ГАРРИ: Я думаю… верю, что Петуньи хотелось, чтобы оно было у меня, поэтому она его и хранила, и сейчас я хочу передать его тебе. Я совсем не знал свою маму, но думаю, что она бы это одобрила. И может быть… я увижу тебя с ним в канун дня всех святых. Мне хотелось бы, чтобы оно было с нами в ночь, когда они погибли… и это было бы правильно с нашей стороны…
АЛЬБУС: Слушай, мне много чего ещё осталось собрать в дорогу, а у тебя наверняка работы по делам Министерства просто завались, так что…
ГАРРИ: Альбус, я хочу, чтобы ты взял одеяло.
АЛЬБУС: И что я должен буду с ним делать? Па, крылья феи - это хотя бы осмысленная вещь, плащ–невидимка - тоже понятно, для чего, но это… Нет, ну правда?
ГАРРИ задет. Он смотрит на сына и ощущает отчаяние от невозможности достучаться до него.
ГАРРИ: Тебе помочь? Собираться, я имею в виду. Я всегда любил собираться. Это означало, что я опять могу проститься с Тисовой улицей и вернуться в Хогвартс. Это было… ну, я знаю, что тебе не нравится, когда я… но…
АЛЬБУС: Для тебя он был самым счастливым местом на земле. Я в курсе. Бедный сиротка, которого тиранили его дядя и тётя Дурсли…
ГАРРИ: Альбус, прошу тебя… Неужели мы не можем просто…
АЛЬБУС: …которого мордовал его двоюродный брат Дадли и которого спас Хогвартс. Я это всё знаю, пап. Болтовня и ничего больше.
ГАРРИ: Я не поведусь на твою провокацию, Альбус Поттер.
АЛЬБУС: Бедный сиротка, явившийся, чтобы всех спасти. Так что могу сказать от лица волшебного сообщества, как благодарны мы тебе за героизм. Тебе поклон или реверанс?
ГАРРИ: Альбус, не надо, пожалуйста… Ты же знаешь, я никогда не искал благодарности.
АЛЬБУС: Но прямо сейчас я просто переполнен ею. Наверняка она вызвана таким щедрым подарком, как это сопревшее одеяло…
ГАРРИ: Сопревшее одеяло?
АЛЬБУС: А что, по–твоему, должно было случиться? Мы должны были обняться? Я должен был тебе сказать, что всегда любил тебя? Что? Что?
ГАРРИ (в конце концов потеряв терпение): Знаешь что? Меня уже во как достало то, что я, оказывается, виновник всех твоих бед. У тебя, в конце концов, есть отец, а у меня не было, ясно тебе?
АЛЬБУС: И ты считаешь это большим несчастьем? Лично я - нет.
ГАРРИ: Хочешь, чтобы я умер?
АЛЬБУС: Нет! Я лишь хотел бы, чтобы ты не был моим отцом.
ГАРРИ (ослеплённый гневом): Ну что ж, иногда и мне хочется, чтобы ты не был моим сыном.
Тишина. АЛЬБУС качает головой. Пауза. До ГАРРИ доходит, что именно он сказал.
Нет, я не это имел в виду!..
АЛЬБУС: Увы. Как раз это.
ГАРРИ: Альбус, ты просто знаешь, как можно задеть меня за живое…
АЛЬБУС: Ты именно это имел в виду, папа. И, честно говоря, я тебя не осуждаю.
Убийственная пауза.
Будет лучше, если ты оставишь меня в покое.
ГАРРИ: Альбус, прошу тебя…
АЛЬБУС хватает одеяло и отбрасывает его в сторону. Одеяло задевает сосуд с любовным зельем РОНА, зелье заливает одеяло и кровать, в воздух поднимается маленький клуб дыма.
АЛЬБУС: Не надо ни счастья мне желать, ни любить меня.
АЛЬБУС выбегает из комнаты. ГАРРИ пытается его догнать.
ГАРРИ: Альбус! Альбус… пожалуйста…
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА ВОСЬМАЯ
СОН, ХИЖИНА НА СКАЛЕ
Слышен ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ ГРОХОТ. За ним - ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ ТРЕСК. ДАДЛИ ДУРСЛЬ, ТЁТЯ ПЕТУНЬЯ и ДЯДЯ ВЕРНОН сидят съёжившись от страха за кроватью.
ДАДЛИ ДУРСЛЬ: Ма, мне это не нравится.
ТЁТЯ ПЕТУНЬЯ: Я знала, что сюда не следовало соваться. Эх, Вернон, Вернон… Тут и спрятаться–то негде. Даже маяк слишком далеко отсюда.
