Смеясь и впервые за долгие дни чувствуя себя вполне сносно, я загрузилась вместе с друзьями в микроавтобус и толкнула плечом Старка, пристраиваясь рядом. Он едва взглянул в мою сторону. И тогда я осознала, что с самого пробуждения мы обменялись лишь парой слов. Вспомнив о нашей близости, о том, как он меня касался, отчего мне показалось, что все снова хорошо - я закусила губу и снова покосилась на своего Воина. Он смотрел в окно и выглядел усталым. Очень усталым.
- Эй, что с тобой? - спросила я, в то время как автобус ехал по Цинциннати-стрит в сторону центра.
- Со мной? Ничего.
- У тебя усталый вид. С тобой все нормально?
- Зои, я вчера почти весь день не спал. Сначала ты меня разбудила и не дала уснуть, потом ты позвонила Танатос, чтобы запустить это пресловутое "возвращение в школу", и ваш разговор шел не на пониженных тонах. Едва я задремал, как ты что-то прокричала и опять меня разбудила. Хотя… заниматься любовью было здорово. - Он замолчал и улыбнулся, на секунду став самим собой. Но потом открыл рот и испортил впечатление: - А потом ты долго ворочалась и не могла уснуть. Я тоже. Поэтому я устал. Вот и все.
Я моргнула. Дважды. И попыталась не думать о том, что словно получила пощечину. Понизив голос, чтобы остальные меня не слышали, я сказала:
- Ладно, если забыть о звонке Танатос на предмет нашего возвращения в школу, что вообще-то входит в мои обязанности Верховной жрицы недолеток, как и то, что это ты начал ко мне приставать, когда я хотела лишь прижаться к тебе и заснуть, умерла моя мама, Старк. Никс позволила мне увидеть, как она входит в Потусторонний мир. На данный момент мне неизвестно, как и почему это случилось. Я изо всех сил пытаюсь вести себя нормально. Даже с бабушкой пока не говорила.
- Верно, не говорила. А я тебе советовал сразу же ей позвонить. Или хотя бы набрать номер мамы. Что, если это был просто сон?
Я с недоверием взглянула на Старка, пытаясь контролировать свой голос и эмоции.
- Ты единственный человек в мире, который понимает, что я представляю себе разницу между видением о Потустороннем мире и сном о нем.
- Да, я знаю, но…
- Но ты считаешь, что я должна пройти через это сама и не тревожить твой драгоценный покой! Ну, разве что только ради секса!
Я закрыла рот и попыталась принять равнодушный вид, когда заметила, что Афродита обернулась и вопрошающе уставилась на меня.
Старк протяжно выдохнул:
- Нет, я не это имел в виду. Прости, Зет. - Он взял меня за руку. - Серьезно, я вел себя как полный придурок.
- О да, - согласилась я.
- Еще раз, прости, - сказал он, и слегка толкнул меня плечом. - Мы можем начать этот разговор заново?
- Угу.
- Так вот: я устал, и от этого туплю. А что касается твоей мамы, то мы не знаем, что на самом деле случилось, и именно это нас страшит. Но я люблю тебя, несмотря ни на что, даже если я придурок. Сойдет?
- Сойдет.
Не отнимая у него руки, я посмотрела в окно. Мы повернули налево на Пятнадцатую улицу, проехали мимо Сада Гумпи, откуда в воздухе разливался аромат сосновой хвои, и покатили по Вишневой улице.
Когда мы доехали до Утики и свернули на Двадцать первую улицу, я полностью погрузилась в мысли о маме и бабушке, решив, что, возможно, Старк прав, ставя мое видение под сомнение. Я имею в виду, что бабушка мне не позвонила. Вдруг это и правда просто кошмарный сон…
- Он всегда такой красивый, - раздался голос Дэмьена с переднего сидения, которое он занимал по умолчанию. - Когда смотришь на него отсюда, сложно поверить, что там могут происходить такие душераздирающие события.
Я услышала дрожь в его голосе, сжала руку Старка перед тем, как выпустить ее, встала и направилась по проходу к Дэмьену.
- Эй, - сказала я, беря его под руку. - Вспомни чудесные счастливые минуты, которых там тоже в избытке. Не забывай, что именно там ты встретил Джека и полюбил его.
