– …ну как? – встретила Николая Марина.
– Отлично, – успокоил её Гордеев. – Давай обедать, жрать хочу, как слон!
Марина всё-таки была прекрасная хозяйка. Через четверть часа стол был сервирован, источал кулинарное благоухание.
– Прошу, мой хозяин.
Обед прошёл на высшем уровне. Шутили, смеялись, под это и токайское допили. В голове у Николая приятно полегчало, мысли потекли скоромные, раблезианские… Он притянул к себе Марину, и они запечатлели на губах друг друга томный длиннющий поцелуй.
От таких дел либидо Гордеева взыграло, но он здраво рассудил, что с полным брюхом секс будет трудоёмким, потому и сказал:
– Слушай, краса земная. Давай-ка поприляжем да приотдохнём чуток. А уж потом…
И сделал лицо Дон-Жуана.
Марина кокетливо повела глазками, встала.
– Я тогда пойду постель приготовлю, а ты пока чайку можешь попить.
– Лучше вина. Вот, тут осталось чуть-чуть.
Он пригубил из бокала, а левой рукой ухитрился ещё и поддать барышне пониже спины – в шутку, разумеется.
…и всё у них получилось, всё как надо. Умиротворённые и счастливые, они лежали в обнимку, когда на прикроватной тумбочке запиликал мобильник Николая.
– Опять… – сонно проговорила Марина, не открывая глаз. – Не дадут побалдеть…
Николай беззлобно ругнулся, достал аппарат.
– Ага… – увидел, что на табло. – Здрасьте, Александр Яковлевич, давно не общались.
Пинский был приветлив:
– Здравствуй, Николай…
Ну, а дальше вышло всё точно так, как и обещал Сергей Никанорович. Последовало приглашение, Николай принял – только попросил аналитика подобрать его на остановке, не хотел засвечивать Марину.
Хотя это, поди, для Пинского секрет Полишинеля…
Николай набрал номер бородулинского спецтелефона.
– Евгений Петрович, рыба клюнула, – так метафорически выразился он.
– Понял, – донёсся ответ. – Сейчас подымаю своих. Едем!..
Пинский действительно привез Николая в Ольховую рощу – фешенебельный район, где в роскошных особняках проживала городская элита. Посигналил перед воротами с видеокамерой наверху. Через мгновение створки автоматически раздвинулись. Подъехали к двухэтажному коттеджу, припарковались. Прошли к крыльцу, где их уже встречали.
– Джамал Робертович уже ждет, – учтиво поклонился осанистый пожилой мужчина – то ли камердинер, то ли личный секретарь.
И вновь блеснула у Николая в мозгу молния воспоминания, но на сей раз не подвела память – мужик-то этот тот самый, что сидел как-то у Пинского на приеме – Николай его тогда еще принял за очередного пациента-невротика! Ан нет, оказалось порученец это, и вероятно по всяким важным мистическим делам.
Их провели в обширную залу. Николай огляделся: огромный с толстым ворсом тёмно-красный ковер на полу, все стены увешаны картинами и звериными головами, изысканная мебель и, наконец, настоящий камин.
Хозяин не замедлил выйти к гостям.
Статный мужчина в возрасте спустился со второго этажа по винтовой чугунной лестнице. Остановился на миг, улыбнулся располагающе.
Темный цвет лица, седая шевелюра – про такую говорят "благородная", цепкий умный взгляд проницательных, почти черных глаз, клювом загибающийся крупный нос… Движения плавные, размеренные.
– Так это и есть тот самый молодой человек с выдающимися способностями?
– Он самый, Джамал Робертович, – в голосе Пинского помимо подобострастия послышалась гордость, – прошу любить и жаловать – Николай Гордеев.
– Весьма, весьма рад знакомству, – командор чуть наклонил голову, сверлил исподлобья гостя своими пронзительными антрацитовыми зрачками, проникал в его душу, ощупывал там внутреннее пространство, копался в сознании.
