уже протягивал руку к основанию стелы, но женщина успела схватить его за плечи и не дала прикоснуться к камню. Она явно была встревожена его желанием, повернула мужчину к себе лицом и что-то говорила, не отпуская его плеч и кивая головой то на стелу, то на камни-алтари.
Мужчина какое-то время слушал подругу, потом рассмеялся и подхватил ее на руки. Но не понес, как я ожидал, обратно к лесу, а направился к одному из каменных жертвенников. Женщина тоже не ожидала подвоха, поэтому когда мужчина положил ее спиной на камень и раздвинул ей ноги, продолжая обнимать и ласкать, она сначала не сопротивлялась и даже наоборот, ответила на ласку. Опомнившись и сообразив, на чем она лежит, женщина попыталась встать и что-то снова объясняла другу, но он ее больше не слушал и продолжил соитие. Постепенно и женщина поддалась магии секса, и теперь оба неистово занимались любовью под сплошными струями, отвесно низвергавшимися с черного небосвода, подсвеченного красно-синими ветвистыми росчерками разрядов. Темп движений любовников все убыстрялся и, казалось, одновременно учащались вспышки молний, пока не слились в один сплошной огненный узор. А когда наконец два тела содрогнулись и выгнулись, достигнув желанной вершины, в стелу вонзилось ослепительно-синее копье мощнейшего разряда, на один бесконечно-долгий миг высветив всю толщу камня. И в глубине его, как в прошлый раз, протаяла нелепая туша странного существа с двумя ликами.
Я знал, что мне нельзя смотреть на него, но ничего сделать не успел. На одном из лиц монстра открылись огромные почти круглые глаза, и он посмотрел на меня!.. Страшная физическая боль заставила мое тело буквально распасться на какое-то мгновение на мириады отдельных клеток, и каждая из них вопила что есть мочи, готовая лопнуть от этой невыносимой, запредельной боли. Но в следующий квант времени произошло неожиданное. Тело мое вдруг окуталось радужным коконом, и боль тут же исчезла, хотя ощущение жуткого давления на мозг, пришедшее одновременно с ней, не прекратилось, а лишь чуть ослабело. И тогда, почувствовав, что вновь могу управлять собственным телом, я принял единственно верное для данной ситуации решение: повернулся и бросился обратно в чащу и… проснулся.
Я лежал в кромешной темноте, мокрый как мышь, и все мышцы мои, даже самые мелкие, еще трепетали затихающей дрожью. А потом я понял, что рядом кто-то есть. Чужое присутствие моя новая сторожевая система обозначила в сознании как сгусток темного пламени в изголовье топчана. Но отреагировать на это вторжение я не успел.
- Исын булыгыз, сугышчи, - донесся до слуха тихий шелестящий голос, больше похожий на порыв ветра. - С возвращением тебя!
- Откуда? - Вместо нормального голоса из горла вырвался сиплый хрип, и я закашлялся. - Кто ты? Белый шаман?
Я попытался приподняться на топчане, но чья-то сильная рука прижала мое плечо к лежанке. Потом сам собой в потухшем очаге вспыхнул огонь, и я наконец увидел сбоку от себя маленькую фигурку, больше под стать подростку, чем взрослому мужчине.
- Я - Алыкчак Тудегеш, Белый шаман, последний из рода Рыси. - Человек сделал шаг и оказался в круге света от костра. Он был отнюдь не стариком, как я ожидал, скорее пятидесятилетним крепким мужчиной с типичными северо-алтайскими чертами узкого лица. - Ты - Дамир, светлый человек, избравший путь Воина. Мы должны были встретиться, и мы встретились, яхши!
- Мне кажется, что ты ошибаешься, Алыкчак-ака, на мой счет. - Я все-таки сел на топчане и спустил ноги на утоптанную землю. - Я - просто сосуд пороков, какой же я светлый?
- Вот в этом и заключается твоя слабость. - Шаман подошел к очагу, легко выдернул остаток ржавого клинка из деревяшки и непринужденно уселся на нее в позе лотоса. Одет он был не в обычный для алтайцев чокпень, а в бурые кожаные штаны и меховую безрукавку поверх холщовой рубахи. На голове вместо привычной войлочной шапки и меховым околышем была повязана широкая, расшитая цветным узором кожаная лента, прикрывавшая лоб и верхнюю часть ушей. На жилистой шее висело несколько ожерелий разной длины из белых и красных шаров, желтых квадратных пластин, а одно даже из когтей какого-то крупного животного. - Пока ты не поверишь в свою силу, ты не сможешь ею воспользоваться в полной мере, - продолжал Белый шаман, медленно вертя в пальцах обломок лезвия. - А ведь тебе она очень скоро понадобится.
- Но для чего?! - Я искренне недоумевал и сердился на свою непонятливость. - Почему именно я?
- У тебя не осталось выбора с тех пор, как ты стал Идущим. И ты знаешь, почему стал им.
