– Все, что мы знаем, – нарочито спокойно и с расстановкой произнес Бородулин, – говорит за то, что это не Ягодкин. Мое мнение: первый убийца-мистик – это Барков, второй же – либо Глухаревский, либо Шарапов. Причем последний предпочтительнее, так как убитой была молодая и, заметь, красивая девушка, студентка. А у Шарапова, если ты помнишь, повышенное либидо. Сейчас сыскари отрабатывают круг знакомых этой девицы…
– Да, а наши частники, – прервал его Николай, – проверяют троих – Шарапова, Баркова и Глухаревского – на предмет связи с этой жертвой.
– Вот и замечательно, – рассудительно заметил тот, – глядишь, чего-нибудь и нароют.
29
Не успел Николай с утра продрать толком глаза, как требовательно затрезвонил мобильник. Посмотрел на высветившийся номер.
Опять Тамара Михайловна!
– Коленька, тут вот твои заказчики позвонили, – зачастила она, – несколько дней тому назад ты их возил… улица Заозерная, помнишь?
"Как не помнить, – подумалось Николаю, – таких чудиков на всю жизнь запомнишь…"
– Опять им нужен водитель, – продолжила она, – причем просили именно тебя. Видать понравился ты им…
"Не баба, чтобы нравиться!" – хмуро подумалось Гордееву. Вслух же он сказал:
– Хоккей, Тамара Михайловна, уже еду.
– Кто там?.. – сонно пробормотала Марина.
– Заказ, – Николай зевнул. – Надо поехать.
Марина сладко потянулась.
– Так обязательно?..
– Желательно.
– А может быть, желательно нам полюбить друг друга?
– Ну, это я всегда готов, – Гордеев вздохнул, – как пионер… Но тут, видишь, приходится быть комсомольцем. Ладно, ты давай спи, никому не открывай. Я позвоню как обычно.
Николай спустился во двор, обошел машину сзади. Открыл дверцу, засмотревшись на блондинку за рулем красного "Пежо", залез на сиденье, повернулся и… вздрогнул.
Рядом, на месте пассажира с невозмутимым видом сидел тот самый, с Заозерной, которого он окрестил бригадиром.
Твою мать! Как?!..
И больше не успел Николай подумать ничего.
– Ничему не удивляйтесь, – произнес тот ровным тоном, – поедемте, не стоит тут светиться.
И повернул свое неприметное лицо в сторону водителя.
Николай некоторое время ошеломленно смотрел на него, затем сглотнул и хрипло переспросил:
– Куда ехать?..
– Не догадываетесь?
И Гордееву почудился неуловимый юмор в голосе "бригадира".
– Но…
– Не надо "но", Николай Григорьевич.
– Нет, надо, чёрт возьми! Надо! Я что вам, попка-дурак? Играетесь в бирюльки, мать вашу!.. Я устал от всех вас…
– …от нас вы устать не могли в принципе…
– Да идите вы!
Ну и тут Николай дал волю шофёрской лексике – он действительно страшно устал от тайных заморочек, и теперь этот нарыв лопнул. Попало и Пинскому, и всем его родственничкам, и земле, и небу, и граду, и миру – да так, что если б это всё на самом деле материализовать, то теория катастроф Кювье показалась бы вот именно игрой в бирюльки.
Но "бригадир" всё это выслушал невозмутимо, как римский стоик. А когда Николай иссяк, сказал:
– Со словами, Николай Григорьевич, надо бы поаккуратнее… Тем более вам, с вашими способностями.
Гордеев лишь отмахнулся и хоть добавил непечатное, но уже безо всяких сил.
– Вы, Николай Григорьевич, – ровно молвил мужчина, – очевидно, находитесь во власти некоторого заблуждения. Вероятно, вы полагаете, что я – посланец Пинского. Если так, то вы ошибаетесь, уверяю вас.
Николай обомлел.
– Вот видите, – тон "бригадира" не изменился. – Я вовсе не соратник вашего доктора Фауста, скорее наоборот.
– На… – Николай поперхнулся. – Извините! Наоборот?
– Именно так.
Коля отчаянно замотал головой, не понимая:
– Поясните!..