Ещё один ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ ГРОХОТ.
ДЯДЯ ВЕРНОН: Ничего, ничего… Что бы это ни было - сюда оно не явится.
ТЁТЯ ПЕТУНЬЯ: Мы прокляты! Он проклял нас! Этот мальчишка нас проклял! (Замечает ГАРРИ-ПОДРОСТКА.) Это всё твоя вина! Убирайся отсюда!
ГАРРИ-ПОДРОСТОК замечает, как ДЯДЯ ВЕРНОН высовывает из–за кровати ружьё, и отшатывается.
ДЯДЯ ВЕРНОН: Кто бы это ни был, предупреждаю - я вооружён!
ХРЯСЬ! Дверь срывается с петель. Посередине дверного проёма стоит ХАГРИД и смотрит на них.
ХАГРИД: Может, заварим чайку? Не так–то просто было досюда добраться.
ДАДЛИ ДУРСЛЬ: Только… посмотрите… на… него…
ДЯДЯ ВЕРНОН: Назад! Назад! Держись за моей спиной, Петунья! И ты, Дадли! Я сейчас прогоню этого бармаглота!
ХАГРИД: Бар… кого?!
Отнимает у ДЯДИ ВЕРНОНА ружьё.
Давненько таких не видел.
Скручивает ствол и завязывает его в узел.
Опаньки!
Отвлекается, замечая ГАРРИ-ПОДРОСТКА.
Гарри Поттер!
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Здравствуйте…
ХАГРИД: В последний раз, когда я тебя видел, ты был ещё дитём. Ну просто вылитый отец, хотя глаза матушкины.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Вы знали моих родителей?
ХАГРИД: А чтоб его, куда ж мои манеры подевались? С днём рожденья тебя! У меня для тебя кой–чего имеется… правда, я тут невзначай сел на него, но на вкус - самое то!
Из внутреннего кармана своего пальто он извлекает слегка сплющенный шоколадный торт с надписью "С Днем Рождения Гарри", выполненной зелёной сахарной глазурью.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: А вы кто?
ХАГРИД (смеясь): Верно, я ж не представился. Рубеус Хагрид, Хранитель Ключей и Угодий Хогвартса. (Оглядывается.) А всё–таки, как там насчёт чая? Я бы и от чего покрепче не отказался - ежели у вас есть, конечно.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Хог… чего?
ХАГРИД: Хогвартс. Ну, о Хогвартсе–то ты, конечно, всё знаешь.
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Э-э… нет. Извините.
ХАГРИД: "Извините"?! Это им извиняться надо! Я знал, что ты не получаешь своих писем, но я даже подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь о Хогвартсе, это же уму непостижимо! Ты что же, никогда не интересовался, где твои родители всему научились?
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Чему - всему?
ХАГРИД поворачивается к ДЯДЕ ВЕРНОНУ с угрожающим видом.
ХАГРИД: Хочешь сказать, что этот мальчик - этот мальчик! - не знает ничего о… не знает НИ О ЧЁМ?!
ДЯДЯ ВЕРНОН: Я запрещаю вам рассказывать мальчишке что–либо ещё!
ГАРРИ-ПОДРОСТОК: Да что рассказывать?!
ХАГРИД смотрит на ДЯДЮ ВЕРНОНА, затем на ГАРРИ-ПОДРОСТКА.
ХАГРИД: Гарри, ты - волшебник. И благодаря тебе всё изменилось. Ты - самый знаменитый волшебник во всём мире.
И вдруг каждый находящийся в комнате слышит шёпот, который доносится откуда–то из глубины хижины. Эти слова произносит голос, который нельзя спутать ни с одним другим: голос ВОЛАН–ДЕ–МОРТА.
Га–а–арри Пот–т–т-т-тер…
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
ДОМ ГАРРИ И ДЖИННИ ПОТТЕРОВ, СПАЛЬНЯ
ГАРРИ внезапно просыпается посреди ночи, тяжело дыша. Некоторое время лежит, успокаиваясь, и лишь затем ощущает, как сильно у него болит лоб - в месте шрама. Вокруг ощущается Тёмная магия.
ДЖИННИ: Гарри…
ГАРРИ: Всё хорошо. Спи давай.
ДЖИННИ: Люмос!
Комната наполняется светом, льющимся из её палочки. ГАРРИ смотрит на жену.
Кошмар приснился?
ГАРРИ: Ага.
ДЖИННИ: Какой?
ГАРРИ: Семья Дурслей… ну, по крайней мере началось с них, а потом превратилось во что–то другое.
Пауза. ДЖИННИ смотрит на него, пытаясь определить, о чём он думает.