Дэмьен посмотрел на меня, и я подумала, что вижу в его глазах мудрость.
- Как тебе без Хита?
- Я скучаю по нему, - честно призналась я. И отчего-то добавила: - Но не хочу, чтобы печаль поглотила меня, как Дракона.
- И я скучаю, - тихо сказал Дэмьен. - Иногда все так сложно…
- Прошло еще очень мало времени.
Стиснув зубы, словно борясь со слезами, Дэмьен кивнул.
- Ты справишься. Как и я. Мы справимся. Вместе, - твердо закончила я.
Мы въехали в железные ворота с гербом в виде полумесяца на створках, и направились в сторону черного входа в школу.
- Заседание школьного Совета начинается в семь тридцать, - объявил Сын Эреба, когда микроавтобус остановился. - Занятия начинаются ровно в восемь, как обычно.
- Спасибо, - сказала я, поскольку он вел себя дружелюбно, даже уважительно.
Я посмотрела на экран мобильника: двадцать минут восьмого. Десять минут до заседания и сорок до начала занятий. Я встала и оглянулась на стайку явно взволнованных недолеток.
- Ладно, - начала я. - Просто идите в свои старые комнаты и ждите. Стиви Рей, Старк и я отправляемся на заседание Совета, где попытаемся включить в расписание вас и Рефаима.
- А как насчет меня? Я разве не должна присутствовать на Совете? - поинтересовалась Крамиша. - Там такая тоска, но могу поспорить, сегодня зевать не придется.
- Ты права, - согласилась я. - Пора бы им внести тебя в список, как нас со Стиви Рей.
- А мне куда идти? - донесся голос Рефаима из хвоста микроавтобуса.
Я пытаясь сообразить, куда бы его отправить, когда Дэмьен встал рядом.
- Можешь пойти со мной - на сегодня. Если Зои и Стиви Рей не против.
Я улыбнулась Дэмьену. Я никогда им так не гордилась. Все беспокоились за него и обращались с ним так, словно он вот-вот впадет в истерику. Если Рефаим прибьется к Дэмьену, никто не станет докучать ему вопросами, опасаясь расстроить.
- Спасибо, - сказала я.
- Отличная идея, Дэмьен, - поддержала меня Стиви Рей.
- Пытайтесь вести себя, как ни в чем не бывало, - посоветовала я. - Увидимся после занятий.
- У меня первым уроком "Чары и ритуалы", - тихо сказала Дарию Афродита. - Сейчас его ведет та новая вампирша, которой на вид лет двенадцать. Будет весело.
- Не забывайся, - с серьезным видом обратилась к Афродите Стиви Рей, но та совсем не обратила на нее внимания. - Будь паинькой.
Мы выпорхнули из автобуса. Я видела, как трудно Стиви Рей отпускать Рефаима с Дэмьеном. Мы не знали, что будет, но понимали, что шансы на то, что его примут в Доме Ночи ничтожно малы.
Когда мы со Стиви Рей, Старком и Крамишей остались одни, я сказала:
- Готовы войти в логово льва?
- По мне так больше похоже на мерзотное осиное гнездо, - заметила Крамиша. - Но я готова.
- Ой, божечки! Давайте уж соберемся и покончим с этим! - поддержала ее Стиви Рей.
- Договорились, - сказала я.
- Договорились, - эхом отозвались мои подруги.
И мы сделали шаг в будущее, предвкушение которого заставляло мой желудок сжиматься, и мне казалось, что меня в любую минуту могут одолеть колики.
Вот черт!
Глава 3
Калона
Ему не пришлось далеко лететь в поисках сыновей. Калону вела его внутренняя связь с ними.
"Мои верные дети", - думал он, кружа над покрытыми подлеском горами в малозаселенной местности к юго-западу от Талсы. Рядом с пиком самой высокой гряды он камнем упал с неба, легко лавируя между голыми ветками, пока не поднялся в центре небольшой поляны. Вокруг, высоко на деревьях, были возведены три деревянных "скворечника", грубо сколоченные, но добротные. Зорким взглядом Калона заглянул в окошки, откуда на него зыркнули красные глаза.