– Извольте, – не отказал пришелец. – Я – полномочный представитель теософского ордена "Стражи планеты". Мы имеем задачей предохранять наш мир от сил тьмы.
– Ах, вот оно что. Конкурирующая фирма?
– Как вам угодно, – "стража" если это и покоробило, то на лице его никак не отразилось. – Хотя вы должны понимать…
– Насчёт понимать – не знаю, а вот почему я должен вам верить?
– Вас не убеждает способ моего появления в вашей машине?
Не в бровь, а в глаз. Но Николай всё-таки упёрся:
– Не вполне, – на что безымянный теософ лишь кивнул спокойно:
– Хорошо. Тогда – вот, извольте.
Как он это сделал?!.. Николай глазом не успел моргнуть, как в правой руке гостя возник странный, пугающий предмет. Гордеев вмиг узнал его.
Это была маска. Та самая, которую там, в сказочном лесу клинок его сбил с так и не узнанного им лица убийцы.
На левой стороне ясно виднелась вмятина.
– Убедительно?.. – позволил себе лёгкий сарказм гость.
Николай только кивнул.
Неуловимое движение рукой – и маска исчезла. Как не было её.
– А что…
– Николай Григорьевич, – перебил теософ вежливо, но властно. – Вы сможете задать мне столько вопросов, сколько будет вам угодно. И я на все отвечу, уверяю вас. Но не здесь. А посему, повторяю – едем.
– Куда?
– В знакомые края. Не далёкие, – "бригадир" чуть-чуть улыбнулся. – На Шерстомойную. Едемте, Николай… позволите мне называть вас так?.. Вот и превосходно. За девушку вашу не беспокойтесь. Отныне вы под нашей защитой.
– А до того?
– Все вопросы, Николай – там. Не будем терять времени.
И они покатили. Молчали. Николай решил в пути ничего не спрашивать, а пассажир, видимо, в излишнем общении не нуждался.
По субботним пустынным улицам ехалось хорошо. Майское утро не летнее, зябкое, встречный ветер, залетая в приоткрытое окно, тугой приятной свежестью трепал волосы. Николай гнал "Газель" уверенно, в двадцать минут они достигли Шерстомойной.
Здесь, в низине, было совсем прохладно. Предрассветный ещё туман дотаивал на траве, превращая её в седовато-серебряную от росы… и вообще всё здесь смотрелось так умилительно-патриархально, не хватало только петушиного пения.
– Посигнальте, Николай, – попросил "Бригадир". – Коротко два раза. И остановитесь у ворот.
Имелись в виду памятные ворота дома номер восемь. Николай так и сделал. И тут же, точно за самой калиткой стоял, выскочил на улицу давешний худосочный очкарик.
"Бригадир" ловко выпрыгнул из машины, и они со щуплым перекинулись краткими словами – так быстро и тихо, что будто бы этого и не было.
Но это было. "Бригадир" так же ловко заскочил назад в кабину, а очкарик пропал за воротами.
– Всё в порядке, – услышал Николай. – Вот теперь мы можем должным образом… Выключите двигатель, ни к чему зря бензин жечь.
Гордеев послушно повернул ключ, усмехнулся:
– В дом, стало быть, меня не приглашаете?
– Прошу извинить, Николай, – в голосе зазвучала любезная непреклонность. – Всему своё время.
– Понял, не дурак. Был бы дурак – не понял бы… Ну ладно! Так можно вопросы?
– Извольте.
– Ага… Ну, прежде всего – как вас зовут?
– Можете называть меня Сергей Никанорович. Это… моё имя.
– В миру? – слегка съехидничал Гордеев.
– Если угодно, – повторил своё этот человек.
– Ладно… Ну, а теперь – о вашем Ордене. Ясно, в пределах того, что вы можете рассказать.
– Пожалуйста, – и Сергей Никанорович начал рассказ.
Нет нужды приводить его здесь полностью. Главное: Николай узнал, что "Стражи планеты", в отличие от прочих тайных кланов, могущественных и не очень, кои бьются друг с дружкой не на жизнь, а на смерть с целью овладеть сверхъестественной мощью и направить человечество по своему пути… так вот, они, стражи Господни, оберегают людей от сил Тьмы и пытаются разрушить все их коварные планы. В том числе и того Ордена, куда входит небезызвестный Александр Яковлевич – белый маг весьма строго назвал их "люцефиритами", хотя и оговорился тут же, что они далеко не из самых худших… Ну и все в том же духе.