ДЖИННИ: Может, тебе попробовать Глоток Сна?
ГАРРИ: Нет, со мной будет всё хорошо. Ложись спи.
ДЖИННИ: Мне не кажется, что с тобой всё хорошо.
ГАРРИ ничего не отвечает.
(Видя, как он переживает.) А с ним благополучно и не могло всё пройти - с Амосом Диггори, я имею в виду.
ГАРРИ: Да с гневом я могу справиться; гораздо хуже то, что он прав. Амос потерял сына из–за меня…
ДЖИННИ: Ты не особенно честен по отношению к себе.
ГАРРИ: …и я ничего не могу ему сказать. Ничего из того, что могу ответить любому - разумеется, справедливо ответить…
ДЖИННИ понимает, что - или, скорее, кого - он имеет в виду.
ДЖИННИ: Значит, тебя гложет именно это? Ночь перед отъездом в Хогвартс всегда была трудной, если ехать не хотелось. Насчёт твоего решения отдать Алу одеяло - ты правильно решил.
ГАРРИ: С этого момента всё пошло наперекосяк. Джинни, я ему кое–что сказал…
ДЖИННИ: Я слышала.
ГАРРИ: И после этого ты можешь со мной разговаривать?!
ДЖИННИ: Потому что я знаю, что, когда придёт время, ты извинишься. Знаю, что ты имел в виду совсем иное. Знаю, что за тем, что ты ему сказал, скрывается… кое–что другое. Ты можешь быть честным с ним, Гарри. Это всё, что ему надо.
ГАРРИ: Я просто хотел бы, чтобы он был больше похож на Джеймса или Лили.
ДЖИННИ (с иронией): Да уж, лучше не до такой степени честным…
ГАРРИ: Да нет же, я бы ни на грамм не изменил своё мнение о нём! Но их я могу понять, а его…
ДЖИННИ: Альбус - другой. И не такой лапочка. И, знаешь ли, когда он видит, как у тебя на передний план выдвигается этот твой внутренний герой Гарри Поттер, то может сказать тебе об этом. Он хочет видеть настоящего тебя.
ГАРРИ: "Правда - это прекрасная и страшная вещь, поэтому она требует большой осторожности в обращении".
ДЖИННИ смотрит на него удивлённо.
Слова Дамблдора.
ДЖИННИ: Странно такое говорить ребёнку.
ГАРРИ: Совсем не странно, если ты считаешь, что ребёнок должен умереть, чтобы спасти мир.
ГАРРИ опять начинает дышать с трудом - и изо всех сил старается не коснуться лба.
ДЖИННИ: Гарри, что такое?
ГАРРИ: Ничего. Со мной всё хорошо. Я всё понял. Я постараюсь.
ДЖИННИ: Шрам болит?
ГАРРИ: Нет, нет. Со мной всё в порядке. Ладно, утро вечера мудренее, давай хоть немного поспим.
ДЖИННИ: Гарри, сколько времени прошло с тех пор, как твой шрам перестал болеть?
ГАРРИ поворачивается к ДЖИННИ, и выражение его лица говорит само за себя.
ГАРРИ: Двадцать два года.
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
ХОГВАРТСКИЙ ЭКСПРЕСС
АЛЬБУС быстро идёт по вагону.
РОЗА: Альбус, а я тебя искала.
АЛЬБУС: Меня? Зачем?
РОЗА не знает, как сформулировать то, что должна сказать.
РОЗА: Альбус, это уже будет четвёртый класс, для нас новый год начинается. Я хочу, чтобы мы опять стали друзьями.
АЛЬБУС: Мы никогда не были друзьями.
РОЗА: Ну ты даёшь! Ты же был моим лучшим другом, когда мне было шесть лет!
АЛЬБУС: Это было давным–давно.
Собирается уходить. Она затаскивает его в пустое купе.
РОЗА: До тебя уже дошли слухи? Несколько дней назад была большая министерская облава. Твой отец вроде бы проявил невероятную храбрость.
АЛЬБУС: И как так получилось, что ты это всё знаешь, а я - нет?
РОЗА: Вроде бы у него - у волшебника, на которого устраивали облаву, его зовут Теодор Нотт, по–моему - были всевозможные артефакты, нарушающие все законы, и среди этих артефактов - незаконный Маховик времени. И при этом какой–то усовершенствованный; они на него до сих пор слюнки пускают.
АЛЬБУС смотрит на РОЗУ; всё становится на свои места.
АЛЬБУС: Маховик времени? Отец нашёл Маховик времени?
РОЗА: Тс–с–с! Да! Я точно знаю. Здо́́рово, правда?