Он распахнул руки.
- Да, сыновья мои! Я вернулся!
Шум крыльев бальзамом пролился на его душу. Пересмешники вырвались из своих укрытий и преклонили перед ним колени, склонив головы низко и уважительно. Калона сосчитал их - семеро.
- Где остальные?
Вороны-пересмешники беспокойно заерзали, но только одно лицо поднялось навстречу его пронизывающему взгляду, и раздался только один свистящий голос:
- Прячутссссся на западе. Затерялиссссь в глубинке.
Калона пристально изучал одного их своих сыновей, Нисрока, отмечая различия между ним и тем, кто прежде был его любимым детищем.
Нисрок был почти столь же развит, как Рефаим. Его речь звучала почти по-человечески. Мыслил он почти так же разумно. Но именно это "почти" и составляло тонкую грань, из-за которой Калона выбрал Рефаима, а не Нисрока.
Калона стиснул зубы. Зря он уделял внимание только Рефаиму. У него было много детей. Своим решением уйти Рефаим проиграл. Отец у него один, и вряд ли его заменят отсутствующая богиня и вампирша, которая никогда не сможет полюбить его по-настоящему.
- Хорошо, что вы здесь, - сказал Калона, прогоняя мысли о сыне-изменНикс. - Но лучше бы вы держались все вместе и ждали моего возвращения.
- Я не смог удержать их, - сказал Нисрок. - Рефаим мертв…
- Рефаим не мертв! - взорвался Калона, отчего Нисрок вздрогнул и склонил голову еще ниже. Крылатый Бессмертный замолчал и взял себя в руки, прежде чем продолжить. - Хотя лучше бы он умер!
- Отец?
- Он выбрал служение красной вампирской Жрице и ее Богине.
Стая пересмешников зашипела, словно он ударил их.
- Как так получилоссссь? - спросил Нисрок.
- Это все женщины и их уловки, - хмуро ответил Калона.
Он слишком хорошо знал, как легко стать жертвой женских чар. Его самого заманили в ловушку… Внезапно на него снизошло озарение, и Калона, вздрогнув, заговорил больше сам с собой, чем с сыном:
- Но действие их чар не длится долго! - Он покачал головой и почти улыбнулся. - И почему я раньше об этом не подумал? Рефаим устанет быть ручной птицей Красной, а когда это произойдет, он поймет, какую ошибку совершил, и что ответственен за нее не он один. Красная использовала его, отравила и обратила против меня. Но только на время! Когда она отвергнет его, а рано или поздно это произойдет, он покинет Дом Ночи и вернется ко мне… - Калона замолчал, быстро приняв решение: - Нисрок, возьми с собой двух братьев. Возвращайтесь в Дом Ночи. Следите. Будьте настороже. Не спускайте глаз с Рефаима и Красной. Когда представится возможность, поговорите с ним. Скажите, что пусть он и совершил ужасную ошибку и отвернулся от меня…
Калона замер, сжимая и разжимая челюсти, чувствуя досадную грусть и одиночество, которые как всегда нахлынули на него при мысли о выборе Рефаима.
Крылатый Бессмертный собрался с духом и продолжил наказывать Нисроку:
- Скажи Рефаиму, что хотя он и принял неверное решение, рядом со мной всегда найдется для него место, но он послужит мне лучше, если останется в Доме Ночи, даже решив его покинуть.
- Он выссслеживает! - прошипел Нисрок, и другие вороны-пересмешники разделили его восторг, хрипло закаркав.
- Так и есть, но пока он об этом не догадывается, - согласился Калона. А затем добавил: - Ты понял, Нисрок? Вы должны присматривать за ним. И стараться, чтобы никто, кроме Рефаима, вас не заметил.
- Не убивать вампиров?
- Нет, если они не угрожают вашей жизни. Тогда можете делать что хотите, но не сдавайтесь в плен и не убивайте ни одну из Верховных жриц, - медленно и отчетливо произнес Калона. - Неразумно лишний раз вызывать гнев Богини, а поэтому убивать Верховных жриц Никс не следует. - Он хмуро посмотрел на Нисрока, вспомнив о другом своем сыне, который не так давно едва не убил Зои Редберд, поплатившись за это собственной жизнью. - Ты понял меня, Нисрок?