Надо сказать, говорил маг просто и убедительно. Привел множество веских примеров из истории человеческой цивилизации, дескать, борьба эта велась с незапамятных времен, продолжается и по сию пору. Упомянул также о существовании дочеловеческих рас… Последнее было Николаю уже известно.
Выслушав, он энергично потёр подбородок ладонью.
– Так. Более или менее ясно… И при чём же тут наш искомый друг?
Лицо Сергея Никаноровича посуровело.
– Николай, – внятно произнёс он. – Мой вам совет старшего товарища: никогда не называйте ЕГО так, даже в шутку. Никогда! Помните, что любое слово – не пустое сотрясение воздуха. Мысль изречённая – уже энергия, уже плоть. Тот, о ком идёт речь, недостоин называться так хотя бы потому, что он когда-то носил это имя…
– Он был вашим другом?!
Спохватился Николай, да уж поздно: ляпнул. Поспешил поправиться:
– То есть… я хотел сказать, членом вашего Ордена?
– Да, – просто ответил Сергей Никанорович. – Да, он был нашим братом. А теперь он – отступник.
– Так, – Гордеев сощурился. – Следовательно, вы его знаете?
– Да, – повторил тот.
– И можете назвать его имя?
– Нет.
Николай аж крякнул от неожиданности:
– Эк-к!.. Вот те нате, хрен в томате… Как так?
– Это довольно сложно объяснить, Николай…
– Да уж постарайтесь!
– Я готов, но, боюсь, вы всего не поймёте. Но если популярно, то вот: этот… м-м… субъект принадлежал к особой категории посвящённых. Эта категория, если угодно, наш спецназ.
Тут Сергей Никанорович прервался. Лицо его почти незаметно, но скривилось, как от неприятного воспоминания.
– Поймите меня правильно, Николай. То, как я вам объясняю сейчас, настолько огрублённо, что…
Он не договорил, скривился шибче.
– Ничего, ничего, – поощрил его Гордеев. – Я уж худо-бедно аналогии умею строить, соображу. Вы излагайте.
Теософ ещё малость покряхтел, страдая от невозможности выразить тонкости профессиональной деятельности… но, делать нечего, продолжил:
– Ну, хорошо. Попытаюсь. Исходный пункт таков: наш Орден, как вам уже известно, есть воистину хранитель высшего мистического знания. В отличие от всех прочих, в том числе и от люцефиритов, кои рвутся к земной власти, к трону мира сего. Мы, собственно, храним мир от их скверных притязаний. И один из наших главных принципов – ненасилие. Понимаете? Нельзя охранять истину силой! По крайней мере, силой грубой, физической…
– А тонкой, стало быть, силой можно?
– Ах, Николай, говорил ведь я, что вам будет непросто понять… То, чем занимаются наши особо инициированные братья – это отнюдь не насилие в профанном смысле. Они, можно сказать, в тонких планах бытия создают специальные системы, направляющие движение астральных и ментальных сущностей…
– Промывка мозгов? – сделал Николай невинный вид. – Так, так, понимаю.
– Ну, если хотите, – устало молвил Сергей Никанорович. – Хотя всё много, много сложнее… Астральная защита, увы, не гарантирует светлой жизни здесь, на Земле. Какие-то идейные химеры всё же возникают и воплощаются. Поэтому приходится идти на некоторые радикальные меры.
Здесь белый маг примолк, насупился. Нелегко, видно, признаваться в том, что истину приходится-таки охранять силой… И Николай понял, что не след сейчас педалировать подобные темы. Он лишь бровями шевельнул замысловато.
– Вот-вот, – нехотя признал маг. – Жизнь сложная штука, а астральная – тем более. Приходится, приходится идти на особые меры…
Николай деликатно промолчал, Сергей же Никанорович далее напустил туману:
– Безусловно, эти меры обоюдоострые. Они порождают соблазны… – но Николай верно расценил сказанное как то, что будущий убийца люцефиритов поддался такому соблазну, решил нести добро в мир огнём и мечом, не поняв, что, сокрушая зло, он сокрушает и сам этот мир.