- Да. Знаю, - вынужден был согласиться я. - Меня уже давно преследует черный мадхъя, Нурия Саликбекова. Дважды мне удавалось отбиться от нее, конечно не без помощи… магов. Но недавно она снова появилась, пока лишь в моих снах, хотя я чувствую, что реальная встреча с ней уже не за горами…
- Я тоже все это знаю, Дамир. И я знаю, что ты ищешь женщину Тояну Тудегешеву, которую справедливо считаешь виновной в смерти нескольких человек. - Белый шаман взмахнул рукой с зажатым в ней обломком, и вдруг вместо ржавой железки я увидел великолепный клинок, хищно бликующий в пляшущих отсветах костра. - Я расскажу тебе, кто она, - не замечая моего удивления, продолжал он. - Двадцать семь лет назад я нашел в горах, недалеко отсюда, на древнем капище Икэбитле ребенка. Девочку. Я не смог оставить ее там, где нашел… Хотя должен был! Я дал ей имя Тояна - Найденыш - и отнес в город.
- Значит, все-таки она! - смог наконец вымолвить я, пораженный только что услышанным. - Но каким образом?.. И кто такой Икэбитле?
- Двуликий дух Ночи, низвергнутый богом Света Эльриком и обреченный на вечное падение в Колодец Тьмы. Но если кто-нибудь заглянет в Колодец и встретится взглядом с Икэбитле, падение духа Ночи прекратится. А если заглянет во второй раз, Икэбитле выберется с его помощью из Колодца, и тогда в мире снова наступит Великая Ночь, которая станет последней для людей и многих других живых существ…
Белый шаман говорил медленно, почти нараспев, низким хрипловатым голосом, и незаметно для себя я впал в состояние, отчасти похожее на транс, и в то же время прекрасно контролируя все происходящее вокруг. Потом вдруг увидел себя самого, сидящего на топчане с полуоткрытым ртом и немигающими глазами, а бодрствующая часть меня в этот момент находилась по другую сторону очага. Алыкчак Тудегеш при этом смотрел именно на меня-второго, будто я на самом деле раздвоился.
- Ты действительно очень сильный воин, Дамир! - неожиданно закончил он. - Ты умеешь уходить от опасности, не бежать.
В тот же миг странное раздвоение кончилось. Я невольно пошевелился, проверяя подчиняется ли мне мое тело, поднес к глазам левую руку и увидел, как на ладони светится, быстро затухая, рисунок линий.
- Утром я отведу тебя на капище Двуликого, - сказал Белый шаман. - Кто-то уже заглянул в Колодец, и теперь Икэбитле ждет того, кто поднимет его из бездны. Времени очень мало… А сейчас нам нужно немного поспать. До рассвета осталось три часа.
С этими словами он встал и прошел мимо меня ко второму топчану, мимоходом взмахнув ладонью перед моим лицом, и я провалился в темноту…
Вторичное пробуждение было на удивление быстрым и легким. Я открыл глаза и увидел тонкий конус солнечного света, пробившийся сквозь щель в крыше навеса, а в нем - пляшущие золотистые пылинки. Шамана рядом не оказалось. Тогда я сосредоточился и включил свое второе, пространственное зрение. Все предметы вокруг дрогнули и потеряли плотность, став призрачными и ненастоящими. Медленно я расширил сферу обзора за пределы навеса и обнаружил Тудегеша на пригорке в позе для глубокой медитации с лицом, обращенным к солнцу. Попутно заметил в траве позади навеса небольшого зверька, похожего на хорька да несколько мышей, шнырявших в отдалении, ближе к ручью. Вернув себе нормальное зрение, я решил освежиться в ручье, а заодно и размять затекшие мышцы, уже третьи сутки не получавшие регулярных тренировок.
Одним длинным змеиным прыжком-рывком я вынесся из-под навеса, сделав сальто, и провел боевую связку "круг смерти" из арсенала русбоя. Едва завершив комплекс, я вдруг почувствовал поток внимания и тут же, определив его вектор, понял: старый знакомец - огромный черный орел вновь отыскал меня каким-то непостижимым образом и теперь висел в вышине над распадком подобно спутнику-шпиону. Что же ему все-таки от меня надо? На кого он "работает"?
- Это карарга-кыз - "следящий глаз", - раздался за моей спиной голос Белого шамана.
Я обернулся. Алыкчак легкой скользящей походкой спускался с пригорка.
- Чей глаз?
- Я не вижу, но думаю, это кто-то из помощников или даже приближенных Икэбитле. - Шаман выглядел весьма встревоженным. - Нам нужно спешить. Если не успеем дойти к полудню, может оказаться слишком поздно, и в Колодец будет брошен второй взгляд.
- Неужели все настолько серьезно?! - Я никак не мог заставить себя поверить, что стал участником неких почти вселенских событий, не мог отделаться от впечатления, что все это - умелая инсценировка, временами смахивающая на набившие оскомину голливудские сюжеты по спасению мира отважными американскими суперменами.
Мой вопрос остался без ответа. Вместо этого Алыкчак протянул мне кинжал с узким лезвием, покрытым странным дымчатым узором, и витой кожаной рукоятью.