АЛЬБУС: Ты уверена?
РОЗА: Абсолютно.
АЛЬБУС: Мне надо срочно найти Скорпиуса.
Идёт по вагону. РОЗА следует за ним, горя желанием закончить рассказ.
РОЗА: Альбус!
АЛЬБУС поворачивается с решительным видом.
АЛЬБУС: Кто тебе сказал, чтобы ты со мной поговорила?
РОЗА (всплёскивает руками): Ну хорошо, может, твоя мама и прислала сову моему папе, но только потому, что волнуется за тебя. А я просто думаю…
АЛЬБУС: Роза, отвяжись.
СКОРПИУС сидит в своём привычном купе. АЛЬБУС входит первым, за ним увязывается РОЗА.
СКОРПИУС: Альбус! О, привет, Роза! Чем это тут запахло?
РОЗА: Запахло?!
СКОРПИУС: Нет, я в хорошем смысле! От тебя запах, как от букета из свежих цветов вместе со свежим… свежим хлебом…
РОЗА: Альбус, если что - я здесь, хорошо? Если понадоблюсь - зови.
СКОРПИУС: Я имел в виду прекрасный хлеб, вкусный хлеб, хлеб… Да с хлебом–то что не так?
РОЗА выходит, крутя головой от возмущения.
РОЗА: Что не так с хлебом, видите ли…
АЛЬБУС: Я тебя везде ищу.
СКОРПИУС: Ну вот и нашёл. Та–дам! Я круто спрятался. Ты же знаешь, как я это люблю - раннее пробуждение, любопытные взгляды, крики, надпись "сын Волан–де–Морта" на своём сундуке… Всегда всё одно и то же. Слушай, неужели я и правда ей не нравлюсь?
АЛЬБУС с жаром обнимает друга; на несколько мгновений они застывают. СКОРПИУС удивлён.
Н-ну, хорошо… Привет… Хм… Разве мы раньше обнимались? Это между нами принято?
Мальчики отстраняются друг от друга, ощущая неловкость.
АЛЬБУС: Просто последние двадцать четыре часа были немного странными.
СКОРПИУС: И что же за эти двадцать четыре часа произошло?
АЛЬБУС: Позже объясню. Нам надо сойти с поезда.
Снаружи доносится свистящий звук. Поезд начинает двигаться.
СКОРПИУС: Слишком поздно - поезд тронулся. Привет, Хогвартс.
АЛЬБУС: Тогда нам надо сойти с тронувшегося поезда.
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Ребятки, хотите купить что–нибудь на этой тележке?
АЛЬБУС открывает окно и осматривается, ища возможность выбраться.
СКОРПИУС: С тронувшегося волшебного поезда.
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Тыквенный пирог? Котелковый кекс?
СКОРПИУС: Альбус Северус Поттер, прекрати смотреть на меня так загадочно!
АЛЬБУС: Вопрос номер один. Что ты знаешь о Турнире Трех Волшебников?
СКОРПИУС (счастливо): Вау–у–у-у-у, викторина! Три школы выдвигают трёх защитников для выполнения трёх заданий, чтобы получить один Кубок. Ну и при чём тут это?
АЛЬБУС: Ты знаешь, что ты - ужасный заучка?
СКОРПИУС: А то.
АЛЬБУС: Вопрос номер два. Почему Турнир Трех Волшебников не проводился более двадцати лет?
СКОРПИУС: В последнем турнире участвовали твой отец и мальчик по имени Седрик Диггори - они решили выиграть вместе. Однако Кубок оказался портключом, и их перенесло к Волан–де–Морту. Седрика убили. Сразу после этого турнир решили больше не проводить.
АЛЬБУС: Хорошо. Вопрос номер три: нужно ли было убивать Седрика? Легкий вопрос - легкий ответ: нет. Тогда Волан–де–Морт сказал: "Убей лишнего". Лишнего. Седрик погиб только потому, что был с моим отцом, и мой отец не смог его спасти. А вот мы можем. Это была ошибка, и мы собираемся её исправить. Мы собираемся воспользоваться Маховиком времени. Мы собираемся вернуть Седрика.
СКОРПИУС: Альбус, по некоторым понятным причинам я уж точно не большой любитель Маховиков времени…
АЛЬБУС: Когда Амос Диггори попросил у отца Маховик времени, отец ответил, что их вообще не существует. Он соврал старику, который всего лишь хотел вернуть сына. Который просто любил своего сына. А отец соврал, потому что ему это было безразлично. Ему и сейчас безразлично. Все говорят о подвигах, которые совершил отец. Но и ошибки он тоже совершал, причем неслабые. И я хочу исправить одну из этих ошибок. Я хочу, чтобы мы спасли Седрика.