– Так если я правильно понял… – и Гордеев высказал это, добавив: – Лучшее средство от перхоти – гильотина, так выходит?
– Именно, – теософ не улыбнулся. – Очень точные слова.
– Н-да. Ну, тогда он всё-таки маньяк.
– Фанатик, – отличил Сергей Никанорович. – Он заражён идеей, которая представляется ему сверхценной. Он полагает, что если уничтожит злодеев, то вместе с тем уничтожит и само зло.
– А что, не так?
Маг усмехнулся с горечью:
– Диалектика добра и зла – вещь столь же обоюдоострая, как и астральная защита. Оказаться по ту сторону легче лёгкого, и не заметишь, как там очутился…
– Ну-ну, – Николай не пожелал удаляться в просторы философии. – Одним словом, этот откололся от вас, и его понесло вразнос… Правильно?
– Упрощённо, но в целом верно.
– Ага. И почему же вы с ним не управитесь?
– Он очень силён в энергетическом отношении. Не забывайте, что его готовили по особой программе.
– О как! – Николай полез за сигаретами. – Курите?.. А, ну да. А я закурю.
Опустил стекло пониже, прикурил, затянулся несколько раз, после чего сказал:
– Вот слушайте. Может, я в самом деле чего-то не догоняю, так вы растолкуйте… Этот ваш… извините, бывший ваш – такая гремучая смесь Стеньки Разина с Бэтменом, да к тому же и крышей двинулся. Люцефириты с ним совладать не могут, вы не можете…
Не договорив, он умолк – с особым прицелом, а Сергей Никанорович этот прицел принял точно:
– Именно так. А вы, Николай – можете.
– Ну, так я и думал, – Гордеев выдохнул дым в окно. – Поясните.
– Охотно. Видите ли, Пинский не лгал вам, когда говорил, что вы – на редкость яркий случай связи с биосферой…
Грех было бы не сказать, что Николая, несмотря на весь его независимый вид, проняло до глубины души:
– Стоп!.. То есть, простите…
– Да-да, – всё знал белый маг. – Мы полностью осведомлены о ваших контактах с Пинским. Да и обо всех прочих, уж простите за вторжение в частную жизнь… Но дело того стоило. Мы должны были хранить вас. И мы это делали.
– Да уж, – Николай покачал головой, стряхнул пепел в окно. – Чем дальше в лес, тем партизаны толще…
– Вы полагаете, что Пинский не следил за вами? Наивно было бы думать так! О, если бы он взял вас в оборот, и если бы не мы…
– А вы противодействовали?
– Да.
– Каким же образом, если не секрет?
– Не секрет. Мы формировали ваших эфирных двойников. И когда Пинский со товарищи пытались из Астрала установить за вами контроль, мы запускали их. Они были и здесь, на физическом плане мира.
– Как тепловые ракеты от самолёта! – Николай рассмеялся. – Чтоб из зенитного комплекса не сбили.
– Именно, именно… И господин Пинский следил за ними, а не за вами.
– А они что делали?
– Они – управляемые сущности. Мы вели их, и они имитировали обычные человеческие действия…
Николай вновь расхохотался.
– Слушайте, а с моей дамой, они никаких человеческих действий не совершали?.. Ради полной имитации! Признаюсь, меня бы это не порадовало!..
– Ну, что вы. Хотя чисто теоретически это интересно…
– Теоретически! И не со мной.
Сергею Никаноровичу смешно не стало, он напористо продолжил:
– Как вы думаете, спустил бы вам Пинский то, что вы так грубо вторглись в его подсознание?.. Вот то-то и оно. На доброго дядю волшебника из сказки он не похож, уверяю вас! Но мы вас прикрыли.
– И в той схватке тоже?.. ну, в лесу, с ЭТИМ?
– Нет, – честно ответил маг. – Там вы справились сами. И, признаюсь, восхитили нас. Впрочем, это не столь…
– Погодите, погодите, – перебил Николай уже без всякой деликатности. После! – Мне вот что не даёт покоя: почему там Пинский выкрал мою девушку… Марину. Почему?