- Да. Я все ему ссскажу. Сссмотреть за Рефаимом. Ссследить за ним.
- Летите и возвращайтесь прежде, чем небосвод окрасит заря. Летите высоко. Летите быстро. Летите тихо. Слейтесь с ночным ветром.
- Да, отец.
Калона огляделся, одобрительно кивнув при виде густой чащи, которую его дети выбрали для своих укрытий.
- Люди здесь бывают? - спросил он.
- Охотники, да и те больше не сссуются, - отозвался Нисрок.
Калона приподнял брови:
- Вы убили людей?
- Да, двоих. - Нисрок нахохлился, перебирая ногами от нетерпения. - Швырнули их на камни.
Он указал на просвет впереди, и Калона решил взглянуть на крутой склон хребта, над которым тянулись провода, несущие современному миру магию электричества. Люди очистили участки, окружающие высокие столбы, и вырубленная просека широкой лентой уходила за горизонт. На открытом пространстве отчетливо различались смертоносные зазубренные края огромных валунов оклахомского песчаника.
- Замечательно, - одобрил Бессмертный. - Походит на несчастный случай. Отличная работа. - Он повернулся лицом к поляне и столпившимся там воронам-пересмешникам, не сводившим с него глаз. - Вы выбрали хорошее место. Я хочу, чтобы здесь, со мной, были все мои дети. Нисрок, отправляйтесь втроем в Дом Ночи Талсы. Выполните мою просьбу. Остальные летите на запад. Призовите своих братьев - соберите их всех. Здесь мы будем ждать. Здесь мы будем следить. Здесь мы будем готовиться.
- Готовиться? К чему, отец? - спросил Нисрок, склонив голову набок.
Калона вспомнил о том, как пленили его тело, а душу вырвали и отправили в Потусторонний мир. Вспомнил, как по возвращении Неферет высекла его, поработила и обращалась с ним так, будто он был ее собственностью, обязанной исполнять ее приказы.
- Готовиться к уничтожению Неферет, - объявил он.
Рефаим
Все смотрели на него с недоверием. Рефаим это ненавидел, но понимал. Он был их врагом. Он убил одного из них. Он был монстром. И мог остаться монстром.
Когда начался третий урок, и профессор по имени Пентисилея прочитала отрывок из написанной вампиром Рэем Брэдбери книги "451 градус по Фаренгейту", а затем заговорила о важности свободы слова и мысли, Рефаим притворялся, что внимательно и с интересом слушает, а сам постоянно отвлекался. Ему хотелось слушать преподавателя и думать о том, что она называла "расшифровкой символизма", но его мысли занимало только превращение из человека в ворона.
Это было не только больно и страшно, но и захватывающе.
И он почти ничего не помнил из того, что происходило с ним после.
День в птичьем обличье оставлял у Рефаима лишь смутный образ и чувственный опыт.
Стиви Рей отправилась с ним из глубоких подземных туннелей к ближайшему к вокзалу дереву, тому самому, что не так давно послужило им защитой от палящего солнца.
- Возвращайся назад. Светает, - попросил он, ласково прикоснувшись к ее щеке.
- Я не хочу оставлять тебя, - не послушалась она, обнимая его и крепче прижимая к себе.
Он только на секунду позволил себе заключить ее в объятия, а затем нежно выбрался из кольца ее рук и решительно повел Стиви Рей под тенистые своды входа в подземелье.
- Спускайся вниз. Ты устала, и тебе нужно выспаться.
- Я посмотрю, пока ты… ну, ты понял…не превратишься в птицу.
Последнее слово она произнесла одними губами, будто, если не произносить его вслух, что-то изменится. Это, наверное, было глупо, но вызвало улыбку на губах Рефаима.
- Неважно, озвучиваешь ты предстоящее или нет. Это произойдет.
Стиви Рей вздохнула:
- Знаю. Но все равно не хочу оставлять тебя одного. - Она потянулась в отступающую ночь и взяла Рефаима за руку. - Я хочу, чтобы ты знал: я с тобой.