СКОРПИУС: М-да, по–моему, та штука, которая соединяла твои мозги, внезапно порвалась…
АЛЬБУС: Скорпиус, я правда собираюсь это сделать. Мне это нужно. И ты знаешь не хуже меня, что я всё испорчу, если ты не пойдёшь со мной. Давай, решай.
Он улыбается. Затем забирается наверх и исчезает из виду. СКОРПИУС какое–то мгновение колеблется, кривит лицо в гримасе, потом нехотя поднимается и исчезает вслед за АЛЬБУСОМ.
АКТ ПЕРВЫЙ, СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ
КРЫША ХОГВАРТСКОГО ЭКСПРЕССА
Ветер, довольно сильный, свистит в ушах, дует сразу во всех направлениях.
СКОРПИУС: Ну хорошо, вот мы на крыше поезда; он едет быстро, мне даже страшно, и это здо́́рово, чувствую, что много чего узнал о себе, кое–что - о тебе, но…
АЛЬБУС: Я рассчитал, что мы скоро будем возле виадука и потом совсем немного пройдём пешком до Дома престарелых волшебников и ведьм имени святого Освальда…
СКОРПИУС: Возле чего? Пешком до чего? Слушай, меня этот самый первый в жизни бунт накручивает так же, как и тебя… ой!.. крыша… забавно… но сейчас… ох…
СКОРПИУС вдруг замечает что–то такое, чего лучше бы и не видеть.
АЛЬБУС: Вода очень пригодится в качестве запасного варианта, если наше Подушечное заклинание не сработает.
СКОРПИУС: Альбус, ведьма с тележкой…
АЛЬБУС: Хочешь перекусить на дорожку?
СКОРПИУС: Да нет же, Альбус! К нам идёт ведьма с тележкой!
АЛЬБУС: Да ну, ты что, мы же на крыше поезда…
СКОРПИУС показывает АЛЬБУСУ, куда смотреть; теперь и АЛЬБУС замечает ВЕДЬМУ С ТЕЛЕЖКОЙ, которая как ни в чём не бывало приближается к ним, толкая перед собой тележку.
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Ребятки, хотите купить что–нибудь на этой тележке? Тыквенный пирог? Шоколадную лягушку? Котелковый кекс?
АЛЬБУС: Оба–на…
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Люди мало что обо мне знают. Они покупают мои Котелковые кексы - но по сути никогда меня не замечают. Не помню, когда в последний раз кто–то спрашивал, как меня зовут.
АЛЬБУС: А как вас зовут?
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Да я уже и сама забыла. Могу сказать лишь то, что Отталин Гэмбол сама предложила мне эту работу, ещё когда Хогвартский экспресс впервые отправился в путь.
СКОРПИУС: Это будет… сто девяносто лет! То есть вы выполняете эту работу уже сто девяносто лет?!
ВЕДЬМА С ТЕЛЕЖКОЙ: Через эти руки прошло шесть миллионов Тыквенных пирогов. Они мне особенно удаются. Но вот чего люди не замечают, так это то, что мои Тыквенные пироги легко могут стать кое–чем другим…
Берёт Тыквенный пирог, бросает его, как гранату, и он взрывается.
И вы даже не поверите, если я скажу, на что способны мои Шоколадные лягушки. Ещё никогда и никому я не позволяла покинуть этот поезд, прежде чем он достигнет места назначения. Некоторые пытались - тот же Сириус Блэк и его последователи Фред и Джордж Уизли. НИ У КОГО НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. ПОТОМУ ЧТО ЭТОТ ПОЕЗД НЕ ЛЮБИТ, КОГДА С НЕГО СХОДЯТ РАНЬШЕ, ЧЕМ НУЖНО…
Руки ВЕДЬМЫ С ТЕЛЕЖКОЙ трансфигурируются в очень острые шипы. Она улыбается.
Поэтому прошу вас занять свои места и продолжить путешествие.
АЛЬБУС: Ты был прав, Скорпиус. Этот поезд и правда волшебный.
СКОРПИУС: Именно сейчас я не особо рад тому, что прав.
АЛЬБУС: Но я тоже прав - насчёт виадука; там течёт вода, и как раз пора попробовать Подушечное заклинание.
СКОРПИУС: Альбус, это плохая мысль!
АЛЬБУС: Разве? (Какое–то мгновение колеблется, затем понимает, что время для колебаний прошло.) Уже слишком поздно. Три, два, один - Моллиаре!
Одновременно с произнесением заклинания он прыгает.
СКОРПИУС: Альбус! Альбус…