– Ну, это аллегорично отчасти, но суть ясна – стремление Пинского посягнуть на нечто ценное, дорогое для вас. Что вам дорого?
Николай согласно хмыкнул, выкинул окурок в окно.
– Убедили. А почему всё же моя скромная персона заслужила такое внимание?
Сергей Никанорович с готовностью кивнул.
– Вы, Николай, являете собою редкий феномен гармонии с окружающей экосистемой. Проще – с этой местностью, с полями, рекой этой вот, с лесами к северо-западу… Вы зачем-то очень нужны этому уголку биосферы, а зачем, этого и я вам не скажу. Она, вернее, оно, биопространство – умнее нас с вами. Вот вам, между прочим, пища для размышления… Но это всё гипотезы, а вот практически…
Он прервался на секунду зачем-то, пожевал губами и продолжил:
– А практически, отступник тоже обитатель этого города. И когда его понесло, он, естественно, принялся крушить врагов здесь. Это стало ясно нам, ясно люцефиритам. Справиться с ним оказалось тяжким делом.
– И вы даже не попытались объединиться?
– С ними? – на губах мага явилась жёсткая усмешка. – Полно, Николай. Они, правда, не худшие, но… это невозможно. Антагонизм исходных позиций…
Он пустился разъяснять этот антагонизм, долго и довольно нудно, что Николай вынужден был выслушать.
– …таким вот образом. Следовательно, возникла задача: найти того, кто мог бы справиться с этим выродком. Таким непременно должен был быть человек с огромной поддержкой местной экосистемы…
– Ясно, – Николай изобразил иронический поклон. – К вашим услугам!
– Именно так. И это отнюдь не случайно. Не мы нашли вас, а вы сами, можно сказать, нашли нас.
– Даже так? Любопытно.
– Закономерно. Пинский опять солгал вам, что все одиннадцать жертв из их клана. Не так! Самая первая жертва…
Не сказать, эффекта ли ради теософ сделал паузу, или просто так уж у него вышло, но эффекта он достиг:
– …это ваш дядя, Михаил Гордеев.
Николай стольких сюрпризов наглотался за эти дни, что новый воспринял с каким-то нервическим смешком:
– Ну, совсем весело!.. Что ж, разъясните и это.
– Пожалуйста, – невозмутимо отозвался маг. – Ваш дядя формально не был членом нашего Ордена, но он работал с нами. Знаете, раньше часовщики считались колдунами… Это, бесспорно, примитивное представление, но ход мысли верный. Кто знает, откуда у Михаила этот брегет?.. Может быть, он и сам его смастерил – он был умельцем на такие поделки, почему мы с ним и работали. Он многое умел! Маятники для обнаружения геопатогенных зон, психотронные мини-генераторы…
Николай аж присвистнул.
– Ничего себе! Молоток дядька. А я о том и ведать не ведал.
– Немудрено. А вот отступник, похоже, ведал. Он и…
– Постойте, постойте. Но ведь дядя Миша умер от инфаркта, никто его не убивал!
– Как сказать, – многозначительно молвил мистик. – Как сказать… Мы знаем, что Михаил пережил мгновенное и страшное потрясение, вызвавшее тут же разрыв сердца. И мы знаем, что это сделал убийца. Но как? – возможно, лишь с вашей помощью и выясним.
– Вот оно что… – протянул задумчиво Николай. – Так вот отчего Пинский всё умалчивал о дядьке… Но почему?! Почему ЕМУ понадобилось убивать именно дядю Мишу?
Сергей Никанорович как-то очень по-простецки пожал плечами.
– Вы не поверите, но мы не можем этого постичь. Это вроде бы совершенно алогично. Но! Но я знаю одно: ничего просто так ОН делать не будет. Значит, в этом есть смысл. Какой? Мы не знаем.
– И Пинский не знает, – сказал Николай уверенно.
– О, им до того далеко, – такое пренебрежение засквозило в голосе соседа, что Николай не удержался от улыбки.
– Но ведь они поняли, где собака зарыта.