Николай похолодел. Да, с этим надо поосторожнее!.. Он весь так и напрягся, наглухо запер всё сокровенное в недоступный для посторонних сейф памяти. Вскинул глаза, взглянул магу прямо в зрачки.
Казалось, этот безмолвный и невидимый поединок длится целую вечность, хотя на самом деле минуло лишь несколько мгновений.
Старый колдун внезапно улыбнулся и, отвернувшись, сделал гостям приглашающий жест в сторону кресел. Николай облегченно вздохнул, расслабился, смахнув выступившие на лбу капельки пота. Вот черт рогатый!..
– Итак, господа, каковы новости? – вальяжно развалившись, вопросил хозяин.
Пинский подробно и обстоятельно обо всем рассказал.
– Что ж, – одобрительно кивнул тот, – ты правильно сделал, Саша, что переориентировал ищеек на более крупного зверя. Этот сумасшедший убийца девиц совсем не важен для нас. Что касается нашего гм… идейного врага – видится мне, что все же он из клана оппонентов. Раньше до подобных методов они не опускались…
При этих словах он пристально посмотрел в сторону Николая. Тот встретил этот взгляд ясными, невинными глазами, и командор, погипнотизировав так молодого человека несколько секунд, отвёл взор.
– Да, не марали они своих рук в людской крови, – продолжал командор, как ни в чем не бывало, – они ведь такие снобы и пуритане. Куда им до грязных дел!..
– Белоручки, – поддакнул Пинский, – прекраснодушные мечтатели!
Хозяин усмехнулся и согласно покивал.
– Вот, Николай, – обратился он к молодому человеку, – Александр Яковлевич считает, что вы должны занять соответствующее место в нашем Ордене. Как вы сами на это смотрите?
Николай потупил взор долу, пробормотал что-то типа "польщен доверием, очень рад".
– Ваш наставник тысячу раз прав: в таких людях, как вы, Орден действительно нуждается. В особенности теперь, после того, как мы понесли определенные потери в адептах. Войдя в число посвященных, вы станете членом сильного и могущественного братства, где действует принцип "один за всех, и все за одного". Орден будет поддерживать вас во всех ваших делах и начинаниях – в карьере, творчестве, бизнесе, даже в семейной жизни, но, что самое главное, в духовном росте и обретении особых знаний и возможностей.
Он помолчал, искоса разглядывая своих собеседников, как бы что-то взвешивая в уме, затем продолжил:
– Но и спрашивать с вас будут строго. Также и членство в нашем духовном братстве пожизненное – уйти никто не в праве. Так что подумайте, прежде чем дать окончательный ответ – здесь вас никто не неволит. Каждый человек имеет право на свободный выбор, и он за вами…
– Я понимаю, – тихо вымолвил Николай.
– Вот и прекрасно! – лицо командора, больше похожее на резиновую маску, расплылось в широкой улыбке – как подумалось мимолетно Гордееву, в показной.
– Что ж, Джамал Робертович, – поднялся аналитик, а вместе с ним и Николай, – пожалуй, нам пора. Дела, знаете ли…
– Не смею задерживать.
Хозяин самолично проводил их, пожал руки и долго стоял на крыльце, наблюдая, как гости уселись в машину, развернулись и покатили к воротам. Гордеев, не оборачиваясь, физически ощущал на затылке его тяжелый взгляд.
В машине по большей части молчали. Николай покосился на водителя – вид у того был несколько пришибленный. Видимо и на Пинского чернокнижник-командор действовал удручающе, хоть тот и сам чудо-юдо-рыба-кит.
Интересно, тогда какой зверюга стоит над Робертовичем?! Не знаю, как там насчет клана-ордена Сергея Никаноровича, но в одном тот прав: эти люди, вне всяких сомнений, слуги сатанинские. Бежать их, бежать – и подальше!..
– Александр Яковлевич, – сказал Николай, – вы меня, если можно, у гастронома высадите, мне кое-что на вечер купить надо.
Знает – не знает, а нечего перед Пинским светить Маринин дом.
Николай проводил взглядом рубиновые огни "Тойоты". Затем повернулся и потопал к подруге.