- Что это?
- Воину необходимо иметь оружие. Инэ-ылем тебе пригодится. Скоро. - Шаман повернулся и быстро двинулся вниз по распадку.
Я повертел в руке подарок. Клинок был тяжелым и удобно ложился в ладонь. Но куда его девать? Ни ножен, ни чехла. Вот если бы он был складной… Щелк! - лезвие исчезло. Теперь в руке у меня была только рукоятка. Удивляться было некогда, вероятнее всего я случайно нажал скрытую кнопку.
- Идем быстрее! Мы должны успеть… - донесся голос ушедшего вперед Тудегеша.
Я торопливо сунул нож в карман и поспешил за шаманом.
Но мы не успели!
До знакомой по снам тропы добрались быстро - Алыкчак шел не оборачиваясь и в таком темпе, будто был моим ровесником, а не весьма пожилым человеком. Видимо, увлекшись этим вопросом, я ослабил ментальный экран, который с недавних пор держал постоянно активным, памятуя о количестве неизвестных и малознакомых существ, желавших покопаться в моих мозгах, а то и завладеть ими. Но все же я еще не стал магом в полном смысле слова и, нет-нет, допускал иногда досадные промахи, которые, к счастью, пока не привели к фатальным последствиям. В какой-то момент шаман, молча шедший впереди, неожиданно покосился на меня и сказал:
- Возраст человека определяется не столько состоянием физической оболочки, сколько гармонией его духовной сущности. Ты пока старше меня.
Я благоразумно промолчал на эту сентенцию, обозвал себя дураком и одноклеточным протозоидом и удвоил усилия по ментальному контролю над своими мыслями.
Тропу мы прошли без приключений до самой поляны с капищем, если не считать постоянного потока внимания, постепенно нараставшего по мере приближения к цели. Причем с какого-то момента - начало я опять-таки пропустил! - этот поток разделился, вернее к нему прибавились как минимум еще два, идущих с обеих сторон тропы. Нас элементарно вели! И ни к чему хорошему в дальнейшем это привести не могло. И не привело!
Едва мы появились из-под защиты ельника на краю поляны, с противоположного конца ее из сплошной стены зарослей шиповника прилетела с низким шипящим звуком длинная черная стрела и пронзила грудь Белого шамана! Удар был настолько силен, что отбросил старика прямо на меня. Я же, буквально за мгновение до нападения почувствовав опасность, успел среагировать: подхватил странно затвердевшее тело под мышки и сиганул обратно в гущу ельника. Однако "ветер смерти" продолжал преследовать меня и там, заставляя двигаться в максимально возможном темпе и при этом постоянно менять направление. Я даже умудрился включить на ходу второе, пространственное, зрение и попытался просканировать оставшуюся позади поляну. И снова вовремя!
Правда, самого нападавшего я увидеть не смог, зато засек сразу две несущихся нам вдогон черные стрелы. Точнее вначале полета они оказались змеистыми черно-фиолетовыми молниями и лишь достигнув границы ельника, превратились в страшные стрелы. Едва я увидел эти молнии, в памяти вспыхнуло призрачное видение давнего боя в лаборатории Института психофизики, когда от подобной атаки едва не погиб мой добрый друг и суровый комиссар Берест. Неужели снова Нурия?! Откуда?! Зачем она здесь?.. Я не мог избавиться от впечатления, что и первая черная смерть предназначалась именно мне, а шаман просто прикрыл меня!
Стрелы с тем же странным низким шипением пронзили плотные сплетения елового лапника как раскаленный нож масло, не отклонившись от своего гибельного пути ни на сантиметр! А одна даже прошила навылет толстый ствол вековой пихты.
От этих стрел уклониться удалось, но ведь полетят новые! Я не был уверен, что смогу долго отслеживать их полет и уворачиваться, к тому же имея на руках полумертвое тело. Нужно было срочно искать более надежное укрытие.
Я снова выбрался на тропу и попробовал просканировать заросли по другую ее сторону, обращенную к горам. Мне показалось, что я заметил какую-то не то пещеру, не то расселину метрах в двустах выше по склону. Напрягаясь из последних сил, я рванул вперед так, что затрещали связки. Обычное зрение вырубилось - организм вошел в "красный коридор", запредельный расход собственных ресурсов, когда мозг предоставляет телу самому выпутываться из ситуации, и в дело вступают древние рефлексы и инстинкты, нацеленные лишь на одно: выживание! Теперь я бежал с шаманом на руках, руководствуясь только вторым зрением и ощущение от этого было весьма необычным: будто двигаешься сквозь картину или мираж - все вокруг потеряло плотность, предметы дрожали, становились полупрозрачными, наслаивались друг на друга, но при том не перестали быть материальными. Я понял это, когда проигнорировал вынырнувшую на пути огромную еловую лапу и получил по физиономии жесткий колючий удар. зажмуриться я все же успел, но щеки и нос горели так, будто по ним прошлись наждаком!