- Я не верю, что птица много знает о мире людей, - заметил он, потому что не знал, что еще сказать.
- Ты станешь не обычной птицей. Ты превратишься в ворона. А я не человек. Я вампир. Красный вампир. И, если я здесь не останусь, то как ты поймешь, куда возвращаться?
Рефаим услышал в ее голосе всхлип, от которого у него закололо сердце.
Он поцеловал ее ладонь.
- Клянусь, что всегда найду дорогу к тебе. - Он собрался осторожно подтолкнуть ее к входу, но внезапно его тело пронзила обжигающая боль.
Теперь, вспоминая об этом, Рефаим понимал, что ее следовало ожидать. Превращаться из человека в ворона было невыносимо больно. Но в его мире существовала Стиви Рей, и простая, но всеобъемлющая радость обнимать ее, целовать, прижимать к себе…
Он не станет думать о звере. И, по крайней мере, в следующий раз будет знать, чего ожидать.
Боль пронзила его. Он услышал, как Стиви Рей закричала вместе с ним. Последнее, что Рефаим ощутил в человеческом обличье - тревогу за нее. Последнее, что увидел - как она качает головой и плачет. Она потянулась к нему, когда его превращение в птицу завершилось. Рефаим вспомнил, как расправил крылья, словно потягиваясь после долгого заточения в клетке. В тюрьме. И полетел.
Он помнил полет.
На закате он очнулся, замерзший и обнаженный, под тем же деревом у старого вокзала. И едва натянул на себя одежду, аккуратной стопочкой дожидавшуюся его на табуретке, как Стиви Рей выскочила из подземелья.
Она сразу же, не колеблясь, бросилась в его объятия.
- С тобой все в порядке? Правда? Все нормально? - повторяла она, оглядывая Рефаима и ощупывая его руки, словно ища сломанные кости.
- Все хорошо, - заверил ее он, и только тогда понял, что она плачет.
Рефаим взял ее лицо в ладони и сказал: - Что случилось? Почему ты плачешь?
- Тебе было очень больно. Ты кричал так, будто тебя убивали.
- Нет, - солгал он. - Не очень. Просто неожиданно.
- Правда?
Он улыбнулся - как же ему нравилось улыбаться, - обнял ее, целуя светлые кудряшки, и произнес:
- Правда.
- Рефаим?
Рефаим вернулся в настоящее, услышав свое имя, произнесенное преподавателем.
- Да? - обычным вопросительным тоном ответил он.
Она не улыбалась ему, но и не делала замечаний и не издевалась. Просто сказала:
- Я спрашивала, как ты думаешь, что означает цитата на странице семь. Та, где Монтэг говорит, что лицо Клариссы кажется "светящимся изнутри хрупким, матово-белым кристаллом" и сияет как "странно успокаивающее, мягкое мерцание свечи". Как по-твоему, что этим Брэдбери хотел сказать о Клариссе?
Рефаим был потрясен. Профессор задавала ему вопрос. Как будто он был просто замечтавшимся недолеткой - нормальным, обычным, таким как все. Взволнованный, он почувствовал это оголенным нервом, а когда открыл рот, выпалил первое, что пришло в голову:
- Думаю, он хотел сказать, что эта девушка уникальна. Этими словами он показывает, какая она особенная и как он ее ценит.
Профессор Пентисилея приподняла брови, и на мучительную секунду Рефаиму показалось, что сейчас она его высмеет.
- Интересный ответ, Рефаим. Возможно, если ты сосредоточишься на книге, а не на посторонних вещах, твои ответы из просто интересных превратятся в потрясающие, - отметила педагог сдержанным деловитым тоном.
- С-спасибо, - заикаясь, ответил Рефаим и почувствовал, что краснеет.
Пентисилея слегка кивнула ему и отвернулась к ученику, сидящему ближе к первым рядам, чтобы задать следующий вопрос:
- Что вы скажете о последнем вопросе Клариссы в этой сцене? Она спрашивает: "Вы счастливы?" Что означает этот вопрос?
- Молодец, - прошептал Дэмьен, сидевший позади Рефаима.
Рефаим не мог говорить. Только кивнул и попытался понять, откуда в нем взялась эта внезапная легкость духа.