Они премило поужинали, правда, без вина. После этого Николай позвонил Бородулину.
– Порядок! – с удовлетворением доложил тот. – Проследили, отследили. И дальше будем наблюдать…
Договорились завтра регулярно созваниваться, а при особом случае и встретиться – как, где, Николай всё это записал…
Ну так, человек предполагает, а Бог располагает.
31
Рано утром Николая разбудил писк мобильника. Спросонья он уронил его на пол, чертыхнулся, нашаривая вслепую. Наконец, поднял, включил.
– Николай! – это вновь оказался Бородулин, голос взбудоражен до предела. – Потрясающая новость!..
– Что? – Гордеев приготовился услышать очередную порцию неприятного.
– Прямо на месте преступления задержан маньяк! То есть не наш, а новый… в смысле, этот псих-имитатор, который убил студентку! И знаешь, кто это монстр?..
– Чёрт, Евгений, вы что, шутки шутите?!
– Ладно, ладно, не тяну. Наш старый знакомец – Шарапов!!!
– Ё-моё!.. – только и нашелся, что сказать Николай. – Я, честно говоря, дал маху, признаюсь… больше на Баркова да Глухаревского грешил…
– Ну, кто знает! Шарапов ведь – просто шизик, а тот, главный убийца?.. То-то и оно.
– Да… Евгений, минуту, я вам сейчас с городского перезвоню.
– Конечно, конечно. Давай, жду.
Николай отключил мобильник, упал обратно в постель.
– Что там?.. – заспанным голосом поинтересовалась Марина.
– А, чушь. Ты спи давай…
Он встал, протопал к городскому аппарату, набрал Бородулина.
– Это я, Евгений Петрович… Как это случилось?
– Ну, этот придурок вчера поздним вечером припёрся домой к одной девке – он был с ней шапочно знаком. Та одна, родители уехали на дачу. Посидели, выпили, потом он начал домогаться. Девчонка дура – на кой хрен вообще мужика домой зовёшь, если одна! Сама в общем, спровоцировала его, а когда дело далеко зашло – на дыбы. Ну, а у него тут крышу и снесло. Выхватил нож – и на неё. Не знаю уж, каким чудом она вырвалась, но вырвалась. Хотя разок он успел ударить – в плечо. Ну, тут, конечно, крик и визг на весь дом, она выбежала в подъезд, с криком вниз кинулась. И представляешь, этот урод понесся за ней с ножом! Ее счастье, в подъезде мужики стояли, гости были у кого-то там. Ну, сбили этого полудурка с ног, нож выбили, скрутили. Он в СИЗО сейчас, нож на экспертизе. Но я уверен, что это он! Помяни моё слово.
– Не сомневаюсь, – Гордеев улыбнулся. – И поминать не надо… Ну, у меня без изменений пока. Если что – на связи. Что?.. Да, да. Отбой!
Он положил трубку, почесал небритую щёку. Спать расхотелось.
Марина же задремала, посапывала во сне носом. Николай посмотрел на неё, улыбаясь, и отправился на кухню курить.
Открыл форточку, курил неспешно. Хорошо стало на душе, так и думалось: ну, скоро эта бодяга кончится, всё рассосётся, заживём с Маришкой как люди… Глядишь, и поженимся. А отчего бы и нет? Правда, с образованием у меня швах, ну да это вопрос решаемый. За эти дни я порядочно подтянулся, да и вообще, с моими-то способностями!.. Супер, как Пинский говорит.
…да, Колян, вот уж не думал ты, не гадал… Награда ли это тебе? Или обуза? Чёрт его знает. Наверно, и так и этак.
Докурил, погасил окурок. Спать не хотелось, и он придумал посмотреть документы на "Газель" – техосмотр скоро.
Бесшумно прошёл в коридор, вынул из куртки бумажник, стал смотреть бланки.
Права на месте. Карточка проверки на СО… так, есть. Деньги… Тоже ладно. Времянка… Так, а техпаспорт где?!
Николай перерыл весь лопатник. Нету. Нахмурился, стал вспоминать… Вспомнил.
Дурак, сказал он себе. Без техпаспорта ездил. Вот был бы смех, тормозни гаишники… А лежит он, техпаспорт, у дяди в серванте, с тех пор, как он, Николай, выбежал оттуда второпях. Вася ещё, поганец, отвлёк…
Ладно, что тут голову ломать. Ходьбы пять минут, схожу да заберу.
Заглянул в комнату: Марина дрыхла без задних ног. Николай не стал её будить, набросал записку, оделся, взял деньги. Тут ему бросился в глаза злополучный брегет, Гордеев прихватил и его – почему-то не захотелось оставлять такой сумрачный предмет с Мариной наедине. Суеверие, конечно, но… Как-никак настоящий убийца ещё гуляет.
Он очень тихо прищёлкнул за собой дверь, вышел.
До подъезда дотопал даже не за пять, а за три с половиной минуты. Только одно немного странное случилось с ним на самом подходе к дому. Он засмотрелся в небо, по-рассветному ещё в нежной дымке, опустил глаза – и мгновенное головокружение качнуло его.
Фу ты, решил он про себя. Организм толком не проснулся…
С тем и ступил в подъезд, поднялся на лифте, вошёл в квартиру.
Грустно, опустело показалось ему здесь. Он не стал снимать обувь, прошёл прямо к серванту. Ну да, вот он, техпаспорт, тут и лежит.
Николай сунул документ в карман, протопал к столу, уселся. Машинально выдвинул ящик, бессмысленным взглядом окинул содержимое и уже хотел было задвинуть, но краем глаза зацепил амулет из "Магикуса". Достал его, мельком глянул и… надолго задержал на нем свой изумленный взор. Поверхность камня была вся покрыта невесть откуда взявшимися узорами – что-то наподобие восточных арабесок, или какая-то арабская вязь, сразу и не разберешь. Да и разбираться-то не хотелось. Он сунул талисман обратно в стол, подошёл к окну.
"Потом, – решил Николай, – рассмотрю внимательно после".
Он смотрел в голубую даль, смотрел, и отчего-то жалко ему сделалось покойного дядюшку, так вот прожившего свой век, да и погибшего от чьей-то злой воли…
Эти мысли были прерваны коротким звонком в дверь.
– Кого там с утра чёрт несёт… – вполголоса проворчал Николай, но открывать пошёл.
Приложился к глазку. За мутным стёклышком маячила и так не блещущая красотой, а тут ещё и искажённая фокусом физиономия Василия.
– Сосед, ты? – ненужно спросил Гордеев.
– Ну… – как-то сдавленно вымолвил тот.
Николай отпер.
Некое неясное движение почудилось ему в стороне лифта – тень, что ли.
– Привет. Чего тебе?
– Да это… вот… – ещё невразумительнее промямлил Василий, бегая глазами.
– Ну, заходи, заходи.
Маху дал бывший десантник и нынешний экстрасенс. Ничего не почуял, как последний лох.
– Стоять! На месте! Лежать! Мордой в пол!.. Руки! Твою мать!..
Сбитый с ног Вася птичкой порхнул в кухню.
А Коля уже лежал вниз лицом. Десантная закваска, правда, сработала – он увернулся от первого удара, пригнулся от второго – но тех была целая группа, его сбили, впечатали в пол, навалились, руки сжали мёртвой хваткой – он было дёрнулся, да куда там.
– Лежать, гнида! – рявкнуло в самое ухо.
– Здоровый, кобель… – пыхтел другой голос.
Николай ощутил, как на запястьях туго клацнули наручники.
– Готов! – радостно крикнул звонкий тенор.
– Поднимите, – велел властный, с хрипцой баритон.
Безжалостно Гордеева перевернули, дёрнули вверх, поставили. Он не сопротивлялся. Он знал – это бесполезно.
Рослый парень в свободно висящей на широких плечах джинсовой куртке произнёс безо всякого выражения:
– Вы имеете право хранить молчание в отсутствие вашего адвоката… – тем самым хрипловатым баритоном. Он заученно проговорил длинную фразу, которую Гордеев в горячке пропустил мимо ушей, успев поймать лишь самый конец её: – …всё, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Отговорив это, высокий холодно усмехнулся:
– Ну, вот и всё. Финита ля комедия!
Николай призвал к себе всё своё спокойствие.
– В чём дело, господа? – так же холодно спросил он. – На каком основании вы нарушаете закон?
– Волк тамбовский тебе господин, – грубо сказали сзади и ткнули в спину чем-то твёрдым.
Высокий прищурился. Во взгляде его Николай увидел то, как смотрят в самом деле на последнюю дрянь – глисту там или вошь.
– Врёте, малопочтенный, – внятно выговорил он.
Николай не обиделся.
– Не понял, – только и сказал.
– Поясняю, – с удовольствием молвил рослый. Сунулся в карман джинсовки – от этого движения Николай мельком увидал ремень чересплечной кобуры – вынул бумагу и, встряхнув, развернул её.
– Прошу, – издевательски-вежливо предложил он. – Ни одной буквы закона мы не нарушили. Это постановление об аресте, а вот… – он достал другую бумагу, – на обыск. Ознакомьтесь!
Пока Николай знакомился, длинный обернулся.
– Костя, – сказал напарнику, другому штатскому среди камуфляжных, в чёрных масках собровцев, – давай-ка понятых организуй.
– Да вон! – Костя хохотнул, – один уже есть, – ткнул пальцем в Васю.
– Ну, второго давай.
– Иду, иду.
Высокий шагнул в комнату, осмотрелся.
– Давайте-ка его сюда, – распорядился он. – Вот, в кресло.
Камуфляжники подтащили Николая к креслу, кинули туда – страшно неудобно; со скованными сзади руками он вынужден был нагнуться вперёд, чуть ли не мордой в колени.
Опер в штатском уселся напротив.
– Значит, как я понял, чистосердечно признаваться мы не желаем?
Николай ощущал во рту слабенький привкус крови. Он потрогал языком изнутри левую щёку. Наверное, не заметил, как прикусил.
– В чём, – переспросил он, – признаваться?
Маски гоготнули. Но высокий не улыбнулся, не озлился. Лицо его осталось совершенно бесстрастным.
– В убийствах, – сказал он. – По крайней мере, в одном. Но я думаю, что будет лучше признаться во всех.
Задержанный скривился в усмешке:
– Для кого лучше?
– Для всех. В том числе и для вас. Хотя… что уж там у вас может быть лучшего.
32
За годы службы в угрозыске капитан Валентин Царёв научился владеть своими нервами. Он даже чувствовал в этом известное удовлетворение: обуздывать себя. Вот и сейчас он испытывал это – непростую победу над собой, и был доволен тем, как сумел справиться с этим.
Сидя напротив маньяка, он абсолютно отдавал себе отчёт в том, что с лёгким сердцем бы вынул пистолет и разрядил всю обойму в эту погань – прямо в башку, все восемь пуль, чтоб кровь, мозги и прочую срань разнесло по стенам. Но он и бровью не повёл.
Усмехнулся про себя: хорошо бы эту картинку – с мозгами – показать другим потенциальным маньякам, чтоб раз и навсегда отшибло желание маньячить… Усмехнулся ядовито, потому что представил выражение их рож, и вместе с тем горько, потому что знал: ЭТО желание не отшибить. Можно отсрочить – на год, на два, на пять лет. Можно напугать, и они какое-то время в самом деле будут бояться – но раз и навсегда… Нет. Царёв это слишком хорошо знал. Нет.
Он знал, какими хитрыми и изворотливыми, а иногда по-настоящему умными бывают эти твари! Вроде бы люди как люди, такие же граждане, как все, обычные сыновья, мужья, отцы, хорошие работники, примерные квартиросъёмщики, вежливые, образованные… короче, совершенно нормальные во всём, кроме одного – своей безумной страсти, с которой они не могут, а возможно, и не хотят бороться.